Деньги нацистов в Американском банке 8 страница
Коммунистические идеи распространялись среди многотысячной и все увеличивавшейся армии рабочих, занятых на принадлежавших Дэвису предприятиях, со скоростью ветра. Для него это стало истинным кошмаром. Исповедуемый и финансируемый им национал-социализм встречал в пролетарской массе сильнейшее противодействие. Дэвис прибегнул к проверенному методу срыва забастовок с помощью штрейкбрехеров. Сработало. Миллионы баррелей нефти по-прежнему бесперебойно поступали в Германию, даже когда гусеницы гитлеровских танков уже подминали под себя поля Европы.
Ошеломляющий успех предприятия Дэвиса и его колоссальный размах, оплаченный по мановению руки Гитлера «Рейхсбанком», обернулись сказочным богатством и для братьев фон Клемм. Поверив в их деловое чутье, Геринг представил им монопольные права на торговлю хмелем. В результате они контролировали практически все пивоваренное дело в Германии.
И Дэвис, и Клеммы в считанные годы прорвались в когорту мультимиллионеров. Во время одной из поездок в Германию Дэвис познакомился и сразу близко сошелся с большелобым молодым человеком в очках с толстыми линзами по имени Иоахим Хертслет. Это был не кто иной, как один из членов экономического штаба Геринга и ближайший помощник Эмиля Пуля. Хертслет и его коллега Вольтат организовали несколько встреч Дэвиса с Герингом, адмиралом Эрихом Редером и представителями главнокомандования германских сухопутных войск. В итоге Дэвис получил на откуп снабжение горючим германского военно-морского флота, в то время как «Стандард ойл» снабжал нефтепродуктами германские военновоздушные силы. Кроме того, Дэвис и Хертслет получили от нацистского правительства целевой кредит в размере 50 млн. долларов для финансирования работ по реконструкции нефтепромыслов и находившихся в плачевном состоянии государственных железных дорог Мексики, постройку ирригационных систем и электростанций. С целью стабилизации мексиканской валюты Хертслет основал в Мехико «Немецкую экспортно-импортную корпорацию». Все это были вехи на пути осуществления задуманного Герингом плана: превратить Мексику в неравноправного союзника в предстоящей войне и в безответного должника, вынужденного безропотно предоставлять Германии право эксплуатировать его природные богатства.
Как-то в доверительной беседе с Хертслетом, в конце августа 1939 года в Мехико, Дэвис впервые высказал немецкому другу тревогу за судьбу своего нефтяного бизнеса, ориентированного на Германию, в случае развязывания ею войны против США. Беспокойство было обоснованным: вся атмосфера тех дней была наэлектризована до предела. Слово «война» не сходило с газетных полос. Чтобы отвести угрозу от своей нефтяной империи, Дэвис готов был заплатить любую цену. 1 сентября 1939 года он телеграфировал Герингу, прося срочно начать переговоры с Рузвельтом о предотвращении конфликта. Ответ Геринга был обнадеживающим. В тот же самый день он отправил Акселя Веннер-Грена из руководства «Электролюкс» к Рузвельту с поручением изложить свою позицию и не допустить участия США в европейском конфликте.
Нападение Гитлера на Польшу и последовавшее за этим объявление Великобританией войны Германии повергло Дэвиса в панику. С помощью своей секретарши Эрны Верле он разработал секретный шифр, который в случае его утверждения Гиммлером позволил бы поддерживать связь с Гитлером, не опасаясь британской цензуры.
Всем действующим лицам были присвоены кодовые наименования: Эрна звалась Хризантемой, Гитлер — Цаплей, а Джон Льюис почему-то носил обидное прозвище Навоз. Разумеется, и Рузвельт, и Геринг также получили условные имена.
Дэвис спешно направил Хертслета в Берлин для переговоров с Герингом — заручиться полной поддержкой на будущее. Сам Дэвис 5 сентября встретился с Льюисом, который после этого позвонил Рузвельту и попросил принять обеспокоенного торговца нефтью.
Рузвельт счел, что в преддверии выборов 1940 года было бы неразумно раздражать отказом нефтяного магната, чье влияние на профсоюзное движение было общеизвестно. Вместе с тем он решил быть максимально сдержанным и осторожным во время предстоящей беседы — увесистое досье, присланное главой ФБР Э. Гувером и А. Берли из госдепартамента, документально подтверждало тесные связи дельца с нацистами.
Адольфу Берли, подобно Икесу и Моргентау, гитлеровский режим был глубоко ненавистен. Поэтому оба, министра испытали удовлетворение, когда узнали, что делом Дэвиса займется Берли, тем более что сами они все свое время посвящали расследованию пронацистской деятельности концерна «Стандард ойл». Дело, порученное Берли, было направлено, по существу, против заместителя госсекретаря и непосредственного начальника Берли — Дина Ачесона, к которому он испытывал нескрываемую неприязнь, причем взаимную. Надо сказать, что личность Берли вообще плохо вписывалась в рамки внешнеполитического ведомства, чиновником которого он являлся. В проникнутой духом официоза, лицемерной атмосфере госдепартамента Берли оказался пусть мудрой, пусть опытной, но белой вороной: он был начисто лишен дара лицемерить, отделываясь обтекаемыми, лишенными как правды, так и лжи недомолвками. Рузвельт безгранично доверял ему, во всяком случае куда больше, чем Гуверу, поскольку распорядился, чтобы все доклады ФБР, прежде чем лечь на стол президента, проходили через руки Берли — с его пометками и комментариями.
13 сентября 1939 года Дэвис сам позвонил Рузвельту и попросил об аудиенции. Положив трубку, президент тут же вызвал Берли и велел присутствовать при этой беседе, намеченной на следующий день. Берли должен был вести протокол и затем высказать свое мнение об услышанном.
В два часа пополудни на следующий день Дэвис подходил к дверям Овального кабинета Белого дома. Он более чем обычно напоминал хромого боевого петуха, потерявшего изрядное количество перьев в сражениях, но не затупившего своего главного оружиясамоуверенности. Мультимиллионер-коротышка важно вышагивал по кабинету, на удивление велеречиво излагая свою линию, сводившуюся ко всемерному умиротворению Гитлера. Дэвис изъявил готовность лично отправиться к Герингу с посланием мира от американского президента. Визитера очень раздражало, что в течение всей беседы присутствовал Берли, которого он дважды беспардонно просил отослать. Услышав от президента повторный отказ, он возмущенно повел плечами и опустился наконец в кресло. Вскоре, впрочем, вскочил снова и еще долго, меряя пол короткими шажками, окутывал президента густыми клубами табачного дыма и серпантином маловразумительных, но весьма витиеватых фраз. Поняв, что на сделку с Гитлером президент не пойдет, Дэвис стал уговаривать Рузвельта сделать ставку на Геринга. Мобилизовав все терпение, Рузвельт заставил себя слушать путаные речи и вникать в их суть, сводившуюся к необходимости безотлагательного начала переговоров с Герингом о восстановлении мира от имени президента.
Рузвельт заметил: это далеко не первое предложение вмешаться от его имени тем или иным образом в европейский конфликт, но он готов пойти на это, лишь используя официальные дипломатические каналы. Кроме того, подчеркнул он, за неделю до начала войны он лично направил гитлеровскому правительству предложение о переговорах с целью сохранения мира, но ответа до 1 сентября 1939 года так и не получил, «что, будем откровенны, ситуации отнюдь не улучшило», — заключил он.
Одним словом, Родсу Дэвису было отказано в праве предпринимать какие-либо шаги от имени американского правительства. Более того, сразу после его ухода Рузвельт велел Берли передать Гуверу, чтобы за каждым шагом Дэвиса была установлена тщательная слежка, о которой не должны знать ни госсекретарь Корделл Хэлл, ни министр юстиции Роберт Джексон.
Дэвис покинул Овальный кабинет в крайне подавленном настроении. Его состояние усугублялось тем, что Хертслет передал телеграмму от Геринга с указанием для него и Льюиса не допустить пересмотра закона о нейтралитете США (закон о «нейтралитете», запрещавший продажу оружия воюющим странам, был принят конгрессом США 31 августа 1935 г., незадолго до разбойничьего нападения фашистской Италии на Эфиопию. Италии, обладавшей собственным мощным военным потенциалом, этот закон не причинил какого-либо вреда. Зато он заранее поставил в неблагоприятное положение жертву ее агрессии, которая не располагала возможностью производить в достаточном количестве собственное оружие. В мае 1937 г., когда испанский народ вел национально-революционную войну против фашистских мятежников и итало-германских интервентов, конгресс США принял еще один закон о «нейтралитете». Этот закон предоставлял президенту право разрешить продажу оружия воюющей стране лишь за наличный расчет и при условии его вывоза только ее собственным транспортом. При этом было известно, что у законного республиканского правительства не было ни валюты, ни океанских транспортных судов. Таким образом руководство США продемонстрировало свою враждебность к испанскому народу, боровшемуся за свободу и независимость. В то же время оно без всяких ограничений осуществляло поставки войскам мятежников во главе с генералом Франко. Франкисты впоследствии признавали, что «без американских грузовиков, без американских кредитов мы бы никогда не смогли выиграть войну». См.: История второй мировой войны 1939–1945. М., 1974, т. 2, с. 14, 29) в войне. Нещадно посыпая солью и без того саднящую рану, Геринг в телеграмме от 18 сентября напоминал Дэвису, что «поставки во вражеские страны будут означать для него потерю всего грузового флота».
Дэвис, опасаясь лишиться милости Геринга, пошел на прямой обман. На следующий день он телеграфировал в Берлин, что президент нуждается в нем для ведения переговоров о мире. Дэвис успел придумать даже условия этого воображаемого мира: он сообщал, что Рузвельт якобы согласен отдать Германии Гданьск, Польский коридор,[21]Чехословакию, все земли, отошедшие Польше по Версальскому миру, и, наконец, все африканские и прочие колонии, принадлежавшие ей до 1918 года. Фантазия, подстегнутая нервным напряжением, позволила Дэвису найти и себе достойное место в выстроенном воздушном замке: в конце сообщения он скромно упоминал, что ему Рузвельт отводил роль своего неофициального представителя. 20 сентября Дэвис вылетел в Лиссабон и затем в Рим, но из-за бури в пути его самолет вынужден был совершить посадку на Бермудах, где представители английской разведки пытались учинить ему допрос, но, ничуть не смущенный авторитетом Интеллидженс сервис, Дэвис наотрез отказался с ними беседовать и проследовал дальше в Лиссабон.
В Риме самолет Дэвиса встретили по распоряжению Гиммлера офицеры гестапо. Нефтяного короля радушно приветствовал Муссолини. Затем, сопровождаемый офицерами СС, он совершил облет германо-польского фронта.
1 октября 1939 года Дэвиса принял в своем кабинете в Берлине рейхсмаршал Геринг. Хертслет и Вольтат присутствовали при встрече. Геринг прежде всего выразил восхищение организаторскими способностями Дэвиса, менее чем за семь лет поставившего в Германию колоссальное количество нефти и нефтепродуктов через европейскую компанию «Евротанк». Геринг спросил о настроениях Рузвельта, и Дэвис, ничуть не смущаясь, заверил: президент на стороне Германии. Для рейхсмаршала это было приятной неожиданностью. На прощание он сказал, что надеется на помощь Дэвиса на конференции, когда они сядут рядом за стол переговоров, во главе которого друг против друга окажутся благодаря их усилиям Гитлер и Рузвельт.
ФБР и американская военная разведка к тому времени выяснили, что Хертслет планирует прибыть в США вместе с Дэвисом. Когда они появились в американском консульстве в Лиссабоне для получения визы на въезд в США, Хертслет получил отказ. Дэвис поднял страшный скандал. «Как личный друг президента», он не допустит, чтобы с его деловым партнером и директором его европейского филиала поступали подобным образом! Растерянный консул запросил Берли, должен ли он выдать Хертслету визу, закрыв глаза на то, что это видный член нацистского руководства.
Берли посоветовался с заместителем госсекретаря Джорджем Мессершмидтом. Они решили: присутствие этого нациста в США небезопасно. В визе Хертслету было решительно отказано, что, впрочем, того ничуть не смутило, ибо означало лишь необходимость снова вернуться в Берлин за дипломатическим паспортом.
В Вашингтоне Дэвис поселился в отеле «Мэйфлауэр». Как раз в это время там разместились участники конгресса по вопросам почтовой связи, и сотрудники ФБР не сумели получить даже один свободный номер для организации наблюдения. Они прятались по углам в коридорах, в фойе, туалетах и даже на крыше. Лишь с помощью официантов, горничных и других служащих отеля удалось проследить встречи Дэвиса с его верной помощницей Эрной Верле, в ходе которых выявилась вся глубина преданности нефтяного торговца нацизму и готовность служить ему вне зависимости от того, вступят Соединенные Штаты в войну или нет.
Дэвис пытался вновь встретиться с Рузвельтом. В ожидании решения президента он занялся перерегистрацией своего танкерного флота с целью поставить его под панамский флаг и обойти таким образом английскую морскую блокаду в Атлантике, оказавшуюся препятствием на пути его танкеров в Лиссабон, Гамбург и другие контролируемые нацистами европейские порты. Он регулярно поставлял нефть и прочее стратегически важное сырье в Японию, пользуясь своими танкерами под флагом Панамы, а не японскими судами, которые британская разведка останавливала и досматривала в море, арестовывая их немецкие экипажи. Помимо того, Дэвис купил услуги одного бывшего капитана подводной лодки, служащего порта в Браунсвилле (штат Техас), который стал помогать ему обходить блокаду.
Тем временем над головами братьев фон Клемм сгущались тучи. Агенты возглавляемого Моргентау министерства финансов США через третьих лиц постарались внушить гестапо мысль, что нелишне было бы поинтересоваться закадычной дружбой фон Клеммов с Дэвисом, особенно ее финансовой стороной, которую взял на себя Банк Харди. 11 октября 1940 года Карл фон Клемм, понимавший, чем грозило «расследование» гестапо, в панике телеграфировал Дэвису, что со дня на день ждет «расправы», что конец близок, и в отчаянии взывал к его благородству, напоминая о шести с лишним годах неоценимой финансовой и моральной поддержки. Как откликнулся на эти мольбы нефтяной король, завоевавший свой титул прежде всего благодаря близнецам фон Клемм? Он договорился с Герингом, чтобы им позволили перебраться в Рим, где братья, видимо просто неспособные заниматься легальным бизнесом, начали контрабандно торговать бриллиантами и алмазами.
Вслед за оккупацией гитлеровскими войсками Бельгии и Голландии банки этих стран поспешно стали прятать свои внушительные запасы бриллиантов и алмазов в специальные хранилища. Но их принудили сообщить о местонахождении сокровищ. Братья фон Клемм по уговору с нацистским правительством взялись наладить массовый экспорт бриллиантов в США. В условиях войны это было делом отнюдь не легким, прежде всего потому, что шло вразрез со всеми законами военного времени. Хитроумный план фон Клеммов предполагал продажу награбленных в оккупированной Европе драгоценностей в обмен на необходимые Германии как воздух доллары, что позволило бы шире финансировать разветвленную сеть шпионажа, раскинутую третьим рейхом по всей Америке, а также увеличить закупки промышленных алмазов для немецкой военной промышленности. Схема, предложенная фон Клеммами, была довольно сложна: из Брюсселя и Амстердама бриллианты надо было переправить в Рим, оттуда одним из самолетов контролируемой нацистами авиалинии «Л. А. Т. И.» — в бразильский город Натал, с остановками в Лиссабоне и в Дакаре, и, наконец, из Натала они доставлялись в Рио-де-Жанейро. В Рио-де-Жанейро бриллианты приобретали дипломатические привилегии, поскольку дальше, в консульство фашистской Германии в Нью-Йорке из немецкого посольства в Рио, сокровища переправлялись дипломатической почтой.
Дэвис не забыл свой неудачный визит к Рузвельту. Он решил ему отомстить, поддержав план нацистов свалить недостаточно уступчивого президента на очередных выборах 1940 года. Джон Льюис согласился с Дэвисом, что в нынешней ситуации либо Рузвельт должен уйти с политической арены, либо им придется сворачивать свой нефтяной бизнес, державшийся в основном на поставках нефти странам «оси».
Дэвис поговорил об этом с Герингом, и тот сразу же выложил 8 млн. долларов на финансирование поражения Рузвельта. Члены «братства» решили сделать ставку на сенатора Бэртона Уилера, видя в нем гаранта своих интересов в Белом доме. Тут они не просчитались: идеальный защитник нацистской клики Уилер сил не жалел на поддержку Гитлера. Он использовал свои прерогативы сенатора для пронацистской пропаганды. Этот реакционер выступал против принятия в США закона о всеобщей воинской повинности и закона о ленд-лизе,[22]а также против продажи Англии военных кораблей и военного снаряжения.
8 млн. долларов от Геринга прибыли в Америку одним из самолетов «Л.А.Т.И.». Дэвис предусмотрительно разместил эту сумму по частям в шести различных банках. 160 тыс. долларов ему, правда, пришлось истратить сразу же, купив на эти деньги голоса сорока делегатов от Пенсильвании, приехавших на предвыборный съезд демократической партии, проходивший в Чикаго. Теперь Дэвис мог быть уверен в поражении на съезде своего бывшего друга сенатора Гаффи, угрожавшего разоблачением антиамериканской деятельности «братства». Те же сорок делегатов за те же деньги должны были голосовать и против Рузвельта. Но план Дэвиса рухнул. И Гаффи, и Рузвельт получили право баллотироваться на пост президента, а Уилер, непопулярный в массах, потерпел сокрушительное поражение.
Джон Льюис действовал более успешно. Вскоре он мог гарантировать голоса десяти миллионов избирателей за соперника Рузвельта от республиканской партии Уэнделла Уилки. В речи по радио 25 октября Уилки назвал президента поджигателем войны и заявил, что в случае переизбрания его на следующий срок уйдет с поста главы Конгресса производственных профсоюзов.[23]
Однако Рузвельт был переизбран, сумев в сложное время, когда в Европе уже бушевала война, вселить в американцев надежду. Не скрывая своего отношения к Гитлеру и его режиму, высказав твердое намерение противостоять его амбициям, Рузвельт вместе с тем разом привлек на свою сторону изоляционистски настроенных соотечественников, бросив хлесткую пропагандистскую фразу о том, что ни один из американских парней не погибнет на чужой земле.
Дэвис решил компенсировать неудачу в политике усилением своей деловой активности. Вдоль всего побережья Латинской Америки он в кратчайшие сроки построил базы для заправки подводных лодок. Компании «Евротанк» решено было придать видимость полной независимости от американской части его империи. С этой целью «Евротанк» был передан под контроль Геринга и Карла фон Клемма, а прибыль стала перечисляться Дэвису Банком международных расчетов через Лиссабон и Буэнос-Айрес. Тем временем с каждым днем становилось все яснее, что вступление США в войну не за горами, и будущее своего американского предприятия фон Клеммы представляли во все более мрачных тонах. Следовало готовиться к тому, что и торговле бриллиантами, и поставкам нефти в Германию придет конец.
Дэвис не жалел денег для поддержки пресловутого комитета за отказ от участия в зарубежных войнах, финансируемого непосредственно из Берлина, а фон Клеммы субсидировали пронацистское изоляционистское движение «Америка прежде всего». Дэвис и Вернер фон Клемм вместе с издателем Вернером Маршаллом, поборником изоляционизма, боготворившим Гитлера, включились в организованную Чарльзом Линдбергом «пацифистскую» кампанию, направленную против выдвижения Рузвельта на пост президента.
2 января 1941 года сенатор-демократ от Оклахомы Джон Ли выступил с обличением комитета за отказ от участия в зарубежных войнах, являвшегося, как он заявил, «дьявольски хитроумно замаскированным инструментом предательства американского народа». Далее он сказал:
«Поинтересуйтесь источником сказочных богатств этого Дэвиса, и вам тотчас станет ясно, насколько жизненно необходима для его корыстных интересов победа Гитлера в настоящей войне. Немецкие самолеты, отправляясь бомбить беззащитный Лондон, заправляются бензином, купленным у этого самого Дэвиса. Он не перестает плести интриги с целью склонить Белый дом к жульническому миру с Германией, заставить нашу страну таскать каштаны из огня за нацистскую Германию… Комитет за отказ от участия в зарубежных войнах — одно из орудий нацистской пропаганды. Его цель — распространение национал-социализма».
Справедливые обвинения сенатора Ли вскоре нашли убедительное подтверждение: в комитет вошел сенатор Раш Д. Холт от штата Вирджиния, находившийся, как было известно, непосредственно на содержании у гитлеровского правительства.
5 января Дэвис устроил пресс-конференцию в своем кабинете на пятьдесят четвертом этаже небоскреба на Рокфеллер-плаза в Нью-Йорке. Как и следовало ожидать, он полностью отрицал свое участие в финансировании комитета за отказ от участия в зарубежных войнах. Более того, он заявил, что с удовольствием предстанет перед членами сенатской комиссии, специально созданной для расследования его деятельности, и публично снимет с себя все подозрения. Мог ли кто-нибудь усомниться, что расследование не доставит Дэвису никаких хлопот, ведь главой комиссии по расследованию был назначен… сенатор Бэртон Уилер!
Уверенный в успехе, Дэвис решил представить все обвинения, выдвинутые против него, полным абсурдом. Он утверждал с пеной у рта, что не поставлял нефть в Германию после начала войны в Европе, понятия не имел о том, что сталось с его бывшим европейским филиалом — компанией «Евротанк» (хотя полученное накануне письмо от Карла фон Клемма лежало у него в кармане), и в заключение, войдя в раж, заявил присутствующим, будто он является прямым потомком создателя южноафриканской империи Сесила Родса,[24]с одной стороны, и Джефферсона Дэвиса[25]— с другой, а потому заслуживает доверия. Поверить этому несколько мешали те соображения, что Сесил Родс умер бездетным, а наследники Джефферсона Дэвиса не уставали в течение последних двадцати лет заявлять об отсутствии какого-либо родства с нефтяным королем.
В мае Уилер снял с Дэвиса последние подозрения в связях с нацистами. Но помощь члена «братства», сколь своевременна она ни была, не могла рассеять в душе Дэвиса страх перед тем, что Рузвельт вступит в войну с Германией. 26 июля Дэвис выступил с краткой речью в радиопередаче, организованной Уилером и посвященной ожесточенным нападкам на программу помощи по лендлизу. 1 августа 1941 года в гостиничном номере в Хьюстоне Дэвиса настиг сердечный приступ, ставший роковым.
Сэр Уильям Стивенсон в авторизованной биографии Дэвиса, озаглавленной «Его звали Неустрашимым», утверждает, что тот умер не от разрыва сердца, а погиб от рук сотрудников британской разведки. Однако материалы ФБР подтверждают как раз версию о его неожиданной смерти как следствии нечеловеческого нервного напряжения последних месяцев.
После смерти Дэвиса бразды правления гигантской корпорацией взяла в свои руки его бывшая помощница и секретарша Эрна Верле, Вернер фон Клемм занял пост вице-президента, а правление при нем состояло сплошь из надежных членов «братства»: в него вошли министр торговли Джесси Джонс, Гарри Кольер из руководства «Стандард ойл оф Калифорниа» и Гамильтон Пелл, партнер Лео Кроули из «Стандард гэс энд электрик». Итак, «братство» в который раз тесно сомкнуло ряды в критическую минуту.
В начале 1942 года приступила к работе специальная группа министерства финансов, созданная Моргентау для разоблачения пронацистской деятельности братьев фон Клемм. Поняв, чем это грозит, они спешно продали «Дэвис ойл компани» — во имя ее спасения — надежным членам «братства», в прошлом тесно сотрудничавшим с самим Дэвисом.
Вернер фон Клемм продолжал жить неподалеку от Нью-Йорка. Он буквально купался в роскоши и нимало не смущался тем, насколько сомнительным путем нажито его богатство. Никто из польщенных его вниманием гостей и представить себе не мог, что их радушный и щедрый хозяин готов был к тому, что со дня на день у ворот его дома позвонят мрачные люди в штатском и предъявят ордер на арест и обыск.
Так оно и случилось. 26 сентября 1942 года возле его особняка остановилась полицейская машина, из которой вышли сотрудники разведки министерства финансов. По всему дому надрывно зазвенел звонок, на который поспешила горничная, готовая дать самый суровый отпор непрошеным визитерам. Однако хозяин оказался на удивление покладист и просил провести гостей прямо в гостиную. Те, многократно извинившись, как и положено людям светским, молча надели на запястья его холеных рук звонко щелкнувшие наручники.
Суд над Вернером фон Клеммом для великосветского общества Лонг-Айленда стал настоящей сенсацией. А фон Клемм придумывал одну ложь за другой, пытаясь запутать следствие. Его приговорили к пяти годам тюремного заключения — кстати, срок беспрецедентный для члена могущественного международного «братства». Конец истории и вовсе примечателен. 15 октября 1942 года, вскоре после вынесения приговора, правительство фашистской Германии обратилось через власти нейтральной Швейцарии с официальной просьбой к американскому посланнику в Берне Леланду Гаррисону с просьбой представить подробный отчет о процессе над Вернером фон Клеммом. Просьба, можете не сомневаться, была удовлетворена.
Если вспомнить о другом соратнике Дэвиса, Льюисе, то в конце войны Джон Рогге, помощник министра юстиции, собрал материал редкостной разоблачительной силы, свидетельствовавший о теснейшей связи лидера американских тред-юнионов Льюиса с Дэвисом. В своей речи 26 октября 1946 года Рогге подробнейшим образом изложил доказательства, а также привел свидетельства контактов сенатора Уилера с гитлеровским правительством и призвал провести расследование его пронацистской деятельности. В результате, не Льюис и Уилер, а Рогге поплатился своим постом за проявленную инициативу и патриотизм, ибо министр юстиции Том Кларк, ничтоже сумняшеся, тотчас уволил его, а когда автор этой книги в 1981 году спросил Рогге, почему так случилось, тот, лежа на смертном одре и не имея никаких оснований кривить душой, проговорил: «Уилер был куда ближе президенту Трумэну, чем я!»
Глава V
Телефонный заговор
В начале 1942 года Карл Линдеманн, представитель рокфеллеровского концерна «Стандард ойл» в Берлине, провел несколько срочных совещаний с двумя директорами американской корпорации «Интернэшнл телефон энд телеграф» (ИТТ): Вальтером Шелленбергом, возглавлявшим нацистскую политическую контрразведку (СД), и бароном Куртом фон Шрёдером, являвшимся одновременно членом совета директоров БМР и главой нацистского банка «Штейн» в Кёльне. В марте Герхард Вестрик — глава филиала ИТТ в нацистской Германии — вылетел в Мадрид. Ему было поручено встретиться с главой американской корпорации ИТТ Состенесом Беном и сообщить о решениях, принятых на берлинских совещаниях.
Встреча состоялась за ленчем в одном из роскошных номеров мадридского отеля «Риц». Нет, не об изысканных блюдах испанской кухни шла речь за столом. Двух собеседников — высокого, с острыми чертами лица Бена и хромоногого Вестрика — интересовали совсем другие вопросы: каким образом можно укрепить связи ИТТ с гестапо, как усовершенствовать всю нацистскую систему телефонной и телеграфной связи, как модернизировать систему внутренней связи самолетов, военных кораблей и подводных лодок.
Состенес Бен и Герхард Вестрик рассуждали об улучшении работы электрических буев, систем сигнализации, радиолокационных станций, взрывателей к артиллерийским снарядам, а также о самолетах «фокке-вульф» — тех самых, которые несли смерть тысячам американских солдат.
Состенес Бен родился 30 января 1882 года на острове Св. Томаса.[26]Отец его был датчанином, а мать франко-итальянского происхождения. Состенес и его брат Эрнан, ставшие впоследствии деловыми партнерами, получили образование сначала на Корсике, а затем в Париже.
В 1906 году отец передал братьям руководство семейной сахарной компанией в Пуэрто-Рико, а вскоре Состенес приобрел по случаю небольшую телефонную станцию, заложенную несостоятельным владельцем. Врожденное чутье коммерсанта подсказало ему: у телефона большое будущее, и Состенес стал скупать телефонные компании по всему побережью Карибского моря. В 1913 году он получил американское гражданство, а во время первой мировой войны служил в войсках связи начальником штаба генерала Джорджа Рассела, где научился прекрасно разбираться в вопросах полевой связи. За храбрость, проявленную на полях сражений во Франции, Состенес был удостоен ордена Почетного легиона. Вернувшись в Соединенные Штаты, Бен поступил на службу в крупнейшую по тем временам компанию связи «Америкэн телефон энд телеграф» (АТТ), одним из директоров которой позднее стал Уинтроп Олдрич. К 1920 году Бен уже настолько прочно стоял на ногах, что решил основать собственную компанию, ИТТ. Через некоторое время принадлежавшие ему телекоммуникации опутали почти весь мир, а пресса присвоила ему титул «телефонного короля». Благодаря выгодным сделкам с банковским домом Морганов и компанией АТТ, к 1923 году Бен прибрал к рукам всю телефонную сеть Испании, любезно предоставив кресло председателя испанского филиала ИТТ герцогу Альбе, одному из наиболее фанатичных сторонников Франко и Гитлера, а сам вскоре вошел в совет директоров «Нэшнл сити бэнк» (НСБ), который так же, как и Банк Морганов, финансировал его деятельность. К 1930 году ИТТ оценивалась в 64 млн. долларов и не знала перебоев в своей деятельности, несмотря на тяжелейший кризис, парализовавший экономику капиталистического мира.
Несомненно, финансовый капитал укреплял позиции Бена, но не один он. Залогом процветания ИТТ стало налаживание тесных контактов с фашистскими режимами, лидеры которых всячески содействовали «телефонному королю» — дружба с ним сулила хорошо оплачиваемые места в советах директоров компаний Бена.