То ли предвкушение, то ли тошнота... 8 страница
Толик выпрямляется и раздвигает руками мои ноги как можно шире. Он оглаживает пальцами мошонку и медленно опускается к анусу. Сердце, которое до этого быстро билось в груди, словно замерло на мгновение. Все рецепторы обострены. И я жду этого как чего-то неизбежного. Но он не спешит, медленно надавливая на отверстие и проталкивая внутрь большой палец на фалангу. Медленно двигает внутри, то надавливая, то вытаскивая палец.
- Хочешь меня? Хочешь? - шептал Толик надломленным от возбуждения голосом. А меня от этого подергивало. Такое впечатление, что я обдолбался какой-то наркоты и меня не отпускает.
- Вставь уже, - не выдерживаю этого тягучего чувства. Мало. чертовски мало… - Еще-е-е…
Он довольно мычит в ответ. Палец исчезает. Слышу, как открывается ящик, кажется, это он копошится в тумбочке, что-то ищет. Толик не отрывается от меня, целует, покусывает мои губы, больно.
Мужчина рычит от предвкушения, загнанно дыша. Я не понимаю, как такое могло произойти. Хочется закрыть глаза, но он словно не дает мне этого сделать. Гипнотизирует, не отпускает, соблазняет. Хотя, уже нет смысла.
На этот раз я сдался, отдался. Бери, делай, что хочешь…
В меня проникает два пальца, легко проскальзывая из-за смазки. Недовольно шиплю. Пытаюсь расслабиться, но это труднее, чем можно представить. Мышцы сокращаются, как бешеные, принося только дискомфорт. Толик не ждет, начинает двигать ими, раздвигать внутри в стороны. Непривычно, непонятно, гадко, но почему-то хочется.
Медленно проталкивается третий палец. Я уже вою, чувствуя, как сильно все распирает внутри, до невозможности. Нет, я этого не выдержу…. не смогу….
Он настойчиво растягивает меня, меняя ритм и угол, загибая пальцы, двигая ими поочередно. И я кричу, чувствуя, что он задел простату. Молчать невозможно. Меня потряхивает снова и снова. А Толик не прекращает меня мучить, монотонно надавливая на ту самую точку, вырывая из моей глотки крики до хрипоты. Мне стыдно, немного больно, но так откровенно… это ощущение сжигает изнутри.
Потом я буду ненавидеть себя за это, но терпеть нет сил. Этого все равно мало, я почти кончаю, но… Мои ноги смыкаются на талии Толика, прижимая к себе. Эта сволочь довольно оскаливается и рычит, вытаскивая из меня пальцы. А я не могу ничего сказать, потому что это слишком для меня. Не могу просить, просто не могу…
Он подтягивает меня поближе к себе, отдирая мои руки от спинки кровати. К черту, все равно держаться уже нет сил. Смазка льется на мой член, стекая вниз, неприятно щекоча кожу, до мурашек. А директор смотрит, внимательно, жарко, блядски облизывая губы. Головка ощутимо упирается в растянутый анус и проскальзывает внутрь одним движением. Яйца шлепают по моим бедрам. Мы оба дышим как загнанные звери. Но у Толика открывается второе дыхание. Он делает первые болезненные движения во мне. Скулю, пытаясь расслабиться, но ничего не выходит.
Мой любовник довольно выдыхает, зажмуривая глаза и подаваясь вперед. Его руки до синяков сжимают бока, не давая двигаться, фиксируя как хочется ему. От притупленной боли немного прихожу в себя, но освободиться уже нет никаких сил. Внутри все горит, дышать больно, горло саднит. Толик сейчас выглядит как никогда откровенно. Все его тело покрыто испариной, с висков льется пот. Мышцы медленно и лениво перекатываются под кожей, то напрягаясь, то расслабляясь. Он двигается тягуче и плавно, наслаждаясь каждым проникновением. И я сгораю от стыда, когда опускаю взгляд вниз. Могу только представить себе, как член входит в мою задницу, медленно исчезая внутри.
Закусываю губу, шумно выдыхаю и проклинаю за то, что не могу закрыть глаза. Я хочу смотреть на него. Толик же сосредоточен на процессе, медленно натягивая меня на свой член. Его плечи слегка трясутся от напряжения. Меня трясет вместе с ним. Потому что боль ушла и теперь я чувствую каждый сантиметр чужого достоинства в себе.
Моя рука сама тянется к волосяной дорожке, которая идет от паха к пупку. Пальцы до красных полос царапают кожу, подымаясь все выше и выше. Зарываюсь в черные волосы Толика и притягиваю к себе чтобы поцеловать.
Что я делаю? Зачем?
Мычу в его рот, кусая за язык. Ноги сами сжимают эту сволочь сильнее, притягивают к себе, не давая двигаться. И он останавливается, со вкусом и страстью целуя в ответ. Любовник выпрямляется, отрываясь от меня. Директор с каким-то предвкушением смотрит на раскрасневшегося меня и медленно выходит, вырывая из моей глотки сдавленный всхлип.
- Моя зараза, так и хочется тебя мучить, - рычит довольно Толик, закидывая мои лодыжки себе на плечи.
Под поясницей тут же оказалась подушка. Глаза расширяются от шока, но сделать или сказать ничего не успеваю, потому что член медленно входит в анус, глубоко проникая и задевая простату. Цепляюсь за простыни, захлебываюсь стоном.
Толик довольно и со вкусом начинает трахать меня. Резко. Быстро. Глубоко. У меня пальцы на ногах поджимаются от пронизывающего позвоночник чувства. Он не жалеет меня, складывая буквально пополам. Нависает надо мной всем своим весом, мощно вколачивается, фиксируя мои бедра.
А меня колбасит до судорог. Выворачивает от этого чувства. Его много. Слишком…
- Хватит! - кричу во всю глотку, протяжно, почти кончая.
Еще совсем немного…
Толик словно ничего не видит и не слышит, только смотрит в мои глаза. По щекам текут слезы каждый раз, когда он задевает простату. Все быстрее и быстрее. Я уже не кричу, а скулю, как последняя сука, как шлюха, которую давно не драли…
Его рука тянется моему члену и надрачивает в такт движениям. Я взрываюсь, в глазах тысяча мушек. Тело выгибается в струну и я сжимаю его в себе со всей силы. На живот выплескивается семя...много.
Толик кончает в меня с протяжным стоном, делая еще несколько быстрых движений. И замирает. Все замирает вокруг на мгновение…
Ужасное напряжение внутри, давит и распирает, но мне сейчас все равно…
Он не выходит из меня, только опускает ноги и наваливается на меня, крепко обнимая. Я нахожусь в каком-то полуобморочном состоянии. Просто лежу на кровати, прижатый тяжелым телом, чувствую, как сперма неприятно стягивает кожу и липнет.
Молчу, понимая, что сказать ничего не могу. Сил нет совершенно…
“Какая же ты сволочь, Толя”, - последняя мысль, которая мелькает в моей голове.
Отрубаюсь.
Знаю. Мне тоже ... больно
Я наивно полагал, что встреча клана продлится всего вечер. Но, как оказалось, все собравшиеся праздновали подтверждение союза - моего и Толика. Ну, как праздновали. Больше обсуждали сие событие. Именно так мне все разъяснил сам мужчина утром (или лучше сказать вечерком) следующего дня, когда мы оба спускались вниз, чтобы поесть. Весь дом был наполнен людьми, вокруг бегали дети. Мне пиздец как стало стыдно. Меня, кажется, все хорошо слышали. За столом, куда меня бесцеремонно усадил сам Толик, никто ничего не говорил. Зато я краснел все больше, чувствуя на себе испытывающие и любопытные взгляды. Кусок в горло не лез, хотя, желудок требовал поживиться. Не разбирая вкуса, наполняю тарелку всем, до чего дотягиваюсь. Служанки вечно подливают сока или воды, заметно улыбаясь и хихикая между собой за спинами гостей.
В зале гости были одеты по-домашнему, без вчерашнего шика и блеска, как будто у себя в квартирах находятся. И из-за этого стало немного легче. Сам я одет в кофту с длинными рукавами и спортивные штаны, чтобы прикрыть все следы, которые оставил Толик на мне. Тело неприятно ломит после секса, а задницу саднит. Хорошо, что стулья с мягкой обивкой и подушками на сидениях. Иначе пришлось есть стоя или на кухне. Сам хозяин дома, а я точно уверен, что этот особняк принадлежит семье моего директора, выглядел очень довольным и спокойным, но уставшим. Сам виноват, спать нужно было, а не...
Ничего не оставалось, как уткнуться взглядом в тарелку и медленно есть. И уйти из-за стола незамеченным не могу - я же сижу слева от Толика, прямо по центру. Справа же восседают родители и сестра. В огромном холле и даже на улице были расставлены круглые столики с синими скатертями, на которых стояло так же много еды, а вот выпивки почему-то нет.
Инна весь ужин смотрела на меня недовольно, даже предупреждающие взгляды Толика ее не останавливали. У меня создалось такое неприятное впечатление, что она ревнует. Мой любовник (нет, мужем называть я его ни за какие деньги мира не буду) недовольно рыкнул, при чем так резко и громко, что я подскочил на стуле от испуга. И не я один. Некоторые гости обернулись и застали картину того, как Инна демонстративно встает из-за стола и уходит, громко стуча каблуками.
Толик тихо заворчал недовольно под нос, встал из-за стола и кинул на тарелку столовые приборы с характерным звяканьем. От былого беззаботного настроения не осталось и следа. Многие, как и я, молча следили за немой сценой. Кто-то делал вид, что ничего не происходит. Родители спокойно продолжают есть, а я не знаю, как себя вести в данной ситуации.
- Придушу! - зашипел Толик, следуя за сестрой.
- Оставь ее, - говорю достаточно громко, чтобы меня услышали. Внешне я спокоен, сижу себе и режу ножиком кусочек мяса, а внутри сердце стучит о ребра с неимоверной скоростью.
Мужчина действительно останавливается на пол пути, так и замирает в движении. Потом делает шаг назад, оборачивается и смотрит вопросительно на меня, засовывая руки в карманы джинсов. Его грудь ходит ходуном под рубашкой, а сам он гневно кидает молнии и громко дышит, словно загнанный зверь. Бесится, очень сильно бесится.
- Сядь и доешь. Еще успеешь с ней поговорить. Она точно никуда не денется раньше времени, - продолжаю свою реплику не отрывая взгляда от глаз Толика.
Он закрывает глаза на пару секунд, глубоко вздыхает и возвращается на место, доедая медленно все то, что оставалось в тарелке. Я же успел съесть все, но уходить сам почему-то не решился. Кажется, моему любовнику нравилось, что я жду его. Не буду же оправдываться страхом перед таким количеством необычных людей. Его рука ощутимо сжала мою под столом, сплетая пальцы вместе. Не успеваю одернуть руку, когда он кладет наши руки на стол, медленно поглаживая большим пальцем мою кисть. Довольно щурится и улыбается мне, слизывая с губ крем от торта.
Мы оба застываем, играя в гляделки. Я же смотрю на него с недовольством и возмущением, пытаясь передать все те чувства, которые он во мне вызывает. Но Толик не был бы собой, если бы не удивлял меня постоянно. Он был из того процента мужчин, которых я боялся? Потому что не понимал совершенно.
Его правая рука медленно прикоснулась к скуле, касаясь пальцами кожи за ушком. Мужчина приближается ко мне, а я не могу отстранится, загипнотизировано наблюдая за тем, как лицо этого человека приближается к моему. Легкое касание губ к моим. Всего пару секунд горячее дыхание опаляет мои щеки. Всего лишь мгновение, которого мне хватает с головой, чтобы в голове замигали, завертелись картинки недавнего утра. Мы все так же смотрим глаза друг другу. Это спасает меня от стыда, который нахлынул в тот самый миг, когда осознаю, что мы не одни. Что в зале сотни людей, которые точно наблюдают. Что тут родители Толика, буквально в нескольких метрах… а, к черту!
- Ничего такого не случилось. Это нормально, - прошептал мне на ухо Толик, вставая из-за стола.
И я последовал за ним, не оборачиваясь назад, с выпрямленной спиной и высоко поднятой головой. Не нужно показывать всем тот ужас и стыд, что так и рвутся наружу. Хочется побыстрее уйти, прибавить шагу. Только нельзя. Мой мучитель идет медленно, не спеша, все так же держа меня за руку. Наши плечи соприкасаются…
Он заходит в одну из безликих дверей, таких в каждом коридоре несколько десятков. Их много, слишком много. Я не запоминаю дороги, перебираю ногами и даже ни о чем не думаю. В голове вакуум.
В комнате огромное окно на всю стену и широкий высокий подоконник, оббитый каким-то мягким материалом. Сквозняк гуляет в помещении, приятно холодя кожу. Смотрю по сторонам и понимаю, что это библиотека. Вдоль стен расположились шкафы с множеством полок. Посредине расположился ворсистый ковер, несколько кресел и маленький белый стоик. Очень чисто, не вижу пыли, которая так присуща старым книгам. Толик размыкает наши руки и садится на подоконник, свешивая вниз ноги. Он выглядит крайне сосредоточенным и спокойным, словно тут его место. И этот мужчина действительно смотрится хорошо именно здесь, в лучах уходящего солнца. Он смотрит на меня пристально, пока закатывает рукава рубашки до локтей. Его рука легонько хлопает по обивке подоконника, приглашая к себе.
- Я присяду, но не потому, что ты просишь. Запомни, - понимаю, что выгляжу сейчас словно упертый подросток. Но ничего не могу с собой поделать.
- Как знаешь, - тихо отвечает он, облокачиваясь на раму окна.
- Окно тебя выдержит? - с ехидством спрашиваю, подпрыгивая и усаживаясь не слишком близко к Толику.
- Если уже и ты меня немного терпишь, то и рамы выдержат, - он распрямляет плечи и поворачивает голову ко мне, лениво проводя взглядом.
- Очень смешно, - недовольно надуваюсь, скидываю домашние тапочки и подгибаю ноги под себя.
- Я и не смеялся над тобой, - довольно серьезно отвечает мужчина.
Мы молчим. Ничего не происходит. Мне от чего-то спокойно так вот сидеть в незнакомой комнате с тем, кого я кажется презираю. Закрываю глаза. Думать не хочется. Нервы напряжены.
Толик рядом копошится. Слышу по хрусту позвонков, что он разминает шею. Морщусь, ужасный звук, но молчу, даже глаза не открываю. Мой любовник выдыхает довольно. Мягкая обивка возле меня прогибается сильнее и я запоздало понимаю, что его голова покоится на моих коленях.
- Я тебе не разрешал меня касаться, - мой голос ровный и спокойный. Сил возмущаться нет совершенно.
- Мне не нужно твое разрешение, ты моя половинка вообще-то. При чем для клана - вполне законная, - бурчит Толик.
И я чувствую его взгляд на себе. Чувствую, как кончики его пальцев касаются скулы, задевая шею, вызывая предательские мурашки. От напряжения тело слегка передергивает и новая стая мурашек бежит вдоль позвоночника.
- Ты меня бесишь.
- Я тоже от тебя без ума, - шепчет мужчина, приподнимаясь.
Знаю, что пахнет жаренным, но бежать поздно … и некуда. Его губы касаются моей щеки со всей нежностью на какую Толик вообще способен. Я могу оттолкнуть его, обматерить или попытаться сбежать. Так уже было и каждый раз я пытался избежать этой близости, игнорировать ее. Но делал только хуже, себе.
- Может, не сейчас? - моя рука опускается на его руку, несильно сжимая.
Наши взгляды встречаются. Он уже заведен. Я чувствую жар чужого тела даже сквозь одежду. Мой любовник глубоко дышит, смотря на меня расфокусированным взглядом. Зрачки опасно расширены.
- И почему же? - он тянется за очередным поцелуем.
Я не отворачиваюсь, касаясь его губ, открывая покорно рот, чтобы пропустить горячий язык, который лениво сплетается с моим, настойчиво проталкиваясь, забирая всю инициативу. Он контролирует меня, прижимает к себе за талию, трется и довольно мычит. Зубы несильно прикусывают мою нижнюю губу. Я выдыхаю ему в лицо, шумно, с тихим стоном.
- Моя задница благодаря тебе болит. Мне сидеть сложно, а ты от меня секса хочешь. Потерпи хотя бы день, - шепчу в его губы.
- Совсем-совсем нельзя? - Толик недовольно смотрит в мои глаза.
Его пальцы отводят в сторону воротник кофты, чтобы затем горячие губы сомкнулись на жилке, что бьется на шее. Юркий язык со вкусом облизывает кожу, вызывая мурашки и неприятное чувство липкости.
- Я же аккуратно, - на лице этого несносного мужчины мелькает тень коварства.
Толик еще сильнее прижимается ко мне, опрокидывая на подоконник. Краснею от того, что не хочу этому препятствовать. Прекрасно ощущаю, как чужой член выпирает под джинсами, касаясь не менее возбужденного моего.
- Ты же хочешь меня. Я чувствую тебя, - интимно шепчет на ухо Толик, прикусывая мочку.
- Мне бежать некуда, дурень, - отвечаю на выдохе.
- Ври больше, - с довольным урчанием произносит он, демонстративно снимая с себя рубашку.
Длинные пальцы медленно расстегивают каждую пуговицу, постепенно оголяя подтянутое горячее тело. И я вижу его так четко и явно, что становится даже стыдно, словно я впервые остаюсь с ним наедине. Толик не отрывает взгляда от моего лица, ловит каждое мое движение. А я отпускаю себя, давая возможность отдохнуть от вечной погони, передохнуть, заново ощутить то непонятное чувство, из-за которого внутри все выкручивает.
- Может и так, - закусываю губу, понимая, что делаю ошибку. Самую большую ошибку…
Я притягиваю Толика к себе, обвивая его талию ногами. А он ждет, не шевелится. И мне ничего не остается, как соблазнять его дальше, предлагать себя…
И нет ничего более смущающего, как раздеваться под его пристальным взглядом, стаскивая не спеша кофту, а затем убираю ноги с его бедер, чтобы стащить штаны и кинуть их куда-то на пол. Толик нависает надо мной, не шевелится, но я вижу, как его глаза желтеют, как челюсть с силой сжимается, как он дуреет, втягивая со свистом воздух в легкие.
А я хочу еще немного потянуть, распробовать вкус азарта и адреналина, смешанного со страхом. Не понимаю, зачем это делаю, для чего лежу тут голый перед ним с разведенными ногами, предлагая себя. Член пульсирует и слегка подергивается, пачкая живот смазкой. Смотрю в его глаза и тянусь к тонким губам, чтобы поцеловать, довольно щурясь.
А Толик все еще одет, только рубашка расстегнута. Но мне плевать. Мне хочется хоть как-то. Провожу рукой вдоль его груди, вниз, оставляя полосы от ногтей, пока пальцы не касаются ремня. Улыбаюсь ему прямо в лицо и облизываю пересохшие губы. Я пристаю к нему, игриво расстегивая и ослабляя хватку кожаного ремня. Опускаю молнию вниз и расстегиваю пуговицу, чтобы выпустить из тесного плена стоящий колом член.
На секунду теряюсь, потому что на Толике нет нижнего белья, и я могу сразу прикоснуться к нему, совсем немного кончиками пальцев проводя по горячему стволу, повторяя узоры венок. Он мычит, закрывая глаза, толкаясь бедрами мне в руку, но я не поддаюсь провокации, поднимаясь вверх, касаясь немного волосатой груди и останавливаясь на шее, чтобы тут же сомкнуть на ней свои зубы.
А мой любовник шумно выдыхает, сжимая с силой кулаки на обивке подоконника. Я чувствую себя нелепо в свое наготе, но уже нет смысла отступать, когда вызов принят. Прогибаюсь призывно в спине как только могу, прикасаясь к его коже как можно сильнее. Двигаю бедрами вперед, чтобы обхватить наши члены вместе, медленно проводя по всей длине.
- Гаденыш, - шипит Толик и морщит нос, как хищник, довольно скалится, прогибаясь мне на встречу и облизывает шею широким языком.
Глаза сами закрываются, чувствуя будоражащие кровь прикосновения умелых пальцев. Толик озверело целует в губы, стукаясь зубами и отвоевывая право на первенство. Его тело прижимает меня сильнее к подоконнику, а сильные пальцы оглаживают везде, где только возможно.
И я кричу ему в губы от резкой боли проникновения, когда его член без предупреждения входит в меня. Он тоже болезненно морщится и рычит недовольно, останавливается, чтобы передохнуть.
Предательские слезы скатываются с уголков глаз. Ужасно щиплет и тянет внизу. Сжимаю с силой руку на его шее, оставляя багровый след от пальцев. Он отдирает мою руку и сплетает наши пальцы вместе, целуя запястье, покусывая тонкую кожу на внутренней стороне сгиба локтя.
Я теряюсь от этих прикосновений, но все же болезненно стону после первых толчков. Закусываю губу, пытаясь расслабиться, но дается это с трудом. Толик тихо постанывает, запрокидывая голову назад. Он уверенно держит мои ноги под коленями, разводя их шире. Не дает двигаться, прижимает своим телом и трахает самозабвенно. Чувствительно кусается и зализывает отметины, погружаясь все глубже и сильнее в мою задницу.
Целую его сам, чтобы заглушить смущающие стоны. И даже если кто-то услышит… И даже если дверь не заперта - уже не важно.
Все так же до одури больно и приятно, когда член входит до упора, растягивая до предела, до скулежа…
И нервно цепляюсь за его плечи, кусая в ответ, пытаясь насаживаться быстрее, но Толик медлит, монотонно в одном ритме. Довольно выгибается в спине, со вкусом, до звездочек в глазах. Пока я не начинаю умолять, просить, ругаться и проклинать его. А он только улыбается и целует каждый раз, когда я на пределе. И останавливается. Я готов орать от боли, колечко мышц слишком неприятно щиплет, а он медлит.
- Выеби ты меня уже наконец нормально, - злобно шиплю ему в шею, в очередной раз кусая кожу.
По телу Толика бегут мурашки. Он приподнимает меня и садит к себе на бедра, лицом к лицу. Снова чертовы слезы из глаз. Слишком глубоко…
Не могу ничего сказать, потому что из горла вырываются только короткие стоны. Мой мучитель засаживает по самые яйца, с громким шлепаньем. И я неожиданно кончаю, выгибаясь в спине и пачкая нас обоих. Болезненно выдыхаю, ощущая, как внутри все горит, раздирает от наполненности. Но слезть мне не дает Толик… он кончает следом, неистово целуя и прижимая с силой к себе, мешая нормально дышать. Легкие болят, тело ломит, а коленки трясутся от такой позы. Ног совершенно не чувствую…
- Почему я не могу слезть? - болезненно шиплю ему на ухо, ерзая задницей.
- Потому что, как и у волков, у нас происходит сцепка. Нужно объяснять что это такое? - Толик устало облокачивается на спину и увлекает меня за собой.
- Нет, - и я прекрасно помню из уроков биологии о чем он говорит…
- Это пройдет через пару минут, ты все равно не залетишь, - любовник потрепал меня по голове. От чего-то стало грустно.
- Это было больно.
- Знаю. Мне тоже, - и мы погружаемся в тишину.
Он обнимает меня, прижимая к себе, а я лежу на нем и покрываюсь потом от жары. Срочно нужен душ.
- Тут ванная есть? Тебе бы тоже не помешало, - говорю Толику, на что он безмятежно улыбается.
- Да, первая дверь слева, как только выйдешь. Только оденься сначала.
- Зачем?
- Женя, - он недовольно сверлит меня взглядом и сильно сжимает задницу в своих руках.
- Я пошутил, успокойся. Нет желания ходить по полному дому гостей голышом, - фыркаю в ответ и подымаюсь, довольно неуверенно подымаюсь.
На удивление он молчит, просто лежит на подоконнике и следит за мной. Благо, в комнате еще светло и я быстро нахожу свои вещи. Не оборачиваюсь, понимая, что вся эта ситуация слишком неловкая для меня. Даже после всего случившегося…
- Жень, знаешь, я …
Толик что-то хочет сказать мне, но его фразу прерывает открывшаяся дверь. Не успеваю оглянуться, как слышу оглушающий звук и резкую боль в районе живота. Он с ужасом смотрит в мои глаза, но я совершенно ничего не понимаю. Тело слабеет и болит все сильнее. И я опускаю глаза, чтобы увидеть как на бежевой кофте расплывается красное пятно. Толик в мгновение оказывается возле меня и спасает от падения, пачкаясь моей кровью.
Последнее, что я помню, так это звериный оскал и громкое ужасающее рычание над ухом...
| 13. Без пощады Рекомендую под песни: Starset – Telescope Of Mice & Men – My Understandings 10 Years – Fix Me Smash Into Pieces – Color Of Your Eyes От лица автора Лицо Толика было изуродовано гримасой ненависти до неузнаваемости. В считанные секунды мужчина потерял всю свою человечность, откинул ее, как ненужную маску, которая с треском рассыпалась по полу тысячами гневных осколков. Глаза неистово горели, зрачок потемнел и расширился до невозможности. Он был готов напасть в ту же секунду, разорвать в клочья обидчика, стереть, перегрызть глотку. Разум покрыла пелена. Но человеческое тело, которое бесформенно висело в руках у Толика, не давало окончательно сорваться с цепей разума. Мужчина понимал, что как только он разомкнет пальцы, то кровь из раны польется обильным потоком и тогда Женю уже не спасти. Рев отчаяния, как раскат грома, прокатился по всему поместью в ту же секунду. Толика трясло от отчаяния, смешанного с горечью, которая застряла где-то в горле. Сердце человека все же билось, слишком быстро, но билось… И он смотрел в глаза своей сестре не отрываясь, пытаясь разыскать хоть что-то, что осталось от прежней беззаботной и радостной Инны. Но там была только ненависть и мнимое ликование. Прошло всего лишь несколько секунд, как в коридоре послышались быстрые шаги охраны. А им обоим казалось, что прошла целая вечности. Они оба никогда не видели друг-друга настоящими. А сейчас все маски были скинуты. Инна не сопротивлялась. Из ее тонкой руки выпал пистолет и глухо ударился об пол. Девушка не дрожала, только смотрела словно сквозь брата с обреченностью и тоской, понимая, что не убила, не смогла сделать даже это. С такого-то расстояния. Толик еле держался на месте, пока не прибыл врач, чтобы оказать первую помощь Жене и отнести его в мед комнату. - Пуля прошла навылет. Внутренние органы не задеты. Он выживет, - говорил доктор, пытаясь разомкнуть пальцы мужчины. Но он ничего не слышал и не осознавал. Он боялся, он злился, он… думал, что если отпустит прохладную руку своего человека, то никогда уже не сможет прикоснуться к нему. А Инна так и стояла в дверном проеме, прижатая к стене одним из охранников. Она плакала, то ли от собственной беспомощности, то ли из-за чего-то еще. Но это не волновало главу клана, Толик знал, что ждет после такого его сестру. Такого не прощают, не дают второго шанса. Чтобы встать и подойти к девушке, мужчине все же пришлось отойти от Жени, оставить его в надежных руках врачей клана. Он пытался рассмотреть в заплаканных глазах хоть какой-то намек на сожаление, но не нашел. - Ты заплатишь за это. Сейчас же, - рычит он ей прямо в лицо, гневно стискивая подбородок сестры. - И даже родители мне не помешают. Инна дернулась и покрылась мурашками, отвернулась, закрывая плотно глаза, но молчала. Женю унесли в операционную, которая была в правом крыле здания, чтобы обработать и зашить рану. Часть охраны пошла за врачами, а другая - осталась на месте. В груди у Толика клокотал страх вперемешку с желанием убивать, почувствовать кровь на собственных руках. Он зверел, теряя остатки самоконтроля. Мужчина понимал, что еще немного и его лишили бы того счастья, которое он только сейчас смог обрести. Его пара, его спокойствие и головная боль, которую иногда хочется прибить на месте. Но уже такой родной и близкий. А Инна ему уже не казалась сестрой. Он не видел в ней свою вечно маленькую пацанку, которая вечно бегала за старшим братом хвостиком. Толик не ощущал никакого оклика в сердце: сожаления, тепла, боли. Только равнодушие и чувства справедливости. Мужчина не мог понять, почему так вышло, из-за чего праздник обернулся в трагедию. Почему? - Почему? - повторил он вопрос, но теперь вслух. Прибежали родители. Мать охнула, прикрывая рот, когда заметила кровавые разводы на теле своего сына. Генри молчал, печально наблюдая за немой сценой собственных детей. Отец заметил лежащий на полу пистолет, который он сам подарил Инне на совершеннолетие - фамильный. Потом перевел взгляд на дочь, не совсем понимая, что здесь произошло. Эвелина так же, как и муж, находилась в шоке. - Почему? - закричал Толик в лицо сестре, а она молчала, опустив голову вниз. Мужчина начал терять остатки своего терпения. Тело колотило, словно в лихорадке, а руки так и сжимались в кулаки, до побелевших костяшек. - Я же его … - не договорил Толик. Его рука потянулась было к Инне, чтобы встряхнуть ее, привести в чувство. Но он тут же себя одернул. Это было слишком обидно и противно. - Что тут произошло, сын? - все же решился спросить Генри на правах хозяина этого дома. - Она чуть не убила моего мужа. Выстрелила в него, даже не дернулась. Это открытое покушение на мою пару! И этого я не прощу даже тебе, сестра! - выплюнул это в лицо Инне Толик. Его голос не дрогнул, оставаясь таким же ледяным и холодным, беспринципным. Он уже все для себя решил. И так горько от того, что первое дело в качестве главы клана станет казнь сестры. Но мужчина в этот момент ничего не чувствовал, только тревогу за Женю и ответственность за то, что не смог уберечь его от пули. - Толик, что ты…? Ни Генри, ни Эвелена не успели что-либо сказать или спросить, а Толику уже было все равно. Он услышал достаточно. Инна подавилась собственным криком, хватаясь за руку брата, которая с неимоверной силой вошла в грудную клетку девушки, с хрустом ломая ребра. Насквозь. Она захрипела, дыша со свистом и впервые посмотрела в глаза брата. Девушка видела в них только бездонную черноту и свое отражение, не слыша беспомощных криков матери и отца, которых удерживала охрана. В ее глазах медленно угасал огонь жизни, а кровь тоненькими ручейками вытекала из груди, капая на пол. Толика мутило от этого запаха. Он недовольно поморщился и с силой вытащил руку из тела сестры, которое бесформенной куклой упало на окровавленный паркет. Это было с родни трансу, в котором нет ничего, кроме пустоты и безразличия. Инна захрипела, давясь собственной кровью и через пару секунд затихла. Ее сердце уже не билось. - Что ты наделал!? - вопила Эвелина, оседая на пол в рыданиях. Отец рухнул рядом с женой, с изумлением и отвращением смотря на собственного сына, которого в этот момент ненавидел больше всего. Горечь утраты охватила родителей, но только не Толика. который спокойно перешагнул через окровавленное тело Инны. - Полотенце, - скомандовал он охране, - а родителей отведите в их спальню и поставьте охрану. Он даже не посмотрел на них, а всего лишь вытер руки от крови и двинулся вперед по коридору, накидывая принесенный халат. Его не смущала собственная нагота, но в доме находились люди из клана. - И приготовьте все к похоронам. С демонстрацией. Пусть знают, что я не пощажу никого. Выполнять, - скомандовал Толик. - Слушаюсь, - ответил начальник охраны и скрылся во мраке коридора. Сам же новоиспеченный глава клана двинулся в правое крыло здания, обдумывая то, что пора переносить основные силы клана на свою территорию. Все же теперь он перенял бразды правления да и лишняя охрана не помешает. Отец уже много лет сидел на посту, теперь очередь его сына. POV . Женя Я очнулся уже в квартире Толика, прекрасно понимая, что со мной что-то не так. Я был ранен, могу вспомнить только то, что слышал звук выстрела. Пуля была для меня. И лицо своего любовника… Меня передернуло от боли. Весь торс был перемотан бинтом, а в помещении пахло лекарствами. как в больнице. На мне же ничего из одежды не оказалось. Да что теперь, все равно встать не могу, двигаться не сильно больно, но ощутимо. Еще и укрыт одеялом по подбородок. На тумбочке стояли электронные часы с календарем. Если им верить, то провалялся я так двое суток. Это хорошо. Значит, травма не серьезная. Хочется зверски кушать, желудок солидарно урчит. Ничего не остается кроме как звать хозяина квартиры: - Толик? - сильно громко все равно не выходит, напрягаться больно. Дверь очень быстро распахнулась. В спальню влетел Толик, хаотично осматриваясь по сторонам и наконец сфокусировав взгляд на мне. С лица в мгновение ока сошла тревога и настороженность. Мужчина расслабился, устало улыбаясь. Под глазами проступали синие круги, точно не спал из-за меня, волновался. Сердце кольнуло от приятного ощущения нужности. Он присел возле меня в привычной манере ероша мои волосы на голове. - Пришел в себя наконец-то, - его голос казался более хриплым, чем обычно, но таким же ровным и надменным. Как и всегда. - Что со мной случилось? В глазах Толика мелькает тень боли и тоски, но он быстро овладевает собой, убирая руку. Встает, меряя шагами комнату: - Пуля прошла на вылет. В тебя стреляли. Прости. - За что? - не понимаю, за что он извиняется? - Я не смог тебя уберечь от этой чертовой пули, - Толик нервно дергается, закатывая рукава рубашки до локтя, но взгляда не отводит. - Кто? - Инна, - на выдохе отвечает он, закусывая губу. - Но тебя не должно ничего волновать. Я все решил. - Решил? Но, почему она… - Женя, - протянул он с предупреждением. - Но почему? - недовольству нет придела. В меня стреляла его сестра, а он об этом даже говорить не хочет, затыкает рот. - Потому что я не успел узнать ответ, - Толик не моргал, наблюдая за мной, а я не понимаю что все это значит. - Она твоя сестра, поговори с ней. - Не могу. - Да что ты заладил, “не могу”. Очевидно, что есть причина… - Я убил ее. Вот почему. Я завис, отключился на несколько секунд так и не закрыл рта. Реплика застряла в горле. Я смотрю в глаза Толику, пытаясь отыскать хоть какую-то зацепку. Он врет. Это же не могло произойти? Не из-за меня же? - Что? Ты шутишь? - вырывается нервный смешок. И я жду, что он назовет меня идиотом и отшутится. - Женя, она пыталась убить тебя. Мне плевать почему. Я не прощаю предательства, ясно? И к этой теме мы больше не вернемся, потому что это выводит меня из себя и бесит. Еще раз заговоришь о ней и я не посмотрю, что ты ранен. Понял меня? Ответь, понял? И я загипнотизировано киваю, следя за тем, как в глазах Толика перестают плясать красные искры. Он стремительно уходит, оставляя меня наедине с мыслями. Сердце как бешеное стучит внутри и ухает вниз от ужаса. Он убил свою сестру. Из-за меня, ради своего имени и статуса, ради клана.И он не хочет говорить об этом потому что потерял ее, свою семью… и все ради меня? Он сумасшедший. Точно. Никакой нормальный человек не поднимет руку на члена семьи. Он … кто он? Такого Толика я не знаю. Эта пуля - его ошибка, его промах, ведь он всегда идеален, силен и прав. А сейчас я видел в его глазах жгучую боль утраты, какое-то облегчение и вину. От этого он никогда не отмоется. Родители его не простят, не должны. И у него есть только я. И в этот момент мне хочется плакать. Плакать из-за Инны, потому что она - жертва, которую положил к моим ногам этот монстр. Первая жертва. А сколько их будет? - Неужели ты настолько слеп, Толик? Мне же не нужна кровь на твоих руках… *** -... Я защищал твою честь. Я имел право уничтожить любого, кто будет представлять угрозу моей паре. Пара - неприкосновенна. У меня нет оправданий. Я, как законный глава клана, смыл кровью позор. Надеюсь, что такого больше не повторится, потому что я не пощажу ни одного, будь то ребенок, мой друг или собственная сестра… Все, кто состоял в клане, были созваны на похороны - сожжение тела. Так требовали обычаи, которые запрещали хоронить в земле. И я должен был на все это смотреть, все это слушать, все это пережить… Мои раны не успели затянуться, не прошло и пяти дней как Толик на похоронах решил разъяснить, что произошло. Его речь была объявлением и открытой угрозой и друзьям, и врагам. Я боялся за то, что его или меня за появлением убьют на месте, но ничего такого не случилось. Я с дикостью наблюдал, как люди с уважением и даже благоговением кланяются своему главе, впитывают каждое его слово. И ни одного кривого взгляда. На меня даже дышать боялись, расступаясь в стороны, опуская взгляды. Было отвратительно наблюдать за всем происходящим, но встать и уйти не было никаких сил. Родители Толика пробыли только до конца церемонии сожжения, а потом исчезли. Как потом оказалось, они уехали прочь, не в состоянии простить сына за то, что он сделал. - ...Я же говорил, что ради тебя он пойдет на любые безумства. Ни себя, ни тебя не пожалеет, если будет такова его воля, - произнес тихо Вася, мой начальник. Он тоже был на похоронах. Кажется, этот человек совершенно не был удивлен случившемуся. Я как только увидел знакомую голову в толпе, сразу двинулся к нему, чтобы поговорить. Потому что эта атмосфера была нагнетена до предела. Мы вышли за дом, на территорию сада. За мной же теперь постоянно ходил как минимум один охранник, что бесило до ужаса. Но разговор с Толиком закончился его недовольным рычанием и твердым отказом. И я понял, что спорить нет смысла, проще гору сдвинуть чем его переубедить. - Что мне теперь делать, а? Я чувствую себя убийцей. - Могу понять. Но смысла убиваться нет, Законы клана очень суровы, иначе мы бы уже давно перебили друг друга в борьбе за власть. Анатолий еще семь лет назад в честном бою доказал, что является сильнейшим. Именно он получил право быть следующим главой и никто не оспаривал это решение. Все его поступки для клана считаются правильными и не подлежат обсуждению. Вот и сейчас так же. Он отстоял свою честь и отомстил за твою пролитую кровь. Он - вожак, который выносит приговор каждому провинившемуся. Это кажется тебе диким и неправильным, но мы не люди. У нас такие законы, - Вася затянулся, выдыхая сигаретный дым. - Я никогда к этому не привыкну. Убить сестру… - Лучше об этом не говори, иначе разозлишь Анатолия Петровича, - перебил меня мужчина. - А почему у Толика отчество Петрович, а его отца зовут Генри? - только сейчас до меня дошла не состыковка. Вася подавился и прокашлялся, туша сигарету в пепельнице: - Лучше у него сам спроси. Это все знают, но мне кажется, что я не имею права тебе об этом говорить. Все же не моя жизнь. - Не стоит меня так пугать. - Я и не собирался. Просто не хочу лишний раз попадаться на глаза главе. Он с такой неприязнью на меня смотрит. - Из-за чего? - облокачиваюсь на спинку скамейки, всматриваясь в синее летнее небо. - Ну, я ему напоминаю то время, когда ты еще не был его. Прости, что так грубо, но у Анатолия бзик. Он не любит все, что может напоминать ему о проигрышах. Так что он такие “трофеи” уничтожает. - Не волнуйся. Я поговорю с ним. уверен, что Толик прислушается хотя бы ко мне, - вздыхаю, наблюдая, как Вася криво улыбается, поглядывая на меня. - Что? - Ты так и не понял? Ты так сильно влияешь на главу. Раньше он из драк не вылазил. Постоянно ходил злой и раздраженный, а сейчас стал куда спокойнее, особенно когда ты рядом. Он не хочет, чтобы ты видел его недостатки. - Мне стало куда легче после разговора с тобой. Но мне так ее жаль. - Лучше забудь. Чем больше будешь об этом думать, тем хуже сделаешь сам себе, не накручивай, - Вася вздохнул, закидывая голову наверх, разминая шею. Мы молчали, сидя в тени плакучей ивы, на скамейке. Оба в черных костюмах. А вдали стоит охранник, пристально осматриваясь по сторонам и вслушиваясь в каждое сказанное слово. Я уверен, что он докладывает все, что происходит за его смену Толику. - Вот черт, - как-то панически произнес Вася. И я даже не сразу понял в чем дело, пока не заметил незнакомую фигуру, которая появилась в дальнем углу сада. - Кто это? - щурюсь, пытаясь разглядеть неизвестного. - Дьявол по мою душу, - Вася вскочил на ноги. - Будет спрашивать обо мне - ты не знаешь, куда я ушел. - Я и так не знаю… Но Вася уже со всех ног мчался по тропинке, не слушая меня. Незнакомец прибавил шагу и вскоре с большой скоростью пронесся мимо, оставляя за собой лишь запах дорогого парфюма. Я так и сидел с открытым ртом, не понимая, что сейчас произошло. Так бы и сидел в тени ивы. Только у меня есть много вопросов к Толику и один из них: когда я наконец выйду на работу? Потому что весь этот дурдом сведет меня в могилу. | Яндекс.Директ
|