Часть 2 дорога без возврата 4 страница

– Думаешь, получится?

Они проговорили почти час, пока их речь не превратилась в бессвязное бормотание. На следующее утро Билл сделал все, как сказал.

Ральф позвонил по телефону, и полчаса спустя сделка была совершена. Однако Билл не терял времени даром, и к полудню они стали владельцами не одного, но трех домиков. Билл сказал ей, что один будет для них самих, другой для кабинета, третий для гостей. Возможно, для детей. Патрицию это не слишком волновало. Главное, что домику номер два ничто не угрожало. Ей до сих пор хотелось, чтобы они могли остаться в Вероне, чтобы Лоджет продолжал существовать и чтобы ничего не менялось, но, к сожалению, это было невозможно. Ей хотелось повесить на домик табличку, извещающую, что это теперь их собственность. Ей хотелось поставить его на крышу автомобиля и сразу же увезти. Ей хотелось поставить рядом с ним вышку с пулеметом.

После того как они обзавелись тремя домиками, покупка земли превратилась из смутной идеи в первоочередную задачу. Они потратили несколько выходных на поиски подходящего места и остановились на участке чуть севернее Шеффера, на восточном склоне Каскадных гор, в нескольких часах езды от Портленда. Шеффер оказался очаровательным маленьким городком, и земля здесь была относительно недорогой. Вдоль ведших из города дорог были размечены земельные участки, но желающих на них пока не находилось, и некоторые из табличек «Продается» уже начали выцветать. Они купили участок в сорок акров в конце дороги, вместе с множеством деревьев и маленьким холодным озером. Перебравшись через забор с задней стороны участка, можно было оказаться в национальном парке, и вряд ли это могло измениться в ближайшее время. На этот раз домик номер два получил постоянное место.

Остальное заняло не слишком много времени. Они перевезли домики, следуя за ними вдоль побережья в своей машине. Один из них пришлось почти полностью отстроить заново, что повлекло за собой непредвиденные расходы, но, когда Патриция наконец увидела домики стоящими на своих местах, по щекам у нее потекли слезы. Она не стала поворачиваться к Биллу, зная, что ему не нравится видеть ее плачущей.

Домик номер два встал рядом с озером, «офис» чуть дальше, а домик для гостей – по другую сторону. Проведя на своем участке неделю, Билл и Патриция поняли, что именно здесь они теперь будут жить. Они продали дом в Портленде, избавились от большей части своего имущества и полностью посвятили себя сельской жизни. Он оборудовал и обустраивал «офис» и дом для гостей, обучаясь мастерству, которое, как он думал раньше, никогда ему не понадобится. Она приводила в порядок лужайки вокруг домиков, до того как выпал первый снег, а потом сидела у огня с каталогами цветов и семян, строя планы на весну. Рождество они провели в Шеффере, знакомясь с городом, а потом им позвонили дети, что их несказанно обрадовало.

Первого января 2001 года Билл позвал Патрицию на улицу и показал ей скамейку вокруг самого большого дерева у озера, которую он сделал сам втайне от жены. Они вместе сидели на ней, дрожа от холода и потягивая подогретое вино из термоса. Ей было тепло в его объятиях, и казалось, что она счастлива так, как никогда в жизни.

В марте оказалось, что у Билла рак легких. К тому времени, когда он умер четыре месяца спустя, Патриция могла поднять его одной рукой.

Глава 14

На экране – молодая женщина, которая сидит на кушетке и плачет. Продавленная кушетка покрыта темно-коричневым материалом, напоминающим замшу. Видно, что за постелью пытаются следить, но заметно, что она далеко уже не новая. На белой стене позади нее висит зеркало и большая картина с изображением тюльпанов, выполненная не так уж и плохо. Женщина довольно стройная и загорелая, если не считать бледных треугольников на груди; из всей одежды на ней только белые обтягивающие трусики. В правой руке она держит сигарету; левая погружена в длинные каштановые волосы. Лицо помято и залито слезами, глаза открыты, но взгляд их ничего не выражает. На кофейном столике перед ней – большая стеклянная пепельница, два пульта дистанционного управления и полупустая чашка кофе. Сейчас раннее воскресное утро, и судя по всему, женщина испытывает тяжкое похмелье.

Она выкуривает сигарету и сминает ее. Увидеть это можно лишь в виде последовательных кадров, так как, даже если ты и являешься подписчиком этого сайта в течение трех месяцев, использующаяся для его просмотра программа «КамПан» за двенадцать долларов девяносто пять центов настроена так, что картинка обновляется лишь каждые две минуты. Большинство людей заходят на веб-страницу с помощью браузера вроде майкрософтовского «Эксплорера». Ты же используешь «Кам-Пан», поскольку она позволяет сохранять изображения более просто, записывая их на диск в виде видеофайла из последовательных кадров, который можно просмотреть в любое время – чем ты, собственно, сейчас и занимаешься, просматривая то, что произошло несколько недель назад. Сайт не менялся уже несколько дней, что странно. Еще одна причина, по которой ты используешь программу: с ее помощью можно выбирать частоту обновления картинки. Можно воспользоваться предоставленным подписчикам правом на обновление каждые пятнадцать секунд или вместо этого указать, чтобы сохранялся каждый третий кадр или каждый шестой, то есть каждую минуту или две. Может показаться неким извращением платить девятнадцать долларов девяносто девять центов в месяц за доступ с более высокой частотой, что, как предполагается, должно создавать еще более реалистичное впечатление. Однако для тебя эффект полностью противоположный. Сцена, обновляющаяся каждые двадцать секунд, выглядит так, словно снята камерой наблюдения, которая выхватывает куски из реальности, предполагая, что все пропущенное не имеет значения. Но на самом деле оно имеет значение. Во всех этих микроскопических упущениях теряется реальность оригинала. Если же увеличить промежутки между кадрами до минуты или двух, кое-что меняется. Недостающее словно разбухает, придавая изображению больше веса, заставляя напряженно ждать следующей картинки; цепочка мгновений, неподвижность, взрывающаяся внезапным движением, прерывистый бег времени.

Время, в течение которого приходится ждать смены кадра, насыщает сцену ожиданием. Двух минут вполне достаточно, чтобы перескочить с одного конца кушетки на другой, словно по мановению волшебной палочки, или взять только что зажженную сигарету и выкурить ее наполовину словно за одно мгновение. Этого вполне достаточно, чтобы женщина исчезла, перенесясь с кушетки на кухню. На кухню. Снова на кушетку. Потом она… хлоп – пропала. Куда? Она вне поля зрения, но все равно, надо полагать, где-то в квартире. Хлоп – снова появилась. Две минуты вполне реальны. За это время может произойти многое.

Тот факт, что женщина почти обнажена, не играет почти никакой роли. Конечно, не совсем – есть и те, кого интересуют полностью одетые женщины, снимаемые веб-камерой. Да, они существуют, умные и целеустремленные юные леди, онлайновые дневники которых полны «глубоких и сугубо индивидуальных мыслей обо всем» (и в какое же смущение они оказываются повержены, читая дневники друг друга и обнаруживая, что у них абсолютно идентичные эти самые «глубокие и сугубо индивидуальные мысли»), но такие тебя не интересуют. Эта женщина красива. Тебе нравится иногда бросить взгляд на ее тело. Но ты не похож на всех прочих извращенцев, и в конечном счете ты смотришь именно на нее, а не на ее грудь – что, впрочем, не столь важно, поскольку она не так уж и часто ее показывает. Ты смотришь на нее. Тебя интригует эта женщина.

Эта женщина, которая выбрала подобный образ жизни, открыв окно в свою квартиру, через которое мужчины, окутанные сиянием электронно-лучевых трубок или бледным светом жидкокристаллических дисплеев, могут наблюдать за ней, сидя у себя в спальнях и гостиных по всему миру. Эта женщина, которая то и дело берет в руки гитару, но ненадолго; которая за ночь выпивает полбутылки «Джека Дэниелса»; которая иногда занимается на этой кушетке сексом – что не особо тебя интересует, вовсе нет, хотя кое-что из этого ты сохранил на диске, специально ускоряя частоту обновления. В подобных случаях она не играет перед камерой, и ты отчасти подозреваешь, что она просто забыла о ее существовании.

Эта женщина, которая отчего-то сидела в одиночестве и плакала воскресным утром четыре недели назад. Ты уже видел эту запись, и она чем-то захватывает тебя, хотя ты не до конца понимаешь, чем именно. Женщина вновь исчезает на очередные две минуты, затем снова появляется на кушетке. За это время она закурила новую сигарету и надела голубое платье. Волосы ее зачесаны назад, закрывая уши. Она больше не плачет, хотя лицо ее выглядит осунувшимся и угрюмым. Она смотрит куда-то в сторону, возможно в окно, хотя ты никогда не видел ту стену квартиры. Две минуты спустя ее ноги лежат на кофейном столике, а она смотрит на собственные колени, почти докурив сигарету. Вид у нее усталый, словно она смирилась с собственной судьбой.

Сколько мыслей пронеслось в ее голове за это время? Каких? Ты этого не знаешь. Где-то на пути от нее к тебе эта информация безвозвратно утрачена, отсечена от реальности процессами оцифровки, передачи данных и отображения в оттенках красного, зеленого и синего. По крайней мере, так тебе кажется, но возможно, ты и ошибаешься. Возможно, все происходит лишь в самую последнюю секунду, когда информация пытается перепрыгнуть с экрана в чужой мозг. Все различия в мире ничего не значат по сравнению с различием между «ты» и «я». По сравнению с ним разница между богами и людьми, между мужчинами и женщинами, между мертвыми и живыми кажется ничтожной.

Ты – это ты. Она – это кто-то другой. А в промежутке – вселенная.

Ты смотришь, рассуждаешь и думаешь. Ты можешь и не знать ответа, можешь даже не задумываться об обыденной реальности. Возможно, причина ее нынешнего состояния заключается в чем-то вполне тривиальном – сломанный ноготь, мелкая дорожная авария, неожиданное тошнотворное осознание того, что ей уже скоро тридцать, но у нее до сих пор нет детей. Возможно, это и нечто более серьезное, лежащее вне пределов твоего понимания – неудача с клиентом (у тебя есть смутные предположения, что она проститутка), дурное известие о друге (вполне предсказуемая смерть от наркотиков) или нечто подобное, чего в мире всегда хватает. Впрочем, все это не имеет никакого значения. В том и заключается прелесть веб-камеры, всех веб-камер, самого Интернета, нашего мира, такого, каким он стал. Ты можешь наблюдать, делать выводы или просто позволить картинкам мелькать перед глазами, пока не надоест, – а потом ты закрываешь файл в глубоко спрятанную папку, где он лежит, встаешь и уходишь. Чем-то это похоже на новости по телевизору об Ираке, Руанде или жизни кинозвезд. Это чужая жизнь, чужие проблемы. Ты полностью свободен от них.

Или так тебе только кажется – пока полтора часа спустя, когда ты обедаешь с женой, не появляются двое агентов ФБР. И тогда ты понимаешь, хотя и слишком поздно, что даже Интернет – дорога с двусторонним движением. Залившись краской, ты слушаешь в последние мгновения своей безмятежной семейной жизни, как женщина-агент говорит о том, что та женщина, Джессика, мертва, и за последние три месяца было зафиксировано, что с дорогого компьютера в твоем кабинете за ней наблюдали больше, чем откуда-либо еще.

Другими словами, ты был самым большим ее поклонником, и ФБР хотело бы поговорить о том, что с ней случилось, так же как и стоящие на улице полицейские; твоя жена выглядит так, будто ее высекли из куска холодного мрамора, а ты не можешь выйти из этой программы, и под рукой нет кнопки «Закрыть».

Сорок минут спустя Нина вышла из гостиной, оставив поклонника Джессики – которого звали Грег Маккейн – наедине с Дутом Олбричем, и присоединилась к Монро, который слушал их, стоя в коридоре. Маккейн сидел прямой как стрела в углу слегка потертого кожаного дивана. Ему было лет тридцать пять, и шевелюру его украшала дорогая прическа в стиле Хью Гранта. Он потребовал присутствия своего адвоката. Возможно, Маккейна следовало бы предоставить на какое-то время самому себе, но Олбрич продолжал молча сидеть напротив. Иногда это срабатывало.

Монро повернулся к Нине.

– Что вы по этому поводу думаете?

– Не знаю, – ответила она. – Его жена подтверждает его алиби на то время, когда был убит Райан. Она говорит, что он ушел на работу примерно без четверти восемь и она сейчас настолько на него разозлена, что вряд ли стала бы его выгораживать.

– Одно дело – обнаружить, что твой муж любит рассматривать женщин в Сети, и совсем другое – узнать, что он убил полицейского. Или, по крайней мере, поверить, что он на это способен. В любом случае, от их дома до «Найтса» вполне можно добраться за четверть часа.

– Да, но это не так-то просто. И у меня есть еще одна мысль.

– Какая?

– Мы предполагаем, что убийца Джессики и убийца Райана – один и тот же человек.

– Конечно. Не думаю, что это обычное…

– Чарльз, послушайте меня. Джессика была мертва, возможно, уже около двух суток, когда мы ее нашли; точнее определить сложно из-за жары. По нашей версии, некто убивает женщину без свидетелей, а затем день или около того спустя выходит на улицу и убивает полицейского, ни от кого не скрываясь. Как я уже однажды сказала, это крайне странно.

– У вас есть другое объяснение?

– Пока нет. Я просто хочу сказать, что эти события объединяет лишь одно – то, что они произошли недалеко друг от друга.

Монро покачал головой.

– Слишком невероятное стечение обстоятельств, вам не кажется?

– Нет. Между двумя убийствами может быть какая-то связь, просто убийца не один и тот же. Что означает – убийца Джессики может сейчас находиться вообще в другой части страны. Или спокойно сидеть дома, с алиби на другой день.

Монро посмотрел в сторону и необычно тихо спросил:

– Зачем кому-то еще было убивать полицейского?

– Я не говорю, что все было именно так. Я просто хочу сказать, что если мы примем эту мысль за основу, то нам следует задать миссис Маккейн другой вопрос.

– Действуйте, – кивнул Монро.

Гейл Маккейн стояла выпрямившись у окна в кухне и смотрела во двор. Интересно, подумала Нина, какие у нее были планы на вечер? Детей у них не было, так что за проведенным в молчании ужином, скорее всего, последовал бы просмотр телевизионного шоу или какая-нибудь спокойная работа – обычное времяпрепровождение для семейной пары в богатом, но недружелюбном к детям доме.

– Мой муж арестован?

– Нет, – ответила Нина. – Пока нет.

– Тогда нет необходимости в вашем присутствии здесь.

– Конечно, вы можете отказаться отвечать на мои вопросы. В этом случае полиция Лос-Анджелеса имеет право вас арестовать, и мы сможем поговорить в другом месте. Зная этих ребят, я бы сказала, что они обычно включают яркие прожектора и сирены, так что соседям все будет хорошо видно и слышно.

– Если у них есть причины нас арестовать – вы бы уже сделали это сами.

– Вы адвокат, миссис Маккейн?

– Нет. Я работаю на телевидении.

Что-то в голосе или выражении лица женщины вызвало у Нины легкое раздражение. Она повернулась к стоявшей возле двери служащей полиции – невысокой и коренастой, бесстрастно смотревшей на стену коридора. Волосы ее были так туго стянуты в пучок, что лоб казался настолько твердым, будто им можно было бы пробить стену.

– Как вам? – спросила Нина. – Леди работает на телевидении. Неплохо, а?

– Какая разница, – бросила девушка не моргнув глазом.

Нина пожала плечами и снова повернулась к миссис Маккейн.

– На офицера Уэлен крайне сложно произвести впечатление. Для меня же телевидение – какая-то сказка. Чудо.

– Это просто работа.

– Но ведь это очень важная работа, верно? У одного моего друга, по имени Уорд, есть теория насчет того, что продюсеры – это новые жрецы и их задача – быть посредниками между обычными людьми и райским миром по другую сторону экрана. Стоит правильно сказать или правильно поступить – и с их помощью можно оказаться в реалити-шоу, или в мыльной опере, или в новом сериале, а то и на вручении премии «Эмми» по правую руку от Вупи Голдберг. Вы когда-либо ощущали себя жрецом?

– Понятия не имею, о чем вы.

– Я вас ни в чем не виню. Уорда я тоже далеко не всегда понимаю. Но суть в том, что сейчас для вас куда больше было бы пользы, будь вы адвокатом. Вы уверены, что понимаете ситуацию?

– Думаю, да.

– Вы понимаете, что мы расследуем убийство женщины по имени Джессика Джонс, найденной мертвой в среду утром. Вы понимаете, что Джессика была «девушкой с веб-камерой» и что ваш муж был подписчиком ее сайта. Соответственно, это давало ему право наблюдать за Джессикой в ее квартире, где она часто бывала обнаженной.

– Я понимаю все, что вы сказали, – произнесла женщина сквозь зубы.

– Хорошо. Как по-вашему, ваш муж технически грамотен?

– Что вы имеете в виду?

– Компьютеры. Я вижу, что в кабинете у него их несколько. Он хорошо в них разбирается?

– Думаю, да. Если мой не работает, он его чинит. Но…

– Спасибо. Вообще говоря, ваш муж не выглядит вероятным подозреваемым. Вот почему мы будем рады, если вы добровольно согласитесь нам помочь, и вот почему мы не слишком афишируем свое присутствие здесь. Пока. Я просто хочу задать вам несколько вопросов, и закончим на этом. Хорошо? Вы сказали лейтенанту Олбричу, что ваш муж ушел во вторник утром на работу примерно в семь сорок пять, это так?

– Нет, – холодно ответила женщина. – Я сказала ему, что Грег ушел точно в это время.

– Почему вы так уверены?

– Грег всегда уходит без четверти восемь. Именно в это время.

– Но, вероятно, иногда это бывает чуть позже, иногда чуть раньше? Ваш муж, как я понимаю, тоже работает на телевидении? Полагаю, иногда ему нужно быть на работе раньше? Он ведь работает не от звонка до звонка, верно?

– Да, но…

– Так что иногда у него должны бывать ранние деловые встречи.

– Конечно, бывают.

– И хотя обычно он уходит в семь сорок пять, иногда бывает иначе. Почему вы так уверены, что в то самое утро он ушел именно в это время?

Женщина раздраженно посмотрела на нее.

– Потому что я просто знаю. Послушайте, мисс Бейнэм, вы замужем?

– Нет.

Этот вопрос тоже Нине очень не понравился.

– Оно и видно. Иначе вы бы знали, о чем я говорю. Когда вы замужем за кем-то, вы знаете, что происходит в его мире. Возможно, даже слишком многое. Вы живете не только собственной жизнью, но и наполовину жизнью другого. Я знаю, когда Грег занят, когда ему приходится туго на работе, когда что-то идет не так и он весь день вынужден улаживать проблемы. Нет, я вовсе не веду в голове его дневник, но всегда знаю, что происходит в его жизни.

– Значит… Прошу прощения, значит, вы знали про веб-камеру? Вы знали, что он проводит время за разглядыванием девушек, которые раздеваются и занимаются сексом прямо в Интернете?

– Нет, не знала, но это…

– Совсем другое, – договорила за нее Нина. – Конечно. Вы знаете все о Греге, за исключением вышеупомянутого, и это вполне объяснимо. Мужчины предпочитают скрывать подобные вещи, и вряд ли следовало ожидать, что вы об этом знаете. Наверняка ведь есть какие-то подробности, которые вы не знаете друг о друге, верно? И в этом тоже нет ничего плохого. Такова семейная жизнь, насколько я это себе представляю – вернее, предполагаю.

– Я не хотела…

– Конечно нет, Гейл. Но если не считать этих мелких деталей, вы утверждаете, что прекрасно знаете Грега, его распорядок и его жизнь.

– Да. Да, знаю.

– Отлично. Вы очень нам помогли.

Нина услышала дверной звонок, раздавшийся с другой стороны дома.

– Похоже, прибыла кавалерия. Так или иначе, думаю, лейтенант сейчас заканчивает беседовать с вашим мужем, так что мы очень скоро вас покинем.

Нина тепло улыбнулась и направилась к двери.

Неожиданно она повернулась и спросила, словно невзначай:

– Что делал ваш муж в понедельник вечером?

Женщина уставилась на нее.

– Прошу прощения?

– Что делал ваш муж в понедельник вечером? Вам ведь хорошо знаком его распорядок?

– Он…

Судя по выражению лица женщины, та вдруг поняла, что колеблется слишком долго, что неожиданно заданный вопрос пробил слабую защиту, которую она пыталась построить.

– Его не было дома тем вечером?

– Да. Он… у него была деловая встреча. Поздняя.

– Как поздно это было?

– Не помню. Просто поздно.

– Эта встреча имела отношение к его работе?

Женщина увидела, что Нина пристально смотрит на нее.

– Да, – ответила она. – Думаю, да.

– Мы уходим, – тихо сказал Олбрич.

Он, Монро и Нина стояли одни в кухне.

– Два человека из его компании подтверждают, что он в обычное время уже был на рабочем месте. Накануне он действительно пришел поздно, как вы уже выяснили, но это была не деловая встреча. Как он заявляет, он провел это время в стриптиз-клубе вместе с клиентом. Предполагаемый клиент сейчас находится в Англии.

Он посмотрел на часы.

– У Маккейна нет адреса этого человека, так что нам придется подождать, пока в Британии начнется рабочий день. Но, честно говоря…

Он замолчал.

Нина протяжно зевнула.

– У нас нет никаких оснований его задерживать, и он не похож на того типа, которого видели вместе с Джессикой в баре «У Джимми».

– Верно. Да, он наблюдал за Джессикой. Да, он иногда ходит в стриптиз-клубы. Когда у него есть такая «необходимость». Хорошая работа, я бы сказал. Но – ничего больше. Тупик. Сейчас они общаются со своим адвокатом, и тот готов драться до последнего – должен сказать, что он в своем праве. Либо мы должны дать делу серьезный ход, либо пока оставить его в покое.

Монро покачал головой и вышел в коридор.

Олбрич посмотрел на Нину.

– Что это с ним?

– Ему очень не нравится, что мы столь далеко зашли и в итоге остались ни с чем.

– Все из-за его чертова звонка. Я ему говорил, чтобы он вел себя помягче.

– Ну, вы же знаете Монро. Для него цель оправдывает любые средства.

Они последовали за своим боссом по коридору и остановились у двери в гостиную. Нина ожидала, что кто-нибудь наверняка сейчас устроит им скандал, особенно адвокат: по телевизору и в кино все теперь ругаются с полицией, и, похоже, многие стали считать, что и в реальной жизни следует поступать точно так же, словно оставаясь в образе, – но ничего не произошло.

Олбрич нейтрально извинился. Монро попросил в течение ближайших нескольких дней не уезжать из города. Нина собиралась просто уйти, даже не оглядываясь, но тут она услышала свое имя, произнесенное женским голосом.

«Ну, давай, сестричка, – подумала она, поворачиваясь. – Надави чуть сильнее, и посмотрим, что из этого выйдет».

Маккейны стояли рядом друг с другом, глядя на нее. Адвокат отошел в глубь комнаты – вид у него был не слишком радостный.

– Моя жена говорит, чтобы я отдал вам вот это. Мой адвокат возражает.

Муж протягивал ей какой-то предмет размером чуть меньше книги в мягкой обложке и примерно такой же толщины.

– Что это?

– Переносной жесткий диск. Я… э…

Его жена уставилась в пол.

– Продолжай, Грег.

– Там фотографии, – сказал он. – И видеозаписи тоже. Сохраненные с сайта. Не знаю, есть ли от них какая-то польза, но…

– Мы не хотим, чтобы это было у нас в доме, – закончила за него жена.

Нина взяла диск.

– Спасибо, вы нам очень помогли.

Избавившись от диска, мужчина, казалось, испытал ни с чем не сравнимое облегчение. Нина поняла, что этот вечер не только не стал для него катастрофой, но даже мог оказаться ему на пользу. Небольшая провинность, неожиданно по стечению обстоятельств ставшая явной. Конечно, жена устроит ему скандал и очень на него обидится, и на какое-то время ему придется смириться с ролью подонка. И очень серьезный разговор на эту тему им еще предстоял.

Но тайна перестала быть тайной, и возможность распахнуть настежь окно в темную комнату стоила того, чтобы ради этого пострадать. Жена вовсе не собиралась от него уходить – у них уже была своя жизнь, и никому не хотелось начинать все сначала. Возможно, через пару месяцев этот вечер станет лишь воспоминанием, и жизнь пойдет как прежде – а может быть, даже лучше.

Некоторые просто плывут по течению.

– Я не знал, что она мертва, – сказал он. – Мне очень жаль.

– Об этом широко не сообщалось, и нам бы хотелось, чтобы так оставалось и дальше.

Он кивнул и отвел взгляд. Его жена отступила на шаг, словно инстинктивно пытаясь отстраниться от событий этого вечера, но затем снова шагнула к мужу и вместе с ним проводила Нину до дверей, по сути, за пределы их территории. Женщины порой понимают женщин куда лучше, чем мужчины мужчин, и ее взгляд сказал Нине многое, хотя она и не произнесла ни слова.

Пока они шли по дорожке к машинам, Нине пришла в голову внезапная мысль, и она опустила диск к себе в карман, прежде чем это успели заметить остальные. Завтра он пополнит собой перечень вещественных доказательств, как и положено.

Но не сегодня.

Глава 15

До Нины я добрался к полудню. Высаживая меня, таксист с подозрением посмотрел на дом.

– Вы здесь живете?

– Нет, здесь живет моя подруга.

– Отважная у вас подруга, – сказал он и выехал задним ходом на дорогу.

Я пошел по извилистой тропинке, ведшей к дому. До этого я был у Нины лишь однажды, недолго, три месяца назад, проспав ночь на диване после того, как мы с ней и Зандтом вернули Сару Беккер в семью. С тех пор, похоже, состояние дома нисколько не улучшилось. Дом был выстроен в старомодном калифорнийском стиле – ряд квадратных комнат с отстоящей кухней, что придавало ему L-образную форму, словно у очень маленького мотеля. Возможно, в конце пятидесятых он и выглядел вполне прилично для недорогого жилища, но сейчас уже издали сразу можно было сказать, что дни его сочтены.

Я постучал в дверь.

– Открыто, – послышался далекий голос.

Шагнув внутрь, я увидел Нину, которая стояла на балконе и разговаривала по телефону. Она рассеянно помахала рукой, даже не взглянув на меня.

Бросив на пол сумку, я некоторое время бродил по гостиной, которая, впрочем, не производила впечатления гостеприимной. Нет, она не казалась чересчур грязной или давно не убранной, но в ней практически отсутствовала какая-либо обстановка, если не считать книг и папок на длинных полках вдоль дальней стены. Я прошел на кухню и открыл холодильник. Внутри оказались две бутылки вина, коробка апельсинового сока и еще одна – молока. Больше ничего, как и в кухонных шкафах. Судя по всему, Нина питалась исключительно жидкой пищей.

Когда я снова вернулся в гостиную, та показалась мне еще более молчаливой и безжизненной. Когда-то я читал о том, как в Британии первого тысячелетия местные жители использовали давно заброшенные развалины римских вилл или разрушенных церквей в качестве убежища во время путешествий по практически безлюдным землям. Они называли эти места холодными пристанищами, поскольку, несмотря на то что они могли дать укрытие на ночь от стихии, в них не было ни жизни, ни тепла. Таким же мне казался и дом Нины – хотя мне не раз приходилось ночевать в зданиях заброшенных мотелей и фабрик с заколоченными окнами и предупреждающими надписями на стенах.

– Привет, Уорд.

Я увидел Нину, которая наконец закончила говорить по телефону и теперь стояла в дверях. Волосы ее стали чуть длиннее, чем раньше, и, похоже, она похудела еще на несколько фунтов, хотя и без того всегда выглядела стройной. При виде ее у меня возникла некая смутная мысль, но я так и не смог сообразить, о чем именно.

– Надо бы вызвать полицию, – сказал я. – Кто-то украл всю еду.

– Ты плохо смотрел. Она вся находится там, где надо. В супермаркете.

– Кофе у тебя хотя бы есть? Или придется звонить в «Старбакс»?

Оказалось, что кофе у нее есть. И много.

– Я прогнал на нем почти все программы, какие у меня были, – сказал я, протягивая ей диск. – И ничего. Пусто. Можно попробовать кое-что еще, но могут остаться следы, так что это я проделаю с копией, если она у тебя еще осталась. Так или иначе – тот, кто стер информацию с диска, сделал это весьма качественно. Он абсолютно пуст. Извини. Отсутствие результата – тоже результат.

– Не беспокойся, – ответила Нина. Она стояла, облокотившись на перила веранды и глядя на подернутое дымкой море. – Я догадывалась, что мое предположение чересчур смелое.

– Удалось хоть немного продвинуться в поисках того типа?

Свой стул я поставил как можно дальше от ограждения, что несколько увеличивало мои шансы выжить, если дом вдруг обрушится. Возможно, я успел бы ухватиться за фрамугу двери или еще за что-нибудь. Нина могла бы схватить меня за ногу.

– Нет. Копы уже беседуют с основными пользователями ее сайта. Их не слишком много, и никто из них не похож на подозреваемого. Мы допросили главного ее поклонника, но, думаю, от этого тоже нет никакого толку. У нас есть лишь весьма общее описание парня, с которым ее видели в тот вечер, когда она погибла, нам теперь известно, что иногда она обслуживала столики, и копы допрашивали тех, с кем вместе она работала, – но это и все.

– Кто она вообще такая?

Нина покачала головой.

– Откуда-то из окрестностей Сан-Франциско. Полиция Лос-Анджелеса до сих пор пытается найти ее семью в Монтерее. У них есть адрес, по которому, как они считают, она жила, но ее родители, похоже, куда-то уехали. Ее немногие знакомые в Лос-Анджелесе, судя по всему, ничего не знали о случившемся до встречи с полицией. Ты же сам знаешь, как бывает: вчера были неприятности, так почему бы сегодня попросту о них не забыть? Тебе бы стоило встретиться с ее подружкой, Джин. Казалось бы, они были очень близки, часто бывали вместе в баре, и все такое. Теперь Джессика мертва, а Джин, похоже, рассуждает так: «Что ж, обломилось. Кто следующий?»