Третье Обращение к человечеству 13 страница

Так или иначе, но остаётся фактом следующее... Мой отец родился в Кисловодске, а моя мать приезжает учиться именно в этот город! Кто-то скажет, а мало ли таких случаев. И в чём-то будет прав, если бы не присутствовало ещё несколько весьма странных событий, которые произошли после того, как мои родители «случайно» познакомились и стали встречаться. Мой отец получил нож в спину после того, как он осадил горцев, которые всегда вели себя неуважительно по отношению к русским девушкам. Его поджидали с ножом за углом, когда он проводил мою маму до квартиры, где она жила со своими подругами. Его спасло то, что дело было в декабре и на нём были шерстяная безрукавка, пиджак и толстое драповое пальто, толщина которых и не позволила ножу достать до сердца какой-то сантиметр. В детстве мы часто спрашивали у него, откуда и почему у него на спине такой шрам. Но и это ещё не всё! Незадолго до окончания моей мамой училища, они с отцом серьёзно поссорились, и некоторое время не встречались. И именно в это время мама уезжает по распределению в Казахстан, на молочную ферму в предгорьях, где и живёт некоторое время. Моего отца девушки не обделяли своим вниманием, и он это внимание благосклонно принимал. Да и моя мама не страдала от отсутствия внимания к себе со стороны других парней. Но... она не спешила соглашаться на предложения выйти замуж и даже пряталась от женихов. Потом она уехала к себе на Родину, даже не отработав до конца положенный по распределению срок, так как ей не обеспечили даже элементарных условий работы и проживания. До ближайшего магазина было более ста километров, и попасть туда можно было только с оказией, когда с молочной фермы отправляли в центр продукцию, короче, глухомань ещё та! Молодому специалисту не было даже где жить, а фельдшерский «пункт» представлял собой махонькую комнатушку. Промучившись в таких условиях восемь месяцев, моя мама уехала к себе домой и стала работать в районной поликлинике станицы Орловской, которая была ещё и районным центром. И именно там её и нашёл вновь мой отец, который приехал её сватать вместе с мужем своей старшей сестры, заявив моей маме, что без неё он никуда не уедет. И своим упорством и настойчивостью добился того, что они расписались и расписали их 15 июля 1958 года, а в сентябре в Кисловодске они сыграли свадьбу. И хотя своим донжуанством отец доставил моей матери много слёз и после свадьбы, он, тем не менее, не хотел видеть своей женой никого другого. Так что, всё сводилось к тому, что кто-то или что-то делало всё возможное и невозможное для того, чтобы они были вместе, и в то же самое время, кто-то или что-то делали всё возможное и невозможное для того, чтобы этого не произошло. И нож, по счастливой случайности не доставший немного до сердца моего отца, весьма весомое подтверждение этого противостояния сил. Конечно, может быть подобное случается в каждой семье, но мне не приходилось слышать ничего подобного.

Гораздо позже я узнал причину такого пристального внимания к моим родителям. Кому-то было очень важно, чтобы соединилась генетика древнего княжеского рода моего отца, и, вполне возможно, не менее древнего рода моего деда по материнской линии, который был родом из Сибири, и его, как кадрового офицера (а он был ещё царским кадровым офицером), прислали на службу в сальские степи. Но несмотря на наличие стольких странностей в судьбе моих родителей, ничего божественного в этом не было и нет. Конечно, многих людей устроило бы больше, если бы я стал говорить о своей избранности и божественности в силу того, что мне удалось сделать некоторые вещи, которые явно не вписывались в представления современной науки, а больше подходили под божий промысел или деяния мессии. Но я прекрасно знал, что это не так и никогда не пытался использовать заблуждения одних и протест других, чтобы сделать себе путь легче. Многие люди просто не хотели признавать того, что я — человек — сам смог дойти до понимания того, что я изложил в своих книгах. Многих бы устроило, если бы я сказал, что меня выбрали божественные силы или инопланетные силы, как проводника того, что они хотят передать. Но очень многих не устраивало то, что всё, что я знаю и понимаю, есть ни что иное, как моё собственное понимание, основанное на осмыслении моего собственного опыта, и что я — человек — смог сделать это сам, без каких-либо высших сил! Как же эти люди низко ставят человека, коими и сами являются, чтобы считать, что понимание человек может получить только от кого-то, но не через своё собственное развитие. Вполне возможно, что мне просто повезло найти правильный ключ к своей генетике, полученной от моих предков, и пробудив генетическую память, достичь просветления знанием, но моё просветление знанием принципиально отличается от оного моих далёких и не очень предков хотя бы потому, что я пошёл совершенно другой дорогой, а понял я это гораздо позже, когда в мои руки попали Славяно-Арийские Веды, и я прочитал о представлениях наших далёких предков...

Но я несколько увлёкся философскими размышлениями, и пора вернуться к событиям ноября 1990 года, когда я ещё многого не понимал и ещё многое не знал. Но я твёрдо знал одно: всё, что я делаю и умею, никакого отношения не имеет ни к божественному промыслу, ни к какому-либо другому, и я об этом прямо говорил людям, даже тогда, когда люди очень хотели чтобы я сказал иначе. Ведь заяви я тогда Марии о том, что я ангел небесный, и быть может, ей было бы легче признать и принять для себя то, что я сделал для неё. Но, повторюсь ещё раз, — я не верю в Бога и не являюсь его «инструментом», как и ничьим другим, и если делаю что-нибудь необычное, то только потому, что я сам понимаю и знаю, зачем и почему я это делаю и несу полную ответственность за сделанное мною, а не перекладываю трусливо, на всякий случай, эту ответственность на Господа Бога или на высший разум! Нравится это кому-нибудь или нет...

Прослушав курс лекций, я получил диплом и вернулся в Харьков. В Харькове номер для моей машины был готов, и поставив его вместо немецкого номера, я на ней отправился в Москву. Со мной напросился и мой харьковский подопечный. Мы, сменяя друг друга, довольно быстро добрались до Москвы. Вскоре в Москву приехал и Валерий, с которым мы вместе были на курсах Альберта Игнатенко. И каждый занялся своими делами. Моего харьковского подопечного интересовало одно, чтобы я смог как можно скорее вернуть ему те деньги, которые его родственник привёз на таможню, чтобы я смог заплатить пошлину. Он не словом не обмолвился о том, что он должен мне какие-то деньги и за билет, и за паспорт, и за всё его проживание в Германии. Я видел, как он очень боялся, что я скажу ему об этом и не отдам деньги. Мне было очень неприятно наблюдать это, ведь единственная причина, почему он отправился со мной в Москву, была в том, что деньги лежали в квартире, на которой я жил в Москве. Но его совесть — это его совесть, я попросил его, чтобы мне подвезли деньги на границу, и я отвечаю за свои слова. Поэтому, как только я добрался до квартиры в Ново-Гиреево, я достал деньги и полностью вернул ту сумму, о которой просил. Получив деньги, он довольный уехал из Москвы и из моей жизни тоже. Такой человек в моих делах мне не был нужен! Своим поведением он мне напоминал героя журнала «Ералаш». Когда на школьной переменке толстячок за обе щёки наминал яблоко, а рядом стоял другой паренёк и наблюдал за тем, как его товарищ лихо расправляется с яблоком. Когда яблоко было съедено, наблюдавший за этим паренёк с сожалением сказал: «Если бы у меня было яблоко, то я бы с тобой поделился!». На что второй, спокойно облизывая пальцы, ответил: «Да, жаль, что у тебя нет яблока!». Мой харьковский подопечный оказался самым обыкновенным потребителем, который только «гребёт под себя». Из трёх подопечных, с которыми я отправился в Германию, я не оставил рядом с собой ни одного. И основной причиной была жадность и ещё раз жадность. Каждый из них, в большей или меньшей степени, думал только о своей личной выгоде, а не о том, чтобы мир сделать лучше! Они думали только о себе, а не о других, им и возможности были нужны только для того, чтобы с их помощью решать свои личные проблемы и именно по этой причине они их от меня так и не получили.

Это не значит, что я считаю, что люди должны быть бессребрениками, нет и ещё раз нет. Я просто считаю, что у человека должна быть цель, и этой целью не может быть личное обогащение. Я просто считаю, что человек должен стремиться к чему-то высокому и прекрасному, а в деньгах ни того, ни другого никогда не было и не будет! Хотя в нашем мире они необходимы, чтобы быть истинно свободным! Деньги могут быть только инструментом, но никогда — целью! Иначе человека ждёт самое страшное рабство, из которого он никогда не сможет освободиться! Забавно было и то, как мой подопечный из Харькова обставлял своё требование вернуть ему деньги. Он говорил, что это деньги его родителей и себя никоим образом с ними не связывал, но деньги попросил вернуть именно ему. Мне интересно было только, вернул ли он им деньги или тоже не посчитал нужным. Забавно получается, люди ради денег готовы пойти на подлость, ложь, обман, предательство и т.д. Мне было очень грустно от того, факта, как себя повели люди, которым я делал добро и не требовал взамен ничего, которым помогал решать их проблемы. Проблемы, которые они сами никогда бы не разрешили, и эти проблемы были связаны не только с состоянием здоровья. Когда возникала необходимость, я доставал из своего кармана деньги, порой большие по тем временам деньги, и без каких либо условий и требований оказывал помощь. А оказалось, что они думали только о своих собственных интересах и никогда не думали, даже не задумывались о том, почему я так поступаю по отношению к ним и наверно считали это блажью с моей стороны. А я предполагал, что люди должны помогать друг другу, делиться друг с другом всем, что имеют. Неужели они думали, что я не нашёл бы на что потратить свои собственные деньги? Они даже не знали, что помогая им финансово, я отказывал себе в чём-то, в реализации своей мечты, считая, что помочь этим людям важнее, и что реализация моих мечтаний и проектов может подождать. Но «почему-то» остальные подобным образом не думали.

Испытание Германией не выдержал ни один из моих подопечных. Мне не жалко тех денег, которые я потерял при этом, мне жалко и обидно, что среди «конкурсантов» не оказалось ни одного, кто смог пройти этот тест. И тем не менее, я был рад тому, что всё это проявилось так быстро, и от жадности этих людей уже не пострадает то дело, которому я уже служил тогда — дело справедливости, дело борьбы с социальными паразитами, понимание природы которых у меня только ещё начинало складываться. Конечно, обидно и досадно, что эти люди не выдержали тест на «вшивость», но было бы действительно плохо, если бы им удалось скрыть своё настоящее лицо и позднее оно бы себя проявило в самый неподходящий момент. Ведь мои враги — социальные паразиты — имеют практически неограниченные финансовые возможности и поэтому, если подобная «червоточина» у человека есть, они всегда найдут способ эту «червоточину» обнаружить и довести до нужной кондиции. Таким образом, потенциальный предатель сидит в человеке в спящем режиме и когда он проснётся, то это может привести к серьёзным последствиям. Этот «троянский конь» очень опасен, но пока человек своими действиями не показал, что он стал рабом своей той или иной слабости, нельзя заранее обвинять его в том, что он ещё не сделал. Человек имеет право на шанс поступить правильно, несмотря на то, что у него в голове уже предательство совершено. Человек может в самый последний момент побороть свою слабость и поступить по совести. Человека нельзя лишать этого права, человека надо оценивать не только по помыслам, но и по делам. Только при таком подходе можно не допустить ошибки.

Тактику, которую я применил во время поездки в Германию, оказалась весьма действенной. Конечно, я мог после каждого прокола моих подопечных проводить «разбор полётов», но это только заставило бы действовать их более осторожно и скрытно, и если у них внутри уже сидел вирус жадности, предательства, или трусости, то это привело бы к тому, что всё это в них просто затаилось бы и ждало своего «звёздного» часа. Такую «мину» замедленного действия весьма сложно выявить и доказать, что она реальна! Но мне противна даже мысль о том, чтобы, даже с благими намерениями, следить за теми, кто рядом. Я хотел быть уверен, что если у меня и появятся соратники, то я мог бы спокойно «поворачиваться спиной» к ним, не ожидая «удара в спину». И применённая тактика позволила это сделать очень быстро и с минимальными потерями. Лучше быть одному против врагов, тогда чётко знаешь, что надеяться можно только на себя, не ожидая удара в спину. Лучше занять «круговую оборону» и не иметь неожиданных сюрпризов от того, кому ты доверял. А доверие человек должен заслужить своими реальными делами, а не разглагольствованиями об оных, что чаще всего и бывает. Подтверждением правильности моих умозаключений служит и тот факт, что мой харьковский подопечный не счёл нужным связаться со мной и передать, что меня разыскивали немцы. Дело в том что, вернувшись в Москву, я съехал с квартиры, в которой жил до поездки в Германию и перебрался на квартиру к своей двоюродной сестре в Бутово. Немцы разыскивали меня потому, что результаты экспериментов с шампунем и кремами были положительными, и они хотели перейти к активному сотрудничеству со мной. Немцы пытались меня найти по старым телефонам, но без успеха. Поэтому они позвонили моему харьковскому подопечному. А он, поняв, что ему со мной уже ничего не «светит», даже не передал мне весть о том, что меня разыскивают. Хотя он знал, где и как меня можно найти, также знал людей, с которыми я постоянно поддерживаю связь и которые мне бы передали сведения. «Почему-то» он этого не сделал, что весьма красноречиво характеризует его потребительскую природу. О том, что это было, я узнал через несколько лет. Так что, мои выводы по поводу его человеческой пригодности к работе и борьбе с социальными паразитами оказались правильными.

К сожалению, последняя тысяча лет всё возрастающей активности социальных паразитов дала свои плоды. Для очень многих людей деньги стали кумиром, особенно много таких людей стало после генетической чистки двадцатого века, во время которой практически полностью был уничтожен цвет русской нации, начиная от аристократии и кончая крестьянством. Оставшимся в живых стали навязывать мёртвое мировоззрение, которое было лживым по своей сути. Прикрываясь красивыми словами, коммунисты на деле творили полное беззаконие, пуская «наверх» только тех людей, которые ради собственного благополучия были готовы идти по трупам других и т.п. В результате этого была воспитана на этих принципах новая «элита», на которую стали ориентироваться очень многие из тех, кто не попал, но очень уж хотел попасть в эту «элиту». Невыгодно, стало быть честным, порядочным и благородным. И после уничтожения цвета нации, часть носителей русской генетики без этого стержня нации стала «перемагничиваться», подстраиваясь к новым условиям, приобретая, как хамелеоны, цвет новой «знати» — социальных паразитов. К счастью, так поступают далеко не все...

Таким образом, тест на «вшивость», как я это называю, к сожалению, не выдержал никто из тех, о ком я думал, как о возможных соратниках в будущем. Ну что ж, лучше не иметь соратников вообще, чем иметь таких соратников, которые могут в любой момент ударить тебе в спину, лишь бы кто предложил стоящие деньги. Лучше воевать с врагами одному, зная, что можно надеяться только на самого себя, чем надеяться на других, а они, при первой же опасности, покинут поле боя или, что ещё хуже, предадут тебя или продадут! Лучше не иметь таких «соратников»!

Война начинается

Вернувшись в Москву, я некоторое время был занят тем, что устраивал свои дела. Как я уже упомянул, я вернул свой долг и перебрался на новую квартиру. Моей новой временной базой стала квартира моей родной тёти в Бутово. В её квартире хозяйничала моя двоюродная сестра Лена, и она предложила мне оккупировать зал их квартиры. Моя тётя Тамара тоже не возражала. Моя сестра была в то время студенткой пятого курса и, как многим молодым людям, всё, что я делал, ей было очень интересно. Я перевёз свои скромные пожитки на эту квартиру и через некоторое время вновь на своей машине отправился в Харьков. Мне было нужно решить несколько дел в этом городе, и я хотел хотя бы немного привести свою квартиру в порядок. После того, как я получил однокомнатную квартиру в сентябре 1988 года, я в ней не прожил ни одного дня. И было тому несколько причин, одна из которых заключалась в том, что в новой квартире надо было, в первую очередь, сделать ремонт, так как нужно было перестилать линолеум, перекрашивать стены и потолок и т.д. и т.п. Поэтому я решил всё-таки привести её в порядок. Для этого я закупил нужные стройматериалы, и дело осталось за малым — взять и сделать. Поэтому, после того, как я утряс свои дела с переездом на новую «базу» в Москве, я на своём Мерседесе отправился в Харьков и после нескольких дней нахождения в этом городе, прилетел перед самым Новым годом к себе на Родину. Родители были очень рады моему приезду, я раздал подарки, которые привёз им из Германии. Ко всему прочему, у моей сестры недавно родился сын, а я его ещё не видел. Я не знал, когда у меня ещё получится приехать проведать своих родителей в следующий раз и оказался прав, так как домой я смог приехать только через шестнадцать лет. Я конечно тогда не думал и не предполагал, что мне придётся прожить долгие годы в США. Но мои родители были рады видеть меня у себя дома и послушать о моих впечатлениях о Германии. Проведя несколько дней в родительском доме, я вернулся в Харьков и занялся ремонтом своей квартиры.

По моей просьбе мои знакомые продали один из видеомагнитофонов, который я привёз с собой, за хорошую цену и у меня были деньги на текущие расходы. Мне пришлось для начала выгрести строительный мусор, который «почему-то» оказался под линолеумом и заново сделать стяжку, выровнять углы и т.д. После чего, пришлось подготовить для наклейки обоев стены, и чтобы создать видимость высоких потолков, я пустил по периметру комнаты лепку, которую заказал ранее. Всё это украсило моё жилище, а после того, как были наклеены обои, квартира стала выглядеть даже очень неплохо. Во всех этих работах мне помогал один мой знакомый, которому я очень признателен за его помощь. И вот, квартира приобрела более-менее приличный вид, но была ... пустой! Предстояло ещё найти и купить мебель и желательно... приличную. Благодаря знакомым, мне сначала удалось купить весьма приятное на вид ковровое покрытие с приятным рисунком на всю комнату и несколько позже югославскую стенку, очень удобные кресла с журнальным столиком и диван-кровать, составляющие один сет. В советские времена всё это можно было «достать» только по знакомству или проще по блату, или ждать несколько лет в очереди, или переплатив несколько раз, получить быстро. Мне не пришлось переплачивать, так как мне помогли знакомые. Так или иначе, мебель была собрана и установлена, квартира приняла жилой вид, а мне было уже пора вновь ехать в Москву. Дело в том, что директор Альберта Игнатенко передала мне его приглашение прочитать курс своих лекций в его школе, занятия в которой должны были начаться в середине февраля. Я решил принять это предложение и поэтому мне нужно было возвращаться в Москву. Так что, мне даже не пришлось прожить в своей квартире после приведения её в порядок и нескольких дней.

За несколько дней до моего отъезда я в гостях рассказал о своём участии в чернобыльских делах, о моей просьбе о помощи, с которой я обратился к одной из высоких иерархий Вселенной, с которой я имел контакт в то время, и они по моей просьбе прислали спасательный космический корабль, действия которого и предотвратили планетарную катастрофу, которая должна была произойти в начале октября 1987 года. Как я уже писал об этом ранее, действия космического пришельца наблюдали участники событий вокруг саркофага четвёртого реактора. Появление над саркофагом космического корабля было полной неожиданностью для всех и держалось спецслужбами в полнейшей тайне от народных масс, да и не только! Так что, мой рассказ в мельчайших деталях и с точным указанием времени, с одной стороны, и объяснение, по какой причине этот космический корабль появился, с другой стороны, вызвал очень пристальное внимание ко мне со стороны советских спецслужб. И именно с этого момента началась принципиально новая глава моей жизни — моё противостояние со спецслужбами сначала СССР, а потом и других стран. И естественно, я это понял не сразу. Можно сказать, сама жизнь поставила меня перед фактом, не спрашивая, нравится ли мне это или нет, хочу я этого или нет. Через пару дней после того знаменательного разговора, как бы между прочим, на улице, после того, как я застраховал свой Мерседес в Госстрахе, мне предложили вновь одеть погоны. Только по предложенному мне окладу, предлагающие видно «перепутали» размер моих звёздочек и как они (звёздочки) располагались на моих погонах, когда я уволился из армии в 1986 году. Мне предлагали оклад в 600 рублей, полную свободу действий, полное содействие властных структур во всех моих начинаниях, и зелёный свет в любых моих действиях! И даже в форме мне не нужно было бы ходить, и я мог бы ездить, куда захочу и сколько захочу, только «иногда» я должен был бы делать то, о чём меня попросят!

Весьма «милое» предложение, но у меня оно не вызвало «нужного» восторга и умиления! Я ответил отказом, сказав, что я предпочитаю свободу в своих действиях и не готов к выполнению приказов, которые противоречат моим представлениям и убеждениям, но я готов сделать всё, что в моих силах в тех случаях, когда просьбы о помощи будут соответствовать моим представлениям о том, что хорошо, а что плохо. Я, конечно, понимал, что отказ от сотрудничества со спецслужбами, точнее с ГРУ, чреват для меня самого, но это не изменило моего решения. Я уже освободился от наивности и советской пропаганды, и не верил в то, что революция 1917 года и всё последующее, произошедшее с моей Родиной после, было и есть на пользу моему народу. Я уже тогда, пока ещё не в полном объёме и не во всех «красках», имел представление о том, кто, для чего и зачем, сотворил эдакое с Россией. Я, конечно, мог сказать, что я подумаю, но это было не в моём характере. Я ожидал, что за моим отказом последуют со стороны «купцов» репрессивные действия, но я не знал и не предполагал ещё тогда, какими они будут и как быстро они последуют.

В основном завершив ремонт своей квартиры и обставив её по своему вкусу из того, что было в моих возможностях, я был готов к тому, чтобы вернуться в Москву. Я несколько раз созванивался с директором Игнатенко Стеллой о начале его школы в Москве и, получив точное время начала занятий, решил отправиться в Москву на своей машине. Последнюю ночь перед отъездом я ночевал в первый и последний раз в своей собственной квартире, к тому же и первой! Машину на ночь я поставил на охраняемую платную стоянку. Как оказалось, это не помогло избежать неприятностей, разве что, никто ничего не разбил и не украл ничего. Как я понял несколько позднее, на платной стоянке мне даже кое-что добавили к моей машине, точнее в резину левого переднего колеса. В день отъезда я хотел выехать пораньше, чтобы засветло добраться до Москвы. Но подогнав машину к своему дому, поднявшись в свою квартиру на девятом этаже, решил малость поспать, так как немного устал со своим ремонтом. Эта «малость» оказалась весьма длительной, так как вместо утра я выехал уже вечером. Я не буду вновь описывать своё первое знакомство с «благодарностью» советских спецслужб за то, что тогда, в начале октября 1987 года я обратился с просьбой о помощи к иерархии Вселенной. Радиоуправляемый небольшой заряд взрывчатки взорвался в колесе по сигналу небольшого маячка, установленного на опасном участке трассы Харьков-Москва. Всё обошлось только благодаря тому, что я выехал позже и ещё останавливался по дороге из-за того, что движущиеся впереди грузовики заляпывали грязью лобовое стекло моего Мерседеса, и я решил лучше поспать в машине на стоянке и ехать глубокой ночью, когда на дороге практически нет машин. Если бы не это, кто знает, чем бы всё обернулось, а так, после взрыва колеса на участке дороги с очень крутыми откосами, пострадала только моя машина и то, в большей степени оттого, что она ударилась правым боком в районе передней двери о рельс ограждения.

Моя машина самым невероятным образом остановилась, вместо того, чтобы «покувыркаться» много раз, перед тем, как достичь дна оврага. Никто не хотел верить в то, что это произошло, хотя были наглядные подтверждения этому. Машина остановилась только потому, что стальной трос ограждения петлёй «лёг» на крюк багажника и тем самым остановил машину. При этом, рывок был столь сильный, что вогнулось днище багажника машины. По удачному стечению обстоятельств, среди немногих машин, бывших в то время на дороге, оказался грузовик с лебёдкой, с помощью которой мой Мерседес и вытащили на дорогу. Я поблагодарил всех, кто мне помог и занялся тем, что заменил левое переднее колесо на запасное и продолжил свой путь. Рано утром я добрался до Бутово и разгрузив машину, отправился отдыхать. Когда я рассказал о случившемся и своём мнении по этому поводу, Владимир Дмитриевич Сергеев, начал меня убеждать в том, что причиной аварии была моя малоопытность, как водителя. Но меня его объяснение не убедило и не потому, что я считал себя «крутым» водителем, а потому, что моя малоопытность не имеет никакого отношения к огромной дыре в протекторе колеса. Это был не прокол колеса и не лопнувшее колесо, а именно колесо, с огромной дырой, которая выглядела именно так, как и бывает при взрыве. Но, подтверждением служит даже не это, что можно было бы отнести к какому-то скрытому дефекту резины, что само по себе было бы очень странным, а то, что эта попытка освободить от моего присутствия землю, не стала последней! Я, правда, передал через Сергеева, что у наших спецслужб навряд ли получится убрать меня или заставить меня что-то сделать против моей воли, но они, то ли не поверили его сообщению, то ли решили проверить его.

Так или иначе, вторая попытка избавиться от меня не заставила себя ждать долго. Вскоре после моего приезда в Москву, начались занятия в школе «Феномен». Альберт Игнатенко предложил мне прочитать цикл моих лекций в его школе. У меня была обычно пара учебных часов почти каждый день. Кроме Игнатенко и меня, лекции читали ещё несколько человек. Во время своих лекций я давал слушателям своё понимание природы в целом и природы человека в частности, работал с людьми, качественно преобразуя их мозг, создавая эволюционный скачок в их развитии. Место проведения занятий находилось недалеко от садового кольца, и поэтому мой маршрут домой всегда был один и тот же. С садового кольца я поворачивал на Варшавское шоссе, мимо Даниловского рынка и далее по шоссе до Бутово. На занятия я ездил вместе со своим братом и двоюродной сестрой, которые были слушателями семинаров. В один из февральских дней после окончания занятий я отправился домой вместе с братом и двоюродной сестрой. После того, как я свернул с Садового кольца и поехал по Варшавскому шоссе я увидел, что вдоль дороги стоит колонна военных грузовиков. Как мне помнится, вдоль шоссе стояло очень длинное кирпичное здание со множеством магазинчиков на первом этаже, а далее в то время была автостоянка перед Даниловским рынком. Так вот, военная колонна стояла вдоль этого длинного здания до самого перекрёстка. Ну, стоит себе военная колонна, чего же здесь такого особенного? Всё было бы именно так, если бы из середины стоящей у обочины дороги колонны не выехал грузовик и не понёсся на меня. Моя система защиты сработала, и я успел вовремя уйти от серьёзного столкновения. Военный УРАЛ только сбил ручку правой задней двери. Я ехал во второй линии, и мне удалось без каких-либо проблем уйти на третью полосу.

Я остановился и стал выслушивать объяснение от виновников аварии. Оказалось, что колонна принадлежит какой-то части КГБ (весьма любопытно, не правда ли?), за рулём сидел сержант, который уже через пару месяцев увольнялся из армии и т.д. и т.п. Но самое любопытное то, что эта машина тронулась из середины колонны, я сам служил в армии и ходил в колонне машин, был старшим в машине и знаю, что машина из середины колонны тронуться принципиально не может, это грубое нарушение приказа и устава. Ни сержант-дембель, ни прапорщик, который был старшим в этой машине, не знать этого не могли! Скорее всего, произошло следующее. Эта колонна ожидала моего появления. Им видимо сообщили о том, что я уже выехал и двигаюсь по маршруту, но я проскочил разделяющий нас отрезок быстрее, чем они ожидали, и видимо не успели дать всей колонне команду двигаться. А только те, кому было поручено организовать аварию, были вынуждены в спешке рвануть из колонны, но и это не спасло положения. Мне удалось блокировать действия водителя УРАЛа, иначе можно было бы представить, чтобы произошло, если бы этот УРАЛ на полной скорости врезался в бок моей машины. Вторая неудача их тоже не угомонила. В апреле месяце была третья попытка, ещё более изощрённая. После этого случая на некоторое время на «фронте» было затишье, видно другая «сторона» думала о том, что бы такое эдакое сделать со мной. А между тем, моя жизнь продолжалась...

С подачи уже знакомого всем Владимира Дмитриевича Сергеева, я познакомился с Викторией Михайловной Зуб, которая в то время работала на российском канале телевидения режиссёром. Слово за слово, завязалась беседа, и ей очень понравилось то, что она от меня услышала. В результате наших нескольких бесед у неё возникла идея о цикле передач, под названием «Портрет на фоне мироздания». Всего было сделано и вышли в эфир четыре передачи по тридцать минут каждая. Первую передачу снимали на территории останкинского телецентра, и передача представляла собой моё интервью. Пока речь шла об общих представлениях и понятиях, «говорящая голова» была более-менее приемлема, но когда дело дошло до конкретных понятий и явлений, я предложил Виктории Михайловне разбавить наши с ней «говорящие головы» разными сюжетами на тему разговора. Начиная со второй передачи, в передачах было всё больше и больше пояснительных материалов, когда во время моего объяснения на экране зрители могли видеть то, о чём я говорю. К примеру, когда я объяснял деление клеток и явление полного исчезновения старой клетки и появления новых только через некоторый интервал времени, Виктории Михайловне удалось разыскать фрагмент записи процесса деления клетки, наблюдаемый через туннельный микроскоп. Когда я потом смотрел передачу в эфире, это было очень впечатляюще! В других передачах, например, использовался снятый специально сюжет, мой эксперимент, когда человеку, которого я ввёл в состояние изменённого сознания, снимали энцефалограмму мозга, и камера показывала, что человек в таком состоянии мыслит, отвечает на вопросы и т.д., в то время как, согласно показаниям самописца, человек должен был находиться в состоянии клинической смерти или комы! Для меня сам процесс работы над передачами был очень интересен, так как Виктория Михайловна, как говорится, не наступала мне на «горло». Мы вместе обсуждали сюжеты, была хорошая творческая атмосфера. В результате такого её подхода, каждая последующая передача получалась более интересной.

Параллельно с работой над этими передачами, я ещё несколько раз принимал приглашение от Альберта Игнатенко на чтение лекций в его центре «Феномен». После чтения лекций в Москве, я читал лекции в Николаеве, в его родном городе. В николаевской школе мне было выделено уже больше часов, кроме самого Игнатенко и меня, лекции читали ещё несколько человек. Последний раз я читал лекции с Альбертом Игнатенко в Донецке, куда он меня тоже пригласил. В этой шахтёрской столице был курс лекций для медиков и примерно половину лекций читал я, а другую половину — сам Игнатенко. В принципе, этот десятидневный курс обучения центра «Феномен» основывался только на его и моих лекциях. И как-то, когда курс был уже практически закончен, ко мне подошли организаторы этих семинаров со стороны Донецка и сказали, что, при всём их уважении к Альберту Игнатенко, они бы очень хотели, чтобы я провёл в Донецке свою собственную школу. Я тогда впервые задумался, а почему бы и нет!? Ведь для проведения моей школы нужен только я сам, место для проведения и, естественно, желающие. Я и желающие уже имеются, а найти помещение не составит труда. Единственным минусом было то, что я не имел возможности выдать своим слушателям дипломы о том, что они прослушали курс моих лекций. Я сказал, что подумаю над их предложением, и если им не важно получение самой «корочки», то вполне даже может быть будет и моя школа. Среди инициативной группы дончан была и журналистка по имени Валентина, которая попросила мой телефон и изъявила желание написать статью о моих чернобыльских делах. Она вскоре после этого приехала в Москву, и мы даже несколько раз встречались. Никакой статьи из всего этого не получилось, но эта женщина пыталась заинтересовать мною сначала какого-то американского бизнесмена, с которым я даже один раз встречался, но так толком ничего из этой встречи и не вышло.

Но за что я действительно благодарен этой женщине, так это за то, что она познакомила меня с моей будущей женой Светланой. А произошло это весьма забавно, как я узнал об этом позже. Светлана в то время работала, как тележурналист для польского отделения европейской телекомпании «Антенна» и занималась тем, что, в частности, разыскивала в СССР людей с необычным даром. Именно благодаря Светлане многие имена гремели по стране в конце восьмидесятых и начале девяностых. Так вот, донецкая журналистка Валентина, познакомившись со Светланой, как-то спросила её, не интересует ли её Левашов, который мозги людям перестраивает. Самым странным образом, после того, как она дала мой номер телефона Светлане, она неожиданно исчезла, и я больше никогда и ничего о ней не слышал, и она мне ни разу больше не звонила. Видно её роль сводилась к тому, чтобы состыковать нас между собой, и всё! Выступить своеобразным связующим звеном наших судеб. И за это я ей премного благодарен!

Примерно в это же время, в апреле 1991 года «военные действия» против меня были возобновлены. Как-то поздно вечером сработала сигнализация в моей машине и я, выглянув в окно, ничего не обнаружил, подумав, что кто-то просто тронул машину рукой. Утром следующего дня я поехал на очередную встречу, и часто на эти встречи со мной ездила моя двоюродная сестра. Так было и в то утро. Вечером предыдущего дня я залил полный бак своего Мерседеса и все запасные канистры, которых у меня было четыре в багажнике. Кто помнит те времена, хорошо знает, как обстояли дела с бензином, и как приходилось стоять в очереди, чтобы залить бензин в бак машины. Итак, выехал я на встречу, стоял апрель месяц, на дорогах была слякоть... короче обычный апрельский день. И вот, еду я себе и вижу, что стрелка показания уровня бензина уж очень быстро «идёт» вниз! Да так быстро, что буквально на глазах ползёт вниз. Я сначала подумал, что сломался датчик уровня бензина, остановил свою машину, проверил все контакты и т.д. и поехал вновь. Но ничего не изменилось, бензин продолжал невероятно быстро убывать в баке моей машины. Я остановился вновь, но на этот раз не выключил мотор и вышел из своей машины. До этого я понятия не имел о том, где у Мерседеса располагается бензонасос. Но у меня чётко шло, что проблема скрывается под правым передним крылом машины. Я нагнулся и... увидел весьма любопытную картину. Из бензонасоса (как я узнал это несколько позже) в днище машины бил бензиновый фонтан, который, ударяясь под напором в это самое днище, разлетался каплями в разные стороны. Рядом были клеммы электромотора, приводящего в движение эту бензиновую помпу. Короче, брызги бензина, электрические искры... весёлая ситуация с вполне предсказуемым финалом.

Понимая опасность ситуации, я высадил свою двоюродную сестру из машины, нашёл ближайший телефон, позвонил и отменил встречу, а также позвонил своему механику и сообщил о своей проблеме. Видно, я недостаточно точно объяснил ему суть проблемы, потому что, когда я до него доехал (а мне пришлось добираться до его мастерской довольно таки долго и проехать после обнаружения проблемы, порядка тридцати пяти километров, а полностью — около семидесяти, если считать от дома), и он увидел всё своими глазами, его первым вопросом было — а как ты вообще сюда живой доехал и не взорвался!? И вот, что он мне рассказал. Корпус бензонасоса специально сделан из такого сплава, который разлетается на мелкие кусочки в случае удара или другого повреждения. Всё это делается для того, чтобы не допустить выброса бензина под давлением из трещин в корпусе бензонасоса потому, что в этом случае неизбежен взрыв. В моём случае была очень любопытная ситуация. Кто-то просверлил маленькую дырочку в корпусе бензонасоса моего Мерседеса, причём, так, чтобы выбрасываемый из этой дырочки бензин под давлением ударялся в днище машины и разлетался брызгами во все стороны. В таком сплаве просверлить такую дырочку возможно только специальным высокооборотным сверлом, иначе этот сплав разлетится на части. Таких свёрел и таких дрелей в магазине нельзя было купить и тогда, и даже сейчас! Так что, предельно ясно, кто и зачем просверлил эту «дырочку» на тот свет для меня. Механик ещё тогда посмотрел на меня и сказал мне, что он не понимает, как я вообще доехал до него, а не взорвался. По его словам, я должен был взорваться каждую секунду и то, что это не произошло, само по себе чудо. Я предполагал нечто подобное, но то, что я не взорвался, для меня не было чем-то из ряда вон выходящим. Это действие моей защиты, о которой я говорил, и действенность которой проверяли спецслужбы. Придумано было весьма неплохо. В случае успеха этого «мероприятия», я бы сгорел заживо в своём Мерседесе, и никто никогда так бы и не узнал о маленькой дырочке, просверленной в бензонасосе моего Мерседеса.

Мастер, за неимением нового бензонасоса, поставил «хомут» на месте просверленной дырочки, и я поехал по своим делам. Я надеялся на то, что моя защита работает, но не мог быть уверен на все сто процентов, так как не имел возможности проверить действенность моей защиты в действии. Так что, мне пришлось её проверять в реальных условиях, когда самая маленькая ошибка была смертельно опасной и не только в переносном смысле. Боевые действия, начатые против меня спецслужбами, были для меня первыми испытаниями на чисто земном уровне моих методов, и они меня не подвели! Для спецслужб, мне думается, было неприятным сюрпризом обнаружить то, что мои слова о созданной мною системе защиты не являлись ни блефом, ни бредом сумасшедшего. После этого они на некоторое время «залегли» на дно, правда, ненадолго. Между тем, они изменили свою тактику. Но об этом, несколько позднее, а далее мне хотелось бы продолжить своё повествование о более приятных событиях в моей жизни в апреле — начале мая 1991 года...