Глобальные температуры 1880–2003 6 страница

– Наша бутафорская команда. Они изготовляют наглядные пособия для жюри присяжных. Данные так сложны, поэтому мы стараемся найти самые простые и убедительные способы представить их для восприятия.

Они двинулись дальше.

– Все действительно настолько сложно? – спросил Эванс.

– О да, – ответила она. – Островное население вануату обитает на четырех коралловых атоллах в южной части Тихого океана, где максимальная высота над уровнем моря составляет всего двадцать футов. И восемь тысяч обитателей этих островов рискуют быть затопленными, если с глобальным потеплением климата уровень лот будет повышаться.

– Да, – кивнул Эванс. – Я это понимаю. Но к чему вам понадобилось привлекать столько ученых и обработчиков данных?

Она как-то странно покосилась на него.

– Да потому что мы хотим выиграть это дело.

– Ну да…

– А его будет очень непросто выиграть.

– Что вы хотите этим сказать? – удивился Эванс. – Это ведь глобальное потепление. Каждый знает, что глобальное потепление есть не что иное, как…

– Что именно? – донесся низкий и гулкий голос откуда-то с другого конца склада.

К ним вышел лысоватый мужчина в очках. Походка у него была какая-то неестественно подпрыгивающая, и ему очень шло это прозвище – Лысый Орел. Как всегда, Джон Бодлер был весь в синем: синий пиджак, синяя рубашка и синий галстук. Глаза его сузились, он пристально разглядывал Эванса. И Эванс вдруг смутился под строгим испытующим взглядом этого знаменитого адвоката.

– Позвольте представиться. Питер Эванс из «Хассл и Блэк». – Они обменялись рукопожатием.

– И вы работаете с Джорджем Мортоном?

– Да, сэр.

– Мы очень обязаны мистеру Мортону за его щедрость. И изо всех сил пытаемся доказать, что стоим его поддержки.

– Я передам ему это, сэр.

– Уверен, что передадите. Так вы говорили тут о глобальном потеплении, мистер Эванс. Этот предмет, как вижу, вас интересует?

– Да, сэр, интересует. Как и каждого мыслящего гражданина нашей планеты.

– Согласен. Однако скажите-ка мне вот что. Что такое глобальное потепление в вашем понимании?

Эванс с трудом скрывал удивление. Он никак не ожидал, что ему вдруг зададут такой вопрос.

– А почему вы спрашиваете?

– Мы спрашиваем об этом каждого, кто сюда приходит. Пытаемся создать представление о бытующем в обществе мнении на этот счет. Так что такое глобальное потепление?

– Глобальное потепление – это нагревание земли, вызванное сгоранием продуктов органического проис… – Ну, не совсем корректное определение.

– Почему нет?

– Мало того, оно страшно далеко от истины. Может, попытаетесь еще раз?

Эванс молчал. Да этот тип собрался устроить ему настоящий допрос, причем с изуверской хитростью и изощренностью, свойственной опытным законникам. Ему хорошо был знаком подобный тип личности еще со времен учебы в колледже. Он призадумался на минутку, затем заговорил, стараясь как можно тщательней подбирать слова:

– Глобальное потепление – это… э-э… нагревание поверхности земли, вызванное избыточным содержанием в атмосфере углекислого газа, который является продуктом сгорания органических веществ, в основном топлива.

– И снова не совсем корректно.

– Почему же?

– По нескольким причинам. Я насчитал как минимум четыре ошибки в этом вашем утверждении.

– Что-то я не понимаю, – пробормотал Эванс. – Я утверждал лишь, что мы наблюдаем глобальное потепление климата.

– На самом деле это не так, – сухо и повелительно отрезал Болдер. – Глобальное потепление – это теория…

– Какая там теория, особенно сейчас, когда…

– Нет, это всего лишь теория, – перебил его Болдер. – Поверьте, мне хотелось бы думать иначе. Но на самом деле это всего лишь теория, основанная на том, что повышенное содержание двуокиси углерода и других газов вызывает повышение средней температуры атмосферы земли благодаря так называемому «парниковому эффекту».

– Хорошо, согласен, – сказал Эванс. – Это более точное определение, но…

– Что «но»?

– То, что я пытаюсь сказать…

– Что именно? Говорите! Что же вы молчите?

Эванс не знал, что на это ответить. И изо всех сил пытался подавить раздражение. Болдер смотрел на него, как на какую-то букашку под микроскопом.

– Насколько я понимаю, мистер Эванс, сами вы верите в глобальное потепление, так?

– Конечно.

– Сильно верите, не правда ли?

– Конечно. Все верят.

– Мы сейчас говорим не обо всех, только о вас. Если уж вы так сильно во что-то верите, не кажется ли вам, что было бы разумно более точно и аккуратно верить, в чем именно заключается это ваше верование?

Эванс почувствовал, что вспотел. И на миг ощутил себя студентом-первокурсником.

– Наверное, сэр… в данном конкретном случае я затрудняюсь это сделать. Потому что, когда говорят о глобальном потеплении, все понимают, о чем именно идет речь… – Неужели? Так уж и все? Лично мне кажется, вы сами плохо представляете, о чем идет речь.

Эванс ощутил прилив гнева. Даже щекам стало жарко. И он не сдержался.

– Послушайте, лишь потому, что я не совсем точен в деталях и определениях этой науки…

– Детали меня не волнуют, мистер Эванс. Куда как больше меня беспокоит это твердо укоренившееся ваше верование. Подозреваю, что у вас нет ни малейших для него оснований.

– Со всем уважением к вам, но это… – Эванс с трудом перевел дух, – просто смешно… сэр!

– Вы хотите сказать, у вас есть основания?

– Да, есть.

Болдер смотрел на него долго и задумчиво. Казалось, он был страшно доволен собой.

– В таком случае вы будете просто незаменимы в судебной тяжбе по этому вопросу. Не подарите нам еще хотя бы час своего времени?

– Я, э… э… Да, конечно. Болдер обернулся к Дженифер Хейнс. Та сказала:

– Мы пытаемся выработать линию общения на суде с человеком, так же, как вы, хорошо информированным о глобальном потеплении. Что поможет нам в отборе жюри присяжных.

– То есть чтобы выставить их потом на посмешище?

– Именно. Мы уже беседовали с несколькими людьми.

– Ясно, – кивнул Эванс. – Надеюсь, что смогу в этом посодействовать, когда придет время.

– Теперь самое время, – сказал Болдер. И обернулся к Дженифер:

– Соберите свою команду в комнате 4.

– Я бы рад помочь, – заметил Эванс, – но я пришел сюда, чтобы составить, так сказать, общее…

– Вы пришли потому, что слышали о наших проблемах с подачей иска, ведь так? – перебил его Болдер. – Так вот, проблем нет, зато возникло нешуточное противодействие. – Он взглянул на наручные часы. – Мне пора на совещание. Можете поговорить еще с мисс Хейнс и, когда закончите, приходите. Тогда поговорим о самом судебном процессе и о том, как я его вижу. Вы не против?

И Эвансу ничего не оставалось, как согласиться.

КОМАНДА ВАНУАТУ

Вторник, 24 августа

Утра

Его проводили в конференц-зал и усадили в самом конце длинного стола, после чего направили на него видеокамеру, установленную на другом конце. «Я здесь прямо как экспонат какой-то», – подумал он.

Затем в комнату вошли пятеро молодых людей и тоже заняли места за столом. Одеты они были самым непритязательным образом – в джинсы, шорты и майки. Дженифер Хейнс представила их так быстро, что имен он не запомнил. И добавила, что все они являются студентами-выпускниками в различных областях естественных наук.

Когда все наконец расселись, Дженифер устроилась рядом с Эвансом и сказала:

– Не сердитесь. Джон был с вами так груб. Он страшно расстроен. На него сильно давят.

– Из-за этого иска?

– Да.

– И в чем выражается это давление?

– Возможно, сейчас вы получите представление, чем мы тут занимаемся. – Она обернулась к студентам. – Все готовы?

Те закивали и раскрыли тетради для записей. Зажужжала камера.

– Интервью с Питером Эвансом из «Хассл и Блэк». Четверг, двадцать четвертое августа. Мистер Эванс, нам хотелось бы узнать ваши взгляды на проблему глобального потепления. Выслушать все доводы и доказательства. Это не экзамен или испытание, просто хотелось бы уяснить, как вы смотрите на эту проблему в целом.

– Хорошо, – сказал Эванс.

– Разговор пойдет неформальный. Просто скажите, какие вам известны доказательства глобального потепления климата.

– Ну, – начал Эванс, – мне известно, что за последние двадцать-тридцать лет среднетемпературные показатели на всем земном шаре значительно выросли. И происходит это в результате накопления в атмосфере двуокиси углерода, продукта сгорания органических веществ, используемых в промышленности и транспорте.

– Ясно. Как понимать это ваше «значительно»?

– Ну, думаю, на один градус.

– По Фаренгейту или Цельсию?

– По Фаренгейту.

– И повышение это произошло за двадцать лет?

– Да, лет за двадцать-тридцать.

– А что происходило в начале двадцатого века?

– Температуры тоже росли, только не так быстро.

– Хорошо, – сказала она. – А теперь я собираюсь показать вам один график. – И она развернула лист бумаги.

Глобальные температуры 1880–2003

Все графики составлены с использованием реальных табличных данных, полученных из Института Годдара Колумбийского университет, Лаборатории климатических исследований (Великобритания), Национального центра климатических данных (Оук Ридж) и др.

– Вам не кажется это знакомым?

– Где-то я уже это видел, – ответил Эванс.

– График составлен на основе данных НАСА и Университета Годдара, используется ООН и другими организациями. Скажите, вы считаете ООН надежным источником?

– Да.

– Так что мы можем считать этот график точным? Отражающим реальное положение дел? Не каким-то там вымыслом?

– Да.

– Хорошо. Вам понятно, что показывает этот график?

Чтоб ответить на этот вопрос, знаний у Эванса было достаточно. И он ответил:

– Этот график показывает среднегодовые температуры, данные о которых собраны со всех метеостанций мира за последние сто лет или около того.

– Верно, – кивнула Хейнс. – И как вы можете его интерпретировать?

– Ну, – сказал Эванс, – он отражает примерно то же, что говорил я. – И с этими словами он указал на красную линию. – С 1890 года температуры в мире поднялись, но особенно резко стали они возрастать после 1970 года, когда индустриализация проходила наиболее интенсивно. Что и является доказательством тенденции к глобальному потеплению.

– Понятно, – сказала Дженифер. – Стало быть, чем был вызван резкий подъем температур с 1970 года?

– Повышением уровня двуокиси углерода, продукта сгорания при работе промышленных предприятий.

– Хорошо. Иными словами, с увеличением содержания углекислого газа увеличивается и температура.

– Да.

– Все верно. Но мы также видим, что температуры росли с 1890 по 1940 годы. Что вызвало этот подъем, как вы считаете? Тоже повышение содержания двуокиси углерода?

– Э-э… Не знаю, не уверен.

– Потому что в 1890 году индустриализация проходила не столь активно. И тем не менее, как видите, температуры росли. Что, в 1890 году уровень двуокиси углерода тоже начал повышаться? – Не уверен.

– Вообще-то начал. Вот график, показывающий изменение уровней углекислого газа и температур.