Часть 3. дни школьной жизни 1 страница

Страшная месть (PLUS)

Поздно вытащив свой хвост из норы и потому, как всегда, опоздав, Рулон притащился на второй урок, которым была география.

Войдя в класс, он увидел, что здесь затевается веселье. Пацаны взяли старое ведро, нассали в него и закрепили над дверью так, чтобы оно опрокинулось на вошедшую преподку.

Так оно и случилось. Урок начался радостно. Было забавно смотреть на разбесившуюся преподку, облитую мочой, безрезультатно пытающуюся найти виновного. Шума и веселья было много. Преподка хотела было уйти с урока, но учителям директор запретил срывать занятия. Ребята знали об этом и издевались, как хотели.

Педагогам нужно иметь много силы и энергии, чтобы не позволять сорванцам измываться над собой. В этом им не могут помочь педагогические учеб­ники. И в институтах не учат этому. А школьник, особенно если он активный, чувствует, что сила там, где есть непредсказуемость, агрессивность, яркость по­ведения.

Рулон радовался вместе со всеми, но недолго. Как только урок вошел в свою колею, вдруг у Рулона в кармане взорвалась и задымилась бомбочка. Весь класс мгновенно переключил свое внимание на новую забаву. Ребята стали хихикать и перешептываться, а Рулон засунул руку в карман, намереваясь вытащить бомбочку, но обжегся.

Бедные руки. Им последнее время очень много стало доставаться. Вскрикнув от боли и неожиданности, он еще больше всех рассмешил. Ученики, уже не сдерживаясь, стали громко хохотать.

Вконец разозлившись, училка уже не контролировала себя и вовсю стала орать на Рулона. Внезапно она сорвала голос и глухо захрипела, но это не остановило ее. Взбесившись еще больше, она схватила Рулона за шиворот и вытолкнула из класса. Оказавшись в коридоре, Рулон нисколько не обиделся, а, напротив, даже обрадовался возможности погулять во время урока. «Теперь настала моя очередь, — подумал он. — Учило не просекло всего смака ситуации, когда ее опомоили ведром, но я-то знаю, что мне теперь делать», — и, стряхивая с пальцев липучую чачу фиксажа, смешанного с перекисью, он наблюдал за собой со стороны, отслеживая неудобство и обиду, которые стали возникать в возбужденном воображении личности Рулона.

Он отправился бродить по школе. Зашел в медпункт, где ему сделали перевязку и укол от столбняка. Рулон заодно стащил у медички флакон с поливитаминами. Это полезное дело.

Когда же он наконец вернулся в класс, то обнаружил, что его знаменитого портфеля с оторванной ручкой не было. Он стал искать его в аудитории. Смотрел везде, где только возможно: под партами, в шкафах, в мусорном ведре.

Все пацаны внимательно наблюдали за тем, как Рулон усердно осматривает все прятальные места. А когда он, перерыв всю аудиторию, спросил, видел ли кто его портфель, ему с ухмылкой сказали, что один из кентов Цыпы зарыл его в ближайшей помойке.

Рулон опрометью побежал на помойку и стал рыться в замерзшем мусоре. Стоял сильный мороз, и кругом лежал снег. Рулону пришлось разгребать снег и рыться в замерзшем мусоре. Он стал быстро замерзать, потому что был в одном легком школьном костюмчике. Мороз обжигал нос и уши, тонкие ботинки почти не грели, и ноги, находясь в снегу, онемели от холода. Рулон уже почти не чувствовал их.

Из окна за ним наблюдали одноклассники и другие пацаны. Им было весело наблюдать, как Рулон, словно червяк, возится в помойке. Наконец кто-то крикнул в форточку, что, может, портфель зарыт не в этой, а в другой помойке.

Рулон сразу побежал туда и стал там рыться, уже почти не чувствуя своего замерзшего тела, но так и ничего не смог найти. Руки сильно окоченели и не слушались его. Необходимо было их срочно согреть, варежки он никогда не носил. И тут он вспомнил старую житейскую мудрость, что самое теплое место у человека находится между ног. Он втянул живот и начал запихивать скрюченные пальцы в штаны. Отчаявшись, он на минуту оторвался от своего занятия, поднял голову и осмотрелся вокруг.

Он увидел, как мимо него идет Марианна, одетая в шикарную шубу и шапку из чернобурки. Приблизившись к Рулону, Марианна презрительно посмотрела на него и прошла мимо. Этот взгляд сразу отрезвил Рулона. Возникшая проблема внезапно стала такой мелкой и незначительной.

«Что же я делаю? Как я отождествился с этим говном? Как меня дурачит мой ум, набитый социальными установками, которые мучают меня. Если так пойдет дальше, то я стану таким же дураком, как Павка Корчагин, который сначала устроил революцию, развалил страну, а потом давай заново строить. Сволочь проклятая!» — пронеслись мысли в голове.

Так к Рулону пришло внезапное прозрение. И с этими мыслями Рулон пошел домой, не стесняясь проходивших мимо людей. Руки его сильно замерзли, и он никак не мог открыть дверь ключом. Попытался зубами — не получилось, пришлось поприседать, поотжиматься в подъезде. В пальцах начало ощущаться покалывание, появилась боль. Преодо­-
левая ее, он стиснул двумя руками ключ и сумел повернуть его.

Войдя в квартиру, он подставил руки под холодную струю воды и мысленно представил, как теплая кровь протекает по артериям и венам его кистей. Боль снова усилилась. Но он продолжал внутреннее созерцание, успокаивая эту нестерпимую боль. Когда боль утихла, он почувствовал
огромное желание заняться творчеством, он сел за пианино и начал музицировать.

Он поиграл на пианино «чижик-пыжик», но
пальцы плохо слушались, играть-то он особенно не умел. Кроме того, такая игра не доставляла ему никакого удовольствия.

Тогда он открыл крышку пианино и стал дергать за струны и петь мантры. Получилась необычная музыка. Она производила какое-то особенное ощущение. Грохочущие струны сильно воздействовали на психику. Рулон записал ее на магнитофон.

«Буду медитировать под нее!» — решил он.

Эхо, отражающееся от струн, создавало эффект звука в пещере, погружало в необычное состояние. Рулон закрыл глаза и почувствовал, что словно проваливается в бездну, слушая магическую музыку.

Перед сном он прослушал эту магнитофонную запись и нашел получившуюся музыку очень мистичной. Он вошел в медитацию, создал намерение войти в сновидение и быть там осознанным, помнить во сне о том, что он просто спит.

***

Утром собравшиеся у школы ученики поехали на практику. Ехали в старом школьном автобусе, прикалываясь и рассказывая анекдоты. Тут же на задних сиденьях хулиганы проводили разборку между собой. Автобус подвез школьников к заводу, где их выгнали из него и распределили по группам. Все отправились в цех, в котором стоял ужасный грохот, а в воздухе постоянно летала пыль. Мастер, угрюмый мужчина с туповатым выражением лица, отметил Рулона в жур­нале и послал за ящиками.

Рулон уже хорошо знал структуру производства, изученную на предыдущих практиках, и сразу «побежал за ящиками» в зеленый уголок. Тут было свежо, не то, что в цехе, который чем-то напоминал библейский ад. Он сидел в зеленом уголке и наслаждался свежим воздухом.

«Вот он завод, едрит его в карамысло. Тут я должен батрачить за три копейки. Хуиньки заиньки, не дождетесь, - бесился он, - рабочий, работа происходят от слова раб. Да меня тут загоняют в рабство, суки. Я должен тут точить боеголовки для войны, портить свое здоровье и все это только ради того, чтобы не умереть с голоду. Хуй вам! Не дождетесь, падлы! Мать, агитатор хуев, дает мне ебучую перспективу подохнуть тут как конь, а правительство жиреет, коммунисты эксплуатируют нас тут как скотов, гады. Нет, я пойду иным путем».

Размышляя, он сделал пранаяму и прочие полезные действия, а через часок притаранил со склада пару ящиков, стараясь не попадаться на глаза мастеру, и ушел назад в свой уголок.

За полчаса до обеда Рулону пришла в голову гениальная мысль, что не мешало бы получить талоны на питание. Времени было мало, и он начал активно действовать. Притащив еще два ящика и брякнув их неподалеку от мастера, он попросил новое задание. Мастер удивился, с недоумением (как видно, ума у него было немного) осмотрел участок и, дав Рулону метлу, попросил убрать недели три не подметавшуюся пыль, лежащую толстым слоем на бетонном полу.

Рулон осмотрелся вокруг и яростно принялся за любимый труд. Мастер удивленно смотрел на то, как прилежно, по-пионерски работает школьник. Когда удовлетворенный зрелищем мастер уплыл в глубину цеха, Рулон отряхнулся от пыли, отложил метлу в сторону и сел отдохнуть, но, увидев вдалеке мелькнувшую фигуру хозяина участка, вскочил и снова принялся за дело.

Узрев, что выдают талоны, Рулон подбежал и напомнил о себе, чтобы его в суматохе случайно не забыли. Со вздохом сожаления ему были выданы талоны, и он отправился заправляться в заводскую столовую.

Здесь уже было много народу. Рабочие, одетые все в одинаковую серую форму, выстроились в очередь, другие занимали места. Отстояв очередь, Рулон взял обед и, с трудом найдя свободное место, уселся за столик. Покачиваясь на старом стуле с круглыми ножками, он быстро проглотил порцию безвкусных щей и сваренные в комок макароны с куском засохшей жареной рыбы. В компоте он обнаружил дохлых червей и подумал: «Ничего страшного, птицы кушают червей, человек — птицу, а черви — человека. Почему бы мне не съесть червяка. Моя очередь ведь еще не пришла. Это не тот червь, который ест меня, а пока тот, которого ем я».

Разленившись после сытного обеда, он почувствовал, что сидеть здесь ему не хочется, и подумал о том, что ему делать дальше. Работать, как ни странно, почему-то не тянуло, хотя перед ним висело множество призывов. Крупные плакаты с яркими надписями приковывали внимание, но у Рулона были другие планы. Выклянчив табельный пропуск, он отправился домой.

Но попасть в квартиру ему не удалось, т.к. по дороге он был внезапно перехвачен Марианной. Она стояла на его пути, словно уже заранее знала, что именно в это время и именно в этом месте встретит своего дружка. Марианна надменно посмотрела на него и сказала жестким, не терпящим возражений голосом:

— Ну что, пролетарий, отработал? Теперь пойдем учиться жить.

— В школе научился, — небрежно ответил он.

— Век живи, век учись. Но сейчас не до философии. Скоро ко мне придут искатели развлечений. Надеюсь, ты не забыл нашу последнюю встречу? — спросила Марианна игривым тоном.

Конечно же, Рулон все помнил. Ему стало очень интересно узнать, как Марианне удалось справиться с ситуацией.

— особенно явственно помню, как убегал. А ты как выкрутилась?

— А я и не выкручивалась. Поболтала с мальчиками, прогулялась и пошла домой. Теперь они больше не будут трогать ни тебя, ни того, кто произнесет мое имя. Двигаясь дальше, они зашли в павильон ботсада и сразу попали в другой мир, мир вечного лета. Они шли по зеленой аллее. Оранжерея была засажена яркими цветами, наполняющими своим ароматом теплый воздух. Рулон подбежал к клумбе, сорвал один крупный красный цветок и подарил его Марианне.

— Как это тебе удалось?

— Я ведь уже семь лет практикуюсь в управлении людьми, изучаю психологию, магию, философию, — вздохнула она, взяв цветок и глубоко вдохнув его аромат. Затем она коротко отломила стебелек и вставила цветок в свои роскошные черные волосы, - люди – это машины и, если знать их рычаги, то ничего не стоит управлять ими.

— Да, знания у тебя богатые, — произнес мечтательно Рулон.

— А у тебя богатый опыт. Каждому свое, — сделала вывод Марианна.

Выйдя оттуда, они оказались у дома ее подруги, куда и зашли. Она вновь вытащила мешок с фирменными шмотками и швырнула Рулону. Рулон переоделся. Марианна сунула ему в сумку три шарфа и отправила погулять на часок.

— Смотри не потеряй, за всю жизнь не расплатишься, — предупредила она его.

Шатаясь по улице, Рулон готовился к предстоящему испытанию, в котором форма его поведения будет весьма далека от идеала йоги. Он пытался настроиться, вжиться в этот образ и представить, каким должно быть его поведение. Рул осознавал, что ему снова нужно будет практиковать скоморошество, и он хотел всю дорогу помнить свою задачу, чтоб блестяще сыграть свою роль и не отождествляться с ней, не забыть, что он актер, даже если бабы залезут ему в штаны или чуханы врежут ему по ебальнику.

«Чтоб не быть тупой машиной, я должен сам научиться управлять собой».

Час уже прошел, когда Рулон стоял у двери Марианны. Глубоко вдохнув и сделав резкий выдох, он решительно нажал на звонок. Дверь Рулону открыла хозяйка. Еще на лестнице слышалась музыка, она накатила мощной волной современных ритмов. Марианна была неотразима в черном сверкающем платье с большим воротником и глубоким декольте. На руках ее были тонкие перчатки и три золотых перстня с крупными камнями. Когда Рулон вошел в квартиру, хозяйка выключила музыку и популярно представила его гостям.

— Дамы и господа! — развязно начала именинница. — Сегодня нас соизволил посетить Рулон, — он раскланялся. Гости стали глупо улыбаться, с любопытством и восхищением рассматривая нового гостя, и особенно его дорогой прикид. — он недавно прибыл из Японии, где долго изучал искусство каратэ. Скоро он отправится в Америку, а сейчас проведет с нами этот чудесный вечерок.

Какая-то девушка, соблазнительно расположившись в кресле, томно сказала: «Браво!» — и многозначительно посмотрела на него. Раздались бурные аплодисменты. Рулон демонстративно извлек три кулька с шотландским мохером и небрежно зашвырнул на столик, который был уже завален подобным импортным барахлом, после чего, протерев губы рукавом, чмокнул виновницу торжества. Все пришли в восторг от этой глупой выходки. Лица кавалеров исказились от зависти и растянулись в резиновых улыбочках, выражающих внешнюю доброжелательность. Марианна провела его и усадила на диван рядом с одной смазливой девчонкой, сказав, что это сегодня его дама.

— Мадемуазель? — спросил Рулон, желая узнать ее имя.

— Майя, — ласково улыбнувшись, представилась она. На ней было белое облегающее платье, и сама она пыталась создать образ дамы из какого-нибудь глупого сентиментального романа.

Развалившись в мягком кресле из финского гарнитура, нашему герою удалось осмотреться. Окна были зашторены. Германские бархатные шторы с крупным рисунком едва пропускали свет, окрашивая его в фиолетовый оттенок. Комната находилась в интимном полумраке. Только музцентр поблескивал своими огоньками.

Кроме представленных здесь находилось еще несколько симпотных девиц, разодетых как на выставку, и столько же парней, его недавних знакомых, обнимавших их. На стене висел огромный плакат обнаженной женщины в сальной позе. На столе валялись журналы с подобными иллюстрациями. Гости брали эти журналы и с интересом рассматривали их.

Новая знакомая Рулона, видимо, следуя примеру своих беспечных подруг, заползла к нему на колени и нежно обняла его шею своими руками. Хотя практикуясь в йоге, он привык подолгу находиться в самых невероятных положениях, эта поза шокировала его, но он продолжал действовать невозмутимо, словно опытный Дон Жуан.

— Вы правда жили в Японии? — капризно спросила его дама.

— Не только там, но и в ее окрестностях, — прозвучал надменный ответ.

Он говорил медленно, важно, осматривая гостей. Тем временем Марианна забавно рассказывала какие-то пошлые истории и анекдоты, от которых все давились со смеху.

Рул понял, что настало время для серьезной практики, что он должен сохранить ясность своего сознания и отрешенность, несмотря на глупую роль, кою он разыгрывал здесь и вопреки действию гормонов.

Вскоре подруга Рулона, недовольная, что к
ней проявляют мало внимания, стала приводить его в чувство. Она медленно положила его руку на свое колено и, лобзая, зашептала что-то о тайнах любви. Рулону было очень жаль, что он пока не научился отключать сознание от органов
чувств, которые давали ему сильно о себе знать. Он ощущал, как ясное мышление незаметно переходит в беспорядочное состояние. Майя при-
стально смотрела на Рулона, соблазняя его и кокетливо поправляя свои волосы. Помнить, что он актер, становилось все труднее. Рул часто отождествлялся с тем, что он делал и что происходило с ним, особенно когда стал твердеть его корень.

Наконец бешено замигала светомузыка, все поднялись со своих мест и яростно пустились в танец. Майя слезла с колен Рулона и, взяв его за руки, игриво повлекла его в центр комнаты.
Танцуя под музыку в стиле диско, все разогрелись. Девушки стали расстегивать блузки. У многих парней руки потянулись к задницам партнерш. Сливаясь в едином ритме, они стали совершать умопомрачительные движения. Марианна, хорошо владея психологией людей, вовремя переключила музыку, поставив танго.

Майя повисла у Рулона на шее, и огромный мир беспредельности сжался в конце концов до рук Майи. Он почувствовал нарастающее возбуждение и прижался еще плотнее, левая рука легла на грудь Майи, а правая скользила по ее спине сверху вниз.

Она нежно обнимала Рулона и ласкала его. Так они танцевали, привлекая всеобщее внимание и вызывая зависть остальных дам, которым достались обычные кавалеры, а не каратист из Японии.

Скоро начался кульминационный момент вечера. Хозяйка предложила гостям расположиться поудобнее и отведать экзотические фрукты, разложенные на боль­­шом черном подносе. Обстановка стала еще более интимной. Начались разговоры о сексе. Но сознания и воли еще не хватало, похоть и чувство важности от нелепой роли все больше захватывали его разум. Рулон кусал себе язык, чтобы помнить о своем решении вопреки внешним влияниям.

Королева бала утопила кассету в гнездо видеомагнитофона, и на цветном экране замелькали порнографические боевики. Любовь, драки, разрываемые на куски голые тела, ошеломляющие кошмары, секс-музыка и экстатические стоны лавиной обрушились на зрителей. Зрители сидели, не отрывая взгляда от экрана, переживая бурю острых ощущений.

Совершенно обалдев от такой смены обстановки, Рулон смутно понимал, что происходит вокруг. Мысль хаотически металась, а сердце было похоже на дом, куда забрались воры, действующие по собственному произволу. Он смотрел на других гостей. Сидящие рядом парень с девушкой страстно обнимались и ласкались. Было видно, что фильм им очень нравится. Другой парень, сидящий в кресле, одновременно смотрел еще и порножурналы, лежащие на столике. Все чувствовали себя свободно и раскрепощенно, подобная обстановка была естественной для всех присутствующих. Ему почему-то вспомнилась глупая песенка Юрия Лозы «Девочка сегодня в баре». Он подумал, что она прямо про эту ситуацию.

Наконец первая часть вечера плавно переросла в шведский стол. Марианна привезла на передвижном столике напитки. Дрожащей от волнения рукой Рулону удалось схватить фужерчик покрупнее и залпом (тут не до мелких глотков по йоге) опрокинуть его.

Прохладная влага разлилась по вздутым от напряжения жилам и на несколько минут принесла облегчение. Снова стали бессмысленно болтать, слушать музыку и просматривать американские боевики. Новая подружка Рулона ежеминутно восторженно восклицала, глядя на действия главного героя фильма. Этот герой, добрый и благородный, со смазливой внешностью и педерастическими манерами, с легкостью перебил всех злых, агрессивных и неимоверно сильных нормальных людей.

Рулона это очень сильно удивило, но глупая Майя и никто из гостей не задумывался о полной нереальности этого фильма. Им было весело и приятно видеть, как добро побеждает зло. А ведь через чертову трубку уже незаметно шло зомбирование. Невольно подражая героям и завнушиваясь произносимыми ими установками человеко-стадо подстраивалось под навязываемый шаблон

Беспорядочная болтовня гостей, блики телевизора, гром магнитофона... Совершенно одурев от этого, юный йог потерял всякую власть над собой. Руки нервно скользили по телу его избранницы. Он что-то безбожно врал насчет жиз­ни в Японии, корчил из себя невесть кого, пускал идиотские реплики, приводящие в восторг всю аудиторию. Но делал он это не как актер, а как балбес, решивший потешить свой эгоизм восторгом публики. Недовольные взгляды Марианны все же возвращали ему нужную трезвость.

Было видно, что Майя очень гордится своим кавалером, она вконец размякла и расплылась в его объятьях. Опьяненный бушевавшими в нем страстями, он уже не контролировал себя, сознание было в тумане, а воображение рисовало уродливые формы низов человеческой жизни. Наконец был объявлен антракт до следующей встречи.

Узнав о завершении веселья, гости несколько огорчились и стали собираться. Они еще несколько минут топтались в коридоре, возбужденно обсуждая прошедший вечер. Постепенно все рассосались, и они остались одни.

Марианна подошла к Рулону, который одурело сидел, переводя недоумевающий взор с предмета на предмет.

— Ну, как вечерок? — спросила Марианна.

Он пробормотал что-то невразумительное с идиотской интонацией.

— о, да с тобой совсем плохо, — засмеялась она. — Вставай, сейчас вылечу.

Хотя Рулон и плохо соображал в этот момент, но слова Марианны всегда были для него приказом. Еле поднявшись на ноги, плохо повиновавшиеся ему, он шатался и ни о чем не думал. Хозяйка решительно подошла и, развернувшись, нанесла мощный удар в область поясницы. Рулон покачнулся. Острая боль мгновенно прокатилась по нервам, вернув его к полноценной жизни. Вся гадость куда-то вдруг исчезла, оставшись в прошлом, как тяжелый сон. Было легко и радостно.

— Ну, как самочувствие? — задорно спросила его целительница, подавая стакан холодной воды.

Ее пациент залпом выпил поднесенную воду, и его состояние совсем улучшилось.

— Просто не ожидал, что смогу так просто вернуться в хорошее состояние, — отчеканил он.

— Все неестественное легко устранимо. Ну что, фигляр, забалдел на моей вечеринке. Не смог остаться отрешенным зрителем своей роли. Хуевый ты еще скоморох, — пренебрежительно бросила она.

— Да, что-то я поддался, пошел на поводу у своих инстинктов, — грустно ответил он.

— Это тебе не дома у батареи медитировать. Енто ты уже умеешь. Но грош цена твоей медитации, если ты теряешься при виде любой юбки. Истинная медитация должна быть в полевых условиях, только тогда твой дух может действительно стать независим от болезненного воображения и побуждений плоти. Но ничего, у тебя еще будет возможность попрактиковаться в искусстве шута, мой милый. Тут ты прорабатывал похоть, а теперь ты сможешь поработать со страхом уже другой силой, подчиняющей тебя. Ну а теперь собирайся, нас ждет новое дело.

Рулон чуть не поперхнулся. Он широко открыл глаза от удивления, пытаясь скрыть явное недовольство.

— Какое еще дело? Нет, на сегодня хватит. Я хочу медитировать.

— Не бойся, теперь совсем иное, вспомнишь школу, — стала уговаривать его Марианна ласковым голосом, мило улыбаясь.

— Что? Школа? Боже, упаси! Достаточно, что ты обобрала этих дураков, — возразил он.

Марианну задели эти слова, и она тут же сменила ласковость на жестокость, подобно хамелеону, мгновенно меняющему свой цвет.

— Прекрати истерику и запомни. Я никого не обдираю, они сами дают излишки, которым могли найти и более скверное применение. Ну, живо переодевайся, не дожидайся грубости, — это было ее последнее слово, которому Рулон не мог не подчиниться.

Огромная сила, скрытая в этой великой женщине, выражающаяся то в ласковости, то в жестокости, заставляла его снова и снова следовать за ней. Ее слова всегда были наполнены глубокой мудростью. Хозяйка направилась в соседнюю комнату, чтобы переодеться. Одновременно она обучала его, как всегда, кратко и ясно:

— Все эти практики помогут тебе быть осознанным даже в таких сложных ситуациях. Иначе любая ересь выбьет тебя из правильного состояния, и тебе придется всю жизнь прятать голову в песок, как страусу. Понял?!

Еще минут десять его подружка приводила себя в порядок, она изменила прическу, макияж и приготовилась к действию.

Пока она находилась в соседней комнате, Рулон рассказал ей, как в начальных классах он тренировал волю. Учился сидеть долго в неудобной позе, задерживал надолго дыхание, держал руку на горячей батарее, сидел на муравейнике, стараясь остаться отрешенным.

Как-то раз на уроке ему сильно захотелось в туалет, но он решил терпеть. Тер­пел, терпел, терпел, но не выдержал, и потекло говно по штанине. Видно, накормили чем-то, и скоро все в классе заметили, что произошло. Вот было смеху!

Марианна пренебрежительно поморщилась и отфыркнулась.

— Но хорошо, что ты можешь все это рассказать, ты уже победил свое чувство значимости — главного врага, — со вздохом сказала она.

Собравшись, они вышли на улицу. Рулон вдохнул холодный свежий воздух, наслаждаясь покоем после бурного вечера. На небе уже зажглись звезды, хотя было еще не совсем темно.

— Куда мы идем? — спросил он.

— Сейчас к Штопору, а потом — к одному подонку. Мы с ним неплохо провели время, но он хотел слишком многого. Пришлось от него сбежать. А теперь он требует сто долларов, за которые хотел купить меня, — при последних словах она злобно нахмурила брови, огонь мести сверкнул в ее глазах.

— Так он, видно, не чадос, если посмел требовать. И, наверное, деньги у него нелишние карман тянут, — предположил Рулон.

Он несколько сжался, глядя на разгневанную Марианну.

— Ты угадал. Он работает. Но насчет чадовства, посмотрим, когда его как следует вздуют, — с ненавистью ответила она.

Марианна очень быстро могла менять выражение лица и свое эмоциональное состояние, легко контролируя все это.

— Как-то раз я зашла в ночной клуб и познакомилась там с этой свиньей, — начала она рассказывать подробности этой истории с самого начала. — он мне не очень понравился, был вредноват, залупист. Я уж было хотела от него срулить, но там не было другого подходящего кандидата. Ну, думаю, рискну. Сижу с ним за столиком, базарю, смотрю, контакт устанавливается. Он уже западает на меня. Нужный момент настал, я говорю ему: «Милый, не займешь ли ты мне башлей». Он и раскошелился. Я хотела его культурно кинуть, мол, мне пора к маме, а он стал вредничать, тащиться за мной. Тогда пришлось уйти от него хитростью. Пошла в туалет и скрылась. Все бы ничего, но он встретил там меня снова и стал требовать назад свои деньги. Видел ты такого нахала? Я что, зря с ним сидела, строила ему глазки. За это он тоже должен платить, — сказала она игриво.

— Да, видно, он не хочет платить за красивые глаза, — подытожил Рулон.

Они шли по улице то быстро, как будто опаздывали в кино, то медленно, мило беседуя на отвлеченные темы. Так она обучала Рулона быстро переключать свое внимание. Вдруг она остановилась и начала громко и визгливо орать на своего спутника, обзывая его всякими нецензурными словами. Ожидая от Марианны любого подвоха, он все-таки оторопел, остановился как вкопанный, ошарашенно уставился на подругу.

— Ну чо, охуел? Соберись. Не обращай внимания на то, что могут подумать люди о тебе, это все ересь. Главное, что буду думать я о тебе. А я вижу, что ты сейчас кусок говна, размазанный по стенке, — она заехала ему в ухо, и он отреагировал достойно, послав ее подальше.

Состояние Рулона изменилось, он стал жестче, наполнился энергией и теперь был готов к выполнению задания. В это время они подошли к старому обшарпанному дому. Марианна знаком заставила его замолчать и следовать за ней. Поднявшись на последний этаж, остановились у металлической заржавевшей двери. Они зашли в блатхазу. Было там грязно, на полу валялись окурки, и в воздухе парил тяжелый дух. Это было логово Штопора.

Открывший дверь парень, с фонарем под глазом, наверное, уже с месяц небритый, провел их в комнату, где сидел Штопор со своей сворой. Это были закоренелые алкаши и хулиганье. Они сидели за большим столом, покрытым газетами, заставленным пустыми и наполненными бутылками. В центре стола стояла большая белая тарелка с голубой каемкой, а на ней беспорядочно лежащие куски селедки и хлеба.

Хулиганы распивали и о чем-то спорили, их агрессивная и бурная речь была обильно наполнена матом и ругательствами. Рулону сразу бросился в глаза самый злобный и крутой из всех — мужик с густой черной шевелюрой. «Видимо, главарь», — подумал он и оказался прав. Удивленно осмотрев Марианну и бросив презрительный взгляд на ее спутника, Штопор слегка присвистнул.

— А, Мариша, притаранила, — радостно загнусил он, отрываясь от бутылки. — А это что за чмо с тобой? Ему что, мошонку вспороть надо?

Последняя реплика насчет Рулона вызвала грубый хохот алкашей.

— Заткнись, хамло, это мой человек, а вспарывать будешь того, кого я тебе укажу, — с дерзкой злобой оборвала его гостья.

— А расплачиваться чем собираешься? Может быть, своим телом, — матерно воскликнул пьяный атаман, — а то мне давно хотелось пощупать твою ко­жу, — сказал он и жадно протянул руки вперед, шевеля пальцами.

— Прекрати, ублюдок, для такой хари, как ты, будет достаточно вокзальной шлюхи, — сузив с озлоблением глаза, выкрикнула Марианна. Она стояла, сложив руки в боки, собранная и воинственная, напоминая Рулону мифических амазонок.

— Но-но, потише, ты не у себя в конуре, а то угроблю вместе с этим шмотком. Давай выкладывай, зачем прикатила, — корча рожу и тряся пальцами, прогнусавил он.

— Я выведу одну скотину, и когда мы расстанемся, вы вправите ему мозги. Надеюсь, мне никого не надо будет учить, — девушка обвела всех сидящих властным взором. Хулиганы вопросительно посмотрели на своего вожака, ожидая решения. — У него с собой будут деньги, — с намеком закончила она и увидела, как подействовали последние слова, вызвавшие оживление.

— Деньги, — раздался оживленный шепот. — Это потянет для начала, а потом... — развязно говорил Штопор, приближаясь к ним.

Марианна не дослушала его и, дернув Рулона за руку, пошла на выход. Вскоре появилась и вся кодла. Минут десять они шли по ночному городу, распугивая случайных прохожих, и наконец подвалили к одному дому. Мордовороты до времени притаились, а Марианна, оставив своего приятеля у подъезда, пошла выманивать жертву.