Глава 7 грехопадение и римская интерлюдия 4 страница

– Собственной персоной, – мрачно подтвердил Профессор.

– Так это все ваше…

– А вы становитесь проницательнее к старости.

– Но… мне говорили, что с вами покончено. После сандринхемского дела…

– И вы оказались настолько глупы, что поверили.

Итальянец огляделся. Нет, комната осталась прежней, значит, ему ничего не привиделось.

– Но зачем? К чему это?

– Неужто вы настолько отуплены тщеславием, что не понимаете? – Мориарти шагнул к нему. – Чтобы проучить вас, Луиджи. Преподать наглядный урок. Показать в наиболее доходчивой форме, что я был и остаюсь хозяином криминальной Европы. Что я могу в любой момент щелкнуть пальцами, и вас не станет. – Голос его звучал негромко, как шум ветра в кронах деревьев.

Санционаре поежился.

– Получается…

– Да. Я, как говорится, разбил вас на голову. Будь это все на самом деле, а не спланированным мною розыгрышем, вас везли бы сейчас в тюрьму.

– Розыгрыш? – хрипло повторил итальянец, и его глаза наполнились страхом.

По губам Мориарти скользнула тень улыбки.

– Вы ведь занимаетесь драгоценными камнями, да? – знакомым голосом произнес он. – Я бы сказал, камешками. Сомневаюсь, что вы способны отличить стекляшку от граната.

– Вы были Смитом. – Голос итальянца прозвучал сухо и бесцветно, словно говорил не живой, еще недавно уверенный в себе мужчина, а мертвец.

– Конечно, я был Смитом. – Профессор повернулся к Аделе. – Синьорина Асконта, вы должны простить Луиджи. В партии против Карлотты у него не было шансов. Думаю, она свела бы с праведной дороги и самого святого Петра.

Адела хмыкнула.

– А инспектор? Он?.. – промямлил Санционаре.

– Мой человек. Посмотрите хорошенько, вы же все – мои люди. Я лишь хочу доказать, Луиджи, что всегда, независимо от времени и места, могу делать с вами все, что только захочу. Могу согнуть, сломать, лишить вас всякого влияния. Я уже доказал это Шлайфштайну и Гризомбру. Они поняли свои ошибки и теперь на моей стороне. Вам нужно сказать лишь слово…

Санционаре выругался.

– Я намерен, реформировать наш старый альянс, – повысил голос Мориарти. – Со мной во главе мы в состоянии контролировать весь уголовный мир Европы. Но выбор за вами. Можете оставить за собой Италию. Но в одиночку, как мне кажется, долго вам не протянуть.

Позже, когда Аделу немного успокоили, а Санционаре дали бренди, итальянец спросил:

– Но что было бы, если бы я не согласился? Если бы попытался бежать?

– Вряд ли, – улыбнулся Профессор. – Мое появление так ошеломляет, что люди даже утрачивают ощущение реальности. Но, если бы случилось так, как вы предположили, мне пришлось бы прибегнуть к сильным мерам воздействия. Подойдите к окну.

Все послушно подошли к окну с видом на Ланхем-плейс. Мориарти указал на Терреманта, восседавшего на месте возницы.

– Он позаботился бы о том, чтобы вы не ушли слишком далеко. Если бы я счел это необходимым, вас бы убили.

Несколько часов спустя, уже после того как Санционаре отвезли в Бермондси, где он смог присоединиться к старым партнерам по криминальному бизнесу, Мориарти, уединившись в кабинете, повторил уже привычный ритуал с записной книжечкой, закрыв еще один счет. Оставались двое. Зегорбе и Холмс. Трое остальных должны послужить уроком для испанца. На этот раз тактика будет простой – прямое и недвусмысленное обращение, и если не получится, то тогда сам Зегорбе послужит уроком для тех троих.

Мориарти позвал Спира и продиктовал короткую телеграмму в Мадрид.

СРОЧНО НУЖНО ПОГОВОРИТЬ В ЛОНДОНЕ. ПОЖАЛУЙСТА, СООБЩИТЕ ВРЕМЯ И МЕСТО ПРИБЫТИЯ.

Телеграмму подписали Гризомбр, Шлайфштайн и Санционаре. Обратный адрес был такой: до востребования, почтовое отделение Чаринг-Кросс, Лондон.

Глава 8 УРОК ИСПАНСКОГО

Лондон, Анси и Париж:

вторник, 20 апреля – понедельник, 3 мая 1897

Должно признать, Париж – необыкновенно привлекательный город, – заметил Шерлок Холмс по пути от вокзала Гар-дю-Нор в отель.

День выдался ясный и солнечный.

– Я всегда так думал, – согласился инспектор Кроу.

– Проблема в том, – продолжал Холмс, – что обилие красоты вкупе с устоявшейся репутацией Парижа как города наслаждений и развлечений создает благодатную почву для праздности. А праздность, о чем я могу судить на основании собственного опыта, открывает дорогу дьяволу. Посмотрите туда. – Он указал на одну из многочисленных боковых улочек. – Всего лишь в четырех минутах ходьбы от этого угла проживал отравитель Лаше. Мало кто знает, что я тоже приложил руку к его поимке. Лаше добавлял в рагу одну очень ядовитую японскую рыбку…

Кроу попытался перевести разговор на более близкую и насущную тему.

– Вы действительно верите, что нам удастся найти здесь ключ к разгадке тайны нынешнего местопребывания Мориарти?

– Вне всяких сомнений, – рассеянно ответил Холмс, словно Мориарти в данный момент интересовал его в самую последнюю очередь. – Пансион, который мы только проехали. – Он снова повернулся и указал на скромное угловое здание. – Хорошо помню это место. Здесь, после бегства из Италии и по пути в Англию останавливался на некоторое время Риколетти. Тот самый, кривоногий. По-моему, первой все же приехала его супруга, гнуснейшее, надо сказать, создание. Но то было давно, еще во времена моей юности.

По настоянию Холмса они сняли номер в роскошном отеле «Крильон».

– Мы собираемся поговорить со служащими отеля, а сделать это легче всего под видом постояльцев, – объяснил он свое решение Кроу, не без оснований опасавшемуся, что такая экстравагантность ему не по карману.

Однако стоило им устроиться в великолепных, поистине королевских апартаментах, как и настроение инспектора заметно улучшилось. Ему нравилось здесь все, и единственной тучкой на безоблачном горизонте была мысль о Сильвии, оставшейся в одиночестве у себя на Кинг-стрит. Во время его последней отлучки предоставленная самой себе женщина пленилась безумной идеей подняться на несколько ступенек социальной лестницы. Теперь оставалось только молиться, чтобы преподанные с тех пор уроки пошли на пользу и отбили тягу к опасным экспериментам. Перспектива еще одной схватки с Сильвией изрядно страшила Кроу.

Неспешно приняв ванну и переодевшись, инспектор вышел в гостиную и с некоторым удивлением обнаружил, что Холмс уже занялся их общим делом. У зеркала на туалетном столике лежала короткая записка следующего содержания:

Я уже освежил память здешнего персонала и отправляюсь обедать. Как только приведете себя в порядок и будете готовы явить себя порочному городу, присоединяйтесь.

Торопливо спустившись, инспектор обнаружил Холмса среди элегантно одетых посетителей большого ресторана.

– А, Кроу… – Он сделал широкий жест. – Садитесь же и отведайте этой восхитительной утки. Заявляю со всей ответственностью, лучшей я еще не пробовал.

За едой инспектор снова попытался вывести разговор на интересующую их обоих тему, но Холмс упорно отказывался даже упоминать имя Морнингдейла, зато со знанием дела распространялся о Париже и, в особенности о французской кухне и здешних винах.

И лишь за кофе он наконец вспомнил о цели их визита.

– Нашего друга Морнингдейла здесь помнят. Очевидно, потому что раздавал хорошие чаевые. Для меня совершенно ясно, что он приезжал сюда единственно с целью встретиться с Гризомбром, крупнейшей фигурой криминального мира Франции.

– Мы так и предполагали, – напомнил Кроу, несколько разочарованный этой констатацией очевидного.

– Да, предполагали, но разговор с портье и некоторыми служащими окончательно убедил меня в том, что Морнингдейл и есть Мориарти. Во-первых, Морнингдейл утверждал, что приехал из Бостона, штат Массачусетс. Но, судя по кое-каким деталям, у него был акцент человека, жившего довольно долгое время в Калифорнии. Как вы, наверное, знаете, я считаю себя в некоторой степени экспертом по американским диалектам и пару лет назад даже опубликовал небольшую монографию на тему различий в речевой артикуляции людей, родившихся и выросших в разных штатах.

– Вы сделали свой вывод, основываясь лишь на этом обстоятельстве?

– О, нет. Есть и другие причины, утомлять которыми я вас сейчас не стану. Но, Кроу, нам нужно заняться делом. Похоже, Морнингдейл со своим секретарем частенько развлекались в районе Монмартра. У этого места довольно сомнительная репутация, но нам все же придется туда заглянуть.

Вот так и получилось, что первый вечер Кроу и Холмс провели, прочесывая бары и кафе Монмартра. Однако их усилия не принесли никакого результата. Как ни старался Холмс, как ни варьировал свои вопросы, на них повсюду отвечали одинаково – люди только пожимали плечами и качали головой.

Лишь на третий день им посчастливилось наконец наткнуться на человека, смутно припомнившего богатого американца и его секретаря-англичанина. Холмс на глазах мрачнел, погружаясь в депрессию, а бодрое настроение, в котором он прибыл во французскую столицу, все заметнее отступало перед нервной раздражительностью.

Они уже почти отчаялись, когда на третий вечер, обойдя с дюжину увеселительных заведений сомнительного свойства, Холмс предложил заглянуть в «Мулен Руж».

– Меня вовсе не прельщает возможность наблюдать языческую оргию, в которой женщины столь откровенно демонстрируют себя публике, – с кислым видом заявил он. – Но, боюсь, нам придется пойти на эту жертву во благо криминальной науки.

В «Мулен Руж» они встретили официанта, который вспомнил, что вроде бы видел описанного Холмсом американца и его спутника, но не вполне в этом уверен.

– Хорошие чаевые наверняка освежат его память и развяжут язык, – сказал Холмс. – Но опускаться до такого средства, как взятка, я позволяю себе лишь в самом крайнем случае.

Около часа ночи, когда детективы, покинув кабаре, стояли на Плас-Бланш в ожидании кэба, к ним подошла одна из девушек, искавших заработка на ночных улочках.

Кроу уже собрался было прогнать ее, как делал много раз во время их предыдущих ночных вылазок, но его остановил Холмс.

– Вы можете помочь нам, дорогая леди, – с нехарактерной для него любезностью сказал он. – Мы пытаемся отыскать следы нашего потерявшегося американского друга. Нам точно известно, что в начале года он провел немало веселых вечеров в здешних заведениях. Может быть, вы видели его. А если не вы, то ваши подруги.

– Мсье, здесь бывает немало американцев, – ответила девушка. – У меня нет времени обсуждать их на улице. Я здесь, чтобы зарабатывать деньги.

– Не беспокойтесь, вы ничего не потеряете, – уверил ее Холмс, доставая из кармана несколько серебряных монет. – Позвольте описать его вам.

Девушка жадно схватила деньги, внимательно выслушала детектива, подробно описавшего ей плотного, краснощекого Морнингдейла и кивнула.

– Salaud.^[65] Помню такого. Столкнул меня в канаву. Чуть руку не сломал.

– Расскажите мне об этом. – Холмс буквально вцепился в нее взглядом, который, как успел заметить Кроу, не отличался в этот вечер обычной ясностью.

– Странный он какой-то, ваш друг. А еще умеет говорить по-нашему, ну, понимаете, на арго.

– Понимаю.

Девушка кивком указала в сторону «Мулен Руж».

– Был там, толковал с Сюзанной Цыганкой. Мне знакомая официантка рассказывала. Мол, поговорили они, а потом она ушла с его приятелем.

– Кто? Сюзанна?

– Ну да.

– А где бы нам ее найти?

Девушка невесело рассмеялась.

– А где угодно. – Она развела руками. – У Сюзанны правила свои. Я ее уже недели две, а то и все три не видала.

– Завтра с утра первым делом отправляемся на поиски Сюзанны Цыганки, – объявил Холмс, когда они вернулись наконец в «Крильон». – След есть, и еще теплый. Она разговаривала с ним, и мне представляется, что эта женщина из тех, чей язычок тем бойчее, чем громче звон монет. Как вы теперь сами видите, пришло время обратиться к последнему средству.

Но на следующее утро Кроу с тревогой обнаружил Холмса в далеко не лучшем состоянии духа. Великий детектив долго не вставал, а когда появился, выглядел не лучшим образом – по лицу обильно стекал пот, тело то и дело сотрясала дрожь.

– Боюсь, мне придется возвратиться в Лондон, – пробормотал он. – Случилось то, чего я опасался. Вот почему доктор Мур Эгер и советовал отдохнуть в спокойной обстановке. Хуже всего то, что получить лекарство я могу только в одном месте, в Лондоне. Вам, Кроу, придется продолжать без меня. Найдите Сюзанну и поговорите с ней. Время у вас есть, в Скотланд-Ярд возвращаться рано. А я следующим поездом уезжаю в Кале.

Проводив Холмса на поезд, инспектор с тяжелым сердцем вернулся в отель.

За те месяцы, что прошли после приобретения Бермондси новым владельцем, там произошли заметные улучшения. Первым гостем нового убежища стал Шлайфштайн, за ним последовали другие – главным образом, взломщики и воры-домушники, выдававшие себя за строителей, маляров и штукатуров. Увеличение численности жильцов повышало безопасность всего участка.

Отдельные – и весьма приятные – апартаменты были оборудованы также для Мориарти и главных членов его преторианской гвардии, а еще для временных жильцов. И это не говоря уже о кладовых для хранения продуктов и инвентаря. По сути дела, Мориарти создавал надежную запасную базу вроде той, что существовала когда-то на переоборудованном складе в районе доков около Лаймхауза.

Бриджет Спир, которая была уже почти на сносях, перебралась, вместе с акушеркой, которой предстояло заботиться о том, чтобы все прошло хорошо, в один из домов Сэл Ходжес. Сама Сэл, говорившая о себе, что она «похожа на галеон, идущий под семи парусами», готовилась к тому, чтобы занять потом, когда подойдет срок, комнату Бриджет и воспользоваться услугами той же акушерки.

Марта Пирсон, проявившая себя в доме на Альберт-сквер с самой лучшей стороны, теперь исполняла обязанности Бриджет Спир – в помощь ей Берт привел шуструю девчушку, – тогда как ее сестра, Полли, подружка Гарри Аллена, была по приказу Профессора и после тщательного инструктажа назначена экономкой и кухаркой в Бермондси. Там же обосновался и Аллен.

Карлотта, удаленная из ближнего круга профессора после прибытия Санционаре, получила доходное место во втором заведении Сэл Ходжес, где стала аббатисой.

В последнюю неделю апреля пришел из далекой Испании ответ от Зегорбе. Он сообщал, что приедет в Лондон 22 мая и будет рад встретиться с Гризомбром, Шлайфштайном и Санционаре в удобном для них месте. На время пребывания в Англии испанец зарезервировал комнату в скромном отеле на Джордж-стрит, неподалеку от Олд-Тайберн, где закончился жизненный путь многих преступников.

Во вторник, 27 апреля, Мориарти собрал в Бермондси большой конклав. Помимо трех новообращенных – немца, француза и итальянца, – присутствовали ближайшие приближенные Профессора: Спир, Ли Чоу, братья Джейкобс, Терремант и Гарри Аллен.

Рассказав о новых планах возрожденного континентального альянса, Мориарти заговорил о Зегорбе.

– Я не намерен долго его уговаривать, попусту тратя время, – мрачно начал он. – Мы все знаем, каким влиянием он обладает в Мадриде и что может предложить нам. Полагаю, лучше всего будет не привозить его сразу в Бермондси, а встретиться в выбранном мною месте – в притоне на углу Саут-Уорф-роуд и Прейд-стрит, возле вокзала Паддингтон. Поговорим в открытую. Вы, джентльмены, – тут Профессор посмотрел на коллег с континента, – можете поддержать меня. Думаю, у вас уже не осталось сомнений относительно того, кто должен возглавлять наш союз. Любые несогласия, проистекающие из событий прошлого, будут в скором времени рассеяны. Никаких трудностей я не предвижу.

Позднее, оставшись со Спиром, Ли Чоу и Терремантом, Мориарти перешел к дальнейшим планам.

– На всякий случай примем меры предосторожности. – Он вопросительно посмотрел на Терреманта. – Сюрприз, что мы придерживали для Санционаре, по-прежнему у тебя?

– У меня. В полном рабочем состоянии.

– Хорошо. Привезешь испанца на встречу, потом увезешь. Если понадобится…

– Будет сделано, – ухмыльнулся Терремант. – Мы этому испанскому королю не только бороду подпалим.

– Ли Чоу. – Мориарти обратился к китайцу. – После смерти Болтона ты оставался в тени. Теперь снова отправишься за границу. Цель уже близка. Совсем скоро вся криминальная Европа объединится под моим общим руководством. Отныне мы движемся только вперед. Но прежде я намерен раз и навсегда устранить Холмса.

– Хотите, чтобы я… – начал Спир.

Мориарти поморщился.

– Спир, неужели ты так ничему и не научился за последние недели? Разве я не говорил тебе, сколь многого можно достичь хитростью? Разве ты не понял, что предпочтительнее устранить противника не с помощью пистолета, ножа или дубинки, но через его же слабости? Конечно, есть враги и предатели, которые понимают только грубую силу. Для Холмса у меня заготовлена иного рода смерть. Общественный остракизм, полная потеря лица. Ли Чоу понимает, о чем речь. В твоей стране ведь склоняются именно к таким методам?

Ли Чоу зловеще ухмыльнулся и закивал, словно игрушечный Будда.

– Пора, Ли Чоу. Отправляйся и избавь Холмса от того, что нужно ему больше всего. Как в добрые старые времена. Помнишь, мы уже проделывали это перед рейхенбахским фиаско?

– Теперь я вас понял, сэр, – рассмеялся Спир.

– Всего лишь небольшой поворот винта. – Мориарти не улыбался. – А еще пора вернуть наших друзей, Эмбера и Боба. Они привезут с собой старую знакомую мистера Холмса, Длинный Нос. Как только она окажется в Лондоне, я устрою спектакль, который окончательно погубит репутацию так называемого великого детектива.

Уже через час Эмбер, продолжавший вести в Анси наблюдение за леди, известной как Ирэн Адлер, получил телеграмму такого содержания: ДОСТАВЬТЕ ОРЛА ДОМОЙ.

Ли Чоу вошел в заведение Чарльза Бигнола перед самым его закрытием и с удовлетворением заметил, как по лицу хозяина, словно пятно, растеклось выражение страха и озабоченности.

Последняя посетительница направлялась к выходу, и китаец, любезно посторонившись, открыл перед леди дверь. Она благодарно улыбнулась.

– Есё одну дозу опиума? Или, мозет, лауданума? – спросил Ли Чоу, когда дверь закрылась у него за спиной. – Ей ведь для састья нисего больсе и не надо?

– Чего вы хотите? – не скрывая отвращения к китайцу, спросил Бигнол.

– Думали, сто избавились от меня? Думали, сто никогда больсе меня не увидите, мистел Биг-Ноль?

– Ваши друзья ничем не лучше вас. Я сделал все, как требовалось.

– Знаю, мистел Биг-Ноль, знаю. – Ли Чоу по-прежнему выговаривал трудное имя как два отдельных слова. – Если бы не сделали, то осень сколо позалели бы об этом. Сегодня я присол лисно со спесиальным сообсением. Помните? Помните, о сем мы договаливались в последний лаз?

– Помню.

– Холосо. Дело касается насего обсего длуга, мистела Селлока Холмса, котолому вы поставляете кокаин. Когда он плидет в следуюсий лас, сказете, сто больсе у вас нисего для него нет.

– Неужели у вас нет никакой жалости? Почему нельзя дать ему хотя бы немного? Вы даже не представляете, как он будет мучаться.

– Нисего. Ни глана. Для мистела Холмса кокаина больсе нет. Я знаю, сто егодлуг, докгол Уотсон, пепеклыл все длугие каналы, и если вы оспусаетесь, мне слазу станет известно. Да, бедный мистел Холмс будет осень стладать. Если нет, то вас, мистел Биг-Ноль, повесят, а потом с зивого снимут козу. Это не пустая углоза. Пледуплездаю сельезно. Я узе делал это с длугими.

– Свинья, – прошептал аптекарь. – Ты просто свинья.

Ли Чоу скорчил фимасу и нефомко фыркнул.

– Сделайте все как надо, мистел Биг-Ноль. Не забудьте.

Эстебан Зегорбе обычно путешествовал один. Его власть и влияние на криминальные элементы этой солнечной части континента были столь велики, что угрожать ему осмелился бы разве что сумасшедший. Небольшого роста, ничем не примечательный, в скромном, неброском костюме, он тем не менее заставлял считаться с собой многих. Из всех бывших союзников Мориарти его, пожалуй, знали меньше всех. Общее же мнение сходилось в том, что испанец безжалостен и решителен в достижении поставленной цели. Согласно собранным из многочисленных источников сведениям Зегорбе ежегодно получал огромную прибыль от контролируемого им разветвленного криминального бизнеса.

В свой непритязательный отель Зегорбе прибыл в начале девятого вечера 2 мая, примерно в то время, когда жители прилегающего к Джордж-стрит района возвращались домой после вечерней службы. Едва сойдя с поезда, испанец оказался под наблюдением невидимой армии.

Получасом позже гостю передали через портье записку, в которой говорилось, что встреча назначена на два часа пополудни 3 мая и что за четверть часа до указанного времени у отеля будет ждать кэб, который и доставит его к месту собрания.

Получив сообщение, испанец кивнул и сказал, что ответа не будет. После 1894 года и отпадения Мориарти от созданного им же альянса Зегорбе изредка участвовал в совместных с тремя другими континентальными партнерами проектах, неизменно приносивших немалую прибыль, и теперь не ждал от своего пребывания в Лондоне ничего, кроме финансовой выгоды. Вечером он рано лег спать, но лампу погасил только после того, как записал в маленькую счетную книгу, которую всегда держал при себе, связанные с путешествием расходы. Эстебан Зегорбе был человеком бережливым, даже скаредным и надеялся, что результаты поездки в далекую Англию не только окупят дорожные расходы, но и дадут немалую прибыль.

В назначенное время, без четверти два, Зегорбе уже стоял возле отеля в ожидании кэба, который прибыл минута в минуту. На месте возницы сидел Терремант.

Спустившись и почтительно поздоровавшись, Терремант помог гостю подняться в экипаж, вернулся на скамью и, угостив хлыстом лошадку, направил ее в сторону Эджвер-роуд.

Саут-Уорф-роуд проходила тогда – как, впрочем, и сейчас – диагональю между Прейд-стрит и вокзалом Паддингтон Большой западной железной дороги. Застроена она была унылыми, однообразными домишками, заселенными, по большей части, грузчиками, барочниками и мелкими служащими железной компании. Постоянного населения здесь было мало, люди снимали жилье на какое-то время, а потом переезжали; выбранный Мориарти притон служил излюбленным местом встречи для скупщиков краденого и разного рода воров, обкрадывавших экипажи и кэбы, промышлявших на проходивших по каналу баржах и искавших жертв на железнодорожном вокзале.

Накануне вечером хозяина этого убогого притона, Дейви Тестера, навестил Берт Спир. Гость расстался с некоей суммой, владелец заведения получил ровно такую же, и, как следствие сделки, в полдень понедельника Дейви Тестер дал знать, что закрывает лавочку до утра.

В час дня четверо крепких парней, подручных Терреманта, проверили, не задержался в какой из пяти комнат нежеланный гость. Тем временем снаружи, у входа и прилегающих зданий, уже располагались невидимые для постороннего наблюдатели. Сделав выбор в пользу притона Дейви Тестера, Мориарти руководствовался, прежде всего, его удачным расположением: отсюда прекрасно просматривались как Саут-Уорф-роуд, так и Прейд-стрит – до самого железнодорожного вокзала.

Минут за двадцать до назначенного часа со стороны Эджвер-роуд подкатили две кареты. Лошади еще не успели остановиться, как четверо экзекуторов спрыгнули на тротуар – проверить, все ли в порядке. Лишь после того, как они удостоверились в отсутствии посторонних, из экипажей вышли и быстро проследовали в заведение прибывшие пассажиры.

Личная карета Мориарти медленно следовала по Эджвер-роуд со стороны Тайберна. Сидевший на месте возницы Харкнесс видел, как идущий впереди кэб Терреманта свернул с Джордж-стрит и влился в поток колясок и омнибусов, движущийся к вокзалу Паддингтон. Мориарти тоже заметил этот маневр и удовлетворенно кивнул.

Ровно в два часа кэб Терреманта остановился перед неприметным заведением Дейви Тестера, и испанца провели в дом. Вход взяли под охрану четверо экзекуторов. Еще через пять минут туда же подъехал кэб Харкнесса, и ожидавший его Терремант помог сойти на тротуар самому Профессору.

В служившей гостиной маленькой узкой комнате четверо лидеров криминальной Европы сдержанно, как и положено людям их положения, приветствовали друг друга.

Они уже рассаживались вокруг грубо сколоченного деревянного стола, когда в комнату тихо вошел Профессор. Сидевший спиной к двери Зегорбе удивленно оглянулся в ответ на первые слова Мориарти.

– Добро пожаловать, Эстебан. Рад вас видеть.

Рука испанца метнулась к поясу, но кинжал толедской стали не успел выскользнуть из ножен – Шлайфштайн сжал запястье испанца крепкими, как тиски, пальцами.

– Не нужно, Эстебан, – улыбнулся Мориарти, – в этом нет необходимости. Мы же все здесь добрые друзья. Как и в девяносто четвертом, когда основали наш союз.

– Вы вышли из альянса, – напомнил Зегорбе. Глаза его блеснули, выдавая некоторое беспокойство.

– Не по своей воле, – возразил Профессор. – Но теперь я вернулся и желаю восстановить статус-кво.

Зегорбе обвел взглядом собравшихся за столом партнеров.

– У него ничего не получилось. Его план провалился, а мы все сошлись на том, что неудачник не может стоять во главе альянса.

– Однако, друг мой, нового лидера вы так и не выбрали, – уточнил Мориарти. Улыбка осталась на его губах, но тепла в ней заметно поубавилось.

– Мы встречались, – холодно ответил Зегорбе. – Мы встречались и обсуждали весь проект. Решение было единогласным, никто не возражал.

– Никакого решения не было. – Губы у Мориарти едва заметно задрожали от гнева. – Вы просто встречались время от времени и оказывали друг другу те или иные услуги. При вашем молчаливом попустительстве ситуация в Лондоне, одной из мировых столиц криминального капитала, перешла критическую черту. Город стал свободной территорией. Не знаю, как вы, но по крайней мере Гризомбр и Шлайфштайн вторглись на мои угодья, как настоящие браконьеры. Я предлагаю простое решение. Мы возвращаемся к прежнему альянсу, во главе со мной. Свое право на это место я заслужил. Спросите их.

– Так и есть, он всех нас переиграл, – спокойно, без эмоций, подтвердил Гризомбр.

– Профессору невозможно отказать, – вздохнул Шлайфштайн. – Он каждого из нас заманил в ловушку и даже вывел из игры самого опасного из детективов столичной полиции. Полностью его дискредитировал.

– Вместе мы достигнем много большего, – добавил Санционаре.

Зегорбе, однако, остался непреклонен.

– Вспомните наши прошлые планы. – Мориарти занял место во главе стола. – Я говорил о том, что мы все должны содействовать росту напряжения и хаоса в Европе. В условиях хаоса нам значительно легче достичь поставленных целей. И не забудьте другое мое предупреждение. Полицейские силы по всему миру крепнут год от года. Противостоять им мы можем только вместе.

Зегорбе молчал целую минуту.

– Джентльмены, – заговорил он наконец. – У меня в Испании своя организация. Полиция мне не досаждает, и мои люди довольны жизнью. Да, совместные предприятия принесли нам некоторую прибыль, но я не вполне доверяю вам, профессор Мориарти. Я не уверен, что объединение всей криминальной Европы под вашим руководством столь уж необходимо и выгодно. В перспективе оно означает создание, если можно так сказать, общей рыночной площади. Страны развиваются неравномерно, проходя как периоды как процветания, так и обнищания. На мой взгляд, чем беднее страна, тем большим ей приходится жертвовать ради общего дела. – Он изобразил красноречивый жест руками. – Может получиться так, что богатые страны будут просто богатеть за счет бедных родственников. А кто-то из этих бедных родственников, возможно, даже обанкротится и сойдет со сцены.

Мориарти пожал плечами.

– На мой взгляд, богатые должны помогать тем, кто не в состоянии себя обеспечить.

– Я знаю своих людей, – твердо заявил Зегорбе. – Когда мы встретились в девяносто четвертом, мне представлялось, что альянс – стоящее предприятие. Сейчас прежней уверенности нет, тем более, если нам предлагается вернуться под руководство человека, уже доказавшего свою несостоятельность.

– В этом вопросе я отказа не потерплю, – отрезал Мориарти.

– Не представляю, как вы можете принудить меня к согласию. Меня и моих людей, – парировал Зегорбе.

Разговор затянулся. Целый час испанца убеждали, просили, умасливали и уговаривали – он не дрогнул. И лишь в самом конце пошел на небольшую уступку.

– Возможно, я обдумаю ваше предложение еще раз, обсужу со своими людьми и тогда через месяц-другой вернусь, чтобы обговорить все еще раз.

– Думаю, такой вариант неприемлем. У нас много дел. Мы и так потратили впустую слишком много времени. Мне не терпится приступить к осуществлению великого замысла с участием всей криминальной Европы.

– Жаль, но в таком случае я вынужден отказаться от участия в нем.

Все поняли – больше говорить не о чем.

Первым поднялся Мориарти.

– Нам всем очень жаль. Но раз уж вы определились, а мы никак не можем вас переубедить, то пусть так и будет. Позвольте вас проводить. Кэб доставит вас в отель.

Зегорбе откланялся, и Мориарти вышел вместе с ним из комнаты. На улице было тихо. Попрощавшись за руку с Профессором, испанец повернулся к экипажу, и в этот момент Терремант вопросительно посмотрел на своего хозяина.

Мориарти ответил взглядом, ошибиться в значении которого было невозможно, и коротко кивнул.

Терремант кивнул в ответ, после чего помог пассажиру подняться. Однако прежде чем занять свое место, он наклонился, сунул руку под днище, нащупал висевший возле оси крюк и накинул его на спицу ближайшего к тротуару колеса. Поднявшись на скамью, Терремант тронул лошадь в направлении Прейд-стрит, тем самым приведя в движение незамысловатое, но оригинальное устройство, своего рода реле времени.