Кенгуру в полицейской форме

В комнате находились две кровати, стулья, стол. Из окна вид на вход в аэропорт. У входа такси – сплошные мерседесы. Все входят и выходят, и только Кеша с семьёй – под охраной.

Сопровождающий немец с белоснежной улыбкой предупредил, что каждые два часа полицейские будут заходить к ним в комнату для проверки, и оставил русских в одиночестве.

Перед сном Кеша получил последнюю порцию стресса: он сходил в туалет, но в этом туалете не было ничего, чем можно было смыть воду – ни кнопки, ни рукоятки – ничего. Потрясённый Кеша вышел, протянул руку выключить свет – и наткнулся на кнопку смывания – она была за пределами санузла, аккурат под выключателем света. Это стресс стал последней каплей, и Кеша рухнул на кровать: перегруженная нервная система отказывалась работать.

Ему снились райские уголки далёкой страны, тихий берег океана. Но всё это благолепие нарушалось бешеными скачками мощного кенгуру в сияющей полицейской форме и замысловатыми прыжками здоровенного страуса вокруг регистрационной стойки прямо на белом песке.

Чужие, совсем чужие

Утром за ними зашли две женщины-полицейские в идеально сидящей тёмно-синей форме. Высокие, такие же, как вчерашние полицейские – сияющие чистотой и здоровьем, с новыми, как будто только из магазина ремнями, рациями, пистолетами. Волосы идеально убраны, нигде ни волоска, ни выбившейся пряди – сплошной орднунг («Ordnung muss sein» – «Должен быть порядок»).

Кстати, существует и другой вариант этой старинной поговорки: «Ordnung muss sein, sagte Hans, da brachten sie ihn in das Spinnhaus» – «Должен быть порядок, сказал Ганс, и упекли его в психушку». Так что немцы всё-таки не лишены чувства юмора. Правда, их юмор отличается от русского, как отличаются немки от русских девушек.

Кеша непроизвольно сравнил жену и служительниц немецкого порядка: все три блондинки, молодые, красивые, стройные. Но по Маше сразу можно было понять – русская, а вот они – немки. Почему? У Маши тоньше черты лица, пожалуй, она привлекательнее, очаровательнее немок, но они такие разные…

Кеша задумался и, кажется, понял: у немцев на лице спокойствие, хладнокровие какое-то, организованность и дисциплинированность, которые сквозят в каждом движении и даже мимике. На лице – улыбка, даже когда не улыбаются. Дух творит формы, и их дух сотворил иные формы, чужие. Да, они были совсем-совсем чужие люди.

А немцы, конечно, испытывали те же чувства к Кеше: чужак. И словно в доказательство чуждости, инородности тут же подоспел и случай.

Как Кеша обманул немецкий компьютер

Поскольку карта Кеши в Германии не обслуживалась, а налички на билеты домой не хватало, ему предоставили интернет для заказа билетов. Немка дважды повторила:

– У вас есть только двадцать минут. Такой порядок. Вы можете работать на компьютере только двадцать минут, затем ваше время истекает, и садится другой человек.

Кеша покивал головой. За двадцать минут он мог добежать до канадской границы и вернуться обратно, а уж в обращении с компьютером наш герой был настоящим хакером, любому немцу дал бы фору.

Кеша купил обратные билеты в Москву на ближайший рейс – уложился в пять минут. Затем посмотрел погоду в Москве, в Сибири, затем поздоровался с друзьями «Вконтакте», немного пообщались. Зашёл на сайт своей фирмы, глянул заказы. Двадцать минут истекло. Кеша оглянулся – никому и в голову не приходило проверять его. Правило двадцати минут просто нельзя было нарушить, потому что это правило, а правила никогда нельзя нарушать.

Кеше стало весело. Он встал из-за компьютера, потом снова сел и сказал тихонько: «Я другой человек. Ведь за двадцать минут я изменился и узнал много нового…» Компьютер согласно мигнул, и за следующие полтора часа Кеша переделал кучу работы в своей далёкой сибирской компьютерной фирме.

Последний штрих

Солнце опускалось в океан, на небе высыпали яркие звёзды тропических широт, на тёплом белом песке кто-то ел свежайшие морепродукты и пил изысканное вино, а в Мюнхенском аэропорту Кешу с Машей и Дашкой в туалет водили под конвоем.

Окружающие смотрели с недоумением: какое преступление совершила такая молодая симпатичная пара с ребёнком? Но немецкий незыблемый орднунг (порядок) не позволял оставлять их одних даже с обратными билетами в Москву: кто знает, что ещё могут выкинуть эти русские?

Жутко хотелось есть и пить. С собой в сумке были только баночки с детским питанием. Сначала накормили Дашку, затем решили перекусить сами. Кеша открыл баночку яблочного пюре со сливками и стал жадно есть, руки дрожали от голода. Сытая Даша, однако, взревновала к своей собственности и стала дёргать папу за штанину:

– Дай, папа, дай!

Кеша льстиво протянул дочери мишку с погрызенным носом, но она не успокоилась, а продолжала завистливо тянуть:

– Дай! Дай!

Кеша повернул голову и увидел такую картину: семья немцев, богатых и дорого одетых, рядом с которыми их собственные одежда и вещи выглядели второсортным китайским ширпотребом, что, впрочем, было недалеко от истины, во все глаза смотрели в их сторону.

И глаза эти были круглыми от удивления и возмущения, а немецкий малыш даже показывал пальцем своим маме и папе на странную семью.

Кеша представил происходящее глазами немцев: русский в белых брюках с жёлтыми, очевидного происхождения, пятнами лопает детское пюре, а его годовалая дочь тянется к баночке ручонками и плачет:

– Дай, папа, дай!

И это стало последним штрихом в их заграничном путешествии.

Молчаливая Маша проследила глазами за соседями, потом вздохнула и сказала:

– Знаешь, Кеш, может, мы и граждане мира, но вот немцы об этом пока не знают…