Конец весны 2019. Один из отчетов рабочей группы.
— Видеосвязь стабильная, — произнес механический голос, и на экране показалось лицо Владимира.
— Звук стабилен.
Он прокашлялся, и мы были несколько оглушены.
— Сделай тише, дрянная ты машина! Мы ж оглохнем тут к чертям, — крикнул я ИсИну, управлявшему сеансом связи.
Вечно он тормозит. То оглохнуть можно от кашля, то ели слышно, что там говорит президент. Ну да, на то он и самообучаемый искусственный интеллект, чтоб учится. Может когда-то и перестанет так ошибаться.
— Громкость и помехи удалены, можете говорить.
В конференц-зале кроме нас двоих сидело еще несколько научных сотрудников. Собеседник заговорил первым.
— Здравствуйте, у вас есть какие-то успехи? Растения эмм… Как бы это глупо не звучало, но все быстрей и быстрей захватывают планету. В СМИ уже произошла утечка данных, но пока еще мировое сообщество держит все под контролем. Нам нужен гербицид! — с некоторой угрозой в голосе закончил он.
С нашей первой встречи он нисколько не изменился, а стал даже несколько хуже выглядеть. Синяков под глазами уже не было, но он сам стал более беспокойным.
— Да и левый глаз иногда дергается. — Словно, услышав мои мысли, шепнул одними губами мне Слава.
На что я молча с ним согласился.
Хотя, сами мы не выглядели ничуть не лучше президента. Возможно, что даже еще хуже. Ведь, мы работали на износ последнее время, чтобы успеть, ведь… В общем, мы предпочитали не думать иногда что может произойти в скором времени, если мы немного «не успеем». Слава из-за этой спешки схуднул немало на пайковых продуктах, которые были питательны, но вместе и с тем, практически несъедобными. Из следящего за своей фигурой крепыша он превратился в обтянутое кожей пособие человека в кабинетах биологии. Хотя на станции и был тренажерный зал, но времени на него не оставалось вообще из-за слишком плотного графика работы. Даже его шутки, что мы скоро будем, как обезьяны, качаться на лианах на Воробьевых горах, практически сошли на нет. С каждым днем он становился все более угрюмым. Да и все вокруг не исключая меня.
Но насколько бы нас не уважал Владимир, отвечать на вопросы, как было заведено в нашем общении, нужно было как можно быстрее. Потому я выдал ему заранее готовый отчет, закончив словами:
— Да, мы почти закончили. Но нам нужно еще немного времени для его тестирования…
Он скосил свои огромные глаза куда-то в сторону, словно советовался с кем-то невидимым для нас. Огромными они казались, потому что экран, висевший перед нами, был размером почти во всю стену.
Во время этой паузы один из младших сотрудников зашептал другому:
— Ты ж глянь, ему уже под семьдесят где-то, а он вообще не похож на старика. Мешков с морщинами под глазами почти нет.
— На то он и президент. Он должен выглядеть хорошо — это же первое лицо страны, — Глянул на лицо президента, поворачивающееся к экрану, и добавил. — Тише ты. Нашел, что обсуждать!
Владимир снова заговорил:
— Вы знаете, что у вас самые лучшие показатели в создании средства? Никто, повторяю, никто еще даже не нашел примерного по действию состава, а вы просите еще время?
— Но вдруг возможны какие-то побочные эффекты? — взял слово после моего отчета Вячеслав, так как он был здесь главным.
Картинка на экране раздробилась, и появилось лицо нового генсека ООН. Этот уже немолодой мужчина несколько лет назад занял такой высокий пост. В прессе старались о нем не писать, да и правильно: никому в наше время не нужны были проблемы, особенно от такого человека. То, что его отличало от всех остальных генсеков — это его сомнительное прошлое. Все, что было известно так это то, что он участвовал в операции «Буря в Пустыне», да не простым солдатом. А кем-то гораздо выше. Ходили слухи, что он бывший секретный глава ЦРУ. В общем, за неимением правды начинали придумывать всевозможные версии. На неплохом русском он отчеканил.
— Сколько вам еще нужно времени?
Он старался говорить мало, но при этом выговаривал каждое слово так, чтоб его поняли без переводчика.
— Три месяца, для окончательных испытаний. После мы либо отдадим вам средство, либо найдем какой-нибудь побочный эффект, и тогда…
Слава хоть и был уверенным в себе человеком, но перед ним был глава ООН, поэтому он изрядно робел и мямлил с ответом.
— Три месяца? — взбешенно повторил иностранец. — Природа наступает с каждым днем, а вы тянете время! Людям приходится бросать в буквальном смысле все и уходить из городов, а вы просите еще времени?! Да что мне мешает объявить мораторий всей стране и ввести в нее освободительные войска, забрав гербицид?
Слава сокрушенно замолчал, не зная что сказать, ведь тут уже пошла в ход большая политика. На собравшихся в переговорной смотрело огромное лицо генсека. Все в следах не то от оспы, не то от прыщей, с огромными крыльями носа, из которого торчало несколько волос, с блестящей от толстого слоя геля головой, под которой скрывалась почти идеально выбритая плешь. Небольшие черные глазки, отливающие антрацитом, пожирали присутствующих. Этот взгляд, который трудно было выдерживать долгое время, заставлял всех смотреть на листы с докладами у себя на столе. Взвинтив в себе ярость до предела, которая прошла огненным валом по всему телу, я моментально успокоился и вперил свой взгляд в глаза этого международного засранца и отчеканил ледяным голосом.
— Вы так уверены в своем всесилии? — с усмешкой спросил я и, не давая возможности ему сказать продолжил. — А что если оно испарится в один момент? Вся ваша сила и власть? Все, чем вы пытаетесь давить это мнимое могущество!
Новая волна ярости стала накатывать на меня. И все мое прошлое благоразумие было загнано в угол.
—Так вот, слушай меня, козел, ты ни хера не получишь от нас, пока мы сами этого не захотим! Ты и твои марионетки — ничто. Здесь главный он, — Я указал рукой на Славу, который слушал мой монолог с раскрытыми от удивления глазами. — Когда мы получим все необходимые результаты, только тогда, слышишь, только тогда ты можешь надеяться на формулу гербицида. Ведь вина перед человечеством будет лежать на нас, а не таком загнившем борове, как ты. — Я выдохнул. — Ты меня понял? И не говори, что тебе не перевели.
Лицо генсека во время моих слов сначала посетила злобная ухмылка, больше похожая на оскал хищника, но постепенно она уступила место гримасе отвращения и злобы. Вместе с тем его залила краснота, а после багряный с синюшным оттенком цвет, как у задушенных. Он в бешенстве закричал, при этом сильно плюясь на экран.
— Fucking shit! What is this fuck?!
От удивления и возмущения генсек перешел на родной язык. Видимо ему никто еще так не отвечал. Ведь перед ним все раболепствовали, а тут наглый русский выскочка его унижает. Да еще и в присутствии одной из его марионеток. После где-то минутной смеси ругательств на всех языках, кои он знал, а я расслышал там даже слова из идиша, на котором в детстве ругалась иногда моя двоюродная бабушка-одесситка, он смог сказать что-то и по-русски.
— Хорошо, я дам вам столько времени, сколько запросите, но ни днем больше для ваших тестирований. Мне… Кхм, то есть, всему человечеству нужно средство максимум через два месяца. У нас нет времени для игр, мы должны воевать с природой за будущее всей цивилизации! Назовите сколько вам нужно?
— Два месяца.
—Будет вам.
Его лицо исчезло, и Путин занял весь экран. На нас смотрел уже не президент, которого все почитали, а человек, который мог все, но в то же время не мог ничего. Этот зеленый апокалипсис его сломил. Он стал обычным человеком с несколько большими возможностями, чем все. И самое худшее, что Владимир понимал все это сам, понимал, но ничего не мог уже сделать. Его раздавил генсек, как маленький непослушный ребенок затоптал муравья в саду.
— Слов не нужно, вы сами все понимаете. — Томительно долгий вздох. — Я надеюсь на вас.
Сразу же после он отключился, и в конференц-зале остался только научный персонал. ИсИн начал говорить статистику разговора, в которую никто особо не вслушивался.
Я посмотрел на себя. На свои, побелевшие от усилия, вцепившиеся в крышку стола, костяшки пальцев. Меня всего била огромная дрожь и чувствовался холод, да и ничего практически не осознавал я в тот момент. Ко мне подошел Слава, первый из всех отошедший от такого разговора, приобнял за плечо, всунул в руки документацию и повел меня отсюда.
Апрель 2021 года.
Личный Дневник доктора Евгения.
Дорогой мой дневник, раньше я никак не мог понять, зачем многие подруги в школе или великие писатели вели тебя. Да и сейчас я этого не понимаю, наверняка, у каждого есть своя причина. Вот мне необходимо просто выговориться кому-то новому, еще не опостылевшему, потому я решил, что пора записать все. Да, я начинаю банально, но по-другому не знаю как. Мысли в голове слишком хаотичны. В общем, слушай, а по ходу я сориентируюсь.
Мы уже около года находимся в этом бункере. Хоть он и старый, еще со времен Хрущева, но оборудован по последнему слову техники. Своя небольшая ядерная установка, как на ледоколах, запасы консервов со штемпелями 1987 года и прочей еды, оружейный склад, охрана. Система вентиляции и очистки воды. Места хватает всем. Убежище довольно большое. Видимо предназначалось где-то для тысячи человек, а не для экстренного заселения небольшим количество ученых и охраны. А еще нашли на одном из нижних уровней склада интересный контейнер, по накладным проходивший как средство общей анестезии. На деле же там была цистерна спирта. Кто-то вспомнил, что с его помощью можно выводить радионуклиды из организма. Так теперь каждый носит при себе фляжку на всякий случай.
Нас в бункере всего тридцать с половиной человек. ИсИна за человека считать нельзя, хотя и умней он каждого из нас в разы, но за половину — можно. Изначально спаслось около сотни душ, запертых впоследствии в этом убежище, но частенько мы отправляли рейды наверх. Кто-то вернулся с образцами, а кому-то повезло меньше. Бывало, иногда возвращался из группы всего один человек. Остальные же погибали от мутантов и аномалий, либо просто сходили с ума, увидев масштаб катастрофы.
Через несколько месяцев после запечатывания бункера произошел небольшой раскол. Часть младших научных сотрудников захотела уйти для поиска выживших на поверхность. Видите ли, они поймали чей-то коротковолновый сигнал о том, что пик эпидемии прошел, что от мутировавшей пыльцы люди не мрут пачками. Наивные идеалисты. Они убили этим не только себя, но и всех нас. Это я, конечно, образно, но они сильно подорвали этим наш дух. Глупцы! Забрав несколько стареньких АКМ-74 со склада, пару пистолетов, несколько коробок патронов к ним, воду, фонарики и веревки, они ушли. За полгода мы о них больше ничего не слышали. Однако, одна из последующих экспедиций нашла обрывки одежды в крови с фамилией одного из сотрудников, когда возвращались обходным путем в бункер.
Что касается поверхности, то там все сильно изменилось. Растительность захватила города, как бы глупо это не звучало. Мутировало практически все. На аллеях, где раньше стояли обычные березы, теперь помесь вечнозеленого не пойми чего. Газоны превратились в хорошие пампасы. А про парки и говорить не хочется. Даже издали они выглядели угрожающими джунглями. К ним никто из наших приближаться не решался. Многие виды животных мутировали и приспособились к новым условиям. Все кроме одного, Homosapiens. Немногая часть населения выжила и приспособилась, да и та, что приспособилась, выживает, как может. Нет больше связи, электричества, в домах — воды, газа. Огромные мертвые микрорайоны. Пустые детские площадки. Никаких очередей в магазин или на почту. Брошенные, а некоторые еще и сожженные, авто стоят везде. Одни навечно замерли в пробках, другие догнивают свой век во дворах. И все это дополняют стаи мутантов, бродящие по городам, с виду похожие на домашних животных, но очень агрессивных.
Пару раз некто палил из винтовок по нашим группам, но мы старались ретироваться как можно быстрей. Поэтому, люди или мутанты это были — мы не знаем. Да и, кстати, к нашему бункеру тоже никто не подходит, ведь ни у кого нет особого желания спускаться в канализацию под городом и рыскать в ней в поисках всего одного ответвления, где был вход в нашу лабораторию потому, что среди прочего ее еще и населяют дикокрысы. С виду обычные мутировавшие крысы, только размером с молодого поросенка в холке, а в бою они невероятно живучие твари с кинжально острыми зубами. Стая в десяток особей может с легкостью загрызть небольшую группу человек.
Дневник, не буду грузить тебя описаниями всех ужасов, лучше расскажу, чем мы занимаемся тут. Последние несколько месяцев мы изучаем образцы растений, доставленных нашими группами с поверхности, стараясь понять, как можно исправить все. Вернуть природе первоначальный облик. Можно сказать, что мы живем только благодаря этой идее, ведь на наших руках весь этот хаос, творящийся сейчас повсюду. Конечно, у нас не было времени протестировать, что будет со следующим поколением растений, когда на нас давила власть, сжимая сроки испытаний. Но что теперь-то? Где вся эта власть?! Так же заперта в бункерах, как и мы? Уцелела ли она вообще? Хотели впоследствии мирового господства, как победите растения? Что ж, получите! Нет, ты не подумай, мы не обеляем себя, перекладывая ответственность на властьимущих, но согласись, вина тут обоюдная. Сейчас мы получили еще одну формулу, которую мы испытываем, но она еще далека до завершения, а новой ошибки никто допустить не хочет.
Если тебе не совсем ясно, как мы выжили и оказались здесь, то объясняется это просто. Через несколько дней после Праздника Мира, нам со Славой позвонили и пригласили к работе над новым проектом, дав билеты на поезд до этого города. Так же нас предупредили, что никто не знает, что мы являемся создателями Спасительного Гербицида. Так его тогда называли, а не самым страшным и уничтожительным вирусом. Стоп. Что-то я сбился с мысли. А вот, с тех пор мы не видели никого из знакомых или родственников, только иногда общались по видеосвязи. А уже к концу нашего проекта, когда мы завершали работу над созданием совершенно секретной разработки под названием «нео-стимулятора», пришли сообщения о Катаклизме, и мы оказались заперты здесь. О том, что могло произойти с нашими родными, никто старается не думать. Только иногда вспоминаем, давая себе слабину, как я сейчас, когда с головой забирают эмоции…
Ах, да, с этими эмоциями чуть не забыл тебе рассказать, про нашу первую вылазку наружу. Из нашей первой экспедиции в восемь человек вернулось только двое. Ученый и вояка. По возвращении они выглядели ужасно: грязные, оборванные, с нечеловеческим страхом в глазах и с каким-то предметом, завернутым в обрывки тряпок, полиэтилен и что-то еще, в руках. Отправив сразу отсыпаться, мы принялись изучать их находку. Небольшой предмет похожий на карандаш, только толще, и полностью серого цвета. Чтобы определить что это, предмет просвечивали, чем только можно, снимали замеры, фотографировали, запрашивали информацию из баз данных ИсИна. Но машина тоже ничем не могла помочь нам.
Довольно поздно вечером, ближе к полуночи, после обсуждения массы бесплодных попыток изучения этого предмета, один из научных сотрудников, изрядно перебравший с алкоголем, взял этот предмет в руку и полностью протрезвел! Не было каких-то голливудских спецэффектов, искрения, свечения, а лишь взгляд человека вмиг приобрел осмысленность. ИсИн подтвердил, что «уровень алкогольной интоксикации равен нулю», тогда еще несколько сотрудников попытались сделать то же самое. После третьего ученого, моментально протрезвевшего, предмет разогрелся и стал испускать слабое зеленое свечение. Больше он не мог никого «вылечить». Утром стали проверять, что изменилось в его составе. Результаты показали, что все алкалоиды предмет впитал в себя. Также потом открыли, что он, пробыв несколько часов в воде, отдает соединения спирта ей. Назвав его «карандаш» за характерную форму, стали проводить с ним другие опыты. Он не только выводил из организма алкоголь, но и любые яды, опять же отдавая их потом в воду.
Спустя несколько дней у выживших в походе узнали, где они его добыли. Оказалось, что в одном из туннелей канализации, когда они возвращались назад, на них напало несколько дикокрысов. Двоих успели застрелить, а вот на третьего не осталось патронов в рожке. Ученый и охранник, спешно пятясь спиной назад, стали разрывать дистанцию, чтобы мутант не вцепился в прыжке кому-нибудь в лицо. Обойдя вдоль стены, лужу зеленой противно пахнущей слизи, боец в спешном порядке пытался перезарядить автомат, но его как назло заклинило. Бесполезно дергая намертво вставший затвор, охранник отвлекся от дикокрыса, а мутант уже разогнался для прыжка, чтоб перемахнуть лужу этой слизи перед ним и вцепиться в незащищенное мягкое лицо, как ученые метнул в него свою разряженный пистолет. Попав прямиком бестии в голову, он сбил его с ритма, но не оглушил. Зверь резко затормозил всеми четырьмя лапами по бетонному дну тоннеля и оскалил хищную пасть, обнажая ряд смертоносных острых зубов. Издав низкий шипящий звук, он с еще большим остервенением кинулся на остатки группы. Что делать ученый не знал. Была граната, но ей нужно пару секунд до взрыва, да и в замкнутом пространстве она больше навредит, чем поможет. В этот момент заклинивший патрон выскочил из рамы, давая возможность выпустить очередь в дикокрыса. Зверь налетел грудью на свинцовую стену в воздухе и рухнул практически к ногам охранника. Расправившись с ним, служивый пинком загнали тушку в эту слизь. Сразу же слизь начала вздуваться огромными зелеными воняющими формалином пузырями и стягиваться к трупу. Тело дикокрыса налилось багровым светом изнутри. К тому моменту как тушка исчезла под слоем этой субстанции, она полыхала нестерпимо-малиновым цветом, Раздался хлопок и из лужи вылетел этот предмет.
Надо бы как-то нетривиально закончить мою первую запись, хотя нет, не получается. Напишу, как приходит в голову. С тех прошло уже много дней. Сейчас где-то раз в две недели мы отсылаем группы на поверхность для отправки сигнала, может, кто-то придет нам на помощь, ведь сидеть тут бесконечно — смысла нет. Завтра мой со Славой черед отправляться на поверхность в первый раз. Будем надеяться, что не последний.
12 апреля 2021 года. Бункер ученых в канализации.
Конец Апреля 2021 года.
«Сегодня я первый раз увижу изменившийся мир. Надеюсь, что увижу солнце, о котором так давно грезил, облака, чистое сине небо». Ну, так я думал с утра. Сборы, как всегда бывает, отняли гораздо больше времени, чем планировалось, и когда мы вышли в кишку канализации, на часах был уже вечер, если это понятие еще существует. Но те, кто бывал там, наверху, и вернулись, говорят, что даже луна видна на небе. Что все осталось почти таким же, как и было, только исчезли люди. Перед выходом нам дали новенькие ПДА со всей необходимой инфой и облегченной версией ИсИна. Такой же развивающийся, но у этого было ограничение по количеству оперативки, в отличие от того, который оставался в бункере.
В канализацию вышли небольшой мобильной группой из четырех человек. На брифинге нам объявили нашу задачу и приблизительное время возврата обратно — по истечении пять дней. В крайнем случае, мы должны быть через неделю у бункера. А так же имена людей из персонала охраны, которые пойдут с нами. Это были, как ходили слухи, два брата. Оба Сергеи. Опять же по слухам, служили в какой-то секретной организации очень давно. Слухи об их родстве пошли не случайно, они даже фигурами были похожи друг на друга. Только один был блондин, а другой рыжеволосый. Блондин просил себя именовать Чистюлей. А рыженький — Кротом. Отчего у них были такие странные прозвища, было точно никому не ясно.
Пройдя буквально метров пятьсот, солдаты скомандовали «привал с дремотой». Собственно на этом и закончилось все наше путешествие в первый день. Место стоянки оказалось идеальным для наших условий. Чистое, но в меру; вонючее, но в меру; всего понемногу. Снизу тянуло слабеньким ветерком к потолку тупика к, возможно, где-то сохранившимся остаткам вентиляции. Не мешкая, установили шумки в прилегающих тоннелях и растяжку у входа. Спали все по очереди. Я был вторым в дежурстве. Странно, но пока сидел и ждал, когда меня сменит Слава, хотелось чертовски спать, а лишь лег на чуть-чуть подгнивший матрац, аромат, тянувшийся от пола, выгнал из меня малейший намек на сон. С горем пополам смог вздремнуть еще несколько часов, пока не разбудил солдат.
С утра поели, разогрев на таблетке сухого спирта тушенку, запив буквально глотком воды. Запас ее был ограниченным. После такого скудного завтрака долго шли по тоннелям. Часто мой живот выдавал рулады недоеданию, но не очень громкие. Похоже, их никто даже не замечал. Двигались след в след друг за другом. Впереди меня Чистюля, Слава, я, и замыкающим шел Крот. Экипированы мы были соответственно с задачами: солдаты в брониках с разгрузкой и шлемах, мы же — в легких бронежилетах и добротной военной форме. У каждого при себе оружие. У нашей охраны «Абаканы» в руках, несколько РГД-5 и Ф-1 в разгрузке и пистолеты Форт-12. У нас же было все гораздо скуднее с вооружением. Мне и Славе полагалось всего лишь по «Грачу» и несколько обойм к ним для экстренного случая, зато у нас были счетчики Гейгера и ПДА, как говорилось ранее. Задача у нас была нетривиальная и отличалась от той, которой обычно следовали предыдущие группы. Нам было поручено выйти на поверхность в спальном районе города, отправить сигнал о помощи в эфир, а после добыть новых образцов растений. Дальше была ночевка в пустующем доме, с целью осмотра местности на предмет людей и возврат в бункер тем же путем в установленные сроки.
Первая половина второго дня не блистала разнообразием. Одна и та же канализация, тот же невыветривающийся смрад, та же вонючая жижа под ногами. Мы выходили из каких-то боковых ответвлений в главный слив, и снова возвращались в какую-нибудь неприметную в темноте щель. Бывало, попадались на пути не только эти тоннели, а даже в довольно хорошем состоянии переходы. Один раз бетонный потолок, а вместе и с ним и весь ход, сменился на кирпичный, обильно поросший плесенью. Как сказал Чистюля, мы проходили под исторической частью города, где подземные сооружения прокладывались еще в конце XIX века. После непродолжительного блуждания в них, мы снова вывернули на более поздние линии советской постройки.
Еще до Катаклизма я не был любителем таких мест, а сейчас, после почти суточного марша по этому зловонию, меня практически выворачивало наизнанку. А еще слишком пристальный взгляд в спину. Может быть, я, конечно, и параноик, но почему-то мне все время казалось, что Крот следит за мной и с нетерпением ждет чего-то. Будто должно что-то произойти. От этих мыслей и запаха, забивавшего ноздри, у меня перед глазами все поплыло, и я прислонился к стене тоннеля.
— Привал! — скомандовал Чистюля. — У кого-то снова приступ болезни.
Братья оставили меня на поруки Славе, а сами разошлись проверить ближайшие повороты, нет ли кого там. Славик достал из рюкзака бутылек с солью, чтоб привести меня в чувство, сунул мне ее под нос и заставил ей дышать. Послышалась какая-то ругань за поворотом, которая быстро прекратилась. А может это у меня и в голове ругались мои собственные голоса. Практически сразу вернулись и ребята. Чистюля подошел ко мне и пощелкал пальцами у меня перед глазами.
— Але, докторюга, прием? Нас слышно? — он еще взялся похлопывать меня по щекам, стараясь привести в чувство.
— Да… я в норме…, — мой ответ несколько растянулся. — Буду… через пару минут…
Я отвернулся к стене, и мой скудный завтрак покинул меня, оказавшись на стене. Утерев губы тыльной стороной ладони, я понял, что сознание ко мне все-таки возвращается, а вместе и с ним живот обрел голос и начал свою заунывную песню, но уже во всю громкость.
— У-у-у… не моряк! — Сказал Крот.
— На корабль бы его не взяли, он бы с потолка бы не соскреб свое добро. — Поддержал его другой остряк.
— Лучше б, чем шутить, сказали, сколько еще идти, — с раздражением из-за собственной слабости произнес я.
— Да тут недолго осталось. Еще где-то, час–полтора и мы будем наверху — Сказал мне с улыбочкой Крот.
Перспектива шляться по этому зловонию еще час меня никак не вдохновляла, о чем тут же я высказался с недовольство:
— А более короткого пути наверх нет?
— Понимаешь ли… Мы и так идем по самому короткому пути, — взял слово Чистюля. Как-то странно переглянулся с Кротом (наверняка, опять моя паранойя), недолго помолчав, продолжил. — Все остальные ходы либо завалены, либо там аномалии непроходимые. Также возможно, что там вообще тупики. И все это из-за принятой вами идеи, выйти в спальном районе. Он же почти на противоположном конце города.
В разговор снова влез Крот.
— Да и судя по карте, наш маршрут оптимален. Мы же подбирали его под вас, чтобы вам не приходилось спрыгивать с уступов и забираться на них, а потом ходить по локоть в… ну вы поняли, да?
Нда… Вот оно как. Логично в принципе, из-за нас так беспокоятся. Но паранойя в голове никак не хотела успокаиваться. Постоянно подкидывая мысли, что нас специально ведут непонятно куда, что мы больше не увидим света, что из-за двух человек в достаточно хорошей физической форме, не стоит искать новый путь.
Меня привели в чувство, и мы пошли дальше. Как и обещал Крот, где-то через полтора часа, мы были у выхода. Я в уме представлял себе какой-нибудь большой помпезный выход из канализации, но на деле оказалось все гораздо скуднее. Наша экспедиция прошла очередной поворот и уперлась в тупик. В конце хода была, сваренная из обычной арматуры, ржавая лестница на поверхность. Все мои мечты разрушились о суровую реальность бытия. Вытащив из рюкзака фомку, первым стал подниматься Чистюля. Вставил, в едва заметный зазор конец, и надавил на него. Со звуком открывания бутылки с шампанским откупорил крышку канализационного люка, сдвинул ее в сторону и вылез наверх. В канализацию ударили неяркие лучи света, хотя после света фонаря они немного слепили меня. То, как был я рад им, трудно описать. Может, сравнимо только с моряками-подводниками; у них сходные должны быть чувства, когда отдраивают люк после всплытия. За ним поднялся Слава, а потом настала и моя очередь. В некоем оцепенении, я полез, хватаясь за ржавые ступеньки. Высунулся по пояс и вдохнул воздух. Порыв холодного ветра коснулся моего лица. В углах глаз предательски защипало. И такую идеалистическую картину разрушил серьезный тычок приклада по ногам. Внизу-то оставался еще Крот. Я достал свои теперь ноющие тупой острой болью конечности из люка и отполз от него на несколько метров, чтоб не получить чего похуже. Из люка показалась улыбающаяся голова с большим пальцем вверх. Все вокруг осклабились в усмешке.
— Кому смешно, кому обидно. Кому г**но, кому повидло, — вспомнилась мне детская присказка, после чего все, не скрывая, заржали в голос. Даже я не смог удержаться и не улыбнуться, да и паранойя отошла чуть-чуть.
Повеселившись, все подобрались и начали оглядываться по сторонам. Вышли мы как нельзя с лучшей стороны. С одной стороны прикрывала трансформаторная будка, а с другой пятиэтажка, одна из немногих во всем городе. Идти цепью уже нужды не было, потому мы, пригнувшись, перебегали от одного строения к другому, пока нас проводники не довели до точки радиопередачи. Чистюля остался со Славой дублирующими под одной из девятиэтажек, а мы вдвоем быстро добежали и установили маяк. Место радиопередачи открытое, хорошо простреливается с ближайших девятиэтажек. Отослали короткое сообщение в эфир, свернулись и обратно к нашим. Сделали небольшую петлю по пути обратно до бывшего парка отдыха, превратившегося теперь в джунгли, собрать несколько мутировавших образцов, и дернули обратно к нашему выходу. Но до заката мы не успели, потому наши проводники приняли решение заночевать в одной из пустующих квартир, которых из-за бессрочного отпускного сезона тут предостаточно, забаррикадировавшись мебелью. Стало темнеть и наверху в разбитые окна начал задувать мерзкий ветер. Небо заволокли тяжелые облака, при этом светящиеся необыкновенным образом. Это был мой первый день в новом мире, как оказалось впоследствии далеко не последний.