Часть 1. поездка в крезаторий 13 страница
— Да вот теперь уже не знаю, наверное, один.
— Ну что ж, посмотрим, — сказала, оценивая, его бывшая ученица.
Садхаки приступили к еде. В прошлый раз они ели левой рукой. Сегодня практика усложнилась, и все стали хавать вслепую. Такие практики разрушали привычные стереотипы и учили действовать осознанно, находясь здесь и сейчас. К тому же еда вслепую начинала пробуждать ясновидение. Хотя со стороны это смотрелась очень комично. Садхаки на ощупь брали вилки и ложки, подчас начинали есть не свой кусок хлеба или брали пищу из чужой тарелки.
После обеда Рулон написал письмо Шри Джнан Аватару, где, как всегда, искренне изложил ситуацию и спросил позволения самому разобраться в ней, чтоб отвлечь беду от школы. «А впрочем, — закончил он свое послание, — решайте Вы, Учитель, а я Вам подчинюсь и исполню волю Вашу. Всегда преданный Ваш Состис».
Вечером должна была состояться встреча с Гуру. Перед ней к Рулону подошла одна женщина, которая была в преддверии уже полгода. Она собиралась ехать домой сразу после встречи.
— Почему вы собрались домой? — спросил ее Состис.
— Я дала себе срок полгода. И вот он вышел. Значит, надо ехать.
— Вы просто программируете себя этими сроками вместо того, чтобы отдаться в руки Мастера, — возразил ей Рулон. — Подумайте, ведь вся жизнь у вас идет по расписанию. Во столько-то лет институт, во столько-то — работа, во столько-то — брак, во столько-то — смерть. Вы загоняете свою жизнь в узкие рамки. Отбросьте это расписание и живите без него. Просто от момента к моменту. Это даст вам подлинное счастье и чувство свободы, иначе вы сами себя задушите.
— Конечно, это так, — ответила она, — но ведь я всю жизнь так думала. Очень много связано у меня с этим расписанием, столько надежд и фантазий.
— Но разве они сбылись? — спросил он. — Это просто самообман. Думать, что все само собой придет, как поезд на станцию, кроме рутинной и монотонной жизни, это ничего не может дать. Скука и пустота, вот что всех ждет на следующей отметке вашего перегона.
Слова Состиса заставили задуматься эту женщину, и она решила еще остаться на неопределенное время.
Вечером состоялась встреча с великим из людей. Джнан Аватар выступил, являя собой неземное могущество и Силу. Он говорил о том, что есть Сила, управляющая всем. Это судьба, порожденная нашим восприятием. Воля, являющаяся результатом нашей личной Силы, которая может изменить нашу судьбу, если мы не будем пассивно плыть по ее течению, и провидение Божие, посещающее нас, как благодать, и могущее полностью изменить нашу жизнь, поднимая нас на более высокий уровень существования. Гуру объяснил, что мы должны победить привязанности к старому восприятию, не дающие нам измениться, направляя при этом волю на связь с Провидением, с Духом. Для этого мы должны быть все время в преданном, самоотверженном, молитвенном состоянии, контакте с Богом, тогда Божественное войдет и в наше бытие и сможет изменить наше восприятие, а значит, изменить наше существо и нашу судьбу.
Слушая это, Рулон вспомнил, как его мать рассказывала ему о его бабушке по женской линии. У нее было шесть детей, мужа убили на фронте. Ей было очень тяжело, и она молилась Богу, чтобы он помог, но при этом держалась за свое восприятие, за внушенные ей мысли и предрассудки, и, конечно, Бог не мог ей помочь в таком случае. И она стала хулить его, говоря своим детям: «Не верьте, никакого Бога нет». Нарожала детей так, что продыху от них не было, а потом сетует на жизнь. Как-то раз его мать, будучи лет десяти, купалась в речке и чуть не утонула. Она пришла и рассказала об этом своей мамаше. Та ей ответила: «Туда и дорога». Хороший ответ, но не своевременный. Не нужно было плодить нищету, а потом мучиться всю жизнь.
После Сатсанга, святого общения с Учителем, Гуру посвятил Селену в жрицы, а значит, она стала на ступеньку ближе к тому, кого она так обожала.
Ихлас от досады закусил губу, он, видно, еще не наигрался в этой жизни во власть и славу и беспокойно думал об этой ерунде. После окончания ритуала Состиса вызвала к себе Шри Маха Падма Деви, которая была одной из самых близких учениц Гуру, она воплощала его внешнюю активную сторону, его действия в мире, в то время как Суби Лакшми была его Душой, воплощением его внутреннего видения, внутреннего качества, благодати и твердости. Но никто не мог выразить целиком величие Мудреца, он был и поэтом, и писателем, и композитором. И говорили, что его видели стариком, мальчиком и даже пьяницей. Он мог принять любой, самый необычный образ, будучи всегда только Чистым Духом.
Маха Падма передала Рулону весть от Гуру.
— Учитель одобрил твой план в отношении тех рэкетиров, которые приехали для расправы с тобой. И теперь ты можешь действовать, как задумал. Благословение да прибудет с тобой, — сказала она, дав ему камень Шамбалы как оберег и талисман для связи с Силой Эгрегора.
Состис склонился перед наставницей, испытывая величайшее благоговение перед ней и ее Великим Учителем, проводником намерения которого она была. Выходя из Ашрама, он попрощался с Селеной, поздравив ее с духовным про-
движением.
— Я иду выполнять задание Учителя, — сказал он. — Передай мое письмо для Лилит, — попросил Состис и почтительно сказал ей: — Намастэ! — поклонившись, пошел на мафиозные разборки.
Ему было необычно от такой перемены ролей. Раньше она подчинялась ему, а теперь он почитает ее наставницей. Дело тут не в ней. Она просто человек. Просто теперь она воплощает собой Божественную Силу Учителя, а значит, стоит выше его. И не перед ней, а перед этой Силой он преклоняется сегодня, ибо какое влияние ты проводишь, тем ты и являешься, а сами по себе мы просто пустые сосуды.
***
Ранним утром, когда луна еще не уступила своего места солнечному свету, по ровной трассе мчался сверкающий автомобиль. Водители встречных машин с удивлением и завистью осматривали уверенного и шикарно одетого обладателя дорогого автомобиля.
Это Состис выехал из Ашрама на своем джипе. Он решил сам найти братву и разобраться с ними, чтобы они не тревожили покой духовной обители. «Пусть лучше они убьют меня где-нибудь в кабаке, чем все это будет в преддверии». К переднему зеркалу был подвешен берестяной талисман с изображением Шри Джнан Аватара Муни. Этот талисман, заряженный на защиту автомобиля, давал Рулону уверенность и возможность лететь на огромной скорости, не опасаясь аварий.
В салоне звучала «Ашрам Гита». Величественный голос пел песню:
Покой и благодать в глазах твоих светится,
В делах осознанных удача и успех.
Все потому, что Шамбале решил ты помолиться
Не за себя, а за знакомых всех.
Слушая песнопения, Рулон плакал от переполняющего его восторга и благодати. «И да буду я готов отдать свою жизнь ради торжества твоего», — подумал он. Голос продолжал:
И братство Шамбалы, увидев твою верность,
Через Учителя, Иерарха на Руси,
Дало любви тебе божественную нежность.
Все потому, что, брат, ты искренне просил.
Состис почувствовал, как начал растворяться от той любви и самоотверженности, которую он испытывал. Песнопение продолжалось:
А если трудности встречаешь на дороге,
Окрепни духом и молись сильней,
Кто служит Шамбале, они пребудут в Боге.
И к Богу поведут других людей.
Окошко автомобиля каким-то странным образом оказалось открытым, и свежий ветер овевал прекрасное и удивительно гармоничное лицо Шри Джнан Аватара. Рулон удивленно хлопал глазами. Особенно его поразило, что Учитель был в кожаной куртке, черных очках и кепке, как будто собрался идти вместе с ним на стрелку. Он обомлел от увиденного и перестал что-либо понимать.
— Будь внимательней, — сказал Джнан Аватар, указывая ему на дорогу.
Рулон опомнился и как раз вовремя повернул, избежав аварии.
— Настраивайся не на смерть, а не на победу, — сказал Гуру. — Помни, я всегда с тобой.
Понемногу придя в себя, Состис подумал: «Ведь верно, я могу уладить ситуацию. Буду культивировать безупречное намерение. Он стал объезжать все центральные ночные клубы, пока в одном из них не наткнулся на корешей, которые сидели там в обнимку со шлюхами, попивая вино и закусывая разной снедью, в изобилии валявшейся на столе.
Увидев Рулона, они уставились на него изучающими взглядами. На миг он почувствовал себя неуверенно. Но, сжав в руке камень Шамбалы, он ощутил, что за ним стоит гигантская Сила Эгрегора.
Подойдя к ним вразвалочку, он поднял руку вверх и развязно начал говорить:
— Здорово, братва!
Они не очень радостно приветствовали его. Он подсел к ним и удивленно спросил, что они здесь делают, да еще в полном составе. Наверное, какое-то важное дело.
— Да вот, твоя шалава сказала, что ты свалил, — сказал Козырь, постукивая пальцами по столу.
— А, это просто ревнивая сука, — ответил Рулон, безмятежно наливая себе коньяк.
— Ну если так, а то смотри! Ты же знаешь закон Рори: ушедших из мафии убивают, — сказал Фреди, поигрывая брелком.
— Да за кого вы меня держите? Я что, горбатиться пойду что ли? — сказал Рулон. — Давайте лучше выпьем за встречу.
С этими словами он поднял рюмку и залпом выпил ее. Кенты последовали его примеру. Это было знаком, что они пока поверили ему.
— Я тут кое-что придумал насчет удачной операции по продаже оружия и наркоты, — небрежно, как бы между делом сказал Рулон, закусывая выпивку.
Он был всегда головой в планировании подобных операций. Кореша заинтересованно посмотрели на него.
— Но это потом, — добавил он, — а сейчас лучше давайте в картишки перебросимся.
Кенты согласно закивали. Пошарив по залу взглядом, Рулон заметил фартовую шмару и поманил ее к себе. Она, увидев богатого клиента, лениво пошла к нему через зал, окидывая всех надменным взглядом.
***
Отправившись к себе домой из преддверия, Рулон по дороге зарулил к своему старому знакомому Гуру Вар Авере, с которым они чалились в дурдоме на Алтынке. Подогнав свой джип к здоровой деревенской избе, Состис завалил сразу в пристройку, где находился спортзал. Спортзал был сделан на удивление просто. Стены из бревен, крепкие и надежные, создавали древнерусскую атмосферу. Маленькие оконца давали неяркое освещение, так что солнечный свет не бил в глаза. Стоял очень приятный запах дерева, и казалось, что здесь обитают самые настоящие древнерусские богатыри. Вар Авера обычно почти целый день там ошивался, проводя тренировки с притащившимися к нему учениками и постоянно тренируясь сам. Подойдя к двери, он услышал грозные крики. Шли занятия. Ввалившись вовнутрь, Рулон громко приветствовал основателя школы астрального каратэ.
— А, это ты! — радостно заорал Гуру Вар Авера, стоя в окружении нескольких учеников. — Заваливай, давай ножи с нашими пошвыряй!
— Вам привет от Джнан, — сказал Состис, набирая в руки несколько ножей.
Вар Авера объяснял, что нож нужно кидать, сопровождая это энергетическим выбросом, чтоб сразу же учиться в любое дело вкладывать Силу, ничего не делать формально, механически, бессмысленно. Поупражнявшись в умении кидать ножи, ученики расселись на лавках.
Его сильное и мерное дыхание свидетельствовало об огромной внутренней энергии, о силе эмоций. От ярости лицо Вар Аверы раскраснелось, словно раскаленная русская печка. На белках глаз выступили красные прожилки, астрокаратэк был похож на мощного разъяренного быка.
— Кто хочет встать у стенда? — заорал Вар Авера. — Я буду кидать нож рядом, проверю вашу смелость.
Желающих не нашлось.
— Эх вы, трусливое говно, — сказал он. — Тут у меня Петька Цыган за бутылку вставал. А вы, черти, что? Это потому, что вы — русские, интеллигенты — потеряли свою силу. Подкаблучники, слабо вам!
— А вы разве не русский? — спросил один парень.
— Конечно, нет! И это принципиально. Я русскоговорящий угрофинн, —
орал он.
Состис вышел и встал у стенда.
— Ладно, я вот решил показать им пример, — сказал он.
— Молодец! — похвалил Вар Авера. — Вот видите, удмурты смелее вас, — сказал он, швырнув нож, воткнувшийся рядом с ухом Рулона. Второй нож чуть не попал в голову, но Состис чуть уклонился, и он только срезал клок волос. Еще несколько ножей воткнулось рядом.
Ребята восторженно глядели на Рулона, дивясь его смелости. Один из них подошел к стенду и стал выдергивать из него острые ножи с дубовыми рукоятками.
— Вот видите, ни хрена страшного, — заорал Гуру, — а вы струхнули. Давайте бить грушу.
Он показал, что грушу нужно бить со злобой, с яростью.
В зале висело штук восемь массивных груш на крепких металлических цепях. Вар Авера подошел к одной из них тяжелой походкой огромного медведя и с силой долбанул по ней крепким кулаком.
— Это настоящая работа. А если вы бьете ее и улыбаетесь, и о бабьих жопах думаете, это все херня, это вам не поможет.
Вечером он вместе с Рулоном зашел в дом, где была его жена Юлия Вара и его ближайшая ученица Гульсима. Состис достал бутылочку коньяка, и они выпили за встречу. Вар Авера, здоровый, агрессивный мужик, вел себя вполне по-русски. За столом он начал хаять всех мастеров боевых искусств, рассказывая, как он лихо разбирался с каждым из них. Особенно он не любил Медведева за его мешковатость и расплывчатость.
— Такой больше похож на педераста, чем на воина шоу дао, — сказал он, швырнув его журнал на пол.
Юлия Вара вела себя весьма независимо и сексуально и даже заигрывала с Рулоном. Ей было лет 30 с гаком, она была активна и напориста, как и ее муж.
— Я слышал, что вы не против лесбиянства? — спросил ее Состис.
— Да, я занимаюсь этим и даже учу эзотерическим основам этого дела женскую группу школы.
— Я где-то слышал, что это плохо? — с наивным видом спросил Рулон, прикинувшись лохом.
— Разве вы не знаете, что от объединения женской энергии в лесбийском контакте сущность дамы только расцветает, если, конечно, рядом есть мессир, такой, как Вар Авера, — сказала она, посмотрев на своего мужа. — Вот гомосексуализм, он искажает мужскую природу. Пассивный педераст становится как баба, это уже плохо. В восточных гаремах, да будет вам известно, — продолжила она, — лесбиянство всегда поощрялось.
Выпили еще бутылочку водки. Вар Авера разошелся и стал показывать свое творчество, картины и стихи, которые показались гостю слишком примитивными, точнее, сделанными, как говорится, через муладхару и ту часть тела, которая ближе всего к ней находится. Юлия Вара тоже не хотела отставать от своего мужа и станцевала стриптиз вместе с Гульсимой, разбитно показывая все свои прелести мужикам. Гульсима была скромной женщиной восточной национальности с грубыми мужскими чертами лица и большими грудями и бедрами. Она напоминала какую-то древнюю воительницу, и занятие стриптизом ей совсем не подходило.
— однажды заходит ко мне мужик тут из деревни, — сказал Вар Авера, — и давай на меня в залупу лезть. Я как взял топор, как пошел на него, он от меня побежал, а я топором как дал, но не по шее, конечно, а по столбу. Он сразу обосрался. Они все тут уже со мной передрались, деревенские-то, — сказал он, отхлебнув водки. — Я всегда предупреждал правительство, что нельзя Горбатого ставить, — заявил он о Горбачеве. — Но они меня не послушали. Я еще разберусь с этими спецслужбами. Все хотят пронюхать тайны моей школы, но не выйдет, а Ельцин молодец, это наш богатырь. Его-то поддерживать будем. Тут мы с Юлей собрали конференцию по защите Секо Асахары, — продолжал базарить хозяин, — не мог он заниматься наркотой и оружием. Он ведь такой же йог, как и я. Я это знаю точно.
Тут как-то ко мне в спортзал зашел здоровенный такой боров, мастер по нескольким видам спорта, хотел спарринговаться со мной. Я ему говорю, что сейчас подождите, посидите, пожалуйста. Я сейчас тренировку закончу. А ребятам говорю: «Отрабатываем боевой крик». И мы начали: «ХА ХУМ ХА!» — кричали злобно, жестко. Через 15 минут этот мастер зашугался, говорит: «Извините, не буду вам мешать. У вас, я вижу, занятия». И из зала поплелся. Вот что делает боевой крик, если он идет с сильными эмоциями. Злоба побеждает любую физическую силу, — закончил он свою мысль.