Обучив воинов искусству фехтования, Небесная дева покидает горы. Похитив на Небесах даосскую книгу[1], Юань-гун возвращается в пещеру

Ло Гуань-чжун

Развеянные чары

Ло Гуань-чжун, Фэн Мэнлун

Развеянные чары

Глава первая.

Обучив воинов искусству фехтования, Небесная дева покидает горы. Похитив на Небесах даосскую книгу[1], Юань-гун возвращается в пещеру

Многообразны явления жизни,

перемен и рождений не счесть,

Однако у всех воплощений в природе

нечто общее есть;

Тому, кто не верит, что души мертвых

могут менять обличья,

Об ожившем комочке свечного нагара

надо скорее прочесть!

Как гласит предание, во времена великой династии Тан[2], в годы правления под девизом Начало начал[3], жил в Чжэньцзэ отставной чиновник по имени Лю Чжицин, бывший придворный советник. Как-то пожаловался он государю на злоупотребления первого министра Ли Линьфу, но государь не внял его жалобе, и пришлось Лю Чжицину подать в отставку.

До этого случая жене Лю Чжицина кое-как удавалось удерживать его от неосторожных речей; но тут благоразумие изменило ему, и он наговорил лишнего. Ведь не мог же он, слывший прямым и честным, молчать, глядя на бесчинства. Отставка мужа так расстроила госпожу Лю, что она заболела и слегла. Приглашали лекарей, те прописывали лекарства, но они не помогали.

Однажды ночью госпожа Лю, сидя в постели, выпила немного рисового отвара и позвала служанку убрать чашку. В это время огонь в лампе потускнел.

– Радуйтесь, госпожа! – вскричала служанка. – Видите, сколько нагара на фитиле? Это к счастью.

– Чему тут радоваться? – отмахнулась хозяйка. – Сними-ка лучше нагар – когда в комнате светло, на душе легче.

Служанка щелчком сбила обгоревший кончик фитиля. Лампа снова ярко вспыхнула, а раскаленный нагар упал на стол. Тотчас же откуда-то сзади налетел порыв ветра и, подхватив упавший нагар, завертел его, словно огненную жемчужину.

– Как интересно, госпожа! – засмеялась служанка. – Смотрите, нагар ожил!

Жемчужина между тем продолжала кружиться, стала величиной с чашку, приняла форму шара, скатилась на пол и взорвалась с треском, словно хлопушка. Искры снопами разметались кругом и погасли. И тут госпожа Лю увидела старуху ростом в три чи[4], которая поклонилась ей, пожелала счастья и промолвила:

– Госпожа, я прослышала о вашем недуге и принесла чудодейственную пилюлю.

Госпожа Лю испугалась было, но потом поняла, что перед ней добрая фея, обрадовалась, проглотила пилюлю и сразу почувствовала себя здоровой.

В награду за исцеление старуха потребовала, чтобы госпожа Лю признала ее своей родственницей. С того дня она часто являлась в паланкине, который несли четыре носильщика, и устраивала в доме госпожи Лю всяческие беспорядки. Ее старались отвадить пренебрежительным отношением, гнали вон – но все тщетно. Того, кто пробовал ей перечить, она манила к себе, и он замертво падал, а его окровавленное сердце неведомым образом оказывалось в руках злобной старухи. И лишь вняв мольбам простить строптивца, она подбрасывала его сердце в воздух, и оно, попав через рот в тело мертвого, тотчас же его оживляло.

Посоветовавшись с родными, Лю Чжицин тайком послал людей разведать, откуда является старуха. Ему доложили, что она всплывает со дна озера «Шея иволги». Но как можно жить под водой?

Лю Чжицин приглашал даосов[5]читать заклинания, но и это не помогало. Тогда святой монах из хижины Южного леса призвал на помощь бодисатву[6]Драконова дерева, тот расставил волшебные сети, которыми вылавливают оборотней и возвращают им первоначальный их облик, и в эти сети удалось поймать старую обезьяну.

Обезьяна была ловкой и изворотливой и очень походила на человека. Она проникала в дома, шарила по столам, опрокидывала кувшины, воровала одежду. Характер у нее был прескверный – впрочем, чего можно ждать от обезьяны, к тому же от старой?..

А вот другая история.

Во времена Чуньцю[7], в годы правления Цзин-вана[8], вспыхнула война между царствами У и Юэ[9]. Уский князь Фуча осадил в Гуйцзи юэского князя Гоуцзяня. Лишь благодаря стараниям младшего сановника Вэнь Чжуна, сумевшего уговорить уского князя снять осаду, удалось избежать разгрома. Но Фуча отобрал у юэского князя жену, лишил ее княжеских одежд и уборов, поселил в пещере и три года заставлял ходить за лошадьми. Гоуцзянь не мог стерпеть такого позора и мечтал об отмщении. И тогда старший сановник Фань Ли предложил ему собрать шеститысячное войско, а для его обучения пригласить Небесную деву с Южных гор. Он сам навестил деву, и она согласилась помочь. Но когда Небесная дева спускалась с гор, по дороге ей повстречался старик, назвавшийся Юань-гуном.

– Доводилось мне слышать, – сказал старик, – что ты искусно владеешь мечом. Сам я знаю не больше одного-двух приемов, но все же хотел бы тебя испытать.

– Не смею уклоняться, – ответила дева.

Старик оглядел вершины деревьев, выбрал сухой бамбуковый ствол, с корнем вырвал его и подбросил в воздух. При падении бамбук разломился. Дева взяла верхушку, а старик – комель. Старик размахнулся и первым сделал выпад. Дева неторопливо обернулась и нанесла удар. Удар был таким, что старик взлетел на верхушку дерева, после чего обратился в белую обезьяну и убежал.

А случилось так потому, что дева была не простой смертной, а небожительницей, спустившейся в грешный мир по велению самого Яшмового владыки[10], недовольного бесчинствами уского князя, чтобы помочь царству Юэ одолеть царство У.

Что же касается Юань-гуна, то он был не кем иным, как Белой обезьяной[11]. Долгие годы жил он в лесах царства Чу, где усердно постигал учение даосов. Однажды чуский князь Гун-ван, охотясь у горы Терновой, увидел его и хотел подстрелить. Из восемнадцати стрел ни одна не попала в цель. Рассерженный, он призвал Ян Юцзи, лучшего стрелка своего царства, способного за сто шагов попасть в лист тополя, и повелел ему убить обезьяну. Зная, что от волшебных стрел Ян Юцзи еще никому не удавалось спастись, Юань-гун обратился в дым и улетел. По приказу князя воины обшарили лес и горы, но следов обезьяны не обнаружили и лес сожгли. С этих пор, как гласит предание, в царстве Чу[12]исчезли леса и перестали водиться обезьяны.

А Юань-гун укрылся в пещере Белых облаков[13], которая находится в горах Заоблачных снов, и всецело посвятил себя изучению магии. Но когда ему стало известно, что Небесная дева Сюаньнюй[14]спустилась на землю, он принял облик старика, чтобы испытать ее искусство.

Между тем Небесная дева обучила войско юэского князя и, ни с кем не простившись, покинула княжество Юэ. Окутанная легким туманом, она шла по старой проезжей дороге, как вдруг услышала, что ее кто-то окликнул.

Дева остановилась, огляделась и увидела стоявшего на коленях Юань-гуна. Старик держал на вытянутых руках каменный поднос, на котором рядами лежали долговечные плоды[15]: орехи лесные, грецкие, кедровые и орехи торреи[16]. А долговечными плоды называют потому, что, благодаря твердой скорлупе, они не сохнут на вотру, не мокнут от дождя и долго сохраняют свежесть.

– Наставница! – вскричал Юань-гун, ставя поднос на землю и отвешивая низкий поклон. – Прими мое подношение и возьми меня в ученики!

Дева поняла, что Юань-гун признал в ней перевоплощенную дочь Владыки Девяти небес, и это ей не понравилось. Однако искренность старика тронула деву, и она решила принять угощения. А в ответ вытащила из рукава два шарика, каждый величиной с глаз, и протянула ему. Юань-гун положил шарики на ладонь – они показались ему отлитыми из металла, хотя почти не блестели.

«Будь эти шарики из теста, ими хоть голод можно было бы утолить, – размышлял он. – Если они серебряные – то чересчур малы, и цена им невелика. Ну а коли это свинцовые пули для самострела, то они мне и вовсе ни к чему – стрелять-то я не умею. Что же мне с ними делать?»

Словно угадав его мысли, дева дунула на шарики, и они засверкали, вмиг разлетелись в разные стороны, вытянулись, подобно двум золотым змеям, и выпустили тысячи холодных, пронизывающих лучей. У Юань-гуна зашумело в ушах, и ему почудилось, будто он слышит свист и звон множества мечей. Он зажмурил глаза и дрожащим голосом пробормотал:

– Прости меня, добрая наставница! Теперь я поверил в твою чудесную силу!

На самом же деле шарики эти были парой мечей, выкованных бессмертными. Они обладали способностью удлиняться и укорачиваться, излучать сияние и тускнеть, подобно свинцу, бесконечно менять форму и взлетать в воздух, обрушиваться на вражеское войско и без промаха поражать его.

Небесная дева показала свое волшебство, чтобы попугать Юань-гуна, но вреда ему никакого не причинила, срезала только один волосок с его головы да одну ресничку.

Тут дева снова встряхнула рукавом, сияние сразу померкло, а мечи вновь превратились в шарики и исчезли и рукаве.

Юань-гун открыл глаза. От страха он весь покрылся холодным потом и долго не мог вымолвить ни слова.

Вот так Юань-гун стал учеником Небесной девы. Он последовал за нею в Южные горы и, живя там, целыми днями собирал цветы и плоды и подносил их наставнице. Деве нравились его заботливость и усердие, и в награду за это она передала ему свои тайны боевого искусства. По ее образцам Юань-гун изготовил два меча и научился проделывать с ними всевозможные превращения.

В ту пору юэский князь с отборным шеститысячным войском вторгся в пределы княжества У, разгромил Фуча и сделался властителем во всем Цзяндуне[17]. Помня о заслугах девы Сюаньнюй, князь послал людей в Южные горы навестить ее, но те не смогли ее там найти. Тогда по приказу князя в честь Бессмертной девы на горе соорудили храм, в котором ежегодно совершались жертвоприношения.

Как вы думаете, почему не удалось найти деву? Да потому, что после победы княжества Юэ она возвратилась на небеса к Яшмовому владыке. Ведь духи обладают способностью появляться и исчезать, когда им заблагорассудится, – не то что простые смертные.

Ну а теперь расскажем о том, как дева Сюаньнюй взяла с собой на небеса Юань-гуна и представила его Яшмовому владыке. Юань-гун понравился владыке, и тот пожаловал ему титул повелителя пещеры Белых облаков и назначил хранителем тайных книг Девяти небес[18].

Вы спросите, что это за книги? Дело в том, что на небесах хранилось большое собрание книг, толкующих о трех основных учениях и девяти течениях[19]. Однако то не были тайные книги. Тайными же книгами считались особые книги, о которых простые люди и понятия не имели, и хранились книги эти в золотых шкафах и яшмовых ларцах. Ежегодно в пятый день пятого лунного месяца приходил чиновник из палаты Литературных сокровищ и проверял их сохранность. Хотя Юань-гун и считался хранителем этих книг, но и ему небесный закон строжайше запрещал в них заглядывать.

Но вот однажды, когда в садах богини Западного неба Сиванму[20]созрели персики бессмертия, Яшмовый владыка со свитой небожителей отправился к ней на пир в горы Куньлунь, на берега Яшмового пруда.

Юань-гун, хотя и постиг высокое искусство даосского учения, но еще не обрел истинного прозрения и оставался в Небесном дворце всего лишь простым служителем, поэтому, разумеется, он не мог состоять в свите. Он был от природы большим любителем свежих плодов, к тому же слышал, что чудесные персики богини цветут и плодоносят раз в три тысячи лет и даруют отведавшим их вечную, как само Небо, жизнь, – как же тут было не позавидовать!

Юань-гун загрустил. И тут он вдруг вспомнил о тайных книгах, которыми ведал. Почему бы сегодня тайком разок не заглянуть в них?

Взгляд его скользнул по золотым шкафам и яшмовым ларцам, в которых, судя по надписям, хранились книги, толкующие о трех учениях и девяти течениях. На конфуцианских книгах он не стал задерживаться: «Эти не буду трогать, пусть их изучают ученые-сюцаи[21]«. Буддийские книги тоже оставили его равнодушным – пустое, мол, занятие, для желтолицых старцев. Но как только на глаза ему попалась табличка с надписью «даосские», он сразу же сказал себе: «Вот это как раз для меня!»

Взгляд его привлекла маленькая яшмовая шкатулка со множеством печатей. Ее каждый год осматривал чиновник из палаты Литературных сокровищ, ставил на ней свою печать, но ни разу не открывал.

«Если шкатулка так тщательно опечатана, в ней, несомненно, что-то интересное», – размышлял Юань-гун. Он сломал печати, попробовал приподнять крышку, но та не поддавалась, словно представляла единое целое со шкатулкой. Юань-гун даже вскрикнул от удивления. Если бы шкатулка была железной, тогда понятно: за долгие годы петли могли заржаветь и потому крышка не поддавалась. Но ведь шкатулка сделана из яшмы, хорошо отполирована – в чем же загвоздка? Собравшись с силами, Юань-гун еще раз дернул крышку – она не сдвинулась с места, словно была приколочена гвоздями.

Будь на месте Юань-гуна простая макака, она, возможно, стала бы горячиться, царапать шкатулку и топтать, биться об нее головой. Но Юань-гун был обезьяной старой, умудренной опытом, за долгие годы жизни он научился владеть собой и не допускать опрометчивости. Вот и сейчас он опустился на колени, обнял шкатулку и произнес:

– Наставница моя, Небесная матушка Сюаньнюй, помоги мне открыть шкатулку. Клянусь тебе всегда быть Верным учению и никогда не творить зла.

Отвесив несколько поклонов, Юань-гун поднялся с колен и притронулся к крышке. Она сразу открылась, и Юань-гун увидел в ней ослепительно сверкавший парчовый сверток. В свертке оказалась небольшая книжица, длиною в три вершка, озаглавленная: «Книга исполнения желаний». В ней перечислялось сто восемь способов даосских превращений – тридцать шесть великих, по числу духов Северного Ковша[22], и семьдесят два малых, по числу духов земных[23]. Юань-гун возликовал:

– Одной этой книжицы предостаточно! Весь век мне приходилось учиться у других, теперь же я сам смогу учить!

Присвистнув от удовольствия, Юань-гун вскочил на облако и полетел в пещеру Белых облаков. Макаки и мартышки толпой бросились ему навстречу и от радости пустились в пляс.

– Видите эту книгу? – обратился к ним Юань-гун. – Теперь я стану наставником, достигну вершин познания и сделаю всех вас счастливыми. А сейчас выровняйте-ка мне две стены в этой пещере.

Обезьяны мигом принялись за дело: одни зубилами скалывали неровности, другие шлифовали камень, и вскоре обе стены стали гладкими, как зеркало.

Юань-гун взял кисть, обмакнул ее в тушь и переписал на стены текст книги, а затем велел обезьянам высекать по написанному иероглифы. Когда все было готово, он с улыбкой сказал:

– Люди говорят, что у Неба нет тайн. Тогда зачем ему подобные книги? Выходит, Небесный владыка хранит их для себя лично. Я же обращу их на пользу людям. Братья мои, смотрите же, старательно учитесь и постигайте все, что здесь написано!

– Горе нам! – вскричали обезьяны. – Как же нам постигать написанное, если мы не умеем читать? Вся надежда на вас. Будьте нашим учителем!

– Когда служанка берется за сватовство, она должна понимать, что ей грозит, – сказал Юань-гун. – Я сам пока научился только лишь читать да писать и еще не постиг всех тайн учения. Повремените немного – ну, скажем, дней десять или с полмесяца – и, если Яшмовый владыка не хватится пропажи, я испрошу у него дозволения отлучиться и приду сюда учить вас.

Не успел он договорить, как снаружи послышался какой-то грохот.

– Гром гремит! – вскричали обезьяны. – Видно, само Небо знамение подает!

– Это не гром, это барабаны бьют у врат небесных, – возразил Юань-гун. – Всякий раз, когда в Небесном дворце готовятся к судебному разбирательству, об этом оповещают барабанным боем, словно о наступлении. «О наступлении оповещают барабанным боем» – говорится в конфуцианских книгах. Схоронитесь пока в пещере, а я тем временем схожу на перекличку небесных служителей и разузнаю, в чем дело.

Юань-гун выскользнул из пещеры и быстро направился к небесным вратам.

Вот как случилось, что Юань-гун нарушил небесный устав и за это поплатился.

Поистине:

Если не веришь, что промысел Неба

бесконечно мудр и глубок,

Бед и страданий избегнуть не сможешь,

ждет тебя тяжкий урок.

Если хотите знать, что произошло дальше, прочтите следующую главу.

Глава вторая.