Я не верю. Сумасшедшая сука Ричмонд, наконец-то, дала мне свои богатые и знаменитые контакты. У меня назначена встреча с Андре Рию на следующей неделе!!!! :) хххххх 4 страница

— Хорошо, — соглашается она. — Только, если на один месяц.

— Этого может даже и не случиться, но если возникнет необходимость то, только на один месяц.

Она улыбается, и я вижу грусть в ее улыбке.

— Спасибо еще раз, — говорю я, и бегу вниз по лестнице.

На полпути я машу Венди и спускаюсь по лестнице в подвал. Еще никто не пришел, здесь темно и холодно. Я включаю свет, а также радиаторы и иду в конец комнаты, где стоит мой рабочий стол. Я останавливаюсь на пару секунд, рассматривая свое рабочее место, выходящее на небольшой сад, огороженный стеной, и чувствую ужасную грусть. «Ты ведь уезжаешь всего лишь на несколько дней, девочка».

Я быстро убираю в стол кучу непрочитанных рукописей и оставляю записку девушкам. Я буду скучать по ним, по их смеху, нашим перерывам на чай и многочисленным вылазкам к коробке с бисквитом. Именно так девушки решают все свои проблемы. «Бисквит», говорят они с улыбкой. Я открываю коробочку и даже запах сейчас мне становится неприятен. Я закрываю металлическую коробку, и ухожу из комнаты. Машу Венди на прощание и выхожу из главных дверей.

На улице я звоню Марку, он снимает трубку после первого же гудка.

— Привет, Марк. Я хотела бы увидеться с тобой сегодня до обеда, если это возможно? Может выпьем где-нибудь кофе?

— Сейчас я как раз свободен, — тут же отвечает он.

Мы договариваемся встретиться в Старбаксе на Кенсингтон-хай-стрит в двадцати минутах отсюда, это удобно для нас обоих. Я прихожу первой, и сажусь у дальней стенки кафе, рядом с туалетами, большинство людей предпочитают не выбирать здесь столики. Марк приходит минут через пять.

— Извини, я опоздал, — говорит он. — Ужасные пробки.

— Ничего, — отвечаю я, рассматривая его. Он одет в белую рубашку, галстук, черные брюки, черные ботинки и коричневую кожаную куртку.

Он слегка целует меня, как бы невзначай в губы.

— Хочешь что-нибудь еще, или как обычно? — спрашивает он.

Я отрицательно качаю головой.

— Даже не согласишься на кексик? — искушает он меня.

Одна мысль о кексе заставляет меня почувствовать тошноту.

— Я не могу ничего есть, — говорю ему.

— Бедняжка, — нежно говорит он и сжимает мою руку.

— Я в порядке, — поспешно отвечаю я, отводя взгляд от его нежных пристальных глаз.

— Хорошо. Я принесу нам заказ, — решительно говорит он и уходит.

Очереди нет, поэтому он приходит довольно быстро с молочным латте для меня и капучино для себя.

— Спасибо, — я разрываю два пакетика сахара и высыпаю в свой кофе, перемешиваю ложкой с длинной ручкой и слизываю пенку. Подняв глаза вверх, встречаюсь с пристальным взглядом Марка. Я виновато опускаю глаза, опустив руки на колени, выпрямляюсь. В конце концов, чем быстрее я скажу, тем лучше.

— После того, как ты подвез меня прошлой ночью, Стелла и я встречались с боссом русской мафии.

— Что? Ты? — недоверчиво шепотом переспрашивает Марк.

Я прикусываю нижнюю губу.

— Знаю, это звучит ужасно, но я пошла бы к любому, кто в состоянии мне помочь.

Он смотрит на меня в недоумении.

— Ты знаешь, русского мафиози?

— Ну, на самом деле, он один из клиентов Стеллы.

Он взволнованно проводит по волосам.

— В общем, — быстро говорю я. — Он согласился помочь.

Он смотрит на меня настороженными глазами. Он уже чувствует, что ему не понравится то, что я собираюсь сказать, но бедняга даже понятия не имеет, насколько все плохо.

— В обмен на что? — тихо спрашивает он.

Я делаю глубокий вдох.

— Меня.

Он сидит с открытым ртом и молча смотрит на меня несколько секунд.

— Тебя? Какого хрена все это значит? — взрывается он, и я рада, что выбрала этот дальний уголок.

— Он хочет, чтобы я была его... любовницей в течение месяца.

Глаза Марка становятся огромными.

— Это не серьезно.

Я неловко елозю на стуле, поскольку Марк заставляет меня чувствовать, словно я продала свою душу или что-то в этом роде.

— Серьезно. Он обещает найти Дейзи, и хочет, чтобы я была с ним в течение месяца.

— Кто, черт возьми, этот парень?

— Не все ли равно?

— Нет. Ты моя девушка, и я не разрешаю тебе быть с каким-то бандитом в течение месяца.

Я смотрю ему прямо в глаза.

— Это не тебе решать, Марк, — голос звучит мягко, но уверенно.

Он смотрит на меня такими глазами, словно видит меня впервые.

— Я не могу поверить, что ты в серьез рассматриваешь его предложение. Ты не должна связываться с такого рода людьми, детка. Они очень опасны, их невозможно предсказать. Он может оказаться садистом, ты даже не знаешь его.

— Я согласилась.

Он смотрит на меня с обидой.

— Даже не поговорив со мной?

— Что бы ты сделал, если бы это была твоя сестра?

Он не отводит взгляд.

— Я не отдам тебя никому.

— Я люблю свою сестру, Марк. Я могу пожертвовать одним месяцем своей жизни ради нее. Это всего лишь секс. Это так мало по сравнению с живой сестрой. Я ожидаю, что ты поймешь меня и не будешь дожидаться. Сегодня я пришла сюда, чтобы закончить наши отношения.

Он протягивает руку.

— Абсолютно нет. Мы не расстанемся ни за что. Я не победим. Возможно, он даже не найдет ее.

Я вырываю свою руку и с трудом выдыхаю:

— Никогда не говори так. Он моя единственная надежда, чтобы найти Дэйзи.

— Я не это имел в виду. Я имел в виду, возможно, полиция ее найдет первой.

— Не думаю, — отвечаю я.

— Давай, Далия. Ты же не думаешь, что высказав мне все это, я не буду срываться. Черт побери, в конце концов, у нас вчера почти был секс.

Я смотрю на свой нетронутый кофе.

— Я люблю тебя. Я не могу вынести даже мысли о том, что до тебя могут дотрагиваться руки другого мужчины, — в его голосе слышится отчаяние и беспомощность.

Я обхватываю голову руками, меня начинает тошнить. Почему я чувствую себя виноватой и несу ответственность за других людей? Сначала моя мама, потом Стелла, теперь Марк. У итак достаточно проблем, так еще и это.

Я поднимаю голову.

— Если он найдет Дэйзи, и я буду с ним, я не хочу, чтобы ты ждал меня. Мне кажется, что это нечестно, и это заставляет меня чувствовать себя еще хуже, просто ужасно, понимая, что ты ожидаешь моего возвращения. Я просто хочу закончить наши отношения. Может, мы никогда не были предназначены друг для друга.

В течение нескольких секунд слышатся только приглушенные звуки кафе, потом он говорит:

— Посмотри на меня, Далия.

Я поднимаю голову.

— Так же как ты не можешь приказать волнам не накатывать на берег, так же и мне ты не можешь приказать не ждать. Я сказал тебе прошлой ночью, и именно это я и имел ввиду. Я буду ждать тебя вечно, столько сколько у меня будет времени.

Я закрываю глаза, которые просто жжет, то ли от бессонной ночи, то ли бл*дь, я хочу расплакаться и разрыдаться. Я сдерживаюсь из последних сил, потом смотрю на него.

— Пожалуйста, Марк. Просто разреши этому уйти. Меня и так бомбардируют со всех сторон. Не думаю, что в состоянии вытерпеть что-то еще. Единственное, что мне действительно необходимо на данный момент — это друг, который ничего от меня не требует.

К моему удивлению, он кивает.

— Тебе нужен друг? Ты его получишь. Я буду лучшим другом, который у тебя когда-либо был. Скажи мне, что я могу для тебя сделать, чтобы помочь.

Я грустно улыбаюсь, поскольку понимаю, что для него это должно быть трудно такое сказать, но он сказал.

— Ничего. Просто знать, что ты друг, к которому я могу обратиться, этого вполне достаточно. Я возвращаюсь в Мичиган сегодня днем. Я напишу тебе, если у меня будут новости, хорошо?

Он становится печальным.

— Ты уезжаешь?

— Да, я нужна своей маме.

— Когда ты планируешь вернуться? — спрашивает он с тревогой.

Я пожимаю плечами.

— Не знаю. Я купила билет в один конец, и все зависит от новостей.

Он медленно кивает. Я никогда не видела его столь опустошенным, поэтому борюсь с желанием протянуть руку и пожать. В конце концов, это было бы жестоко, понятно же, что я никогда не полюблю его так, как он любит меня.

— Я думаю, это прощание, — тихо говорю я.

Он раздраженно смотрит на меня.

— Как его зовут?

— Какая разница? — мрачно отвечаю я.

— Ответь, — настаивает он.

— Зейн. Его зовут Зейн.

Выражение его лица не меняется, но глаза вдруг загораются.

— Ты его знаешь? — тут же спрашиваю я.

— Знаю. Его называют Зейн, но настоящее его имя — Александр Маленков, и он очень опасный человек. Безжалостный убийца, — медленно говорит он. — Очень хорошо подумай, Далия. Ты можешь совершить очень большую ошибку.

Я чувствую, как дрожь проходит по телу, от звука ужаса в его голосе. Но другой голос у меня в голове говорит: «Да, это имя подходит ему гораздо лучше, чем Зейн».

Александр Маленков.

9.

Далия Фьюри

Когда я возвращаюсь домой, Стелла уже проснулась. Дверь ее комнаты открыта, на кухне играет радио, и я слышу, как она там что-то готовит. Я останавливаюсь в дверях. Она нарезает фрукты, чтобы сделать на завтрак смузи. Снимая кожуру с банана, поднимает на меня глаза и отводит взгляд в сторону, так ничего и не сказав.

— Я уезжаю в Штаты сегодня, — говорю я.

— Хорошо, — отвечает она, и агрессивно засовывает банан в блендер.

— Я заплатила арендную плата за этот месяц, упакую все свои вещи и оставлю их в углу в комнате, поэтому ты можешь начинать показать комнату новым жильцам. Я также постараюсь выехать до конца месяца.

— Отлично, — говорит она, и раздраженно отрывает листик с клубники.

— Хорошо. Я... Я думаю, мы увидимся еще.

— Счастливого полета, — говорит она, не глядя в мою сторону.

— Спасибо, — отвечаю я, пятясь назад, поскольку она с силой разбивает яйцо о край миски.

Я слышу, как она громко ругается, когда яйцо разбивается и выливается на столешницу. Мне с трудом вериться, что наша дружба может вот закончится. Мне нравится эта девушка, и в сердце я никогда не предавала ее, поэтому совсем не важно, что она думает. Просто случилась такая заваруха с Зейном. Я иду в свою комнату, закрываю дверь и прислоняюсь к ней спиной, зажав рот рукой.

— О Господи! — с ревом выдыхаю я, опустив плечи. Я не сделала ничего плохого. Никто не в состоянии заставить меня почувствовать себя виноватой за то, что только таким способом, я могу спасти любимую Дейзи. Я вытаскиваю два чемодана из-под кровати и кладу их на кровать, собраться у меня не займет много времени, поскольку не так уж много вещей, я возьму лишь самое необходимое. Мой взгляд выхватывает веревку китайского фонарика, который мы купили со Стеллой на Рождественской ярмарке. Он оказался последним, и мы кинули монетку, чтобы решить, кому он может достаться. Я выиграла. Я снямаю его с камина, раздается робкий стук в дверь.

— Да, — тут же отвечаю я.

Стелла стоит в дверях.

— Ты заберешь себе китайский фонарик или мне просто выкинуть его? — спрашиваю я, не смотря в ее сторону.

— Я не хочу, чтобы ты съезжала, — отвечает она.

Я оборачиваюсь к ней. Слезы текут у нее по щекам, я тоже начинаю плакать.

— Я не хочу уезжать, — реву я.

Она заходит в комнату, и мы обнимаем друг друга, плача.

— Прости, что не рассказала тебе все. Правда, мне стыдно, — рыдаю я.

— А мне жаль, что я вчера была такой стервой, — вторит она мне.

— Нет, ты не стерва, — причитаю я сквозь слезы.

— Да, самая настоящая стерва.

— Мы похожи на двух кошек, устроивших кошачий концерт, — шмыгая говорю я.

— Я заберу фонарик, если ты не хочешь его оставлять, — говорит она.

— Боже, ты такая алчная, — отвечаю я, смеясь сквозь слезы.

— Не правда. Единственное, на что я жадная — это обувь, — говорит она.

Я смеюсь, хлюпая носом.

Она слегка отстраняется от меня, мы стоим лицом друг к другу.

— Когда ты вернешься?

— Я пока не знаю. Знаю, мне нужно сейчас побыть с мамой. Она ходила вчера в полицейский участок, и они сказали, чтобы она сильно не надеялась, я молюсь, чтобы Зейн нашел ее.

— Я не собираюсь больше работать с Зейном. Ты была права, когда сказала, что я не должна делать ему массаж. Чем быстрее я разорву с ним всяческие контакты, тем быстрее излечусь, и это будет лучше для меня.

Я улыбаюсь ей.

— Это смелый поступок.

— Он дался мне не легко. Я так ревную тебя, Далия. Почему он не захотел меня?

— Иди сюда, — говорю я, и беру ее за руку, тяну к своей кровати. Мы садимся рядом друг с другом. — Я хочу тебе кое-что рассказать.

— Что? — спрашивает она, ее голос звучит настороженно.

— Зейн не хочет, чтобы я была его любовницей. Он хочет, чтобы я была его... сексуальной рабыней.

Ее глаза расширяются от удивления.

— Что это значит?

— В течения этого месяца я должна делать все, что он захочет в сексуальном плане.

— Что значит все? — шепчет она, делая воздушные кавычки вокруг слова «все». — Он же не причинит тебе боль?

— Он говорит, что если мне не понравится, то он не будет этого делать, кажется как-то так.

Стелла становится красной, как свекла, смотря на меня жаждущими глазами.

— Если ты думала, что рассказав мне об этом, заставишь не завидовать тебе, ты меня совсем не знаешь. Я еще больше завидую.

Я выдыхаю.

— Что?

— Подумать только. Это же настоящая сексуальная фантазия каждой женщины, подчиниться сильному и влиятельному мужчине, находиться полностью в его власти, — она обмахивает себя рукой. — О, боже! От одной мысли я уже возбуждаюсь, всего лишь представив это.

Я смотрю на нее во все глаза.

— Правда?

— Абсолютно.

— Разве ты не хочешь равноправных партнерских отношений?

— Пфффф... равноправие в постели? Боже, нет. Что в этом хорошего? Я люблю мужчин, которые идут на поводу у своих животных инстинктах. Мужчин, способных просто жестко трахать. Я хочу кого-то более горячего, кого-то, кто смотрел бы мне в глаза и говорил: «Перевернись ты, бл*дь, шлюшка. Обопрись на гребаные руки и колени, и выстави свою задницу». Да, это был бы однозначно мой мужчина.

Я хихикаю, пребывая, если честно, в шоке.

— О Мой Бог! Я не могу поверить, что тебе это может нравится!

— Нравится. Я — шлюха, — беззаботно говорит Стелла.

— Ох, Стелла. Я буду очень скучать по тебе.

— Я буду скучать по тебе намного больше, поскольку тебя придется вытворять все эти ужасные вещи, а мне придется возвращаться в эту пустую квартиру. Заранее предупреждаю, что буду пользоваться твоими духами и носить твое черное платье, пока ты будешь отсутствовать.

Я обнимаю ее.

— Я разрешаю тебе пользоваться моими духами и носить мою одежду.

Она ухмыляется.

— Это может скрасить твое отсутствие.

Я смеюсь на ее слова.

— Знаешь, мне вчера было так грустно, когда я поняла, что причинила тебе боль и ты сердишься на меня.

— Ты действительно причинила мне боль, я злилась на тебя, но теперь все нормально. Это была моя вина. Я была настолько глупой, надеясь на что-то с ним все это время, хотя с первого же раза было совершенно ясно, что для него я никто. К тому же, ты пыталась оградить меня таким образом. Я знаю, что ты не хотела меня как-то обидеть.

— Нет, — искренне отвечаю я, — по собственной воле я не наврежу тебе, даже за все блага мира.

— Да. Я знаю это. Я просто завидовала тебе, и до сих пор завидую, если уж быть честной.

— У тебя все будет в порядке?

— Конечно. Мне просто нужно свыкнуться окончательно с той мыслью, что он не хочет меня. Может все к лучшему. Я должна двигаться дальше, — она улыбается. — Да, переживу все, это действительно хорошо для меня. В один прекрасный день я оглянусь назад и с благодарностью приму то, что случилось.

* * *

Стелла предлагает отменить двух клиентов и поехать со мной в аэропорт, но я отказываюсь.

— Прощание здесь будет точно таким же, как и в Хитроу. В любом случае, я скоро вернусь.

Мы попрощались на улице перед домом. Я оборачиваюсь и смотрю из окна такси, пока отъезжаю. Стелла выглядит одинокой и несчастной, такси поворачивает за угол, а я продолжаю смотреть в окно невидящим взглядом. Сейчас обычный серый английский полдень, время ланча, и хотя Стелла и я все время жаловались на эту серость, мне грустно покидать эту страну. Мне тяжело дается путь в аэропорт, поскольку в голове копошатся множество непонятных мыслей.

В аэропорту становится полегче, особенно, когда я прохожу таможенный контроль, как только сажусь в самолет, у меня опять зарождается тревога. Я стараюсь не спать в течение всего полета. Женщина рядом со мной храпит, как боров, поэтому мне приходится воспользоваться берушами, закрыв глаза, я вспоминаю Дейзи. Помню, как в детстве она умоляла меня сделать ей колье из маргариток, которое ей было так дорого, что она продолжала его носить, даже когда цветы сморщились, засохли и стали совсем некрасивыми.

Я вспоминаю, что уже тогда, будучи маленькой, она настолько отличалась от меня.

— Трава может чувствовать боль, когда мы трогаем ее? — спросила она маму, когда ей было три года. Мама обычно закатывала глаза и называла ее Глупым Билли всякий раз, когда ей приходили в голову такие странные вопросы.

Когда Дейзи было шесть, она объявила, что хочет быть вегетарианцем. Она больше не собиралась есть все, что имело морду. Это было еще до того, как она узнала об эксперименте с женщиной и капустой. Растения подключали к машинам, записывающим их импульсы. Женщине давали указание отправиться в комнату и яростно разделывать капусту.

Ученые заметили, что растения имеют способность реагировать, например, их импульсы увеличивались, проявляя устойчивую электрическую активность на машине. И ученые пришли к выводу, что растения имеют способность реагировать на насилие и ощущать страх. Неделю спустя той же самой женщине сказали войти в комнату с ножом и, хотя она ничего не делала, растения явно испытывали страх, поскольку их импульсы зашкаливали.

После того как моя сестра прочитала об этом эксперимента, она стал фрукторианцем. Иногда она могла часами сидеть на улице, не читать и не слушать музыку, ни с кем не разговаривать, даже по телефону, она называла это «существованием». Мысль о том, что такое невинное существо может быть похищено и кто-то способен причинить ей вред, заставляет мою кровь кипеть, я подрыгиваю на месте, поскольку женщина рядом просыпается, что-то с раздражением бормочет и проваливается опять в сон.

Я поднимаюсь и беспокойно начинаю ходить по проходу, пытаясь успокоиться и очень надеюсь, возможно ее уже нашли. Возможно, когда я выйду из самолета, моя мама встретит меня хорошей новостью.

* * *

Мама встречает меня в аэропорту. Достаточно одного взгляда на нее — новостей нет. Она выглядит бледной и испуганной, я крепко обнимаю ее.

— Я так рада, что ты прилетела, Далия, — шепчет она мне в волосы, голос дрожит, и звучит как-то с надрывом.

— Они найдут ее, мам. Я знаю, что они найдут.

— Ты правда так думаешь? — серьезно спрашивает она.

— Конечно, найдут, — твердо говорю я.

Она расстроенно кивает.

Мы обнимает друг друга, словно пережили войну и направляемся к пикапу. Сьюзи, наш питбуль сидит на заднем сидении. Завидев меня, она прыгает на меня и сходит с ума от радости, скулит и тявкает.

— Она чувствует, что что-то случилось с Дейзи, поскольку ведет себя странно в течение последних трех дней, — говорит мама.

— На самом деле, она не знает, мам. Она просто считывает твой страх, — отвечаю я, пока Сьюзи облизывает, черт побери, мое лицо.

Я забираю ключи у матери и сажусь на водительское сиденье. Мы не разговариваем. Я посматриваю на Сьюзи в боковое зеркало, она высунула свою великолепную вытянутую морду в окно против ветра. Ее верхняя губа задралась, оголяя все острые клыки. Я испытываю настоящую печаль, так как странно снова оказаться дома с мамой, Сьюзи и без Дейзи.

Подруливая к нашему дому, я слышу звук пришедшей смс-ки, припарковавшись, читаю. Я снова и снова прочитываю про себя текст, потом поднимаю голову и в упор смотрю на маму.

— Ой, мам, — всхлипываю я.

— Что? — в панике спрашивает мама. — Ну что?

Я не могу вымолвить ни слова, а безудержно рыдаю, словно все накопленные эмоции и страхи, с тех пор, как я услышала, что Дейзи пропала, хлынули из меня.

Поворачиваю к ней экран телефона, она выхватывает его у меня из рук и смотрит.

На два слова.

Ее нашли.

Мама поднимает на меня широко распахнутые глаза, в которых сияет безумная радость.

— Это именно то, о чем я думаю?

Я киваю, слезы текут по щекам.

Сьюзи скулит и царапает по моему сидению сзади, предполагая, что у нас случилось что-то ужасное. Я выхожу из машины, выпускаю ее и крепко прижимаю к себе.

— Дейзи возвращается, Сьюзи, — я снова и снова говорю ей, взахлеб рыдая в ее шелковистый мех.

* * *

Кажется, прошла целая вечность, прежде чем Дейзи возвращается домой. Наше воссоединение семьи странное. Мать и я выплакали уже море слез, а наша маленькая Дейзи утешает нас, словно это нас похители. Мы сидим на крыльце, разглядывая ее. Она совершенно спокойно смотрит на нас, одной рукой рассеянно поглаживая голову Сьюзи.

— Значит, ты не видела, кто вас похитил?

— Нет. Как я уже сказала, мы возвращались из ресторана небольшого отеля, когда остановился пыльный белый фургон, из него вышли двое мужчин, схватили нас и запихнули внутрь. Вообще-то их было четверо, но на них были одеты маски из Диснеевских мультиков. Они сразу же завязали нам глаза и заткнули рты, связав.

— Ты и Мари не пытались бороться?

— Нет. Один из мужчин держал пистолет, направив его на голову Мари. Мы были настолько потрясены, поскольку они казались очень профессиональными. За все время они ни разу не произнесли и слова. Нас привезли в дом, в котором общались с нами фактически по минимуму. Мы поняли, что в доме есть еще девушки в других комнатах, так как слышали по ночам их плач. Однажды мы попытались поговорить с ними, но мужчины с такой силой стукнули по стене, что мы заткнулись, мы же девчонки.

— Разве они не пытались... причинить тебе боль? — осторожно интересуется моя мама.

Дейзи отрицательно качает головой, причем так энергично, что ее каштановые кудри подпрыгивают, как в рекламе шампуня. — Нет, ни разу. На самом деле, они относились к нам вполне прилично, учитывая обстоятельства. У нас была еда, вода в бутылках, которую мы могли пить, и когда стало слишком жарко, они принесли какой-то вентилятор, который дул через решетку в верхней части стены.

— А как вас спасли? — спрашиваю я.

— Ну, в один прекрасный день мужчины вдруг начали суетиться и переговариваться шепотом. Потом они повезли нас с завязанными глазами, связав руки к маленькому городку местных жителей, высадили на обочине дороги и быстро уехали. Мы видели город, простирающийся под нами внизу, к которому и пошли пешком.

— Ты очень испугалась? — спрашиваю я.

Она весело улыбается.

— На самом деле, нет.

Это окончательно сбивает меня с толку. Я смотрю на ее лицо без макияжа, поблескивающее от самодельного домашнего лосьена ароматерапии, который она распылила.

— Почему нет? Я была бы в ужасе, — отвечаю я ей.

Она смотрит совершенно спокойно на меня.

— Это называется универсальный закон действия и противодействия. Когда ты живешь, используя принцип — никогда не навреди другому человеку, никто не сможет навредить и тебе.

Мама сжимает руку Дейзи, и говорит, насколько она смелая, а я просто сижу в кресле и удивленно покачиваю головой, глядя на свою сестру. Мы не находили себе места от беспокойства, были напуганы до смерти из-за того, что с ней случилось, ее похитили в этот момент и держали в заложниках торговцы людьми и беззаботно готовы были переправить в «сказочную страну».

На мгновение я задаюсь вопросом, что бы случилось, если бы Зейн не вмешался так быстро, и гоню от себя прочь омерзительные мысли. Моя сестра всегда будет оставаться такой невинной и пребывать в блаженном неведении о тех ужасных вещах, которые могли бы произойти, и которые происходят с миллионами ни в чем не повинных людей каждый день. Ее действия и вера во всеобщий универсальный закон на самом деле полная чушь, но сейчас ей не стоит знать об этом.

Я улыбаюсь.

— Фея сидит у тебя на плече, Дейзи.

Она улыбается в ответ.

— Фея действительно была и зовут ее Далия. Мама сказала, что ты попросила своего друга помочь. Именно его они испугались и отпустили нас, не так ли?

Я медленно киваю. Да, закон действия и противодействия по-настоящему сработал. Если бы она только знала, насколько он реально работает в этом большом несовершенном мире.

— Как его зовут?

— Его зовут Александр Маленков.

— Поблагодари его за меня, — говорит она, улыбаясь своей самой большой, милой восхитительной улыбкой.

* * *

Этим поздним вечером приходит по почте письмо от адвокатов Александра Маленкова — двенадцать страниц Соглашения о Неразглашении Конфиденциальной Информации. Я подписываю не читая, на следующий день приезжает курьер, чтобы забрать его. Этим же днем я направляюсь в клинику, чтобы сдать необходимые анализы, а так как у меня месячные начались раньше положенного срока, спасибо стрессу, я также выписываю таблетки.

Результаты тестов готовы на неделе, я отсылаю их Зейну. На следующий день я со слезами на глазах прощаюсь с мамой и Дейзи, и лечу обратно в Англию.

Стелла рада меня снова увидеть. Она сидит на кровати и дает мне наставления, пока я рассказываю ей все новости, упаковывая маленький чемодан с собой к Зейну.

— Нет, это не бери. В этом твои ноги выглядят как сосиски. Тебе следует взять красное платье. В этом твоя грудь второго размера, а не такая как на самом деле. О Боже, только не это. В этом ты похожа, будто украла скатерть из французского бистро и подпоясалась ремнем. Надеюсь, ты оставишь это мне, хорошо, возьми и черные ботинки по щиколотку, чтобы выйти с ним… — и т.д. и т.д..’

Когда наступает время мне уходить, она целует меня в обе щеки.

— Я не могу поверить, что ты оставляешь меня, и идешь жить к парню, — вопит она детским голоском, и ее взгляд на самом деле жалкий.

— Один месяц пролетит в мгновение ока, — отвечаю я ей.

— Это для тебя, но не для меня, — отвечает она.

Да уж, безрассудное поведение…

10.

Далия Фьюри

Не Ной, а Юрий открывает мне входную дверь.

— Я отнесу твой чемодан в твою комнату, — говорит он, с выражением директора, возглавляющего похоронное бюро.

— Спасибо, — я передаю ему свой маленький чемодан.

— Босс на нижнем этаже, минус 3. Ты можешь спуститься по лестнице, — он кивает в сторону лестницы, или на лифте вниз, который находится в коридоре. Он кивает в сторону кабинета, в котором в последний раз я встречалась с Зейном.

— Я спущусь по лестнице, — отвечаю.

— Это последний этаж внизу.

— Хорошо, спасибо.

Крупных размеров женщина, с лицом в красных прожилках, в черной юбке и белой блузке проходит мимо нас, направляясь в кухню. Она вежливо улыбается мне, и я улыбаюсь ей в ответ.

Я спускаюсь по ступенькам вниз на два лестничных пролета, сюда я приходила в массажный кабинет, и двигаюсь дальше. Передо мной открывается пространство, выложенное черно-белой плиткой, уложенной в шахматном порядке, с антикварными безголовыми и безрукими статуями, и большой композицией белых цветов, стоящих под ними. Вдали виднеются грандиозные бело-черные двери. Я берусь за замысловатую резную металлическую ручку и толкаю ее вперед, и ахаю от удивления.

Весь этаж — это сказочное открытое большое пространство, с деревянными столбами, выложенное мозайкой, наполненное паром купальня. Пар, поднимается от большого бассейна, который похож на что-то сказочное, словно перенесен из другого времени. Времени, когда могущественные правители великих империй возлежали в подобных купальнях и полураздетые девушки-рабыни приходили омывать их. Я вдыхаю аромат, который исходит от воды. Жасмин. Восхитительно по-восточному и экзотически.

Я захожу внутрь, и останавливаюсь примерно в двадцати шагов от него. Внутри мраморного бассейна, способного вместить не менее десяти человек, лицом ко мне лежит Зейн. Его мощные руки покаяться на бортике, кожа поблескивает от влаги, как отполированный металл.

Он внимательно смотрит на меня, его поза совершенно расслабленная, но его глаза настолько пугающие. Я вспоминаю, когда впервые взглянула в них и увидела холод и безжалостную действительность. Я опускаю свой взор подальше от этой бесплодной пустоты.

Я не должна его бояться, он сделал для меня, огромное одолжение. Я хочу показать свою признательность, глубокую благодарность. Из полу опушенных ресниц разглядываю его тело, почему-то оно кажется мне еще красивее. Я хочу постоять здесь подольше и полюбоваться декадентским видом этого непостижимого мужчины в таком роскошном бассейне.

— Не желаешь присоединиться ко мне? — его голос шелковистый и ласковый, но слова явно похожи не на приглашение, а скорее приказ.