Глобальные температуры 1880–2003 5 страница
– Что? – Он не был уверен, что расслышал правильно из-за свиста ветра.
– Нетво.
– Нет, – сказал он. – А почему ты спрашиваешь? – Просто слышала, как эти двое говорили об этом, перед тем как мы появились. Кеннер и Санджонг. Эванс покачал головой:
– Представления не имею. Может, ты не расслышала?
– Может. – Она гнала машину по Сансет, проскочила на желтый, затем немного сбросила скорость на подъезде к Беверли. – Ты все еще живешь на Роксбери?
Он ответил, что да. Покосился на ее длинные загорелые ноги под короткой юбочкой.
– С кем играла в теннис?
– Ты его все равно не знаешь.
– Ну, допустим, не знаю. Но…
– Не надо. Там все кончено.
– Понимаю.
– Я серьезно. С ним все.
– Понял, Сара, я тебя слышал.
– Все вы, адвокаты, такие. Слишком подозрительные.
– Так, значит, ты играла с адвокатом?
– Нет. Он не адвокат. Я с адвокатами вообще не играю.
– А что с ними делаешь?
– Стараюсь держаться от них подальше. Как и все остальные.
– Печально слышать.
– Ну, ты, разумеется, исключение. – Она одарила его ослепительной улыбкой.
Потом резко прибавила скорость, даже шины взвизгнули.
Питер Эванс снимал квартиру в старинном доме на Роксбери-Драйв в нижней части Беверли-Хиллз. Здание состояло из четырех блоков. Напротив находился Роксбери-парк. Очень красивый парк, море зелени и всегда много гуляющих. Он видел, как весело болтают няни-латиноамериканки, прогуливающие ребятишек из богатых семей, видел стариков, греющихся на солнышке. Работающая мама в деловом костюме нашла укромный уголок, достала пакеты, готовясь разделить ланч со своими детьми.
Сара резко затормозила, вновь взвизгнули шины.
– Приехали.
– Спасибо тебе, – сказал он, вылезая из машины.
– Не пора ли переехать? – спросила она. – Ты торчишь здесь вот уже лет пять.
– Да некогда мне переезжать.
– Ключи при тебе?
– Да. Но под ковриком всегда есть еще, на всякий пожарный. – Он сунул руку и карман, нащупал металлическое кольцо. – Полный набор.
– Ладно, до встречи. – И она быстро отъехала, резко свернула за угол и скрылась из вида.
* * *
Эванс прошел через маленький, залитый солнцем двор, подошел к двери своей квартиры на втором этаже. После общения с Сарой он всегда чувствовал себя опустошенным. Она была так красива, всегда кокетничала с ним. И еще ему казалось, она нарочно дразнит мужчин, выводит их из равновесия и держит на расстоянии. Его, по крайней мере, она точно вывела из равновесия. Он никогда не мог понять, хочет она, чтоб он назначил ей свидание, или нет. Впрочем, не слишком хорошая идея, учитывая ее отношения с Мортоном. Он бы никогда не решился.
Едва он успел переступить порог, как зазвонил телефон. Это была его секретарша Хитер. Она ушла домой раньше обычного, неважно себя почувствовала. Хитер часто чувствовала себя неважно во второй половине дня, пыталась добраться до дома до наступления часа пик. Но чаще всего вдруг заболевала по пятницам и понедельникам. Но фирма почему-то не испытывала ни малейшего желания уволить ее. Она проработала здесь достаточно долго.
Поговаривали, будто бы у нее роман с Брюсом Блэком, бывшим партнером хозяина фирмы, жившем в постоянном страхе из-за того, что жена может узнать об этом романе; все деньги в семье принадлежали ей. Другие объясняли все отношениями с настоящим деловым партнером. Правда, имя его при этом не называлось. Третьи уверяли, что Хитер все сходит с рук лишь потому, что она работала в фирме давно, еще до переезда из небоскреба в Сенчури-Сити. И что будто бы во время этого самого переезда она наткнулась на какие-то компрометирующие документы и даже скопировала их.
Эванс подозревал, что истина куда прозаичнее.
Просто Хитер очень умная женщина, работает в фирме столько лет, знает все допущенные в прошлом огрехи по части судопроизводства, а потому увольнять ее за прогулы невыгодно и опасно. Больше тридцати полных рабочих недель в год у нее не выходило.
На протяжении вот уже нескольких лет Эванс пытался избавиться от нее, но пока не получалось. Новую помощницу ему обещали лишь в следующем году. И он с нетерпением ждал.
– Сожалею, что ты неважно себя чувствуешь, – дипломатично заметил он. Приходилось притворяться, чтобы не портить отношения.
– Что-то с животом, – сказала она. – Думаю пойти к врачу.
– Сегодня пойдешь?
– Ну, не знаю, надо еще договориться о приеме…
– Ясно.
– Вообще-то я звоню, чтобы сказать, что на послезавтра назначено расширенное совещание. В девять утра в главном конференц-зале.
– Вот как?
– Мистер Мортон только что звонил и назначил. Там будет человек десять-двенадцать.
– Кто именно, не знаешь?
– Нет. Мне не сказали. «Бесполезно», – подумал Эванс.
– Ясно, – бросил он в трубку.
– И не забудь, на следующей неделе у тебя назначена встреча с дочерью Мортона. На сей раз не в центре города, в Пасадине. И еще звонила Марго Лейн, спрашивала, как продвигается ее судебный иск с «Мерседесом». И этот дилер, торгующий «БМВ», продолжает гнуть свое.
– Все еще хочет подать в суд на церковь? – Каждый день названивает. – Ладно. Это все?
– Да нет, еще человек десять звонили. Если не разболеюсь, окончательно, оставлю тебе список на столе. Это означало, что ничего она не оставит. – Ладно, – повторил он. – Ты еще заедешь сегодня?
– Нет, уже поздно. И потом, мне надо выспаться.
– Тогда до завтра.
* * *
Только тут он почувствовал, до чего проголодался. В холодильнике пусто, если не считать коробки с просроченным йогуртом, какой-то подозрительной на вид каши в пластиковой упаковке и полбутылки красного вина, оставшегося после последнего свидания. Он встречался с девушкой по имени Кэрол, она работала в другой юридической фирме. Познакомились они в спортзале, виделись урывками. Оба были очень заняты и не слишком интересовались друг другом. Встречались раз или два в неделю, бурно занимались сексом, но на следующий день у кого-то непременно была назначена деловая встреча за завтраком, и один из партнеров отправлялся домой пораньше. Иногда они вместе обедали, но случалось это нечасто. Оба слишком дорожили временем, не хотели тратить его на пустяки.
Эванс прошел в гостиную проверить поступившие на автоответчик сообщения. От Кэрол ничего, зато пришло сообщение от Джанис, еще одной девушки, с которой он изредка встречался.
Джанис работала тренером в спортивном зале. И обладала типичной для лос-анджелесских девушек фигурой, безупречно пропорциональной, с твердыми, как камень, мышцами. Похоже, что секс для нее был сродни спорту, она могла заниматься им где и сколько угодно, в разных помещениях, на диванах, столах и стульях. И Эванс всегда ощущал при этом свое несоответствие, ему начинало казаться, что он страдает избыточным весом и мускулатура у него недостаточно развита. Тем не менее он продолжал видеться с Джанис, по-своему гордился тем, что его девушка так потрясающе выглядит, пусть даже и не испытывал особого удовлетворения после занятий с нею любовью. И потом, она почти всегда была доступна. У Джанис имелся постоянный любовник, намного старше ее, он был продюсером какой-то телевизионной кабельной программы. Часто уезжал из города, и тогда она срочно начинала искать ему замену.
Сообщение Джанис оставила накануне вечером. Эванс не стал ей перезванивать. Джанис все подавай немедленно, или не надо вообще.
До Джанис и Кэрол у него были и другие женщины, примерно такие же. Ему хотелось более серьезных и постоянных отношений. Найти какую-нибудь хорошую девушку, близкую по возрасту, образу жизни и взглядам. Но слишком уж он был занят. А потому приходилось мириться с тем, что имеет.
Есть хотелось просто невыносимо.
Он спустился вниз, сел в машину и поехал в ближайшую забегаловку на Пико. Там его знали. Он заказал двойной гамбургер и клубничный коктейль.
Вернулся домой и уже собирался лечь спать, но тут же вспомнил, что надо позвонить Мортону.
– Рад, что ты позвонил, – сказал тот. – Я тут занимался кое-какими делами, просматривал бумаги… Скажи, куда пошли последние деньги, переведенные НФПР? На оплату исковых заявлений вануату и все такое прочее?
– Не знаю, – ответил Эванс. – Там все бумаги собраны и подписаны. Хотя, кажется, еще ничего не платили.
– Прекрасно. Хочу, чтоб ты придержал эти выплаты.
– Не проблема.
– На какое-то время.
– Сделаем.
– Только не стоит сообщать об этом в НФПР.
– Нет, нет, разумеется.
– Вот и хорошо.
Эванс повесил трубку. Потом пошел в спальню и разделся. Тут снова зазвонил телефон. Это была Джанис. Девушка-тренер.
– Привет, – сказала она. – Сижу тут, думаю, чем ты, интересно, сейчас занимаешься.
– Вообще-то собираюсь лечь спать. – Не рановато ли?
– Только что прилетел из Исландии.
– И сильно устал, да?
– Ну, не так чтоб уж очень сильно, – ответил он.
– Может, повидаемся?
– Само собой.
Ома хихикнула и повесила трубку.
БЕВЕРЛИ-ХИЛЛЗ
Вторник, 24 августа
Утра
Эванс проснулся от звуков громкого ритмичного дыхания. Потянулся к другому краю кровати, но Джанис там не было, хотя простыни и подушки до сих пор хранили тепло ее тела. Он приподнял голову и сладко зевнул. И тут в теплом утреннем свете вдруг увидел, как из-за спинки кровати поднимается длинная, безупречно стройная нога. Затем к ней присоединилась вторая. Потом обе ноги медленно опустились. Слышалось мерное дыхание. Вот ноги появились снова.
– Что это ты там делаешь, Джанис? – спросил он.
– Разогреваюсь. – Она встала и улыбнулась, голая, уверенная в себе, в своей внешности. – У меня в семь занятия.
– А сколько сейчас?
– Шесть.
Он застонал и зарылся лицом в подушку.
– И тебе тоже пора вставать, – сказала она. – Долго спать – только жизнь сокращать.
Он снова тихонько застонал. Джанис знала все, что касалось здорового образа жизни, ведь в том состояла ее работа.
– Интересно, как это можно укоротить жизнь сном? – спросил он.
– Проводились опыты на крысах. Не давали им спать, и знаешь что? Все эти крысы прожили дольше остальных.
– Угу, ясно. Может, включишь кофейник?
– О'кей, – ответила она. – Но советую тебе отказаться от кофе… – И она танцующим шагом вышла из комнаты.
Он спустил ноги на пол и крикнул ей вслед:
– Разве ты не слышала? У людей, пьющих кофе, реже случаются инсульты.
– Ничего подобного! – крикнула она из кухни. – Кофе содержит девятьсот двадцать три химически активных вещества. И тебе от него никакой пользы.
– Это что-то новенькое, – пробормотал он в ответ.
– К тому же он способствует развитию раковых заболеваний.
– Ну, знаешь, это еще не доказано.
– И преждевременным выкидышам.
– Последнее мне не грозит.
– И вызывает нервные срывы.
– Джанис, прошу тебя!..
Она вернулась, облокотилась о дверной косяк, скрестила руки на безупречной формы грудках. В нижней части живота, сквозь беломраморную кожу, просвечивали голубоватые вены. – А ты очень нервный, Питер. Тебе следует это признать.
– Только когда смотрю на твое тело.
Она капризно выпятила губки.
– Ты не принимаешь меня всерьез! – Развернулась и зашагала обратно в кухню, сверкая упругими безупречными ягодицами. Он услышал, как хлопнула дверца холодильника. – А молока у тебя нет.
– И черный сойдет.
Он встал с постели и направился в душ.
– У тебя повреждения были?
– Какие еще повреждения?
– От землетрясения. Тут случилось одно, не слишком сильное. Когда тебя не было. Примерно в четыре тридцать.
– Не знал.
– Но телевизор сдвинулся. Он так и застыл на полпути в ванную. – Что? – Телевизор сдвинут. Иди сам посмотри.
* * *
Лучи солнца, льющиеся через окно, отчетливо высвечивали след на ковре в том месте, где прежде стоял телевизор. Он был сдвинут примерно на три дюйма. Старенький телевизор с размером экрана тридцать два дюйма, чертовски тяжелый. Его не так-то просто было сдвинуть с места. У Эванса по спине пробежали мурашки.
– Тебе повезло, – сказала Джанис. – Тут на каминной доске полно разных стеклянных безделушек. Они чаще всего разбиваются даже при самом слабом землетрясении. Скажи, а страховка у тебя имеется?
Он не ответил. Наклонился и заглянул за телевизор, туда, где было подсоединение. Все выглядело вроде бы нормально, как всегда. Но он не заглядывал за телевизор, наверное, больше года. Так что трудно определить наверняка.
– Кстати, – сказала Джанис, – а кофе-то у тебя растворимый. Если уж пить, так лучше натуральный. Ты меня слушаешь или нет?
– Погоди минутку. – Он присел перед телевизором на корточки и попытался заглянуть под него. Но ничего подозрительного не заметил.
– А это что такое?
Он обернулся. Джанис держала в руке бублик, щедро обсыпанный сахаром.
– Вот что, Питер, – сердито сказала она, – неужели тебе неизвестно, сколько жира в подобных продуктах? С тем же успехом мог бы съесть целую пачку масла.
– Знаю… Не буду больше покупать.
– Смотри не забудь. Иначе позже разовьется диабет. Что ты там по полу ползаешь, а?
– Проверяю телевизор.
– Он что, сломан?
– Не думаю. – Эванс поднялся.
– У тебя там вода в ванной хлещет, – сказала она. – Неэкономное использование ресурсов. – Она налила в чашку кофе, протянула ему. – Иди принимай свой душ. Мне пора на занятия.
Когда он вышел из душа, Джанис уже не было. Эванс набросил на постель покрывало (он никогда ее толком не застилал) и открыл шкаф. Надо было выбрать, что сегодня надеть.
СЕНЧУРИ-СИТИ
Вторник, 24 августа
Утра
Юридическая контора «Хассл и Блэк» занимала пять этажей большого офисного здания в Сенчури-Сити. Политика этой фирмы была дальновидна и социально ориентирована. Ее юристы представляли интересы многих голливудских знаменитостей, а также обеспеченных активистов, борющихся за охрану окружающей среды. Куда меньше рекламировался тот факт, что они также представляли интересы трех крупнейших застройщиков в графстве Орандж.
Эванс оказался в этой фирме благодаря стараниям и увещеваниям активистов природоохранного движения, прежде всего Джорджа Мортона. Он был одним из четырех юристов, постоянно работающих только на Мортона и его подопечных из НФПР.
Несмотря на это, пост он пока занимал не слишком высокий, являлся всего лишь младшим советником, и кабинет у него был маленький, с окном, выходящим на плоскую стеклянную стену соседнего небоскреба, что находился через улицу.
Он взглянул на бумаги на столе. Обычные документы, поступающие к младшим советникам. Соглашения о передаче в аренду и найме на работу, письменные запросы с целью запустить процедуру банкротства, письма из налоговой инспекции с целью проверить законность налоговых поблажек. И еще два письма от постоянных клиентов с угрозами подать судебные иски. Одно от художника, которому галерея отказывала в возврате не распроданных картин; второе – от любовницы Джорджа Мортона, которая хотела засудить хозяина платной парковки в Суши-Року за царапину, появившуюся на капоте ее «Мерседеса».
Любовница, Маргарет Лейн, некогда была актрисой и славилась склочным характером, она постоянно с кем-то судилась. Как только Джордж начинал уделять ей меньше внимания – а в последнее время это случалось все чаще, – она тут же находила повод подать в суд на очередную жертву. И судебный иск рано или поздно попадал на стол Эвансу. Он сделал памятку: не забыть позвонить Марго. Хоть и не думал, что она будет слишком настаивать на подаче этого иска. Она ждет его звонка, хочет, чтоб он ее переубедил.
Далее под руку ему попало пространное заявление от дилера салона «БМВ» с Беверли-Хиллз, где тот писал, что кампания под названием «Какую бы машину водил Христос?» сильно ударила по его бизнесу, поскольку она направлена на уменьшение продаж дорогих и престижных автомобилей. Его салон располагался всего в квартале от церкви, и некоторые прихожане заявлялись к нему сразу после службы и всячески оскорбляли персонал. И дилеру, естественно, это не нравилось. Однако Эвансу показалось, что дело вовсе не в том, приложенные к заявлению рекламные проспекты говорили, что цены на «БМВ» стали в этом году значительно выше. Эванс сделал для себя еще одну памятку: позвонить дилеру.
Затем он проверил сообщения по электронной почте. Увидел там около двадцати предложений по увеличению его пениса, десять предложений по транквилизаторам и около десяти – о выгоде получения новых закладных, прежде чем цены на эти услуги начнут расти. Там оказалось всего с полдюжины важных сообщений. И первое – от Херба Ловенштейна, с просьбой о незамедлительной встрече. Херб был одним из главных партнеров Мортона, занимался в основном вопросами недвижимости, но в его обязанности входили и некоторые аспекты инвестиций Мортона. Тот же придавал огромное значение вопросам недвижимости.
Эванс вышел из кабинета и направился по коридору к офису Херба.
* * *
Лиза, секретарша Ловенштейна, сидела и слушала, что говорят по телефону. Увидев Эванса, быстро и с виноватым видом повесила трубку.
– Он говорит с Джеком Николсоном.
– Как старина Джек?
– Он прелесть! Заканчивает картину с Мерил! Там возникли какие-то проблемы.
Двадцатисемилетняя Лиза Рей, девушка с живыми глазками, была завзятой сплетницей; Эванс уже давно научился пользоваться ее болтливостью для получения нужной ему информации.
– А чего Херб от меня хотел, случайно не знаешь?
– Что-то связанное с Ником Дрейком.
– А что за конференция должна состояться завтра в девять?
– Не знаю! – В голосе ее слышалось недоумение. – Ничегошеньки не могу выяснить, представляешь? Правда, узнала о ней всего лишь час назад, так что…
– А кто созывает?
– Аудиторы Мортона. – Она взглянула на телефон. – Ой, он уже повесил трубку. Так что можешь зайти.
Херб Ловенштейн поднялся ему навстречу и пожал руку. Это был лысеющий мужчина с приятным лицом и мягкими манерами, кабинет его украшали дюжины семейных фотографий. Три или четыре стояли на письменном столе. С Эвансом у него сложились самые дружеские отношения, возможно потому, что, когда тридцатилетнюю дочь Мортона арестовали за хранение кокаина, именно Эванс помчался среди ночи в полицейский участок внести за нее залог. Прежде на протяжении многих лет этим занимался Херб, и он был рад, что той ночью его не побеспокоили.
– Ну-с, – спросил он, – как тебе Исландия?
– Красиво. Но холодно.
– Все прошло нормально?
– Конечно. – Я имею в виду… между Ником и Джорджем?
– Вроде бы да. А почему вы спрашиваете?
– Ник обеспокоен. За последний час звонил мне уже два раза.
– А в чем дело?
– Что там происходит с пожертвованиями Джорджа в НФПР?
– Ника интересовало именно это?
– Там какие-то проблемы, да?
– Просто Джордж хочет придержать выплату на некоторое время.
– Почему?
– Мне он не сказал.
– Так дело, наверное, в Кеннере?..
– Джордж не сказал. Просто попросил придержать. – Эванс удивился: откуда, интересно, Ловенштейн узнал о Кеннере?
– И что же мне теперь говорить Нику?
– Скажите, что мы работаем над бумагами. И что определенной даты пока что еще не назначили.
– Но ведь проблем с этим не возникнет, верно? – спросил Херб.
– Мне о них неизвестно, – ответил Эванс.
– Хорошо, – сказал Ловенштейн. И после паузы добавил:
– Мы здесь одни. Можешь мне сказать, есть проблемы или нет?
– Возможно. – Тут Эванс вдруг вспомнил, что Мортон чрезвычайно редко задерживал благотворительные выплаты. И что последний раз в его голосе по телефону чувствовалось плохо сдерживаемое волнение.
– А по поводу чего завтрашняя конференция? – осведомился Херб. – В большом зале?
– Сам голову ломаю.
– Разве Джордж тебе не сказал?
– Нет.
– Ник страшно огорчен.
– Ну, ничего удивительного. Он вечно чем-то недоволен.
– Ник тоже слышал об этом Кеннере. И считает, что вся причина в нем. Он известный интриган. Считается противником его активистов.
– Сомневаюсь. Он профессор Массачусетского технологического.
– Однако Ник считает, все неприятности от него.
– Чего не знаю, того не знаю.
– Он слышал, как вы с Мортоном говорили в самолете об этом Кеннере.
– Нику пора бы избавиться от привычки подслушивать и подглядывать.
– Но он встревожен тем, как складываются у него отношения с Джорджем.
– Неудивительно, – заметил Эванс. – Ник допустил промашку с чеком на крупную сумму. Деньги каким-то образом попали не на тот счет.
– Да, я слышал. Но это какая-то ошибка, допущенная волонтером. Ник ни в чем не виноват.
– На простое совпадение как-то не похоже.
– Он попал на счет Международного общества охраны дикой природы. Очень крупная организация. Правда, деньги почти тут же переправили обратно.
– Значит, все закончилось хорошо.
– Не пойму, ты-то какое имеешь к этому отношение?
– Никакого. Просто исполняю просьбу своего клиента.
– Но ты же и советы ему даешь.
– Да, если он их просит. А он не просил.
– Похоже, ты сам не слишком уверен в этом. Эванс покачал головой.
– Я, Херб, эти проблемы не решаю, – сказал он. – Я занимаюсь отсрочкой, вот и все.
– Ладно, – проронил Ловенштейн и потянулся к телефону. – Сейчас позвоню и успокою Ника.
* * *
Эванс вернулся к себе в кабинет. На столе громко звонил телефон. Он снял трубку.
– Чем сегодня занимаешься? – спросил Мортон. – Да ничем особенным. Бумажной работой.
– Она подождет. Хочу, чтоб ты подъехал и проследил за тем, как вануату готовят свой иск.
– Господи, Джордж, но до этого еще далеко. Думаю, его примут к рассмотрению не раньше чем через несколько месяцев.
– И все же хочу, чтоб ты их навестил, – сказал Мортон.
– Ладно. Они обитают в Калвер-Сити. Сейчас позвоню туда и…
– Не надо звонить. Просто поезжай.
– Но вряд ли они ожидают…
– Вот именно, Питер, именно. Хочу, чтобы твой визит стал для них неожиданным. А потом дай мне знать, что выяснил. Договорились?
И Мортон повесил трубку.
КАЛВЕР-СИТИ
Вторник, 24 августа
Утра
Группа поддержки вануату, занимающаяся судебной тяжбой, арендовала помещение старого склада в южной части Калвер-Сити. Это был промышленный район, улицы сплошь в канавах и рытвинах. С тротуара ничего видно не было, лишь сплошная кирпичная стена да дверь с номером дома, сложенным из металлических цифр. Эванс надавил на кнопку звонка, и его впустили в маленькую приемную. За стеной слышался шум голосов, но он не мог разобрать ни слова.
По обе стороны дальней двери, ведущей в главное здание склада, стояли два вооруженных охранника. За маленьким столиком в приемной сидела секретарша. Она окинула Эванса недружелюбным взглядом.
– Вы кто?
– Питер Эванс из «Хассл и Блэк».
– Кого желаете видеть?
– Мистера Болдера.
– Вам назначено?
– Нет.
Секретарша смотрела недоуменно. Потом сказала:
– Сейчас позвоню его помощнице.
– Спасибо.
По телефону она говорила тихо, но Эвансу удалось расслышать название его фирмы. Он покосился на охранников. По всей вероятности, парни из какой-то частной охранной фирмы. Они ответили ему пустыми, ничего не выражающими взглядами.
Но вот наконец секретарша повесила трубку и сказала:
– Мисс Хейнс сейчас к вам выйдет. – И она кивнула охранникам.
Один из них подошел и сказал Эвансу:
– Простая формальность, сэр. Нельзя ли взглянуть на ваши документы?
Питер продемонстрировал им водительские права.
– Имеете при себе камеры или записывающие устройства?
– Нет.
– Дискеты, жесткие диски, какие-либо иные компоненты компьютера?
– Нет.
– Оружие, сэр?
– Нет.
– Будьте любезны, поднимите руки. – Эванс окинул охранника возмущенным взглядом, и тот пояснил:
– Меры безопасности здесь примерно такие же, как в аэропортах. – И он начал обхлопывать его тело. Было очевидно, что он ищет вовсе не оружие, а какие-либо вписывающие устройства с проводами. Провел пальцами под воротником рубашки Эванса, прощупал каждый шов его пиджака, проверил за поясом. А затем попросил снять туфли. И уже в самом конце проверил его с помощью металлоискателя.
– А вы, как я погляжу, ребята серьезные, – заметил Эванс.
– А как же. Благодарю вас, сэр. Охранники отошли и заняли свои прежние места у двери. Сесть было негде, и Эванс просто стоял и ждал. Прошло минуты дне, и вот дверь отворилась. В приемной появилась довольно привлекательная женщина лет под тридцать с жестким лицом, в джинсах и белой блузке.
– Мистер Эванс? – сказала она. – Я Дженифер Хейнс. – Рукопожатие у нее было крепкое. – Работаю с Джоном Болдером. Прошу за мной. – И Эванс последовал за ней.
* * *
Они оказались в узком коридоре, в конце виднелась еще одна закрытая дверь. Эванс понял, что меры предосторожности здесь предпринимают нешуточные.
– Из-за чего такие строгости? – спросил он.
– У нас небольшие неприятности.
– Что за неприятности?
– Люди проявляют чрезмерное любопытство. Хотят знать, что здесь происходит.
– Ага…
– Приходится принимать меры предосторожности.
Она поднесла к двери карточку, щелкнул замок, дверь отворилась.
И они оказались в здании старого склада с высокими потолками и стеклянными перегородками, отделяющими одно помещение от другого. Слева, за стеклом, Эванс увидел комнату, где стояли компьютеры. На них работал молодой человек, рядом, на столе, высилась стоика бумаг. На стекле у двери крупными буквами было выведено: «ДАННЫЕ. НЕОБРАБОТАННЫЕ».
Справа находилось нечто вроде конференц-зала, здесь надпись гласила: «СПУТНИКИ/РАДИОЗОНДЫ». Там Эванс увидел сразу четырех человек, они жарко о чем-то спорили, стоя перед огромным графиком на стене.
Чуть поодаль находилось еще одно помещение под названием «МОДЕЛИ ГЛОБАЛЬНОЙ ЦИРКУЛЯЦИИ (МГЦ)». Здесь все стены были завешаны картами мира, а также разноцветными графиками.
– Ого, – заметил Эванс. – Работа так и кипит.
– Иск большой и сложный, – сказала она. – Здесь работают сразу несколько команд по отдельным проблемам. В основном студенты-выпускники с факультетов естественных наук, не юристы. И каждая команда проводит исследование по отдельному пункту иска. – Она указала влево. – Первая группа обрабатывает свежие данные, поступающие из Космического Центра Годдарда Колумбийского университета, из Национального центра климатических данных в Оук-Ридж, штат Теннеси, а также из Аналитического центра углеводорода имени Хэдли. Именно туда стекаются все температурные данные от метеорологических служб мира.
– Понятно, – кивнул Эванс.
– Затем есть еще группа, работающая по данным со спутников. Спутники, летающие по околоземной орбите, фиксируют температуру в верхних слоях атмосферы с 1979 года, так что накоплены данные более чем за двадцать лет. И мы пытаемся решить, что с ними делать.
– В каком смысле делать?
– Спутниковые данные – большая проблема, – сказала она.
– Почему?
Она, словно не слыша вопроса, указала на соседнюю комнату:
– Там работает группа, проводящая сравнительный анализ ККМ, компьютерных климатических моделей, собранных с 1970-го по настоящий день. Это невероятно сложные модели, одновременно приходится манипулировать миллионами переменных величин. Пожалуй, на настоящий момент это самые сложные компьютерные модели, созданные человеком. В основном здесь мы сотрудничаем с американцами, англичанами и немцами.
– Понимаю… – Эванс все больше приходил в замешательство.
– А команда, занимающая вон то помещение, работает над проблемами изменения уровня моря. Есть еще и отдел палеоклимата. Ну и, наконец, еще одна команда занимается солнечным излучением и аэрозолями. В Калифорнийском университете Лос-Анджелеса на нас работает еще одна группа. Они изучают механизмы обратной связи в атмосфере, в основном тех ее слоев, где образуются облака, следят также за температурными изменениями. Вот, собственно, и все. – Заметив замешательство на лице Эванса, она умолкла. – Простите. Я полагала, что поскольку вы работаете с Джорджем Мортоном, то должны знать все эти подробности.
– Кто это вам сказал, что я работаю с Джорджем Мортоном?
Она улыбнулась.
– Мы свое дело знаем, мистер Эванс.
Они прошли в последний отсек помещения, где на стеклянных дверях не было ни надписи, ни таблички. Все стены были завешаны картами и огромными снимками, а столы заставлены трехмерными моделями земного шара внутри пластиковых кубов.
– Что это? – спросил Эванс.