Данный перевод выполнен специально для сайта www.Jrward.Ru. 12 страница

– Я могу сделать тебе больно, – хрипло сказал он.

– Боль не будет сильнее той, что я уже пережила.

– Почему...

– Перестань говорить. Прекрати думать. Сделай, что должен, чтобы позаботиться о себе.

Повисла долгая, напряженная тишина. А потом лампа потухла, комнатку охватил полумрак, единственным источником света служило мутное стекло на двери.

Она втянула воздух.

Он задышал еще тяжелее.

А потом рука коснулась ее поясницы, рывком увлекая Ноу-Уан вперед. Врезавшись в его грудь, словно в скалу, она вслепую вскинула руки, пытаясь ухватиться за что-нибудь…

Его руки были гладкими и горячими, гладкая кожа покрывала жесткие мускулы.

Рывок. Он дернул ее косу. Потом скрутил… и ее волосы оказались распущенными, голова, свободная от давления косы, откинулась назад.

Широкая ладонь зарылась в ее волосы, спутывая их, оттягивая вниз. И когда ее шея откинулась еще дальше, позвоночник был вынужден последовать за ней, и в итоге ее держала только его сила.

Дезориентированная, лишенная равновесия, Ноу-Уан мгновенно позабыла о поставленной цели, то же самое случилось с ним перед тем, как свет погас.

Она искала его лицо взглядом и нашла. Но опереться было не на что: она не видела лица, не могла разглядеть его в том мужском теле, к которому ее прижимали.

В одно мгновение черты стали абсолютно безликими. А его тело, оно принадлежало не Торменту, Брату, который пытался спасти ее. А незнакомцу.

Но пути назад не было, невозможно остановить механизм, которому она дала ход.

Его тело, руки, хватка усилились еще больше, Ноу-Уан оказалась буквально смятой под ним. И когда она напряглась, он опустил голову, грубый рык вырвался из его грудной клетки, темный, богатый аромат практически пропитал ее чувство страха.

Снова раздалось шипение, за которым последовало острое, словно бритвой, царапание, когда он прошелся клыками по ее ключице, поднимаясь выше.

Ее охватила паника.

Его присутствие, его хватка на ней, тот факт, что она плохо видела, предыдущий опыт – все это вернуло ее в прошлое, и Ноу-Уан начала вырываться.

Именно тогда он укусил.

Яростно.

Ноу-Уан вскрикнула и попыталась отодвинуться, но его клыки уже вошли глубоко в плоть, боль жалила, словно укус пчелы. А потом он вбирал ее кровь под аккомпанемент дрожи в его теле.

Что-то твердое выступило вперед из его бедер. Прижалось к ее животу.

Используя всю свою силу, она снова попыталась освободиться, но усилия были подобны легкому ветерку перед лицом штормовой бури.

А потом… его таз начал волнообразно двигаться, эрекция потиралась о ее мантию в поисках входа, пока он делал глубокие глотки, в воздухе между ними витали стоны его удовлетворения.

Он даже не учуял ее страха, настолько был поглощен.

А ее ясный разум был не в состоянии снова ухватиться за тот факт, что она сама хотела этого.

Уставившись в потолок, она вспомнила другие случаи, когда тщетно боролась и молилась, как в былые времена, чтобы это как можно скорее закончилось.

Дражайшая Дева-Летописеца, что она натворила…

***

Тело в руках Тора давало все, что могло – кровь, дыхание, плоть. И будь они оба прокляты, но он брал все, грубо и алчно, делая жадные глотки и желая взять больше, чем просто вену.

Он хотел взять лоно этой женщины.

Он хотел быть в ней, пока пьет ее кровь.

И это оставалось правдой, даже если он ясно осознавал, что перед ним была не его Велси. Ее волосы на ощупь были совсем другими… у Ноу-Уан они рассыпались гладкими прядями, а не густыми локонами. Вкус ее крови, богатый букет на его языке и покалывание на задней стенке горла были совсем другими… И ее тело было тоньше и изящней, не таким крепким и сильным.

Но он все равно хотел ее.

Его проклятый член бесстыдно ревел… готовый взять, взять и… овладеть. По крайней мере, в плане секса.

Дерьмо, этот огненный клубок желания и нужды в никоей мере не мог сравниться с бледным анемичным кормлением, которое он разделял с Избранной Селеной. Все должно быть именно так: эта развязность, сброс цивилизованной оболочки и обнажение глубинного зверя.

И будь он проклят, но он смирился с этим.

Изменив положение Ноу-Уан, он позволил своей хватке на ее талии скользнуть ниже, к пояснице, а потом еще ниже – к бедру… и попке.

Внезапно он прижал ее к стеклянному шкафу, дверные рамы задребезжали. Тор не хотел быть грубым, но было невозможно сопротивляться нужде. И хуже того– в глубине души он не хотел бороться.

Приподняв голову, Тор издал рев, который опалил даже его собственные уши, и потом снова укусил Ноу-Уан, лишаясь контроля перед оголодавшими чувствами.

Второй укус получился выше и ближе к подбородку, а глотки стали еще больше, жизненная энергия Ноу-Уан устремлялась прямо к его мускулам, придавая ему сил, восстанавливая, снова делая его целым – физически.

Глотки… черт возьми, глотки …

Он, наконец, оторвался, опьяненный ею, его голова кружилась не от жажды крови. Затем последует секс, и он на самом деле оглянулся в поисках кровати.

Но… они были в кладовой? Что за чертовщина?

Господи, он не мог вспомнить, как это все вышло.

Однако он точно не хотел, чтобы Ноу-Уан истекла кровью, потому снова опустился к ее шее. Вытянув язык, он провел им по колонне шеи, которую укусил дважды, ощущая бархат кожи и чувствуя ее аромат…

В его ноздри проник запах отнюдь не туалетной воды.

И это был не сочный аромат женского возбуждения, который он чувствовал в самом начале.

Она была в ужасе.

– Ноу-Уан? – позвал он, впервые ощутив ее дрожь.

Она разрыдалась с хриплым вскриком, и Тор мгновенно окаменел от шока. Потом, когда ощущения вернулись, он слишком ясно заметил ее ногти, впивающиеся в его плечи, ее хрупкое тело, пытавшееся вырваться на свободу.

Он тут же отпустил ее…

Ноу-Уан врезалась в угол кухонного шкафа, потом бросилась к двери, дергая ручку так сильно, что мутное стекло вполне могло разбиться.

– Подожди, я дам тебе…

В ту же секунду, как он усилием воли открыл замок, девушка выскочила из комнаты, пронеслась через кухню, прочь из нее, так, словно спасала свою жизнь.

– Черт! – Он кинулся за ней. – Ноу-Уан!

Когда Тор окликнул ее снова, ему было плевать, кто услышит его, голос эхом отдавался от высокого потолка столовой, когда он пронесся мимо длинного стола и вылетел в фойе.

Она пробежала по яблоне, и Тор воскресил в памяти ту ночь, когда они пытались вернуть Ноу-Уан домой к ее отцу, как ночная сорочка развевалась позади нее, превращая девушку в призрака, бегущего по лугу, освещенному луной.

Сейчас ее мантия развевалась позади нее, пока она бежала к лестнице.

Паника Тора усилилась настолько, что он дематериализовался, продолжая погоню, принимая форму на середине лестницы и все же на расстоянии от Ноу-Уан. Продолжая преследовать ее бегом, он пробежал мимо кабинета Рофа, прямо к уходившему вправо коридору.

Достигнув своей комнаты, Ноу-Уан влетела внутрь и с силой захлопнула дверь. Он добрался до деревянных панелей и тут же услышал щелчок замка.

Ее кровь струилась по его венам, давая недостающую силу, аппетит, которого у него не было раньше, ясную голову, которую он носил на вершине позвоночника веками, и он вспомнил все, чего не осознавал в тот момент, когда был у ее горла.

Она добровольно, щедро отдала себя, а он взял слишком много, чересчур спешно, в темной комнате, где мог предстать кем угодно, но не тем, кого она согласилась накормить.

Он испугал ее. Или даже хуже.

Развернувшись, Тор прислонился спиной к двери и позволил коленям подогнуться, его зад встретился с полом.

– Вот придурок… гребаный ад…

Будь он проклят.

Минуточку, он проклят уже давно.

Глава 23

Перед самым закрытием Железной Маски, Хекс сидела в своем офисе, качая головой в ответ на слова Большого Роба. На столе, разделявшем их, лежало три новых пакетика с кокаином, отмеченным символом смерти.

– Ты надо мной издеваешься?

– Я конфисковал это у парня десять минут назад.

– Ты задержал его?

– В рамках закона. Сказал, что занимаюсь бумажным оформлением. Не стал уточнять, что он свободен… к счастью, он пьян в стельку и совсем не заботится о своих гражданских правах.

– Дай я с ним поговорю.

– Он там, где ты любишь их принимать.

Она вышла из офиса и повернула налево. Комната для допросов находилась в противоположном конце коридора, и на ней не было замка: разборки с колдвелловской полицией – последнее, что им нужно. Это создаст много проблем, а учитывая, что происходило под этой крышей каждую ночь, не секрет, что копы слонялись здесь время от времени.

Открыв дверь, Хекс выругалась на выдохе. Парень за столом бесформенной кучей сидел на стуле, подбородок уткнулся в грудь, руки болтались по сторонам, колени накренились вбок. Он, словно старомодный денди, был одет в стиле стимпанк[38] – щеголял в черном костюме по фигуре и белой рубашке с высоким кружевным воротником… и, разумеется, что-то в этих шмотках было не так. Во-первых, ткань. Во-вторых, пошив явно не ручной. Пуговицы… но так и бывает с людьми, которым нравится притворяться, будто они соприкоснулись с прошлым. Они постоянно лажают.

Тихо закрыв дверь, Хекс молча подошла к пьянице, сжала руку в кулак… и треснула по столу, чтобы разбудить парня.

О, только гляньте, у него была маленькая трость, дополняющая образ. И плащ с капюшоном.

Когда парень вздрогнул всем телом, закачавшись на двух ножка стула, она поймала трость из черного дерева в полете и позволила гравитации самой решать судьбу человека…

Очень. Мило. В его открытом рту она увидела два фарфоровых имплантата, напоминавших клыки, приклеенные к резцам. Кажется, с ними он чувствовал себя больше похожим на Фрэнка Ланджеллу[39].

Парень плюхнулся на спину, и Хекс присела, изучая серебряный череп на вершине трости, пока он поднимал свой зад с пола, поправлял чокнутый костюм и стул, а затем снова припарковался на нем. Потом он пригладил свои иссиня-черные волосы с коричневыми корнями.

– Да, мы отпускаем тебя, – сказала Хекс, опережая его вопрос. – И если ты расскажешь мне то, что я хочу знать, я не вовлеку в это наших друзей из полиции.

– Окей. Ага. Хорошо.

По крайней мере, он не пытался копировать британский акцент.

– Где ты достал кокс? – Она подняла руку, когда он разинул пасть. – Прежде, чем ты скажешь, что наркоту раздобыл твой друг, и ты не хочешь его выдавать, или, что ты позаимствовал плащ, а наркота была в карманах, отвечу – полиция купится на это дерьмо не лучше меня, но при этом я гарантирую, они удостоятся возможности послушать твою ложь.

Повисла длинная пауза, на протяжении которой она смотрела на него. Он даже надел красные контактные линзы, чтобы придать радужкам больше блеска.

А пытался ли он дематериализоваться через стену, задумалась Хекс.

Она была готова посодействовать в этом.

– Я купил его на углу Торговой и Восьмой. Часа три назад. Я не знаю имя парня, но он всегда там с одиннадцати до двенадцати.

– Он продает дурь только с этим символом?

– Нет. – Парень, казалось, расслабился, акцент штата Джерси начал проявляться сильнее. – Он толкает все подряд. Этой весной бывало, что я не мог достать кокс. Но, не знаю, кажется, последний месяц у него есть в наличии абсолютно все. Вот, что мне в нем нравится.

Может, подражание Дракуле было его бунтом против культа GTL[40], задумалась Хекс.

– Как называют эту наркоту? – спросила она.

– Кинжал. Подходит для таких, как я. – Он указал вниз на свой костюм, и его кольцо на мизинце, с красным камнем, сверкнуло на свету. – Я вампир.

– Да лаааадно. Я-то думала, они не существуют.

– О, мы очень даже реальны. – Он прошелся по ней взглядом донжуана. – Я мог бы познакомить тебя кое с кем. Ввести тебя в шабаш.

– Он разве не для ведьм?

– Знаешь, а у меня три жены.

– Похоже, в твоем доме полно народу.

– Я как раз ищу четвертую.

– Милое предложение, но я замужем. – От этих слов стало больно в груди. – Счастливо, смею добавить.

Она не была уверена, кому адресовала слова. Боже, Джон…

Раздался тихий стук в дверь.

– Да, – бросила она через плечо.

– К тебе посетитель.

Как только ответ достиг ее ушей, тело Хекс встрепенулось, и внезапно она приготовилась сопроводить этого шутника головой вперед.

Джон сегодня рано, и ее это очень даже устраивало.

– Мы закончили, – объявила она, поднимаясь.

Человек встал, его ноздри расширились:

– Боже, твой парфюм… изумительный.

– Больше не приноси эту дрянь на мою территорию, или в следующий раз мы не ограничимся простым разговором. Усек?

Открывая дверь, она напрямую ощутила связующий аромат ее супруга: темные специи струились по коридору…

И вот он, в противоположном конце коридора, стоит возле ее офиса.

Ее Джон.

Повернув голову в ее сторону, Джон опустил подбородок и улыбнулся, его глаза выглядели слегка зловещими. И значит, он был более чем готов для нее.

– Ты прекрасна, – выдохнул придурок, сделав шаг вперед.

Она приготовилась дать ему отворот поворот, когда Джон заметил мелкого озабоченного ублюдка.

Хорошо это не кончится.

Связанный мужчина преодолел коридор, его ботинки стучали так громко, что заглушали басы с танцпола.

Ее дружок с имплантатами и плащом по-прежнему не сводил с нее глаз, но это длилось недолго. Когда он заметил махину в почти триста футов весом, движимый природой инстинкт охватил его, он буквально весь съежился и спрятался за Хекс.

Мужественно. Весьма. Настоящий половой гигант.

Ее хеллрен остановился у двери, блокируя путь для отступления, его красивые синие глаза были по-настоящему порочны, когда он выразительно посмотрел поверх ее плеч на человека.

Боги, как она хотела трахнуть Джона.

Непринужденно махнув рукой, она представила их:

– Этой мой муж, Джон. Джон, вот ЭТО уже уходит. Хочешь выпроводить его отсюда, милый?

Павлин не успел ответить, как Джон обнажил клыки и зашипел. Он способен только на этот звук или свист, но это лучше слов…

– О, блин, – пробормотала Хекс, резко отступая в сторону.

Подражатель только что обмочил свои штаны.

Джон был более чем рад вынести этот мусор. Человеческая бестолочь, которая смотрит на его женщину таким взглядом? Ублюдку повезло, что Джон так завелся. В ином случае он бы не пожалел времени, чтобы сломать ему руку или ногу, дабы выразить свое отношение к ситуации.

Сжав затылок парня, он распластал его как лягушку[41]и, протащив извивающегося сукиного сына к запасному выходу, пинком открыл дверь и вывел его на парковку.

Из его рта вылетело что-то вроде «боже, умоляю, не делайте мне больно», и на то были веские причины. Лишь тонкая вуаль здравого смысла удерживала Джона от убийства.

Так как не было возможности приказать парню, чтобы тот посмотрел ему в глаза, Джон развернул кусок дерьма, схватил его за плечи и поднял так, что его прелестные добротные кожаные туфли болтались на ветру.

Посмотрев в глаза какого-то смехотворного и фальшивого красного цвета, Джон усилием мысли ввел позера в транс и стер все воспоминания о мелькнувших клыках. А потом… его подмывало вселить в него небольшую басню о том, что вампиры на самом деле существуют и даже придут по его душонку.

Хорошая порция искусственной паранойи быстро положит конец цирку, в котором этот придурок жил. Но, с другой стороны, оно не стоило усилий. Особенно если Джон уже сейчас мог находиться в своей женщине.

Последний раз тряхнув его, Джон отпустил парня, отсылая его с ускорением. Ублюдок был хлипким; пробежка пойдет ему на пользу.

Повернувшись к клубу, Джон увидел Дукатти Хекс, припаркованный вровень со зданием, под охранным освещением, и черт… Он представил, как она седлает эту скрытую в двигателе мощь и гонит байк по крутым поворотам…

Он уверенно подошел к двери, которая как выяснилось, была открыта, и Хекс стояла в проеме.

– Я думала, что ты вырвешь ему глотку, – протянула она.

Она была возбуждена до предела.

Подойдя к ней, Джон остановился лишь тогда, когда ее груди прижались к его торсу, и она не отодвинулась ни на дюйм… что, естественно, завело еще сильнее. Боже, она в принципе нереально горяча, но от этой добровольной разлуки между ними его нужда быть в ней стала еще отчаянней.

– Хочешь заглянуть в мой офис? – спросила она рыча. – Или сделаем это здесь?

Когда он кивнул, словно последний болван, она засмеялась.

– Как насчет кабинета, чтобы не напугать детишек?

Да, для большинства людей секс не включал питье крови.

Пока она вела, Джон наблюдал, как покачиваются ее бедра, гадая, возможно ли с точки зрения анатомии волочить язык по полу.

Как только они оказались заперты вместе, он оказался на ней, жестко целуя, его руки в это время судорожно задирали ее футболку. Когда ее пальцы зарылись в его волосы, он наклонился с благодарственными молитвами за то, что она никогда не носила бюстгальтер.

Перекатывая сосок между губами, и прокравшись сзади одной рукой между ее ног, он уложил Хекс на бумаги на ее столе. Следующий шаг – стянуть ее кожаные штаны, а потом он освободил себя и вошел.

Быстрый, яростный секс, от такого мебель летит по сторонам, и, вероятно, привлекающий к себе внимание – всего лишь первый ход. Второй раз был медленнее. Третий из разряда чувственной чепухи, которую показывают в кино, снятом со смазанным эффектом.

Стандартный способ провести банкет: утолить аппетит; сконцентрироваться на любимом; завершить все изысканным аперитивом…

Они кончили одновременно, он – склонившись над ней, она – обхватив его бедра своими длинными ногами, они цеплялись друг за друга максимально крепко.

Посреди оргазма он поднял голову и взгляд. Напротив них стоял картотечный шкаф и дополнительный стул… и, по неясной причине, Джон впервые заметил, что стены состояли из бетонных блоков и были окрашены в черный цвет.

На это он смотрел последние два месяца. И даже не обращал внимания.

Сейчас же тот факт, что они занимались любовью не в его или ее доме, больно задел его.

Хекс не приглашала его в свой дом на реке с тех самых пор, как у них была первая сессия «на всю катушку» после их расставания.

Она также не приходила в особняк.

Закрыв глаза, Джон попытался вернуться к тому, в чем в настоящий момент участвовало его тело, но в итоге почувствовал лишь угасающую пульсацию в районе паха. Разлепив глаза, он хотел заглянуть Хекс в лицо, но она выгнулась назад, и он видел лишь вершину ее подбородка. И карточки табельного учета. Для ее вышибал.

Которые с успехом могли стоять за дверью, подслушивая.

Дерьмо… это так убого.

У него была незаконная интрижка… со своей собственной шеллан.

Вначале идея казалась восхитительной, будто они ходили на свидания, которых у них не было с самого начала их отношений. И он думал, что так весело будет всегда.

Но темные пятна были повсюду все это время, не так ли?

Резко зажмурившись, он осознал, что хотел бы взять Хекс в постели. Их супружеской постели. И не по причине своей старомодности; он скучал по ней, спящей рядом.

– В чем дело, Джон?

Он открыл глаза. Ему следовало помнить, что она уловит, где его мысли… к черту способности симпата, она просто очень хорошо его знала. И сейчас, встретив взгляд ее свинцово-серых глаз, он почувствовал, как печаль кольнула его грудь.

Но он действительно не хотел говорить с ней об этом. У них так мало времени, чтобы побыть наедине.

Он поцеловал ее долго и глубоко, решив, что эта тактика станет лучшим отвлечением для них обоих… и она сработала. Когда их языки встретились, он снова начал двигаться в ней, выходя практически целиком, а потом вновь возвращаясь в нее. Ритм был медленным и в то же время неумолимым, и его унесло в земли, где голова, наконец, успокоилась.

В этот раз разрядка накрыла его мягкой волной, и он плыл по ней с отчаянием.

Когда все прошло – как это бывает с оргазмами – он невероятно четко услышал отдаленные, приглушенные басы с танцпола, цокот каблуков в коридоре и далекий звон мобильного телефона.

– Что случилось? – спросила Хекс.

Разделив их тела, Джон обнаружил, что они едва разделись. Когда в последний раз они были полностью обнажены?

Господи… то блаженное время после их брачной церемонии. Кажется таким давнишним воспоминанием. Может, даже о другой паре.

– Этой ночью все прошло нормально? С Рофом? – спросила она, натягивая брюки. – В этом дело?

Его мозг силился сосредоточиться, но, к счастью, руки справлялись вполне неплохо, причем не только с ширинкой. «Да, встреча прошла неплохо. Но трудно сказать наверняка. Глимера печется только о внешнем виде».

– Мм. – Ей особо нечего сказать о делах Братства. Но с другой стороны, учитывая их трудности с ее участием в сражениях, он вообще удивился, что Хекс спросила о его работе.

«Как проходит твоя ночь?» – показал он знаками.

Она подняла что-то, на чем лежала. Крошечный пакетик.

– В городе завелся новый дилер.

Он поймал то, что она бросила ему, и нахмурился, увидев символ на целлофане. «Что за чертовщина… Это… Древний Язык».

– Точно, и мы понятия не имеем, кто за этим стоит. Но я обещаю тебе, что выясню.

«Дай знать, если я могу помочь».

– Я справлюсь.

«Я знаю».

Звенящая тишина напомнила Джону о том, где они находились… и где не были.

– Ты прав, – внезапно сказала Хекс. – Я специально не приняла тебя в своем доме. Мне и так ужасно сложно, когда ты покидаешь меня здесь.

«Я мог бы остаться с тобой. Я мог бы переехать и…».

– Роф ни за что этого не допустит … и правильно поступит, осмелюсь добавить. Ты для него слишком ценен, а моя хижина едва ли потягается с особняком в плане безопасности. К тому же, черт, а куда мы засунем Куина? Он тоже заслуживает своей жизни… по крайней мере, там, где ты живешь, он располагает хоть какой-то самостоятельностью.

«Ну, тогда через день».

– А когда и этого станет недостаточно? – пожала она плечами. – Джон, это – все что у нас есть… и оно лучше того, что доступно многим людям. Ты не думаешь, что Тор готов убить ради…

«Этого недостаточно для меня. Я жадный, а ты моя шеллан, а не девушка по вызову».

– А я не могу вернуться в особняк. Мне жаль. Иначе в итоге я возненавижу их… и тебя. Я могу сделать вид, что задвинула возмущение на задний план и просто притворюсь, что буду собой, но я так не могу.

«Я поговорю с Рофом…».

– Проблема не в Рофе. Они следуют твоему примеру. Все они.

Когда Джон не ответил, она подошла к нему, обхватила его лицо ладонями и заглянула в глаза.

– Все должно быть именно так. А сейчас ступай, чтобы я могла закрыть клуб. И возвращайся ко мне завтра, с наступлением ночи. Я уже считаю минуты до нашей встречи.

Хекс крепко поцеловала его.

А потом она отвернулась и вышла из офиса.

Глава 24

Ноу-Уан проснулась от громкого, ужасающего крика; такие, как правило, сопровождаются кровавым убийством.

Через пару секунд стало ясно, что кричит она сама, ее рот был широко раскрыт, тело напряжено до предела, легкие обожгло, когда она сделала выдох.

К счастью, Ноу-Уан оставила свет включенным, и сейчас судорожно обводила взглядом стены, отделанные в стиле туаль де жуи[42], шторы и кровать. Потом она уставилась на свою мантию… да, на ней была мантия, а не тонкая ночная сорочка.

Это был сон. Сон…

Она была не в погребе.

Не во власти симпата…

– Прости.

Резко вдохнув, Ноу-Уан дернулась назад, к обитому подголовнику. Тормент стоял в ее комнате, дверь закрылась позади него.

– Ты в порядке? – спросил он.

Она натянула капюшон, скрываясь за ним.

– Я… – Воспоминания о том, что произошло между ними, путали мысли. – Я… неплохо.

– У меня это в голове не укладывается, – сказал он хриплым голосом. – Боже… мне так жаль. Нет оправдания моему поступку. Я больше и близко к тебе не подойду. Клянусь…

Мука в его голосе больно кольнула Ноу-Уан, будто та была ее собственной.

– Все нормально…

– Черта с два. Я даже стал причиной твоего кошмара…

– Меня разбудил не ты. А… тот, из прошлого. – Сделав глубокий вдох, она продолжила: – Странно, мне не снилось то… что произошло со мной… никогда. Я часто думала об этом, но во сне меня ждала только темнота.

– А только что? – он стиснул зубы.

– Я вернулась в прошлое. В погреб. Тот запах… славная Дева-Летописеца, тот запах. – Обхватив себя руками, она ощутила все так четко, будто снова оказалась запертой за той дубовой дверью. – Солевые лизунцы… я забыла про них.

– Что?

– Там были солевые лизунцы[43] для животных… Поэтому шрамы остались навечно. Я всю жизнь гадала, не использовал ли он что-то вроде симпатской силы, чтобы оставить метки на моей коже. Но нет, это были солевые лизунцы и соленое мясо. – Она покачала головой. – Я не помнила их до этого дня. Не помнила столько мелочей…

Когда мужчина издал рык, Ноу-Уан подняла свой взгляд. По выражению его лица было ясно, что Тормент жалел, что не может убить того симпата снова… но он скрыл свои эмоции, будто не желая ее расстраивать.

– Кажется, я ни разу не говорил тебе, что сожалею, – тихо сказал Тормент. – Тогда, в сельском доме с Дариусом. Мы оба так сожалели, что ты…

– Прошу, не будем больше об этом. Спасибо.

Последовала неловкая тишина, и его желудок заурчал.

– Ты должен поесть, – прошептала она.

– Я не голоден.

– Твой желудок…

– Может катиться ко всем чертям.

Взглянув на него, она была поражена произошедшим изменениям: за столь короткий промежуток времени цвета вернулись к его лицу, его осанка стала прямее, глаза оживились.

Кровь – могущественная субстанция, подумала она.

– Я покормлю тебя снова. – Когда Тормент взглянул на нее так, будто она лишилась рассудка, Ноу-Уан вздернула подбородок и встретила его взгляд. – Разумеется, я сделаю это .

Она вытерпит те мгновения ужаса снова, дабы созерцать явные улучшения в его здоровье, происходящие за столь малый срок. Она застряла в вечном плену прошлого, но, боже, взгляните на свершившиеся перемены: ее кровь освободила его от усталости… и дарует спасение на поле боя.

– Как ты можешь говорить такое? – Его голос был настолько хриплым, что, казалось, он вот-вот сломается.

– Но таковы мои чувства.

– Обязательство не должно погружать тебя так глубоко в твой личный ад.

– Мне решать, не тебе.

Тормент сильно нахмурил брови.

– В кладовой ты была агнцем на заклание.

– Будь это правдой, я бы сейчас не дышала, не так ли?

– Тебе понравился сон, который ты только что видела? Весело было? – Когда она отшатнулась, Тормент подошел к закрытым окнам и посмотрел на них с такой сосредоточенностью, словно мог увидеть сад через стальные панели. – Знаешь, ты намного больше, чем служанка или шлюха в плане крови.

– Служить другим – благородное занятие, – ответила она ему с должным высокомерием.

Оглянувшись через плечо, Тормент встретил ее взгляд, невзирая на капюшон:

– Но ты делаешь это не из благородства. Ты прячешь свою красоту под капюшоном, твое кредо – наказывать саму себя. Не думаю, что это имеет что-то общее с альтруизмом.

– Тебе неведомы я и мои мотивы…

– Я был возбужден. – Она заморгала от его слов. – Ты должна была понимать это.

Ну, да, она понимала. Но…

– Это произойдет, если я окажусь у твоей вены. Снова.

– Но ты думал не обо мне, – подчеркнула она.

– Будто это что-то меняет.

– Да.

– Ты так уверена в этом? – сухо спросил он.

– Это не связано со мной, верно? И одного кормления будет недостаточно… ты должен понимать. Слишком долго ты не питался должным образом. Сейчас ты утолил голод, но вскоре тебе потребуется больше.

Когда он выругался, Ноу-Уан вновь подняла подбородок, не желая отступать.

– Ты такая… необычная, – сказал Тормент спустя какое-то время.

– Приму твои слова за комплимент.

***

Стоя у противоположного края кровати, Тор смотрел на Ноу-Уан, испытывая огромное чувство уважения к женщине… хотя было очевидно, что она сошла с ума: она была абсолютно непокоренной, несмотря на метки укусов на ее шее; проснулась с криком и, тем не менее, смело противостояла Брату.

Господи, услышав ее крик, он буквально вышиб чертову дверь. Видение ее с очередным ножом в руке, наносящим непоправимый ущерб, привело его в действие. Но она всего лишь лежала на середине своей кровати, не сознавая ничего помимо того, что проигрывалось в ее голове.

Солевые лизунцы. Гребаный ад.

– Твоя нога, – мягко сказал он. – Как это вышло?

– Он надел стальные оковы на мою лодыжку и прикрепил цепь к брусу. Когда он… приходил… сталь впивалась в мою плоть.

– О, Боже… – произнес Тор, закрыв глаза, борясь с возникшими картинами.

Он не знал, что сказать после. Он просто стоял там, беспомощный, опечаленный… желая, чтобы многое в их жизнях вышло иначе.

– Кажется, я знаю, почему мы здесь, – внезапно сказала она.

– Потому что ты кричала.