Неестественным путем зачатый 3 страница

- Вот, - говорю, - как синоптики врут! Обещали мороз, а на улице вновь снегопад, опять дорожки чистить придется.

Я прозрачно намекнул на наше первое знакомство. И добился необходимого ответного эффекта.

- Трудная у вас обязанность, - поддержала беседу пока незнакомая женщина. – Пути-дороги содержать в постоянной готовности и к зданию и к душам человеческим.

Она тоже намекала на обоюдные интересы.

- Стараемся, нам за это не только зарплату платят, еще признательность взаимную имеем, - искусно поддерживал я игру в поддавки.

Мы плели паутину до той поры, пока на девицу не блеснула очками её серьезная начальница. А я и без очков заметил – явно на девицу произвели впечатления мой блистательный ум и физические параметры. Не раскрывая обоюдных симпатий, как видит проницательный читатель, беседовали мы лишь только по делу – в их тесном кабинете постоянно кучились посетители.

Отныне, зная адрес красотки, я стал захаживать в знакомый отдел по любому нужному и ненужному поводу. Мы познакомились и находили блаженное удовольствие даже в интриге мимолетных бесед. Её непосредственность в общении, чистый взгляд голубых глаз и стройная фигура, облаченная в темном, строгого покроя костюме, завлекали меня тайной страстью. Я желал более тесных встреч.

И я её встретил. Так же как и в первый раз, лоб в лоб встретил на входе в продовольственный магазин. Она вышла из двери под руку с нашим заместителем и шла в сторону дороги, где на обочине стоял его красный автомобиль. Она вела себя раскованно и непринужденно, и оба беззаботно хохотали над чем-то, известным лишь им двоим.

- Здрассте, - автоматически пролепетал я обоим, но ответа не получил. Меня, вжавшегося в тесный проем двери не заметил ни заместитель, ни моя пассия.

Такой житейский рикошет довольно долго бередил мою сердечную рану, и я не смел далее появляться в кабинете известного отдела. Наш заместитель в делах любовных был соперник весьма серьезный. Он разухабисто играл на гитаре, сольно пел в самодеятельности и быстро продвигался по карьерной лестнице.

Возможно, поступил я весьма разумно, представив даме каникулы для размышлений. Однако, мистическое чутье сработало именно в мою пользу, о чем я узнал совсем вскорости. Случился с соперником провал на карьерной лестнице. Вы помните шлягер гулял по эфиру в наши годы? «- После радости, неприятности, по теории вероятности…»

Повысили нашего энергичного заместителя на ступень заместителя директора. По теории вероятности приглянулась Папе его могучая стать и прыткая деятельность. Едва достиг он апогея, к сожалению, эта чрезмерная активность его же подкосила.

Собрал он проводы в день назначения, и вылились расставания в буйную гулянку. Спирт лился рекой, чего не выдержала даже могучая натура выдвиженца. Вне сомнения, после радости повышения, проезжая через заводскую проходную, он при всем честном народе вывалился из кабины развозившего гостей грузового такси. На этом несуразном падении начались неприятности, ибо его карьера завершилась обычным перигеем. На следующий день, страшно страдая похмельем, он вновь грузно опустился на ступень нашего заместителя.

По всей видимости, сей, сугубо отрицательный фактор, немедленно отразился на его любовном фронте. Прервался их служебный романс. Уже некоторое время спустя, в моем кабинете прозвенел телефонный звонок. Беру трубку и слышу нежный женский голос:

- Митяй! Ты не смог бы к концу дня подойти? Цифры не пляшут!

«Нет! – решительно сказал я себе, - я мужик, а не тряпка. Пускай идет сама». Такую мотивацию я учтиво заявил ей без обиняков:

– Желаешь встречи, приходи сама.

И что бы вы думали? На мою вежливую учтивость, она ответила учтивостью и пришла! Нахально заявилась ко мне в неприютный кабинет, без особенной производственной надобности, лишь с целью обоюдной встречи. И потекла между нами горячая, …тьфу! Хотел сказать любовь, беседа, в результате которой мы познакомились.

Едва только я выяснил, что её звали Клавка Охмуряева, угораздило мне понадобиться заму. Вступает он в кабинет, а мы треплемся не по делу.

- Т-э-эк!.. – взбешенно округлил он глаза. - Сидите лясы точите? Вот я тебе, слизняк поганый, сейчас бока наломаю!.. - он хотел еще чего-то добавить, но передумал, и рванулся ко мне, сжав кулаки.

- Как хорошо, что вы сами зашли! А я вас как раз и ищу. У меня цифры в отчете не пляшут! - моментально вскочила наперерез Клавка.

Зам успел вдарить мне лишь один единственный раз, как она схватила его за локоть и почти силком вытащила из кабинета.

Потер я ушибленный подбородок и решил перейти в наступление на своем любовном фронте. «Ну, - говорю озлобившись, - погоди! Я тебе еще не то устрою. Запляшут ваши цифры, краковяк затанцуют»! Решил, да события обернулись не в мою пользу. После майского концерта история с обмыванием несостоявшейся должности забылась, и наш заместитель как одаренный певец обрел былой авторитет. Чувство полной отверженности, повлекло у меня взрыв любовных увлечений этой скромно-нахальной дамой не на шутку, а всерьез.

Охмуряева Клавка не напрасно носила фамилию, она была крайне любвеобильная дамочка, и ловко охмуряла нас обоих. В нудно-производственной атмосфере завитал любовный дух. Хотя рога пока казались незаметны, но уши уже торчали торчком. И руководители, и подчиненные чувствовали: тут накрепко завязывался если не любовный треугольник, то порочный круг. А треугольников меж тем завязалось целых два: между замом, женой и любовницей – один. Между мной, женой и любовницей – второй. Он вывозил её на машине в свою родную деревню, где представлял женой. Я возил в свою Забодайловку, представляя секретарем комсомольской организации. Моя престарелая мама на фоне секретаря сельсовета доверчиво угощала её наваристыми щами, наивно полагая, что это высокая начальница. Так наша темпераментная возлюбленная блестяще одерживала победу за победой поэтапно. Но она явно искала берега, к которому можно пристать надолго и удобно.

- Либо я, либо жена! – твердила она всем без исключения любовникам.

Вначале развелся с женой знатный покоритель женских душ. Он предумышленно познакомил возлюбленную с родителями и с их благословения они стали сожителями. Я в гражданский брак не вступал, просто иногда путался в именах и все чаще стал величать собственную жену Клавкой. Это еще можно было объяснить перегруженностью на работе. Но то, как я высаживал из машины пассию, свалить на усталость не удалось. Развелись и мы с любимой супругой, осиротив двоих детей.

Наша поочередная охота продолжалась. Признаюсь, это был изумительный по стрельбе дуплет со стороны молодой красавицы. Хотя я с ней не сожительствовал, но голову потерял не на шутку. Она интуитивно лавировала свиданиями, будто имела на руках утвержденный Поперечным график.

Много живительного и радостного внес в мою затхлую жизнь свежий ветер, в виде нежданной любви на стороне. Но однажды наш тройной кардибалет дал сбой. Перед этим я получил назидательный урок в заводском буфете. Забрел туда перекусить, а там теневой кабинет наши любовные треугольники на полном серьезе обсуждает!

- Ты что же подлец такой хвостом крутишь?.. Жене изменяешь, семью развалил, – строго спрашивает Мама, она же предводитель теневиков. – Нас партия чему учит? Семья ячейка общества, основа государства! А ты эту ячейку разваливать?! Мы не позволим, имей в виду. …Пока даем тебе устное предупреждение. Не бросишь пакостить, будем решать вопрос о твоем дальнейшем использовании на нашем производстве.

- Я что, я ничего, - промямлил я, торопливо суя улыбающейся буфетчице помятый червонец. Все знали, шутки с теневым кабинетом чреваты. – Я хороший, я, …я больше не буду.

С перепугу прихватив лишь пирожок с капустой и начисто позабыв о сдаче, я поспешил покинуть заведение. Ретивое бешено колотилось, и пот накрыл тело липкой испариной. Кажется, теперь я понял окончательно, насколько серьезно влип.

К счастью обстоятельства круто повернулись и вновь приняли благоприятный оборот. Папа направил меня в родную Забодайловку руководить заготовкой сена. «Сам виноват! – обрадовался я возможности утереть нос обидчику, - последний раз свожу Клавку к маме. И ему отомщу и ей все объясню. Пора, мол, завязывать».

- Поехали в деревню, - объявляю Клавке, - мне командировку выписали.

- Стоп, - призадумалась Клавка, - надолго не могу. Меня муж убьет ведь. Он явно догадывается о нашей связи.

- А ты ему сверхурочные работы устрой, за меня пусть пашет, - посоветовал я, вспомнив недавнюю стычку.

Как уж смогла она провернуть это дельце, но сверхурочные работы мужику организовала. Посадил я Клавку в девятку, и мчимся с ней по знакомой дороге.

Хватился ли сам, либо подсказал кто, но наш несчастный заместитель, прознав, что я увез его жену, кинулся вдогонку. Мы ехали по дороге. Он бешено гнал меж деревнями по холмистой равнине и врезался на огромной скорости в скрытый травой древний могильный камень. И был взрыв, и были похороны. После похорон был суд, но мою причастность к его смерти не доказали. Я ехал совершенно по другим местам.

Погиб соперник и древний камень стал дважды могильным памятником. Так бесславно разорвался наш порочный круг. «Слава богу, обошлось! - утирал я лоб после суда, - сколько сил, однако, отнимают наши слабости»!

Расторопная вдовица тут же нашла счастье в браке с молодым земляком из его родной деревеньки. На похоронах и познакомились. Юноша оказался трезвым и вовсе не желал, чтобы Клавка расточала любовь между ним и его соперниками.

- Все! – жестко сказал он, будто гвоздь в стенку вбил, - свобода кончилась. Будешь коров доить у меня!

И прибрал её в суровые ежовые рукавицы, и моя отверженная страсть день за днем потихоньку улеглась. Тем более, что дама временно исчезла из поля зрения.

Турки

Это в Турции говорят все подряд турки. Идет человек, сам маленький, совсем еще ребенок, а уже турок. У нас турков редко встретишь, а то, что произошло в гостинице, несуразная проказа молодости была. Чтобы читатель не подумал, что я в этой шаловливой истории лично виновен, я раскрою её подробнее.

Возвращаемся мы поздно вечером с Мухобоевым из института. Я кудрявый, товарищ еще кудрявее волосом и имел самую мусульманскую внешность, поскольку по национальности принадлежал к представителям мусульманской нации.

Стоим мы на людной остановке и с интересом наблюдаем, как рядышком поддатый вдрызг мужчина безуспешно крутит диск телефона-автомата. Крутит, а сам раскачивается из стороны в сторону, словно молодой юнга при штормовой качке. И аромат вокруг распространяет благоуханный.

- Куда звонишь, дядя? – обратился к нему мой добросердечный приятель.

- Помоги номер набрать, я тебя угощу как следует! – вместо ответа предлагает мужчина щедрый намек.

- Ну, говори, какой тебе номер нужен, - уточнил мой приятель. Он деловито переложил папку с тетрадями под левый локоть и принялся сам накручивать диск.

В трубке загудели гудки. О чем и с кем беседовал наш лыком не вязавший абонент, мы, разумеется, не слышали. Тут и автобус нужный подоспел. Но уехать нам не удалось, вернее, удалось, да только мне одному.

- Ты куда! – вцепился в моего приятеля давешний мужчина. Чем-то он ему видимо приглянулся. А может быть в самом деле доброхотом был. – Я же сказал, что я угощаю! – он буквально стащил Мухобоева со ступеней автобуса.

Друг мой едва успел впихнуть мне свои тетради. В тот вечер мы расстались преждевременно, но оказалось не надолго.

Наутро был выходной день и я еще нежился в постели, когда в комнату заявился странно возбужденный приятель. После известных событий оказался я временный холостяк, поскольку жена за прошлые грехи еще не простила. Но жили мы в разных комнатах одной квартиры.

- Вставай! – стащил он с меня одеяло. – Вставай и одевайся скорей.

- Отстань! Чего это ты привязался в такую рань? – нехотя отбиваюсь я, - выходной ведь!

- Вставай, дорогой тебе такое расскажу! - бросив взгляд на раскрытую дверь спальни, возбужденно отвечает товарищ.

Заинтригованный таинственным нетерпением друга, я молча оделся, и мы спустились по маршевой лестнице на тротуар.

- Ну, выкладывай, что ты там натворил? – съедаемый любопытством, обращаюсь к приятелю, едва выйдя из подъезда.

- Деньги есть? – будто не слыша меня, не по теме отвечает Мухобоев.

- Есть, есть, - говорю нетерпеливо, - давай выкладывай, не тяни за душу.

- Имей в виду, брат, я теперь иностранец! – как снег на голову начал товарищ.

- Какой еще иностранец? - с улыбкой уточнил я.

- Турок, вот я кто!

- Ну… На турков, брат, мы от рождения как две капли воды похожи, - не сдержав ехидства, криво усмехнулся я.

- Помнишь мужика, что вчера звонил? – ни сколько не обидевшись, переменил тему Мухобоев.

- Ну, разумеется, помню, он тебя еще с автобуса снял.

- Так вот, затащил он меня к себе. Профессор он, настоящий! – заметив недоверие, утвердительно потряс друг указательным пальцем. В центральной гостинице, оказывается, проживает. Командирован к нам в институт. Приехали мы в гостиницу, он махом - шасть к администратору. Я глазом моргнуть не успел и оказался прописан к нему в номер. Вторым поселенцем. «Давай знакомиться, - говорит. - Ты кто?» Вижу, он настолько бухой, что совсем не соображает. Турок, говорю я первое, что взбрело в голову. Турок, говорю я, Масхад меня величать. Он поверил, не поверил – не важно. Но звонил он знакомым женщинам, оказывается, на рынке мясом торгуют. Подскочили они, и айда в ресторан. Я и им представился турком, якобы тоже на рынке торговую операцию проворачиваю. Всю ночь в номере кутили.

При всем известном донжуанстве, я надеялся восстановить отношения с женой и не собирался влипать средь бела дня в новую сомнительную историю. Почему немедленно сбавил ход.

- Я туда не пойду, Кудайво не торгаш и не артист. Турком представляться не желаю.

- Слушай о сути. Дальше вот о чем речь, - Мухобоев заметил, что я начал притормаживать и на ходу перестроился. – Не торопись с выводами. Профессор-то большая шишка, а нам с тобой еще два года гранит науки грызть. Он хоть пьяный, а соображает – профессор все-таки! – с уважением приподнял палец, разглагольствующий приятель. - Может полезным оказаться. Врубаешься?

Не хотелось мне втягиваться в авантюрную экспедицию, но товарищ никак не давал времени на раздумья. Он говорил и говорил, не позволяя вставить слово.

- Сегодня, сам понимаешь, он настолько бухой, что его дама пристала ко мне: «Найди, да найди ей товарища». Что, я тебе в Турцию за ним поеду, отвечаю ей. «Куда, хочешь, - говорит, - езжай, а любовника мне найди!» Ты уж поразвлекай её выходные дни, а там он сам оклемается. Так, что не кочевряжься, турком временно побудешь!

От таких его развратных откровений, я вновь развернулся назад, да товарищ решительно придержал.

- Не спеши! Я еще не все сказал. Короче, сболтнул я, что на ремонтном производстве мы пашем. Он зацепился! Макет требует сварганить. Сама судьба его нам подставила, понимаешь? Макет молочного производства, за это экзамен экстерном обоим. Теперь врубился? Прошвырнемся с ним по институту, сварганим макет, и представляешь, как рейтинг наш с тобой у местной профессуры поднимется!

За разговорами мы незаметно добрались до центральной площади, и, предъявив пропуск приятеля, благополучно прошли в гостиницу. В номере, когда друг почти насильно впихнул меня в дверь, стоял дым коромыслом. Кстати, там все стояло. У левой кромки стола стоял худой мужчина, лет на полста возрастом – явно нарисованный товарищем профессор, напротив другой мужчина, несколько моложе, и вальяжностью лишь на доцента тянул. На столе стояли две пустых бутылки из-под вина, и одна початая с водкой, а у окна стояла худощавая дама, неопределенного возраста и пускала дым в открытую форточку. Лишь на кровати полулежала еще одна, несколько полноватая на вид женщина, с чернявыми волосами.

- Тоже турок? – вместо приветствия в упор спросила худосочная дама, сквозь клубы дыма пристально разглядывая мои кудряшки.

- Тюрка, тюрка! – с таким явным тюркским акцентом ответил приятель, что я откровенно подивился его невиданному доселе артицизму. – Ява как раз ваш мясо интересуйт.

В плавающих на свете окна туманных облаках, даму я поначалу не рассмотрел.

- Ну, хватит вам спорить, - обратилась к стоящим мужикам худосочная женщина и бросила остаток сигареты в открытую форточку. – Садитесь, угощайте гостей.

Едва она обратилась, ба! Это же Клавка Охмуряева! Я разом узнал свою бывшую пассию. Все так же обманчиво обольстительный взгляд и жеманная красота. Она, в отличие от меня, явно сразу признала меня, но вида не подавала. Я обоюдно решил до времени не выказывать нашего знакомства.

Обстановка в комнате была весьма раскрепощенная и разгульная, будто в притоне. Изрядно хмельные мужики, чувствовалось, уже давно повздорили, отчего мое настроение упало. Вливаться в столь раззадоренную и напряженную компанию мне не хотелось. Бросалось в глаза, что оба кавалера являлись претендентами на её ухажеров, в тоже время оба казались ей отверженными. Но Клавка опять доказала, что фамилию Охмуряева носила совсем не даром! Я еще раз полюбовался ей: она была опытной, активной и деятельной. Действуя властно и обворожительно одновременно, она живо рассадила мужчин по бокам от себя и разлила питие по стаканам. Полулежащая брюнетка поднялась и придвинулась ближе к столу, одновременно и к моему напарнику.

- Пьем за мир и дружбу между народами! – подняла она тост.

Мой друг вел себя в этой ситуации словно рыба в воде. Он изъяснялся с хозяевами на полурусском - полумусульманском диалектах, сыпал анекдотами и умело волочился за полноватой брюнеткой. Пока я размышлял, что мне предпринять, полупьяная пара соперников, стала совершенно невменяема и принялась безотлагательно делить мою бывшую любовницу. Мой друг, прихватив под ручки брюнетку, поспешно удалился, лишь подмигнув мне:

- Митяй! Не тушуйся, мол. Как только они оба свалятся, так дама будет твоя.

Но свалиться оба кавалера не успели.

- Хрясь! Тресь! – громко разнеслось по этажам гостиницы.

Это под соперниками свалилась, то есть рухнула исковерканная в пылу борьбы гостиничная кровать. На поднятый шум тотчас прибежала дежурная горничная.

- Так! …Кто, што?.. – начала она дежурные вопросы. Но обстановка говорила сама за себя. – Кто прописан в номере? Фамилия?.. – вытащив блокнот, окинула горничная комнату сердитым взором.

Поскольку я там прописан не был, немедленно пришлось делать ноги. Видя решительность, с которой она поклялась вызвать милицейский наряд и помирить соперников в вытрезвителе, даже звездные галактики пустились бы разбегаться.

- Ишак ты, а не турок! – на чистейшем русском наречии выложил я вероломному другу самую нелицеприятную признательность, встретив его в вестибюле, и направился восвояси до дома.

Макет

Напомню, славный руководитель был Заворотов и покладистый и человечный. Даже сегодня вспомнить о нем приятно.

Но хорошие люди они повсюду нужны и Папа повысил его в должности. После ухода Заворотова, власть в цехе сменилась, и хозяйством стал заправлять Потугин. Но он вовсе не был кудрявый. Лысоватый был по самые уши. А уши у него выдались что надо. Прекрасные длинные уши, надо сказать, и слышали они любые пересуды про каждого работника. Только подерутся два слесаря или сварной напьется, он обо всех проделках знает. Но я, как вы помните, не прогуливал, был трезвенник и даже новатор. Довелось как-то в части рационализации насосное уплотнение реконструировать.

- Ты, что делаешь? – испуганно округлил глаза мастер. – Вода и так на вес золота, а ты поливать территорию собрался.

- Время покажет! – высокомерно изрек я. – Только время покажет, что на вес золота, а что на вес не оценивают.

Сраженный неотразимо научной логикой, мастер побурчал несколько дней, но отстал.

Признаться, уплотнение напрямую погнало воду в канализацию, но за стоки тогда еще отдельной строкой не платили. Однако за воду, хотя и не золотом, но платили.

- Куда его девать? – долго тер Потугин указательным пальцем напряженный в размышлении лоб. – И кудрявый и смышленый, инициативу проявляет, жаль все невпопад.

- Выберите его в цехком. Председателем, - подал идею Кадет. – Там инициатива браком не грозит, и красавцев публика обожает.

- А что, - с удовольствием подхватил идею Потугин. – Давай предложим, а народ он выберет. Куда ему, народу, деваться.

- Пускай руководит профсоюзом, тем более, что он институт заканчивает, - продолжал наставлять Потугина Кадет. – Наберется опыта и знаний одновременно, вот и замена тебе классная будет!

Я так красиво встряхивал на собраниях кудрями, что завороженные члены профсоюза, совсем не рассуждая, немедленно избрали меня руководителем и не задавали вопросов о невысокой зарплате. Там я познавал азы будущего руководителя ремонтной службы сугубо на бытовой почве. То колбасу делить возьмусь, то путевку на турбазу вырвать или подписку организовать. Уважаемый читатель, разумеется, помнит, что в те незабвенные годы ни колбасы, ни путевок в достатке не было, а подписки как раз переизбыток наблюдался. Изворачиваться приходилось наизнанку. В общем, рос в престиже не по дням, а по заслугам.

Как помнит просвещенный наш читатель, обучение в институте в те времена была вещь трудоемкая, и отнимало массу времени. На вечернем отделении от студента требовалась высочайшая изобретательность, ибо ему могли поручить любую невыполнимую работу. А работа руководителя профсоюзом тоже дело ответственнее и требует постоянно трезвого ума. День его не нормирован, посему, совсем вскоре встал я на ковер в кабинете у Потугина и взмолился:

- Дайте человеку получить образование!

- Чего канючишь, я мало плачу? - рассвирепел шеф. – Диплом купить не можешь?

Потугин был не только лысым, но и недалеким человеком, он начисто позабыл, что готовит из меня замену. Правда по совету Кадета действует. К тому же он не знал, что перестройка еще не началась и торговля дипломами ожидается далеко впереди.

Вижу проницательным взглядом: мне завершить образование не дадут. Мой шеф еще не созрел для взаимопонимания, потому пришлось, образно выражаясь, искать запасной аэродром. Мне нужен был прогрессивно мыслящий помощник. И такого я отыскал среди своих же однокурсников. Там я познакомился со своим будущим замом Мухобоевым. При моей деревенской простоте, изворотливый прощелыга служил надежной опорой и доказывал свою преданность несколько раз.

Первый курс мы с ним помниться, прошли очень легко и элементарно: просто подняли на пятый этаж громоздкий агрегат и привинтили к нему трубную подводку. Выручил богатый опыт по ремонту установок.

На втором курсе нам довелось заняться распространением в среде членов профсоюза научных статей, в огромных количествах издаваемых местной профессурой. Но это оказалось самым простым мероприятием. Завод наш на некоторый промежуток времени приостановился на плановую реконструкцию, и туалетная бумага вошла во временный дефицит. Так, что статьи профессоров у нас отрывали с руками, и зачеты и экзамены мы прошли несложно.

Дабы добросовестный читатель не заподозрил, будто я обучался в ВУЗе лишь совмещая учебный процесс с блудом и пьянством, мы сделаем обратнопоступательный шаг и тогда этот эпизод из кривоколенных переплетов студенческой жизни будет выглядеть оправдательным. Так сказать для коррекции собственного авторитета в читательских массах переведем количество в качество.

С очумевшей головой от учебных забот и семейных неурядиц, я шагал в ногу с Мухобоевым по коридору институтского корпуса, совершенно не слушая словесную трескотню друга. Надо полагать, с обучением на четвертом курсе у нас намечались проблемы, и знакомство с залетным профессором оказалось как нельзя к месту.

Меж тем, события разворачивались стремительно. И мы лоб в лоб столкнулись с позавчерашними знакомыми учеными. К моему удивлению, они в самом деле обретались в нашем заведении. Толи инспектировали наших преподавателей, толи повышали квалификацию на ускоренных курсах, но, столкнувшись, не испытывали особых угрызений совести за прошлые разгульные подвиги.

- Привет, турок! – как ни в чем не бывало, приветливо улыбнулся профессор, обращаясь ко мне. Мы столкнулись именно с ним, отсюда учтивая избирательность.

- С чего это я турок, - скромно потупился я в ответ. - Все-таки турка разыгрывал не я а мой приятель.

- Настоящий турок, раз от бабы сбежал! – как-то блаженно усмехнулся профессор. Затем вдруг посерьезнел лицом и добавил: – да ты братец, не обижайся. Именно вы мне как раз нужны! Давайте-ка заглянем к декану.

На моем учебном процессе субботний инцидент все-таки отразился. Протрезвевший профессор не случайно отыскал нас в бурном потоке учебного заведения, и довелось завершать обучение под его протекцией.

Привел нас знакомый профессор в кабинет к институтскому декану, куда мы явились с вожделением и страхом.

Уже один широченный стол коричневой полировки внушал чувство почтения и страха. Сам декан оказался невысоким и излишне полноватым. Он устало оторвался от бумаг и жестом пригласил коллегу присесть. Мы так и остались стоять у входа. Это предполагало отдаление по рангу и настраивало на короткий диалог.

- Вот что господа турецкие подданные, - как положено ученому, витиевато начал знакомый профессор и официально выдает персональное задание. Пока он витиеватствует, мы с Мухобоевым ждем подленького подвоха. - Сможете сварганить в интересах науки макет молочного завода? - внезапно вопрошает он. – Срок конец мая. Сделаете качественно, экзамены, вот вам наше заверение, сдадите экстерном.

- Молочный – это не ликеро-водочный, это нам по плечу! – радостно подскочил Мухобоев. Я сразу вспомнил, что он-то знал предстоящую задачу.

- А где мы схему возьмем? – украдкой шепнул я другу.

- Не дрейфь! Они же сами дадут, - также шепотом успокоил товарищ.

Завертелись мы с другом каруселью. Вначале оказалось, что чуток поспешили с выводом. Молочный завод, это все-таки не завод по выпуску туалетной бумаги! Это сугубо пищевое производство. Понадобилось срочно осваивать абсолютно новую технологию. К счастью оказалось, что наши производства имеют немало общего: у нас закваска – и там закваска, у нас огромные чаны и там в чанах томится продукция. В общем, основательно подготовившись, приступили к работе.

Но Потугин длинными ушами моментально прослышал о нашей активной возне. Прослышав, чем я усиленно занимаюсь в рабочее время, он впал в самое недоброжелательное раздражение. Бросил Потугин озадаченный взгляд на трубные заготовки аппаратов с проволочной обвязкой и устроил мне форменный допрос.

- Ты почему чужое производство рекламируешь? – взыскательно спросил он.

- Так ведь я лишь название чужое дал! Вы приглядитесь внимательно: - технология-то полностью наша! – успокоил я раздосадованного шефа.

- Где тут пилорама, где дробилка, почему я не вижу?

- Я провел усовершенствование. Теперь мы не щепу, а напрямую бревна растворяем! Вы ж не напрасно меня учиться направили. Сегодня наука более современные методы диктует.

- Ну-ка, покажи, что вам наука диктует?

Не, будучи опытным производственником, он не быстро доверился моим, весьма туманным объяснениям. Я вынужден был втолковать ему все проектные зарисовки более подробно. Исчерпывающе изучил шеф схему и весьма порадовался нашей изобретательности. К тому же он уразумел, что владеет профессией крайне широкого профиля. Не дай бог случится фиаско на производстве бумаги, он сможет возглавить молочный завод. Попутно выяснилось, что по такой же схеме устроена система пивоваренного производства. Обнаруженные им столь глубокие познания и проявившиеся широкие возможности совсем успокоили моего руководителя, и он дал разрешение на продолжение изготовления макета.

Макет мы с Мухобоевым сварганили отличный. Правда, при внимательном анализе схемы, проведенным дотошным профессором, выяснилась весьма неприятная деталь. Макет мы смастерили не молочного, а пивоваренного завода, но это лишь повысило его ценность. Уже исходя из опыта убеждения Потугина, мы смогли уверить главного заказчика, что макет изобретен универсальный. Триединого назначения значит – без всяких усовершенствований его можно приспособить на три завода. Таким немудреным путем, вместе с Мухобоевым мы угодили в отличники учебы.

Чуть позднее, шеф, по заслугам оценив нашу находчивость, не обиделся, а выдал нам заслуженную премию.

Оставался единственный нерешенный вопрос – это примирение с собственной женой. «Нет, - твердо решил я в торжественный день получения диплома. - Так жить нельзя. Надо сходиться с женой». И, невзирая на образованность, бросился в ноги родимой супружницы. Так что вы думаете? Смог таки вымолить прощенье. Учитывая явное повышение интеллекта, приняла родная! Приняла и простила. С тех самых пор, с памятного испытания судьбой, мы живем счастливо и душевно.

Осмысливая тайны Бермудского треугольника семейной жизни, я пришел к ценному выводу: измена – это лучший повод измениться. Гораздо выгоднее жить своим умом за чужой счет, чем чужим за свой.

Но, несмотря на столь глубокие познания по тайнам технологии молочных, пивоваренных заводов и житейских треугольников, я едва не прослыл в заводской среде турком. Просочились в управленческие коридоры и курилки наши похождения, да так бы и прилипла ко мне кличка, но её распространение волевым заявлением в корне пресек Папа.

- Есть у него кличка – ремонтер! – однозначно отрубил он.