ЧАСТЬ I Не принимай это близко к сердцу 9 страница.
– Ну, если они тебе так мешают, мне следует сидеть дома и досматривать их, верно?
– Джесс, пожалуйста, ради меня, прекрати вредничать.
Отношения брата и сестры, как и другие родственные отношения, в большинстве случаев подразумевают определенные компромиссы. Однако баланс взаимных уступок между Джессом и Элли был явно неравноценен, о чем они оба знали, и слова Элли «ради меня» обычно срабатывали.
У Элли были причины взять с собой брата, и этого, по идее, Джессу было достаточно.
Бар находился в здании с довольно неприметным фасадом, украшенным неоновой вывеской, деревянная входная дверь оказалась тяжелой. Джесс открыл ее; изнутри донеслась нестройная смесь каких-то ритмов, напоминающих испанские, и оглушительного шума, характерного для техно.
– Похоже, твой засранец уже завел свою громыхалку.
Немногочисленная публика (человек двенадцать) была свободно рассеяна по танцполу перед сценой. Три худосочные девицы модельного вида, чей суммарный рост составлял не меньше шести метров, толклись у входа. Ближе к барной стойке расположилась парочка: она в юбке из «шотландки» и водолазке, он – в бушлате и вельветовых штанах в крупный рубчик. Оба, несомненно, обитатели Верхнего Ист-Сайда. Рядом с ними – еще одна пара пятидесятилетних в одежде из черной хлопчатобумажной ткани, джинсы и кожи. Они выглядели так, будто в свое время славно тусовались в «Си-би-джи-би»[32] с Деборой Харри и «Рамоунз».[33]
– Эклектично, – заметила Элли.
– Это только первые ласточки из тех, кто набивается сюда после работы. Увидишь, если придешь часиков в семь.
– И что это за место?
– Альтернативное. Андеграунд.
– Вроде рейва, что ли?
Она услышала, как рядом захихикали модели.
– О господи, – прошептала одна из них.
– Что же, похоже, сегодня я не стану счастливым центром внимания этого гламурного треугольника, – с тоской произнес Джесс. – Рейв, чтоб ты знала, сестренка, это тысяча девятьсот девяносто четвертый. Это заведение живет на подпольных вечеринках.
– Не понимаю ни слова.
– Не так-то легко устроить вечеринку в одном из лучших баров Нью-Йорка, поэтому люди партизанят, перехватывая места, подготовленные для другого события: в центре города обычно для корпоратива, в лучших точках Верхнего Ист-Сайда – для всякой благотворительной фигни. Так или иначе, ты туда проникаешь, а перед этим запускаешь в Сеть пару слов потенциальным незваным гостям, которые не прочь прийти на твое выступление. Устраиваешь свое шоу и надеешься на внимание. «Газовая лампа» пару лет назад сделала вроде как наоборот, пустив слух, что сюда идут как раз на такие концерты. Приходи, играй и увидишь, что получится.
– А почему выступление подпольное, если тебя приглашают его устроить?
– Ну, не то чтобы прямо приглашают. «Газовая лампа» на самом деле просто бар с «открытым микрофоном» и репутацией провокатора. Знаешь, Эл это доказывает, что ты мало где бываешь с тех пор, как познакомилась со своим Справедливым Капитаном. А вот «Собачья площадка» уже несколько месяцев выступает здесь раз в две-три недели.
– А этот парень? – Она разглядывала светлокожего диджея, который крутил пластинки на сцене.
– Мы его терпеть не можем.
– Я к тому – он часто здесь играет?
– Наверное. Мне кажется, мы встречали его здесь уже раза три. Дерьмовая музыка, правда?
Элли пожала плечами.
– Мне кажется, довольно интересная. Странноватая. Я даже понять не могу, что это.
– А все потому, что он называет ее искусством. Ходит с компьютером по городу, записывает всякий уличный шум, а потом замешивает его в свое техно. Фигня полная.
Элли поглядела на полупустой бар.
– Довольно приличная публика для этой, как ты выразился, фигни.
Джесс сделал кислую мину.
– Не все они здесь из-за него. Возможно, только вон те старые клизмы. В «Газовой лампе» тебе дается всего полчаса, если, конечно, ты не заведешь народ настолько, что следующий выступающий не решится тебя сменить.
– Что ж, хорошо, в этом есть нечто партизанское.
– Поверь мне, никто не станет закатывать сцену, пытаясь удержать здесь этого выскочку, изображающего нового Бека.[34] Если, конечно, в виде исключения он не устроит какую-нибудь акустическую атаку, я почти уверен – это его последняя песня.
Они подождали, пока Кит, микшируя и царапая, добрался до финального крещендо и оборвал выступление. Зрители вежливо похлопали, диджей вскинул руку в жесте «виктория», а затем принялся паковать в чемодан свои диски, ноутбук и прочее барахлишко.
Элли ткнула Джесса в бок, подталкивая к сцене.
– Боже мой, нельзя ли меня за это включить в вашу платежную ведомость?
Она ткнула посильнее, и брат покорно поплелся вперед.
Диджей сразу узнал Джесса и, нервно улыбнувшись, поприветствовал его.
– Здорово, старик. – Он не хотел смотреть Джессу в глаза и сосредоточился на своих вещах. – Я и не знал, что вы сегодня играете.
– А мы и не играем. Я просто тусуюсь.
– Привет! – с лучезарной улыбкой сказала Элли, протянув руку диджею. – А я сестра Джесса, Элли Хэтчер.
– Кит Гузман. – Взгляд парня заметался между братом и сестрой. – Сестра, говоришь? Не очень-то вы похожи.
Подобное замечание высказывалось в их адрес уже не раз. Долговязый худой Джесс, с угловатым лицом и прямыми волосами – и его невысокая фигуристая сестра со светлыми локонами и пухлыми губками. Эта разница простиралась гораздо дальше чисто физических особенностей. Джесс был мягким, как их мама, Элли – упряма и решительна, как отец.
– Отличная музыка! Джесс говорил, ты используешь уличные звуки в своих миксах?
– Ну да. Урбанистическая доработка музик конкрет.[35]
– А что это за музик кокетт?[36]
– Конкрет. Ну, конкретная. Если переводить дословно – конкретная музыка. Изначальная идея в том, что компоненты музыки – не обязательно голос или музыкальные инструменты. Она появилась в сороковых годах в Париже. Немного ею пользовались «Битлз», но это было давно, тогда еще записывались на пленку. А уж теперь, когда все цифруется? Это просто чума! И я использую только звуки с улиц Нью-Йорка. В теории я рассказываю нечто важное о музыке повседневной жизни, делаю почти то же, что Марсель Дюшан[37] сделал для искусства, «найденного» в материальной среде. Это как «найденная» музыка.
Элли заинтересованно кивала.
– Да, я понимаю.
– А может быть, – рассмеялся Кит, – это просто отличная импровизация.
– А ты играешь свои миксы прямо с компьютера? – Элли указала глазами на ноутбук «Эппл», все еще стоявший на столе между ней и Китом.
– Да, записи оцифрованы, поэтому я могу делать с ними практически все, что захочу.
– Да ладно, и все это с одним маленьким «Макбуком»? У тебя небось еще дома техники полно.
– Не, только он, – возразил Кит, постучав пальцами по тонкому ноутбуку.
– Правда? И больше ничего? Один ноутбук?
– Да. Возможно, когда я добьюсь успеха…
– Слышь, – встрял Джесс, – а девчонка-то у тебя сейчас есть или как?
Элли изумленно зыркнула на брата. Гузман явно неправильно понял ее выражение.
– Ух ты! Никогда не видел брата, который пытался бы подцепить кого-то для сестры. Ну, не знаю… Может, мы с тобой…
– Нет, парень, может, ты перестанешь глазеть на мою сестру? Не то окажешься за решеткой.
Вот и рухнул ее план, немного пофлиртовав с Гузманом, заглянуть в его компьютер. Элли достала из сумочки полицейский жетон и, откинув крышку футляра, сунула его под нос Киту.
– Мне нужно поговорить с тобой насчет Меган Гунтер.
– Эй, ни хрена себе! Это уже серьезная херня.
– Ладно, малыш Кит, кончай кривляться. – Они уже стояли на относительно тихом тротуаре за дверями клуба. Гузман поначалу пытался взбрыкнуть, но Элли притворилась, будто тянется к одному из серебристых колец в его губе, и он потопал за ней на улицу. Вежливый обаяшка Кит превратился в диджея Анорэкзотика, и Элли поняла, почему Джесс называл его невыносимым позером. – Когда ты в последний раз общался с Меган Гунтер?
– Пройденный этап. Разве ты не поняла этого, когда я стал к тебе клеиться?
– Иногда лучший способ самоутвердиться – заставить кого-то страдать. Сильно.
– Меган страдает?
Элли начала задумываться, нет ли у этого парня серьезного раздвоения личности. Выпендреж Ан-экса исчез, взгляд смягчился, а озабоченность в голосе казалась искренней.
– Кто-то разместил в Сети несколько довольно гнусных постов о ней.
Облегчение волной пробежало по его лицу.
– Но с ней все в порядке?
– Ты узнаешь об этом, когда я получу всю нужную информацию. Что ты знаешь о сайте под названием «Кампус Джус»?
– Это сайт со сплетнями.
– Стало быть, ты о нем знаешь.
– Конечно. Люди пишут там всякие гадости друг про друга. Иногда довольно странные.
– Под людьми ты подразумеваешь студентов? Но ты же не студент.
– Эй, вы же разговаривали с Меган, верно? Она наверняка рассказывала об этой фигне. Ладно, я в колледже не учусь. Я не посещал подготовительный курс за три тысячи долларов, чтобы сдать отборочный тест,[38] как Меган, ее друзья и эта ее надутая соседка. Я и так до фига о жизни знаю, не то, что они. Это уж точно.
Элли подняла раскрытые ладони.
– Кит, я спрашиваю тебя только о веб-сайте. Ты сам начал оправдываться из-за колледжа.
Он сжал губы и уставился на мостовую.
– Просто, скажем так, это у нас с ней больная тема. Ладно, чего уж там. Этот сайт. Да, я о нем знаю, хоть и не учусь в колледже.
– Ты раньше писал на нем?
– Да. Месяцев шесть назад.
Элли пришло в голову, что дело может оказаться проще, чем ей представлялось.
– Правда?
– Верняк. Это моя целевая аудитория. Я в прошлом году устраивал подпольный концерт в Трайбеке на предварительном просмотре какого-то претенциозного фильма про малолетних беспризорников-наркоманов. Кинул инфу на форум для студентов. Этим постом я охватил сразу Нью-Йоркский универ, Фордем и Колумбию.
– А после этого писал?
Кит замялся.
– Нет.
– Точно?
– Ну да. А почему вы меня про эту фигню спрашиваете?
– А ты вообще с тех пор на этот сайт заходил?
– He-а. Та затея все равно провалилась. Я набрал человек тридцать, которые пришли посмотреть на меня, а на фильм остались всего двадцать. И никакой прессы. Облом, одним словом. Так че вы меня расспрашиваете-то?
– Где ты был сегодня утром с восьми до девяти? – Судмедэкспертиза сообщила Элли приблизительное время смерти Меган.
– Дома.
– Еще кто-нибудь с тобой был?
– Мама.
– Ты живешь с мамой?
– Странно, что Меган вам этого не сказала. Она не верила, что я могу платить за квартиру. И вместо меня пустила эту сучку Хезер. Сказала, будет хорошо, если рядом подруга. И что ей это дало? Ничего. Хезер ей не подруга. Она гуляет с каким-то неизвестным парнем, про которого даже ничего не рассказывала Меган. Она и ко мне как-то раз подкатывала, говорила, что начала заниматься сексом совсем рано и всякое такое. И что она за подруга после этого?
– Кит, хватит о соседке и о том, что могло быть, если бы ты жил с Меган. Если я заберу у тебя ноутбук, подтвердят ли наши специалисты, что ты не залезал на этот сайт в последние шесть месяцев?
– Ничего вы никуда не заберете. Черт, этот ноут – мое единственное средство к существованию. Это мое искусство. Давайте я поговорю с Меган и разберусь. Она знает, я бы про нее слова плохого никому не сказал.
Он вытащил свой телефон и нажал на кнопку, чтобы вызвать список контактов. Меган стерла все следы их связи, но Кит, очевидно, этого не сделал. Элли дотянулась до его мобильника и сбросила вызов. Он отдернул руку.
– Сначала вы несете какую-то чушь насчет моего компа. Теперь вы лезете в мой телефон. Лучше перестаньте.
– Или что, Кит?
Парень уставился на нее.
– Или что? – повторила она. – Пырнешь меня ножом? Порежешь на куски?
– Совсем сдурели, сволочи, – пробормотал он. – Просто позвоните Меган, ладно?
– Меган погибла.
Элли видела, как менялось выражение лица Кита по мере того, как он осознавал сказанное. Парень замотал головой.
– Нет. Нет, нет, нет, нет… – Он вновь и вновь повторял это слово, а затем согнулся и заплакал.
Дверь бара неожиданно распахнулась, едва не сбив Гузмана. Он отступил, пытаясь взять себя в руки. В женщине, вышедшей из «Газовой лампы», Элли узнала одну из трех красоток, которых видела в баре. Следом за ней шел Джесс – засунув руки в карманы, он виновато ухмылялся.
Джесс был не единственным, кто уходил отсюда с большим уловом, чем рассчитывал. Элли направилась обратно в бар за ноутбуком Гузмана.
Глава 26
18.30
Выбираясь из машины в своем коротком платье, Кэти Бэтл старалась не расставлять коленки. Швейцар в униформе открыл перед ней створку двойной красной двери.
– Добро пожаловать в «Роялтон», мэм.
Она прошла вестибюль с замшевыми диванами, обтянутыми кожей стенами и стальными столиками и направилась в обшитый деревянными панелями «Бар 44».
Шесть тридцать, для «счастливых часов» по нью-йоркским меркам рановато, но люди уже начали подтягиваться сюда. Кэти знала, что это время весьма популярно у семейных мужчин, которые могли позволить себе небольшую вылазку после работы и вернуться домой в такое время, какое еще можно объяснить сверхурочной нагрузкой.
Заняв последнее свободное место в баре, она заказала коктейль «Манхэттен», и светловолосый бармен окинул ее понимающим взглядом.
– Возьмете какую-нибудь легкую закуску или вы к нам ненадолго?
Его реплика была явной подначкой. А может, и нет. Возможно, ей просто показалось.
– Спасибо, пока не надо.
Бармен вежливо кивнул и направился к другому концу стойки, где бочкообразный дядька уже постукивал кредиткой по ее гладкой медной поверхности.
Кэти сделала два небольших, приличествующих даме глотка вишнево-красного коктейля, и тут к ней подошел мужчина.
– Вы Миранда?
Она одарила его самой теплой и приветливой улыбкой.
– Рада познакомиться.
– Стюарт, – сказал он. – Гм, Стюарт…
– Все нормально, – ответила она, ободряюще кивнув. – Сегодня вы можете быть, кем захотите.
Она окинула Стюарта быстрым оценивающим взглядом. Возраст, наверное, чуть за пятьдесят, но все еще в хорошей форме. Пышные темные волосы. Кэти заподозрила, что он пользуется накладкой. Титановое обручальное кольцо. Приличный костюм с галстуком. Немного застенчив. Опрятен.
Вполне обычен.
Стюарт нервно покосился на бармена.
– Э-э, тут, у стойки, тесновато. Не желаешь перейти… – Он кивнул на большой коричневый кожаный диван, стоявший неподалеку от двери в гостиничный вестибюль. Она пошла первой; тем временем Стюарт заказал себе неразбавленный бурбон и бросил на прилавок деньги за оба напитка.
Когда он уселся рядом с ней на диван, Миранда заметила, как он потирает большим пальцем свое обручальное кольцо.
– У тебя все в порядке? – Она заботливо положила руку ему на колено – не выше. Еще не хватало, чтобы на мужика накатил приступ ханжества.
Стюарт покачивал стакан, держа его обеими руками и неотрывно глядя на кружащуюся коричневатую жидкость.
– Прости. У нас вчера была двадцатая годовщина.
Кэти напомнила себе, что сейчас она Миранда, и заставила себя удержать ладонь на том же месте, куда положила, как будто ей так удобнее.
– Шарлотта попала в аварию три года назад. Спинномозговая травма. – Он вытер глаза. – Боже мой, прости. Это же… Это не в первый раз, не подумай чего. Я даже подозреваю, что она знает. Но, понимаешь, вчера вечером…
– Конечно, – ответила Миранда, для ободрения слегка сжимая его колено. – Возможно, как-нибудь в другой раз.
Она была уверена, что он отклонит ее предложение перенести встречу – прямо как нерешительные покупатели недвижимости, которые принимались спорить, если она высказывала предположение, что эта квартира их дождется.
Он покачал головой и отхлебнул бурбона.
– Нет, я в порядке. А когда поднимемся, будет вообще отлично. – Стюарт грустно улыбнулся ей. – Ты не против? Если мы пойдем наверх?
– Без проблем, – ответила она, поднимаясь с дивана. – И запомни, сегодня ты можешь быть кем угодно, хоть Дереком Джетером.[39]
Он засмеялся.
– Давай же. Обмани меня.
Стюарт нерешительно посмотрел на нее, однако тоже поднялся, оказавшись с ней лицом к лицу.
– Правда, – повторила она тихо, почти шепотом, – давай. Обмани меня.
Он взял ее за локоть.
– Меня зовут Майк. Я приехал в город на конференцию.
– Да?
– Я холост.
– Ладно, приятно познакомиться, Майк. А я буду, кем пожелаешь.
– Хочу попросить тебя об одном одолжении. – Клиент все еще держал ее за локоть. – Ты можешь снять номер на свое имя?
– Обычно я не…
– Это из-за… Ну, из-за моей жены, – сказал он, уставившись на свои ботинки. – Одно дело поступать с ней так, принимая во внимание обстоятельства. И другое – делать это напоказ. А оплата за номер по кредитке…
– Конечно, понимаю. Я оплачиваю, а потом с процентами…
– Я все тебе возмещаю.
Очевидно, он уже делал так раньше, да и она тоже. Это была обычная практика, такой способ давал девушкам заработать чуть больше. И прежде ее никогда не кидали.
– Хорошо, Майк.
– Майк идет на улицу перекурить. Встретимся у лифта.
Она кивнула и взглядом проводила его до двери.
У стойки регистрации она попросила одноместный номер. Пока служащий прогонял ее кредитку через систему, Миранда извлекла из сумочки мобильный, нашла в списке контактов нужный номер и нажала на кнопку вызова.
– Это Миранда. Я просто хотела сообщить, что отправила маме цветы, поэтому ты можешь не беспокоиться.
Текст в данных обстоятельствах был очевидно неуместен. Единственным значимым словом здесь было «цветы». Стюарт выдержал «тест на психов», и Миранде ничто не грозило.
Другое дело – «тесный». Произнеси она это слово, и помощь тут же будет в пути. По крайней мере так ей объяснили.
Она соглашалась с необходимостью подобной проверки, однако за шесть месяцев ей поднадоело играть в Джеймса Бонда. Она полагала, что такой образ действий позволял поддерживать миф, что дело, которым она занимается, всего лишь игра. Исполнение роли. Фантазия. Хобби, как сострил кто-то из их «поставщиков». Совсем не то, что на самом деле.
Когда она подошла к лифту, Стюарт (или Майк) уже направлялся к ней, от него все еще пахло табачным дымом. Она нажала кнопку «вверх». Кроме них около лифта никого не было.
– Тебе объяснили, что я делаю только то, что безопасно? – спросила она. Даже самые смирные поначалу мужчины порой настаивали на отказе от презерватива.
Клиент кивнул, однако его смущение проявилось в румянце на щеках.
– Это… Ну конечно, я тоже предпочитаю… Я определенно за безопасность.
Когда двери лифта открылись, Миранда ступила в кабину, Стюарт – за ней. Всего через несколько минут фантазии рассеются, и Миранда снова станет Кэти Бэтл.
И в эту ночь Кэти уж точно не будет в безопасности.