Глава 24. Путь к Сухельпорту. 3 страница

– Мир тебе, почтенный! – издали крикнул Бахт, приветливо улыбаясь человеку, который всё ещё сомневался в их дружелюбии.

– И вам мир, добрые люди, – ответил тот, наконец.

– Мы идём в Порхар, – сообщил хонанд, когда они приблизились достаточно, чтобы не рвать горло. – Дорога верная?

Незнакомец на мгновение задумался и утвердительно кивнул, указав дальше на юг:

– Вам надо держаться этого ручья, и он приведёт вас, куда вам нужно.

– Ты обитаешь здесь, уважаемый? – спросил его Царра, с интересом разглядывая странного собеседника. Тот кивнул.

– Весьма просторный, – пошутил путник. – Где же твой дом?

В ответ человек только улыбнулся и провёл рукой вокруг, показывая на горы окружающие долину.

– Один живёшь, что ли?

– Да.

– Как имя твоё, человек? – поинтересовался хонанд.

– Палат.

– А мы – Бахт и Царра, – он представил себя и своего друга, показав рукою, кто из них кто. Затем, вынув из седельной сумки немного сухарей и вяленого мяса, он протянул свёрток новому знакомому:

– На, вот. У тебя, я гляжу, еды негусто.

Старатель отложил в сторону свой лоток и принял угощение, благодарно кивнув добрым странникам. Его настороженность в миг испарилась, как исчезает по утру роса, едва её коснётся солнечный луч. Ведь доброта человеческая не уступает солнцу, ничуть не хуже топит она лёд недоверия.

Палат заметно оживился, а путники спешились и принялись разбирать дорожные сумки. Вместе они присели на траву, на которой Царра расстелил достархан, разложил припасы, собранные для них слугой Князя. Откупорили и бутыль вина.

– Разделим скромную еду, уважаемый, – предложил Бахт старателю.

Тот с готовностью подсел к двум друзьям, как и они, расположившись на траве и скрестив по хатизскому обычаю ноги.

После первой пиалы вина, выпитой за знакомство, беседа потекла живо, как тот ручей, что вырывался из объятий озерца и бежал на юг, указуя дорогу к Порхару.

– Что привело тебя в эти горы, уважаемый? – спросил Царра, закусив вино финиками. – Здесь же нет никого!

– Там, откуда я пришёл, тоже никого нет, – сказал в ответ Палат.

Слова его должны были прозвучать печально, но грусть затмилась неожиданным угощением и могла подождать, смакуя вино.

– Как нет? – удивился Царра. – Откуда же ты родом?

– Из Порхара.

– Порхара? Там что, люди перевелись?

– Людей как раз полно, да дело не в этом, сколько их.

– В чём же тогда?

Палат махнул рукой, не спрашивай, мол, и многозначительно посмотрел на Бахта, показывая глазами на свою пиалу. Тот понял знак и, улыбнувшись, налил ему ещё вина. Старатель с наслаждением выпил и вытер ладонью губы.

– А здесь что делаешь? – продолжал расспрашивать Царра.

– Ищу золотой песок.

– Золотой песок? Он здесь есть?

– Есть, хоть и очень мало, – ответил Палат. – Но зато какой!

Со своего пояса он снял кожаный мешочек и, осторожно развязав его, высыпал себе на ладонь маленькую горку из жёлтых крупиц, десятка три, не больше. Затаив дыхание, он показал её своим новым знакомым.

– Золото? – удивлённо спросили путники, но их удивление было вызвано не увиденным, а отношением собеседника к блестящим песчинкам.

– Чистейшее, – довольно улыбнулся тот, и в движении губ читалось непонятное постороннему благоговение перед тем, что держал оборванный старатель на ладони.

– Зачем оно тебе? – спросил хонанд.

Несмотря на то, что металл был драгоценным, наличное количество сводило всю его ценность на нет. Назвать такую щепотку сокровищем язык не поворачивался.

– Золото и так можно достать, – поддакнул Царра.

– Это всё не то, – решительно возразил Палат и торопливо спрятал обратно в мешочек бесценные для него крупицы. – Совсем не то. Зачем мне монеты, прошедшие через сотни рук? Разве это можно называть золотом? Вот это – настоящее, потому что его я сам нашёл. Понимаешь? Сам.

– Это я понимаю, что сам, – хмыкнул Царра. – Но что после?

– Я отнесу его золотых дел мастеру. Он мне сделает перстень… И тогда…

Он запнулся и замолчал, задумавшись над тем, что будет дальше. И, казалось, в грёзах о грядущем, он начисто забыл о текущем разговоре и ручье, из которого вылавливал золотой песок. Бахт и Царра не тревожили его мечтания, вежливо храня молчание. Они ещё немного посидели, завершили трапезу и, простившись с новым знакомым, который снова вернулся к своему занятию, отправились на юг.

Двое друзей спускались по руслу ручья, которое после трёх дней пути привело их к отрогам Хатизских гор, где те вдруг резко обрывались, встречаясь с пустынной равниной, занимавшей всё обозримое пространство. Перед взором путников тянулась серая унылая местность с островками ещё зелёной верблюжьей колючки и шарами перекати-поля. Ветер, то утихающий, то вновь набирающий силу, подхватывал в воздух и гнал клубы мелкой серой земли. Резкий порыв принёс и бросил в лицо Царре густое пылевое облако.

– Это вместо приветствия, – сморщившись, пошутил тот и сплюнул вязкую чёрную слюну. – Гостеприимный край. Ничего не скажешь. Как только здесь люди живут?

Хонанд звонко засмеялся, видя, как его друг трёт глаза и отплёвывается

– Это ещё что! – сказал он. – Летом бывает, задует «южанин», так пыль закрывает даже солнце.

– Воды надо набрать, – буркнул Царра.

Он спрыгнул с коня и подошел к горному потоку, который, не добежав до границ пустыни, потерялся в глубоком колодце, изнутри старательно выложенном камнем. Вода уходила под землю, словно не желая бесследно пропасть в пустыне. Умывшись из ручья, Царра заглянул в колодец, но дна не увидел, только услышал тихий плеск воды стекавшей по каменной кладке.

Путники наполнили бурдюки и направили своих коней на заход солнца, держась чуть ближе к югу. Скакун хонанда шёл, изредка, словно собака, принюхиваясь к земле и, казалось, показывал дорогу Хиску. Оставалось только догадываться, каким образом те знают, куда идти. Бахт посмеивался, глядя на замешательство друга.

– Да, не ломай ты голову, дружище, – наконец, сказал он.

– Но откуда они знают, куда идти?

– Да просто всё. Мой конь чует воду, что бежит по кяризу.

– Что такое «кяриз»?

– Подземный канал, который сейчас прямо под нами. Его прорыли в незапамятные времена от предгорий до Порхара.

– Зачем прорыли?

– Пустыня от того зовётся так, что здесь нет воды. Ты разве не знал? – засмеялся Бахт, подтрунивая над спутником.

До самого заката кони шли по равнине от одного колодца до другого. Их было несколько десятков, почти незаметных, закрытых тяжёлыми деревянными крышками ям, из которых доносилось едва слышимое журчание воды. У каждого колодца росло старое фисташковое дерево, ветви которого были украшены разноцветными шёлковыми ленточками.

На пути друзьям попался странного вида курган. Он возвышался над каменистым полем, усеянным кусками чёрного гранита. Огромные валуны, камни поменьше, размером с лошадиную голову и совсем мелкие были разбросаны вокруг. Меж них танцевали вихревые столбы, взвиваясь змеями прямо в синеву небес. Они внезапно рождались из серой пыли, вставая тонкими струйками, затем мгновенно набирали силу и, достигнув неба, опадали прахом на землю.

– Что за место такое? – прошептал Царра, почувствовав себя очень неуютно.

– Камни Отчаяния.

– Странное название. То, что Камни так это понятно, вон их сколько здесь. А вот причём здесь Отчаяние…

– У Заргара спросим.

– У кого?

– Друг мой, что в Порхаре живёт. Мы ведь к нему идём. Вот у него и спросишь. Уж он точно знает.

Они обошли странное место стороной, держась подальше от пылевых столбов. Их кони снова брели по монотонному ландшафту. Когда же спустилась на землю ночь, друзья провели её под холодными звёздами. Те уже не казались такими тёплыми и близкими, как в горах. Теперь они походили не на спелые гроздья, скорее на вышитую серебряной нитью шёлковую шаль, чья красота не могла спасти от холода, которым так славятся пустынные ночи. Поскольку дров не было и в помине, пришлось путникам кутаться в плащи, прижимаясь к лошадиным бокам и попивать из бурдючков вино.

Глава 25. Порхар.

На рассвете друзья продолжили путь и к середине дня добрались до Порхара. Словно волшебный оазис из рассказов Хисаба, в слегка подрагивающем мареве возник город. Он соткался из раскалённого воздуха и казался совершенно нереальным. Дома местных жителей, цветом своим сливающиеся с выжженной землёй, утопали в густых садах, полных гранатовыми и апельсиновыми деревьями. Когда же друзья подошли ближе, город встретил их зеленью виноградников. Они окружили его сетью лабиринтов из глинобитных стен, между которых чужаку трудно было найти верный путь. Как палящему солнцу – тело лозы, разложившейся на них.

Люди, пережидавшие полуденный зной в тени крытых веранд, из-за высоких заборов не приметили двух странников с головы до пят покрытых серой пылью, и те незаметно проехали по улочкам, встретив только спешившую по своим делам девчушку. Увидев чужаков, она испуганно вскрикнула и отвернулась, пряча лицо за лёгким платком и не отвечая на приветливые улыбки незнакомцев, которые проехали через весь город и, выйдя к окраине, остановились у ворот Заргара – известного не только в Порхаре, но и далеко за его пределами, золотых дел мастера.

Бахт привстал в стременах и, посмотрев поверх ворот, весело крикнул:

– Хозяин! Эй, хозяин!

В окне второго этажа за витой решёткой показалась голова мальчишки и мигом исчезла в глубине дома. Через пару мгновений на веранде появился мужчина лет сорока, с чёрной, как смоль, бородой, в долгополой хатизской рубахе и широченных штанах, в которых даже двоим не было бы тесно.

Хозяин настороженно пригляделся к пришельцам, и уже через мгновение лицо его расплылось в широкой улыбке:

– Бахт! Бродяга! Сколько лет!

Он бросился открывать ворота и хонанд, едва успев спрыгнуть с коня, очутился в крепких объятиях старого товарища, который радостно вглядывался в его запыленное лицо.

– Бахт, ты ли это? – с шутливым неверием спросил он.

– Нет, всего лишь тень моя, – в тон ему ответил хонанд.

– Ах, ты, шельмец, – весело засмеялся Заргар и, оторвавшись на мгновение от своего собеседника, крикнул в сторону дома. – Гамай! Сынок! Скажи матери, пусть накрывает на стол. У нас гости. Дорогие гости.

– Вот это, как нельзя, кстати, – сказал хонанд. – Мы уже дней десять толком не ели. Всё мясо вяленое да курага.

– Теперь поедите, как полагается.

Бахт пристально посмотрел в глаза ювелиру.

– Как живёшь? – спросил он его.

– Живу, хвала Небу, – отмахнулся тот.

– Вот и чудесно.

– Кто это с тобой? – тихо спросил Заргар у старого друга и кивнул на второго гостя, который вежливо стоял в стороне.

– Это товарищ мой, – хонанд жестом представил своего попутчика. – Царра, сын Ларвая.

Хозяин дома приложил руку к сердцу и лёгким, но полным почтения кивком поприветствовал спутника Бахта. Тот ответил ему тем же, соревнуясь с ним в почтительности движений. Обычай, быстро перенимаемый всеми, кто путешествует по Хатизу. Хорошая, надо сказать, привычка – в пути по незнакомым землям перенимать добрые обычаи.

– Что это мы на улице беседуем, – спохватился хозяин и пригласил своих гостей во двор, жестом предлагая им войти.

Оба путника последовали за ним, ведя коней под уздцы. Царра оглядел двор и нашёл его схожим с подворьем Мирхана – тот же глиняный забор с дощатым козырьком, дающим необходимую в этих краях тень, высокое крыльцо и крытая веранда перед таким же двухэтажным домом. Вот только колодец находился не посередине, а чуть в стороне, рядом с неглубоким бассейном. На вошедших путников незло посмотрел большой рыжий пёс, похожий на сторожевых собак из каравана, с которым те шли из Поххара. Лохматый охранник растянулся на земле, положив на вытянутые передние лапы добродушную морду. Он даже головы не поднял, не говоря уж о том, чтобы выйти из-под тени фигового дерева, растущего прямо посреди двора.

– Какой спокойный у тебя сторож, – засмеялся Бахт, проходя мимо собаки. – У него, наверное, кошки из миски едят. Хоть бы гавкнул для приличия.

– Не обижай его. Всё правильно делает. Чего зря воздух гонять, – улыбнулся в ответ Заргар.

– Ну да, хозяин погоняет, когда у него сапоги стащат.

– Ты смейся, смейся. Он молчит, потому что знает, что вы гости. Вот ты без спросу приди, попробуй. Я тогда посмотрю, как ты будешь латать штаны, на том самом месте, которым ты седло до блеска натираешь.

– Вот оно как, – уважительно протянул Бахт и подмигнул Царре. – Надо поберечь штаны, дружище. Мы хоть и в седле постоянно, но на постоялые дворы тоже заходим. Перед людьми неудобно будет.

– Ты не меняешься, – хозяин посмеялся шутке, сказанной, как водиться, серьёзным тоном.

– Никто не меняется, – усмехнулся хонанд.

– Твоя правда, – кивнул Заргар. – Всё меняется… , кроме людей.

Он провёл гостей к коновязи. Там путники подождали немного, пока он сходит к сараю, из которого вернулся с полным ведром смеси овса и фиников.

– Для ваших друзей, – улыбнулся он.

– Вот это да! – восторженно вскрикнул Бахт, шутливо всплеснув руками. – Такого праздника у них ещё не было.

– Хоть раз должен быть.

– Ты так нам коней изнежишь, дружище.

– Да брось ты! – засмеялся Заргар. – Раз в году можно. Вы же их не особо балуете.

Царра отметил про себя, что у хозяина самого лошадей не было, но коновязь и поилка присутствовали. Также имелась кормушка, в которую он высыпал принесённые зерно и фрукты. Всё, как у Мирхана.

«Чудно.»

Ювелир снял со столба кувшин с водой и поочерёдно полил на руки гостям, чтобы те могли умыться. После он позвал сына и, когда из дверного проёма показалась чумазая физиономия мальчишки, спросил:

– Мать стол накрыла?

– Уже ворчит, что стынет.

– Вот и прекрасно, – с довольной улыбкой Заргар потёр руки и жестом пригласил гостей следовать за ним.

Они прошли в прохладный полумрак жилища. Там хозяин заставил путников переодется в чистое, подарив каждому з них по своей рубашке и паре шаровар. Царра попробовал было отнекаться, но хонанд его успокоил, уговорив отдать свою одежду ювелиру, которого весьма забавляло то, как смутился спутник его старого друга.

– Да не переживай ты, – смеялся он. – Зара постирает и завтра вернёт.

В конце концов, по скрипящей деревянной лестнице они поднялись наверх. Как и повсеместно в Хатизе, дом Заргара имел плоскую крышу, огороженную невысокими перилами, но в отличие от поххарских зданий, на шести покрытых изящной резьбой столбах был натянут тент из грубой ткани, который дарил желанную в пустыне тень.

Когда гости, следуя за хозяином, поднялись на крышу, на достархане уже были расставлены пиалы, фарфоровый чайник, на глиняном блюде дымился плов и три лепёшки были аккуратно положены одна на другую.

– Почтенный, откуда плов? – изумлённо воскликнул Царра.

– Из казана, – улыбнулся ювелир, как ребёнок, радуясь реакции своего гостя.

– У нашего друга всегда имеется богатый стол, – вставил Бахт, вслед за хозяином дома устраиваясь на расшитой шёлком подушке.

Его товарищ не переставал удивляться:

– Я поражён, уважаемый Заргар. Просто поражён. Ты, видно, ждал кого-то?

– Я всегда жду гостей, – ответил ювелир. С серьезным видом он разорвал верхнюю лепёшку на три части и поочерёдно протянул сначала новому своему знакомому, после хонанду и последний оставил себе.

– Всегда жду.

Изголодавшиеся путники основательно налегли на плов, и, запивая его зелёным мятным чаем, повели беседу с хозяином, который расспрашивал их о долгом пути, что проделали они в поисках дороги к Безвременью. Задумчиво молчал золотых дел мастер, слушая рассказ о страшной битве под стенами далёкого Крунеберга, и поражённо цокал языком, когда Царра показывал ему шрам на груди, за которым Где-то у сердца сидел осколок железного шара.

– Болит? – спросил Заргар. Спросил так осторожно, словно не говорил, а самой раны касался.

– Бывает. Иногда как прихватит, аж в глазах темнеет, и дышать нечем, – ответил гость и улыбнулся через силу. – А так, порядок.

Заргар сокрушённо покачал головой. Затем повернулся к хонанду.

– На Хазарбахт ходил?

– А мы, по-твоему, откуда?

– И что старик?

– Поставил точку.

Не понимая, о чём ведётся речь, Царра вопросительно посмотрел на друга. Тот сделал знак, подожди, мол.

– Теперь куда идёте? – продолжал спрашивать Заргар.

– В Сухельпорт.

– Дорога дальняя… Через Дикие Степи, где живут метатели шаров, чей осколок сидит в нашем друге, – кивнул ювелир на шрамы Царры.

– Посмотрим, значит, как их делают, – усмехнулся тот, допивая свой чай.

– Что нового в Поххаре? – между делом поинтересовался хозяин, собираясь наполнить опустевшие пиалы.

– Царра выкупил невольника, – сообщил Бахт.

Рука его собеседника, потянувшаяся было за чайником, на мгновение замерла. Ювелир посмотрел на старого друга, затем на его спутника.

– Да что ты говоришь? – выдавил он из себя, всё-таки взявшись за ручку заварника и подливая гостям чай.

– Представь себе, – продолжил Бахт, сухо кашлянув в кулак.

– И?

– И отпустил, – закончил хонанд, наблюдая за реакцией Заргара.

От этих слов тот немного переменился в лице, но виду всё-таки не подавал, что эта новость для него, словно гром с ясного порхарского неба.

– Его имя – Арзу, – добавил Царра, для которого этот разговор ничем не показался необычным.

– Арзу, значит, – повторил про себя Заргар и, переглянувшись с Бахтом, пожал плечами. – Ну, что же… Пусть будет Арзу.

– Ты лучше скажи, дружище, что это за чудак, который золотой песок моет в Хатизских горах. Палат его имя.

– А-а, Палат, – улыбнулся ювелир и показал рукой вправо от себя. – Это сосед мой. Парень хороший, но немного странноватый.

– Почему? Что с ним не так?

– Вроде бы, всё так… Да вот задумываться он начал…

– Ну, что же. Это верный знак, что пропал человек, – усмехнулся хонанд.

– Всё думал он, думал что-то себе, а после, видно, надумал. Собрался и ушёл. Никто и не знал, куда. Давно его здесь не видно. В горах, говорите, старательством занялся?

– Похоже на то.

– Кольцо себе сделать хочет, – вставил Царра.

Заргар кивнул с добродушной усмешкой.

– Это правда. Есть у него такая мечта. Я пообещал сделать ему перстень, если принесёт достаточно материала.

– Какого?

– Любой подойдёт, но лучше всего – золотой песок, конечно же.

– Чем же монеты плохи? – удивился Царра.

– Металл нечистый. С серебром и медью сплавлен. Хотя даже не в этом дело. Это вопрос личных предпочтений. Кому-то наплевать на то, из чего его кольцо сделано, а кому-то палец будет жечь, если узнает, из какого сплава то отлито. Поэтому золотой песок безупречен во всех отношениях. Всем подходит.

– И при надобности его можно будет сплавить с подходящим металлом, – с едкой иронией усмехнулся Бахт.

– Есть на свете вещи, над которыми ты не смеёшься? – покачал головой золотых дел мастер и спросил у Царры. – Он тебе ещё не надоел со своїми прибутками?

– Есть немного, но терплю пока, – кивнул тот, с улыбкой глянув на товарища, который хмыкнул, прекрасно понимая весёлое настроение собеседников.

– Шутки и смешки не совай в мешки, – с улыбкой подмигнул своим друзьям хонанд.

– Сколько он там собрал уже? –0 поинтересовался у него Заргар.

– Палат?

– Он самый.

– На перстень пока не хватает, скорее так, на худенькое колечко.

– Значит, будем ждать, – усмехнулся ювелир и, увидев, что гости насытились пловом, крикнул, но не требовательно, а просяще. – Зара! Мы закончили с трапезой. Убери, дорогая, со стола.

Затем он попросил собеседников пересесть к перилам, лицом к городским крышам.

– Не вздумай оборачиваться, – шепнул Бахт другу.

– Почему?

– Обычай, – не вдаваясь в объяснения, ответил хонанд. – Просто делай, как я говорю.

Царра не стал возражать. За их спинами послышались лёгкие шаги, и по стуку посуды было ясно, что это хозяйка дома выполняет просьбу мужа. Она быстро прибрала со стола и так же быстро удалилась, оставив медный таз с полотенцем и кувшин, из которого Заргар полил своим гостям на подставленные ладони, предоставив возможность первыми смыть жир с пальцев. Затем он сам вымыл руки.

– Когда уходите, Бахт? – спросил он, когда они сидели на подушках и любовались окрестностями.

– Завтра.

– На рассвете?

– Мог бы и не спрашивать…

– Почему не задержитесь на день, два? Погостили бы у нас, отдохнули как следует.

– Некогда.

– Тебе всегда некогда.

– Что я могу поделать?

– Да уж ничего… В Дикие Степи, значит…

– В Дикие Степи.

– А где проходит караванный путь на Сухельпорт? – поинтересовался Царра, который немного потерялся в направлениях их странствия.

Заргар провёл рукой с востока на юго-запад:

– Мы находимся вдали от всех дорог, – сказал он. – Путь, которым вы шли из Поххара, проходит вдоль Вешруд. Она течёт в пяти днях отсюда, на востоке, и бежит от больших гор прямиком на юг, впадая в море. От её устья караваны идут побережьем до Сухельпорта. Вы, как я понял, пойдёте через Дикие Степи. Это на юго-запад отсюда. Места далеко не безлюдные, хоть и зовутся Дикими. Название такое у них, потому что они населены племенами кочевников, над которыми нет ничьей власти.

Получив представление о предстоящем пути, Царра подробно расспросил собеседника о Порхаре, заворожено слушая рассказ об этих пустынных краях.

– Порхар – очень древний город, такой же старый, как и Время, – начал свой рассказ Заргар.

И причин сомневаться в его словах не было. Достаточно было оглянуться вокруг, чтобы поверить в то, что дома и сады во дворах существовали здесь вечно.

– Он был старым уже тогда, когда пустыня, ныне его окружающая, пустыней вовсе не была.

– Не было пустыни?

– Да, не было пустыни и в помине. Буйной зеленью расстилалась здесь степь, от южного моря до Хатизских гор. Но с годами дожди шли всё реже, земля высыхала под палящим солнцем и превращалась в серую пыль. Город медленно умирал и стал бы призраком в пустыне, если бы не люди, которые не пожелали убежать из родного дома, подобно многим своим соплеменникам, а взялись за лопаты и кирки. Они с упрямством принялись рыть кяриз – подземный канал, который они провели от отрогов Хатизских гор. Вы видели, наверняка, его начало – колодец, в который впадает ручей.

Царра молча кивнул, отхлебнув остывшего чая.

– Из него по главному каналу – шахкяризу, на глубине в четыре человеческих роста вода попадает в Поххар, давая силу и надежду всему, что хочет жить. Каждый городской двор получает воду через разветвлённую сеть более мелких каналов. Потомки тех людей до сих пор следят за её состоянием, очищая её, а также шахкяриз, от грязи и обвалов. Их зовут кинункаи и живут они на городской окраине в убогих жилищах. Денег, что им платит община за очистку кяризов, хватает только на то, чтобы не умереть с голоду и прикрыть свои тела каким-нибудь рваньём.

– Почему же они не бросят это неблагодарное занятие и не уйдут? – искренне удивился Царра.

– Тогда некому будет чистить кяризы, и город умрёт, – просто ответил Заргар, смутив этими словами гостя.

– Кяризы, – задумчиво повторил тот. Ему вдруг вспомнился курган с пляшущими меж валунов пылевыми столбами.

– Скажи, пожалуйста, что это за Камни Отчаяния находятся на дороге в Порхар? Довольно странное место.

– Охотно об этом расскажу.

– А наш друг охотно об этом послушает, – усмехнулся хонанд.

– Не перебивай, – цыкнул Царра.

Заргар с улыбкой продолжил:

– Жил когда-то один человек. Чем-то на Палата похожий, как мне кажется. Сейчас имени его никто не знает. Может, и не было у него имени, но была мечта. Она то и вела его по земле, в поисках места, где живут Счастье и Покой, где ждут его.

– С чего он вообще взял, что это место? – буркнул Бахт.

– Он так думал, – пожал плечами рассказчик.

– Думал он…

– Шло Время. Убегало, как песок сквозь пальцы, и исчезало, как вода в песке, а он всё искал. Десятки лет рассыпались прахом, а он не прекращал поисков.

– Вот ведь упрямец, – вздохнул хонанд.

Его попутчик, уже привыкший к этому, не обратил вниимания на это высказывание, внимательно слушая ювелира.

– И привела его Дорога в Порхарскую пустыню. Вода закончилась, а он всё шёл вперёд, не зная, что ходит кругами. Под палящим солнцем он шёл и шёл, пока не увидел вдали прекрасный город.

– Порхар? – улыбнулся Царра.

– Нет, мой друг, но в чём-то они были похожи. То был дивный город. Белые дворцы с розовыми крышами, красивые дома, сады, манящие спелыми плодами и радуга в брызгах фонтанов. Путник пошёл к нему из последних сил. Сердце его ликовало, и голова кружилась от радости. Но как ни старался он, город так и оставался вдали, а после и вовсе исчез, просто растворился в зыбком мареве. Когда путник всё понял, он остался стоять среди чёрных камней, и ветер швырял пыль в его потемневшее лицо. Идти ему было уже некуда.

Заргар сделал паузу и улыбнулся:

– Теперь понятно, откуда такое название?

– Да уж, печально.

Дневной зной постепенно сменился на прохладу вечера. Звёзды усеяли огромное небо, перемигиваясь друг с другом в ожидании новолуния. Лёгкий ветер обдувал хоть и не сломленные, но всё же утомлённые жарой деревья, в посвежевшем воздухе радостно шепчущих нежной листвой.

Хозяин и его гости беседовали, сидя на крыше, во дворе слышались голоса Зары и Гамая. Мать просила сына помочь ей набрать воды. Слушая их разговор, Царра улыбнулся про себя. В голосе жены ювелира было что-то знакомое, от чего в душе тоскливо защемило. Он представил хлопочущую по дому Злату, которой помогает их сын.

«Каким бы он был? На кого был бы похож?»

Царра тяжело вздохнул и со злой ухмылкой отогнал эти мысли.

Зачем строить догадки о том, что быть могло? Нет никакой пользы в этом занятии. Только вред один.

Через некоторое время Гамай принёс медный поднос с уже знакомым чайником и тремя пиалами.

– Вот умница Зара, – улыбнулся хозяин дома, разливая чай гостям. – Я и забыть могу за разговорами, а она – никогда.

С мальчишкой пришла его сестра – девочка лет трёх, в яркой сорочке и расшитой шапочке, из под. которой выбивалось множество мелких косичек. В них были были густо вплетены золотые и серебряные нити.

– Иди-ка сюда, серце моё, – улыбнулся Заргар, протягивая ей навстречу руки.

Он подхватил дочку и посадил к себе на колени. Малышка обхватила его за шею и с искренним интересом, на который способны только дети, вполоборота смотрела на гостей.

– Поздоровайся с дядей Бахтом и дядей Царрой, – сказал ей отец, но она стыдливо спрятала лицо в его плече.

– Как её зовут? – улыбнулся хонанд.

– Нукра.

– Красивое имя. Когда ты только успеваешь?
– Тут главное не откладывать, – засмеялся Заргар.

Его сын присел рядом с ним, с интересом разглядывая гостей отца. Бахт хитро подмигнул ему, Гамай улыбнулся.

– Как давно я не был у тебя, друг мой, – сказал хонанд. – Твой сын только начинал говорить, когда мы виделись в последний раз.

– Это правда, – согласился золотых дел мастер, довольно потрепав волосы Гамаю. – Ты почему бродишь без семьи? Кого оставишь вместо себя?

– Придумаем что-то, – засмеялся хонанд, слегка откинувшись назад.

– А ты?

Царра поперхнулся, когда Заргар адресовал ему этот вопрос, и пиала, которую он взял в руки, застыла в воздухе. Он не знал, что ответить. За него это сделал Бахт:

– Лучше не спрашивай у нашего друга об этом.

– Прошу прощения.

– Ничего, – вымученно улыбнулся Царра, и вдруг почувствовал, какая, на самом деле, горячая пиала. Он быстро поставил её, слегка расплескав, и подул на пальцы.

– Осторожней! – засмеялся Заргар.

– Разве это боль? – усмехнулся хонанд и подмигнул своему спутнику. – Правда?

– Да уж, – буркнул тот.

– Мои друзья сражались под стенами Крунеберга, – сообщил ювелир сыну и от этих слов у мальчишки загорелись глаза. Он посмотрел на гостей отца. Царра утвердительно кивнул, читая вопрос в его восхищённом взгляде.

– Вам было страшно? – спросил его Гамай.

– Было, – честно ответил он.

– Бесстрашных людей не бывает, сынок, – сказал Заргар.

– Это правда, – подтвердил хонанд. – Но есть те, кто не позволяет своему страху взять над собой верх.

Они ещё долго говорили. Казалось, ни о чём, казалось, что можно спокойно отложить разговоры на завтра, но почему-то никто не решался прервать нить слов, в тот момент связывавшую их жизни.

Как же иначе, если неизвестно, когда они увидятся снова? И увидятся ли, вообще?

Но, рано или поздно, приходит час заканчивать все беседы. Уведя за руку сонного Гамая, Заргар унёс Нукру в дом, где её ждала мать, чтобы покупать. Потом он вернулся и скатал тент за ненадобностью. Из дома он вынёс одеяла и, пожелав доброй ночи, ушёл.

Друзья остались на крыше. Царра смотрел на звёзды, хонанд лежал рядом, заложив руки за голову.

– Бахт, – тихо позвал его товарищ.

– Чего?

– Ты ведь знаешь много людей, я заметил.

– Что есть, то есть.

– А по земле скитаешься один. Не надоело?