Даниил Александрович Гранин р. 1919

Иду на грозу. Роман (1962)

Спокойное течение рабочего утра в лаборатории № 2 нарушил вне­запный приход шефа члена-корреспондента А. Н. Голицына. Он сде­лал разносы сотрудникам, а затем ворчливым голосом велел, чтоб Сергей Крылов подал заявление на должность начлаба. Воцарилась ти­шина. Считалось, что вакансию предстоит занять Агатову. У него была репутация посредственного ученого, но неплохого организатора. К Крылову же в это утро зашел институтский приятель — блиста­тельный Олег Тулин, веселый, общительный красавец и талантливый ученый. Он приехал в Москву добиваться разрешения на исследова­ние с самолета, очень рискованное. Генерал Южин разрешил с боль­шим скрипом, но все равно у Тулина было ощущение, что иначе случиться все-таки не могло — удача всегда сопутствовала ему. А вот Крылову — не сопутствовала. Пока Тулин был у генерала, честолюби­вый Агатов провел небольшую интригу, и в результате Крылов ушел из института. Это крушение у Сергея было далеко не первым. Офор­мив расчет, он поехал туда, где проводил зимой исследовательские ра­боты. Вместе с ним на озере работала Наташа. Тогда Сергею хотелось, чтобы все, случившееся между ними, осталось просто при­ятным случаем. Теперь он знал, что без Наташи не может. Но на месте узнал, что Наташа Романова, забрав сына, ушла от мужа, до­вольно известного художника. Адреса ее не имел никто.

У Крылова, в противоположность Тулину, всегда все шло через пень-колоду. На первом курсе он еле тянул по всем предметам, и к нему прикрепили отличника Тулина. Сергей преклонялся перед спо­собностями Олега, Олег же с радостью опекал нового друга. У Сергея проснулся интерес к науке. К концу третьего курса Крылова исклю­чили (он повздорил с одним доцентом), несмотря на защиту Тулина, который был тогда комсомольским вожаком. Старшая сестра того же Тулина устроила Крылова к себе на завод контролером ОТК, Здесь го­лова его была свободна, и он обдумывал несколько глобальных физи­ческих проблем. Товарищи по работе и общежитию считали его чудиком. Но перестали, когда главный конструктор завода Гатенян взял его в свое бюро. Крылов стал печататься в техническом журнале, о нем стали поговаривать на заводе, пророчили быструю и блестящую карьеру. Гатенян организовал Крылову доклад на семинаре в институ­те физики. После этого парень подал заявление об уходе. Там, в ин­ституте, он впервые понял, что такое настоящие ученые. Они казались ему сонмом богов. Сидя верхом на обычных стульях, куря заурядные сигареты, они перекидывались фразами, смысл которых он мог бы понять лишь спустя часы напряженных раздумий. Юпитером среди этих богов был Данкевич. Со временем Крылов стал у Данкевича старшим лаборантом, потом научным сотрудником, и ему дали самостоятельную тему. Он сидел, окруженный приборами, включал, выключал, настраивал — беспрерывно работал. Для счастья ему боль­ше ничего нужно не было.

Но постепенно Крылову стало казаться, что его шеф замахивается на большее, чем то, что в состоянии достичь, что работа зашла в тупик и они никогда не добьются результатов. Попробовал объяс­ниться. Сообщил, что хотел бы заняться атмосферным электричест­вом. «Не знал, что вас интересует быстрый успех», — сказал Дан и подписал Крылову характеристику для годовой кругосветной экспеди­ции на геофизическом корабле. Когда Сергей вернулся, то узнал, что его девушка Лена выходит замуж и что Данкевич умер, а гипотезы Дана блестяще оправдались, открывая огромные возможности. В этой новой ситуации замдиректора института Лагунов стал возить Крылова с одного важного совещания на другое. Представлять солидным людям в качестве ученика Данкевича... Впереди вновь забрезжила воз­можность сделать карьеру... Но когда приехавший из Москвы Голи­цын, корифей в области атмосферного электричества, сообщил ему, что незадолго перед кончиной Дан просил его взять на работу Крыло­ва, сказав, что тот оставил утвержденную и начатую диссертацию. Они славно работали с Голицыным — до того момента, когда старик

предложил ему должность начлаба и последовал ход от Агатова. Рас­ставание с Голицыным — и Крылов снова оказался не у дел. Опять помог Тулин: позвал работать к себе, в новоутвержденном экспери­менте по управлению грозой. Крылов колебался: многое в работе Олега казалось ему сырым и бездоказательным. Но рискнуть все же стоило. И они полетели на юг с группой сотрудников.

Грозовое облако сравнивают с электрической машиной, обычным генератором. Но у облака нет проводов, и непонятно, как оно «вклю­чается» и почему останавливается. Работать мешал курировавший ра­боты Агатов — он категорически запрещал входить в грозовое облако. Формально он был прав, но вне облака получить решающие результаты представлялось сложным. В какой-то момент Тулину пона­добилось уехать на деловое свидание. Руководить полетом должен был Крылов. Уехал Тулин с Женей, и влюбленный в девушку член их группы Ричард сидел безучастный, с остановившимися глазами. Потом Крылов отчетливо вспомнил, что, вопреки инструкции, пара­шют у парня валялся на кресле.

Сводка была совершенно благополучная. В полете Агатов заметил, что у приборов, с которыми он работал, сели батареи, и переключил их на питание от батарей грозоуказателя. Указатель понадобиться не мог. Ведь они не имели права заходить в грозу. Гроза внезапно нале­тела с запада и замкнулась. Указатель не работал, пилот не мог сори­ентироваться. Люди стали выбрасываться с парашютами. Ричард кинулся вытаскивать кассеты с записями приборов и заметил отвин­ченный разъем питания указателя... В салоне остались лишь он да Агатов. Агатов ударил аспиранта ногой и почувствовал, как рука Ри­чарда, державшаяся за лямки его парашюта, разжалась. Тогда он под­тянулся к люку и перевалил через край. На следующий день после похорон Ричарда прилетела комиссия по расследованию. Крылов, по мнению многих, держался глупо — доказывал, что указатель должен был сработать, добивался продолжения работ. Тулин же от темы от­казался. Всеобщее сочувствие было на его стороне — такой талантли­вый, переживает, а этот Крылов... Тулину стали сочувствовать еще сильнее, когда стало известно, что Крылов пошел против него. Кстати, многие считали, что и аварии бы никакой не было, полети в тот день Тулин, счастливчик и везунчик.

Лагунов требовал отдать Крылова под суд. Южину было обидно, что Тулин, в которого он так поверил, раскис. Это Тулин должен был держаться стойко, а не этот простак Крылов. Тему закрыли. Счас­тливчика Тулина взяли на работы по спутникам. А Крылов, как ни странно, продолжал работать над закрытой темой. На прощание его

везучий друг попытался ему втолковать: начальство не разрешит про­должать эксперимент. Ах, Крылова интересует только наука? Но в самом лучшем случае все придется начинать с самого нуля. Ладно, он, Тулин, попозже вытащит его из очередной лужи. Крылов же теперь ясно понимал, что его бывший друг пошел на компромисс, потому что ему нужен успех, признание, слава, — как будто для ученого не­достаточно научного результата. Каждый день Крылов садился рабо­тать. Временами было безнадежно, но вскоре многое прояснилось. Тогда он показал результаты Голицыну. Вскоре стало известно, что академик Лихов, Голицын и кое-кто еще требуют восстановления эксперимента. А потом было дано, подписано, утверждено и заверено разрешение. Крылов узнал, что в экспедиции встретится с Наташей. А потом случайно встретил Голицына. Тот поинтересовался: как ваши дела? «Чудно, — сказал Крылов, — отличная группа подбирается». — Кто же?» — спросил Голицын. «Я, один я. Зато крепкий, спаянный коллектив». «И еще Ричард», — подумал он.

И. Н. Слюсарева