Суббота, 5 октября 2002 г

Аннотация

Адриан Моул возвращается! Фаны знаменитого недотепы по всему миру ликуют – Сью Таунсенд решилась-таки написать еще одну книгу "Дневников Адриана Моула".

Адриану уже 34, он вполне взрослый и солидный человек, отец двух детей и владелец пентхауса в модном районе на берегу канала. Но жизнь его по-прежнему полна невыносимых мук. Новенький пентхаус не радует, поскольку в карманах Адриана зияет огромная брешь, пробитая кредитом. За дверью квартиры подкарауливает семейство лебедей с явным намерением откусить Адриану руку. А по городу рыскает кошмарное создание по имени Маргаритка с одной-единственной целью – надеть на палец Адриана обручальное кольцо. Не радует Адриана и общественная жизнь. Его кумир Тони Блэр на пару с приятелем Бушем развязал войну в Ираке, а Адриан так хотел понежиться на ласковом ближневосточном солнышке. Адриан и в новой книге – все тот же романтик, тоскующий по лучшему, совершенному миру, а Сью Таунсенд остается самым душевным и ироничным писателем в современной английской литературе. Можно с абсолютной уверенностью говорить, что Адриан Моул – самый успешный комический герой последней четверти века, и что самое поразительное – свой пьедестал он не собирается никому уступать.

Сью Таунсенд
Адриан Моул и оружие массового поражения

Эта книга посвящается памяти

Джона Джемса Алана Балла,

Морин Памелы Бродуэй

и Джайлса Гордона

А также замечательным девчонкам

Финли Таунсенд,

Иссабель Картер,

Джессике Стаффорд

и Мейле Таунсенд

со всей моей любовью

Хочу поблагодарить моего мужа

Колина Бродуэя

за любовь, терпение и практическую помощь,

которую он оказывал мне во время работы над этой книгой.

Год

October

Лично и строго секретно

Достопочтенному Тони Блэру,

члену парламента,

королевскому адвокату

Даунинг-стрит, 10,

Уайтхолл

Лондон SW1A

Лестершир

Глициниевая аллея

Эшби-де-ла-Зух

29 сентября 2002 г.

Достопочтенный мистер Блэр!

Возможно, Вы меня помните – мы встречались в 1999 году на приеме в палате общин, где чествовали тружеников норвежской кожевенной промышленности. Нас познакомила Пандора Брейтуэйт, ныне помощник министра по вопросам возрождения Браунфилда, и у нас с Вами состоялась краткая беседа о Би-би-си, в ходе каковой я высказал мнение, что данная корпорация ведет себя по отношению к провинциальным драматургам просто возмутительно. К сожалению, договорить мы не успели, Вас вызвали на другой конец зала по какому-то спешному делу.

Пишу, чтобы поблагодарить за предупреждение о неминуемой угрозе острову Кипр со стороны Саддама Хусейна, который обзавелся оружием массового поражения.

На первую неделю ноября я забронировал номер в гостинице «Афина» в кипрском Пафосе для себя и моего старшего сына, общей стоимостью 571 фунт, и это, прошу заметить, без учета аэропортовых сборов. Мой личный тур-консультант Джонни Бонд из компании «Закат Лимитед» потребовал залог в размере 57,10 фунта, каковой я и выплатил ему 23 сентября сего года. Вообразите, мистер Блэр, мою тревогу, когда на следующий день я включил телевизор и услышал Вашу речь в палате общин о том, что Хусейн со своим оружием массового поражения способен за каких-нибудь сорок пять минут стереть Кипр с лица земли!

Я немедленно позвонил Джонни Бонду и отменил бронь. (Ведь валяясь на пляже, я рискую пропустить предупреждение Министерства иностранных дел об эвакуации, на которую отводится всего-навсего 45 минут.)

Но беда в том, мистер Блэр, что «Закат Лимитед» отказывается вернуть мне залог, если я не представлю им справку о том, что

а) Саддам Хусейн располагает запасом оружия массового поражения;

б) Саддам Хусейн может развернуть его в течение сорока пяти минут и

в) это оружие способно поразить остров Кипр.

Этот Джонни Бонд, который, как сообщили его коллеги, вчера «отсутствовал на рабочем месте» (подозреваю, что он участвовал в марше «Остановить войну»), посмел усомниться в правдивости Ваших слов, произнесенных в палате общин!

Не могли бы Вы прислать собственноручную записку с подтверждением существующей угрозы Кипру, дабы я передал ее Джонни Бонду и вернул залог в сумме 57,10 фунта? Я не могу позволить себе разбрасываться такими деньгами.

Остаюсь искренне Ваш, сэр,

Адриан Моул.

P. S. И вот еще, спросите, пожалуйста, у Вашей супруги Шери, не согласится ли она выступить на литературном обеде группы художественного письма Лестершира и Ратленда 23 декабря сего года. Уилл Селф,^[1] по правде говоря, отказал нам наотрез. Мы не выплачиваем гонорар и не компенсируем расходы, но уверен, общение с нашей группой покажется Вашей супруге очень живым и стимулирующим.

А Вам, мистер Блэр, желаю – так держать!

Суббота, 5 октября 2002 г.

Сегодня осматривал чердачную квартиру на старом аккумуляторном заводе в районе Крысиной верфи. Риелтор Марк У’Блюдок сказал, что жилье, расположенное вдоль канала, буквально расхватывается людьми, наживающимися на сдаче внаем. Место отличное – от книжного магазина, где я работаю, пять минут ходу по дорожке вдоль канала. На чердаке имеется одна огромная комната и санузел со стенами из стеклоблоков.

Когда Марк У'Блюдок удалился отлить, его расплывчатый силуэт непристойно просвечивал сквозь стекло. Если куплю эту квартиру, то первым делом попрошу маму сшить занавески.

Я вышел на балкон, сооруженный из стальных арматурин и проволочной сетки, чтобы оценить окрестные виды. Внизу простирался канал, сверкая в лучах осеннего солнца. Мимо проскользила стая лебедей, затем прохлопала крылами серая птаха, а потом из-под моста выскочила лодка. Когда судно поравнялось с балконом, бородач с седым неопрятным хвостиком на затылке помахал рукой и крикнул:

– Чудный денек, а!

На дне лодки копошилась его жена – похоже, мыла посуду. Она меня видела, но рукой не помахала.

Марк У’Блюдок тактично не мешал мне пропитываться атмосферой места. Но вскоре не утерпел и указал на пару аутентичных мелочей: подлинные пятна от кислоты на половицах и крючья, на которых во время войны висели шторы затемнения.

Я поинтересовался, что происходит с соседним зданием, которое стоит в лесах.

– По-моему, перестраивают под гостиницу, – ответил он.

А затем принялся рассказывать, что Эрик Шифт, мультимиллионер, сколотивший состояние на металлоломе, и собственник моего будущего обиталища, скупил всю Крысиную верфь в надежде превратить ее в лестерский аналог парижского Левого берега.

Я признался Марку, что всегда хотел побаловаться акварелью.

Тот кивнул: «Прекрасно», но у меня сложилось впечатление, что он понятия не имеет, о чем это я.

С тоской оглядев пустое пространство и абсолютно белые стены, Марк сказал:

– Вот в таком месте я хотел бы жить, но у меня трое малолеток и жена, помешанная на огороде.

Я ему посочувствовал и рассказал, что до недавнего времени полный рабочий день трудился родителем двух мальчиков, но теперь о семнадцатилетнем Гленне заботятся Британские вооруженные силы, а девятилетний Уильям уехал к матери в Нигерию.

У’Блюдок завистливо глянул на меня:

– Такой молодой, а уже сбагрил двух оглоедов.

Я возразил на это, что в мои тридцать четыре с половиной года пора наконец заняться самим собой.

После того как У’Блюдок продемонстрировал разделочный стол и дощечку для резки сыра из цельного гранита, я согласился приобрести квартиру.

Перед уходом я еще раз вышел на балкон, чтобы бросить последний взгляд на пейзаж. Солнце медленно сползало за многоэтажную автостоянку По дорожке на противоположной стороне канала трусила лиса с пакетом из магазина «Теско» в зубах. Коричневое млекопитающее (вероятно, водяная крыса) соскользнуло в воду и растворилось в золотистой дали. Прямо передо мной величественно колыхались лебеди. Самый большой лебедь посмотрел мне прямо в глаза, словно говоря: «Добро пожаловать в новый дом, Адриан».

10 вечера

Приглушил радио на кухне и сообщил родителям, что при первой же возможности освобожу гостевую комнату и переберусь в живописный лофт на старой аккумуляторной фабрике у Крысиной верфи в Лестере.

Мама не сумела скрыть восторга, услыхав новость.

Отец хмыкнул:

– Старая аккумуляторная фабрика? Твой дед там когда-то работал, но ему пришлось уволиться, когда его покусала крыса и началось заражение крови. Мы думали, ему ногу отчекрыжат.

А мама добавила:

– Крысиная верфь? Это не там собираются открыть ночлежку?

– Тебя неправильно информировали, – сказал я. – Вся эта территория преобразуется в лестерский культурный центр.

Когда я спросил у мамы, не сошьет ли она занавески для моего нового туалета из стеклоблоков, она саркастически ответила:

– Извини, но, похоже, ты меня с кем-то путаешь. Когда это у меня в доме водились нитка с иголкой?

Ровно в семь отец увеличил громкость и мы послушали новости. Британских военачальников волновал вопрос, какова будет их роль, если Британия вступит в войну с Ираком. Биржевые индексы опять упали.

Отец со стуком уронил голову на стол и простонал:

– Убью этого мерзавца из банка, который уговорил меня вложить пенсию в фонд «Вечная молодость».

Когда зазвучала тема «Арчеров»,^[2] родители разом потянулись к сигаретам, закурили и, приоткрыв рты, принялись внимать этой сельскохозяйственной мыльной опере. Они теперь все делают вместе, в который раз пытаясь спасти свой брак.

Мама и папа – пожилые осколки демографического взрыва, соответственно пятидесяти девяти и шестидесяти двух лет от роду. Я все жду, когда они наконец признают свой возраст и оденутся, как подобает приличным старикам. Сплю и вижу их в бежевых полупальто, кримпленовых брюках и – маму, разумеется, – с седым перманентом, похожим на цветную капусту. Но они упорно продолжают втискиваться в линялые джинсы и черные кожаные косухи.

Папа так и вовсе считает, что длинные седые патлы придают ему вид человека, вхожего в шоу-бизнес. Бедняга себя обманывает. По нему сразу видно, кто он такой – торговец обогревателями на пенсии.

Теперь он постоянно носит бейсболку, поскольку его макушка лишилась большей части волосяного покрова и обнажился результат юношеской глупости: на предсвадебном мальчишнике после десяти пинт портера папа согласился, чтобы ему обрили голову и вытатуировали на черепушке зелеными чернилами «Я СБРЕНДИЛ».

Мальчишник состоялся за неделю до свадьбы, и потому на единственной свадебной фотокарточке отец похож на беглого каторжника Абеля Мэгвича из диккенсовских «Больших надежд».

Все прочие татушки папа удалил за счет Национальной службы здравоохранения, но выведение зеленых чернил они оплачивать не стали. Посоветовали обратиться в частную клинику, где наколки выводят лазером – за тысячу с лишним фунтов. Мама уговаривает его взять кредит в банке на это дело, но отец упирается: мол, проще и дешевле носить бейсболку. Мама же говорит, что ей осточертело читать «Я СБРЕНДИЛ» всякий раз, когда отец поворачивается в постели к ней спиной, то есть, судя по всему, каждую ночь.

11 вечера

Принял ванну, воспользовавшись маминым айвово-абрикосовым ароматерапевтическим маслом. Масляные блямбы плавали на поверхности воды – ни дать ни взять нефтяная пленка, что умертвила большую часть фауны и флоры Новой Шотландии. Потом полчаса смывал под душем эту гадость.

С помощью двух зеркал изучил плешь. Теперь она размером с мятный леденец «Требор».

Проверил электронную почту. Пришло письмо от моей сестры Рози: она раздумывает, не бросить ли университет в Халле – разочаровалась в нанобиологии. Пишет, что Саймона, ее парня, нельзя оставлять одного ни на минуту, иначе ему никогда не избавиться от пристрастия к крэку. Просит ничего не говорить родителям, поскольку у них абсолютно старорежимное отношение к наркозависимым.

Остальное – обычный спам от фирм, предлагающих удлинить мой пенис.