Не ложись в кровать. Приеду через 10 минут. 6 страница

— Вот, — говорит он, и застегивает его на моем запястье.

Я прикусываю губу.

13.

Дом

— У тебя нет для меня сестры, а? — поддразнивает Шейн Эллу соблазнительно улыбаясь.

Мы прибыли домой к маме на воскресный ланч. Не знаю, чего я ожидал, когда забросил Эллу, налогового инспектора, в свою семью, но они удивили меня, встретив ее неподдельно тепло. Ни один из них не показал, что ее присутствие здесь не к месту. Конечно, Шейн корчит из себя еще большую задницу, чем всегда.

— Боюсь что нет, — улыбаясь ему в ответ отвечает Элла. — Но у меня есть брат, если тебе интересно.

— Ах, я дам тебе знать, если сменю свою ориентацию, — со смехом отвечает Шейн.

Я понимаю, что стеб Шейна ничего не значит, но какого хрена! Я начинаю ревновать, и ревность выплескивается из меня. Я собственническим жестом опускаю руку на ее аппетитную задницу и бросаю на своего младшего брата взгляд: «Отвали!»

По-братски хлопнув меня по плечу и с озорным блеском в глазах, он уходит.

Элла отправляется к женщинам на кухню, а Джек подходит ко мне.

— Итак, что Элла Сэвидж, — тихо говорит он, как-то странно поглядывая на меня.

— Да, — отвечаю я нейтрально, но показывая всем своим видом, что не готов продолжать разговор на эту тему.

— Красивая.

— Я знаю.

Он поднимает свой стакан.

— За тебя, — и оттенок грусти появляется у него на лице. К нам присоединяется Шейн.

— Эй, — говорит он. — За что пьем?

— За Дома, — спокойно отвечает Джек.

Шейн по-волчьи скалится.

— И за великолепную Эллу.

Я смотрю на него предостерегающе, хотя знаю, что он всего лишь шутит. Мы все поднимаем бокалы с выпивкой. И я задаюсь вопросом, не было ли ошибкой с моей стороны привезти сюда Эллу и познакомить с моей семьей? Они готовы ее принять, но я не готов.

Элла

Мне понравилась семья Дома. И я не шучу. Они тепло встретили меня, и я чувствовала их доброту в каждом слове и жесте. Особенно мне понравилась Лейла. Смешная женщина-ребенок, она на самом деле так и осталась ребенком в этой семье. Она заключает меня в объятия и целует в обе щеки, словно мы родные сестры, которые давно не виделись. Это очевидно, что каждый в этой семье любит ее до безумия и готов постоянно оберегать.

Ее муж, БиДжей, совсем другой вопрос. Он такой огромный, самый большой мужчина, которого мне приходилось когда-либо видеть, с очень развитыми мышцами груди и сильными руками. Его глаза настолько черные, что невозможно понять, о чем он думает. Он очень мало говорит, кажется весь его мир сосредоточен — на его жене и маленьком мальчике. Очень энергичном маленьком мальчике, который ползает со страшной скоростью.

Джек, старший брат Дома, самый загадочный из всех. Я не хотела бы с ним столкнуться. Кажется, будто он охраняет всех, собравшихся в этом доме, в этом заключается его личная ответственность. Как будто он альфа-самец и это его стая. Его жена, Лили, обладает экзотической красотой, дружелюбна, но не слишком. Она более сдержанная. Их не по годам развитая дочь, милая малышка, в которую я сразу же влюбилась. Мы быстро и легко подружились. Учитывая, что ей всего три года, я считаю это большой победой.

Его мама оказывает мне более сдержанный прием: внешне она добра и вежлива, но иногда я замечаю, что она поглядывает на меня с опаской. Думаю, не могу ее винить за это. Я ужасный налоговый инспектор. Другими словами, их доброта ко мне заставляет почувствовать себя самозванкой. Типа я пришла, чтобы доставить неприятности одному из них, наслаждаясь их гостеприимством.

Шейн был прав — его мать сделала просто первоклассный ланч!

И благодаря Шейну и Лейле за столом слышится много смеха. Я бросаю взгляд на Дома, и ловлю себя на мысли, что никогда не видела его таким расслабленным, как со своей семьей. Он ловит мой взгляд и улыбается. Настоящей, искренней улыбкой.

После ланча я присоединяюсь к женщинам на кухне. Лейла открывает морозилку, достает упаковку мороженого «Джин-тоник».

Она смотрит на меня и кивает головой, приглашая.

— Когда я была беременна у меня не было желания есть мороженое, потому что я переживала за своего ребенка, но как только родила, я не могу остановиться, чтобы не есть эту гадость. И делаю это постоянно, потому что действительно очень вкусно. Хочешь?

— Нет, — вежливо отказываюсь я.

— Ну, хотя бы попробуй, — настаивает она, подходя ко мне с ложкой.

— Нет, правда. Я не могу. Я так объелась.

— Хорошо, но если ты передумаешь, у Дома в морозильнике есть такое же, — добавляет она с улыбкой.

— Спасибо. Я учту это.

И Лейла запихивает ложку с мороженым в рот, Лили, стоя за спиной Лейлы, отрицательно качает головой, советуя мне никогда не пробовать эту «гадость». Пряча улыбку, я поворачиваюсь к матери Дома.

— Может я могу чем-нибудь помочь вам, миссис Иден?

— Нет, девочка. Все уже сделано. Мы пришли сюда, чтобы дочь могла полакомиться мороженым. Она смотрит в окно, а потом обращается ко мне.

— Сегодня такой прекрасный день, думаю, можно выпить кофе на террасе.

Я улыбаюсь ей, размышляя, насколько повезло этой семье. И вспоминаю своих бедных родителей, живущих в темной, убогой квартирке и мне становится немного грустно. А еще в голове крутятся слова Роба, что жизнь несправедлива. Один ребенок рождается с золотой ложкой во рту, а другой пухнет с голоду.

— Мне очень понравилась твоя семья, — говорю я Дому, пока мы едем назад в Лондон.

Он поворачивает ко мне голову.

— Да, и мне кажется, ты им тоже понравилась.

— Я просто влюбилась в Лейлу. Она такая милая, как ребенок.

— Хмм... не обманывайся на ее счет. Под всей ее милой детскостью имеется воля, сделанная из прочной стали.

— Правда?

— Конечно. Она особенная.

— Тебе очень повезло с ними, со всеми.

Он поворачивается ко мне и смотрит в глаза.

— Я знаю.

Воцаряется тишина на несколько секунд, потом он говорит:

— Ты никогда не рассказывала мне о своей семье.

— Не думаю, что тебе будет интересно.

Он опять внимательно поглядывает в мою сторону.

— Расскажи.

— Ну, семья состоит из четырех человек: мои родители, брат и я. Мои родители живут в Лондоне. Отец рано ушел в отставку, по состоянию здоровья, мама все время ухаживает за ним. Брат только что окончил универ и сейчас путешествует по Азии со своей подругой.

Он кивает.

— У тебя хорошие отношения с родственниками?

— С родителями, да, но не особенно с братом.

— Почему?

— Мне не нравится, как он относится к маме с папой. У них и так маленькие пенсии, а он постоянно просит денег.

— Они живут только на свою пенсию?

— Не совсем. Я помогаю им чуть-чуть продуктами и вещами, оплачиваю счета.

Он внимательно смотрит на меня.

— На твою зарплату?

Я пожимаю плечами.

— Справляюсь.

И он смотрит на меня таким взглядом, как будто видит меня впервые.

14.

Элла

У меня было три зацепки, чтобы подставить подножку Найджелу Броудстрит. Совсем не потому что он хреновый работник — среди других он — бриллиант на очень скользком пути, но дело скорее касалось того, что я видела и слышала, пока была вместе с Домом.

Однако, я не воспользовалась ими.

Я просто сижу сложа руки, и наблюдаю, как Роб все больше и больше злится, упуская свою возможность все больше и больше, сорвать куш, а Найджел больше и больше приводит доказательств в поддержку своего утверждения, что это всего лишь ошибка клерка. Неважно, отвечает ли Роб что-то или нет, Найджела нельзя переиграть. Он настолько крут, словно тот, кто сидел в шезлонге на «Титанике» за день до катастрофы и улетел на вертолете, когда все произошло. Он легко сглаживает острые углы. Самоуверен. Защищает свою сферу деятельности. Непоколебим.

Наблюдая за Найджелом в действие, у меня не появляется такого ощущения, словно он гепард, убивающий свою жертву. Здесь нет умопомрачительной скорости, нет когтей, зубов, облака пыли или летящих клочьев меха. Скорее его действия похожи на питона, обвивающегося вокруг ничего не подозревающей козочки. И каждый раз, когда козочка выдыхает, питон сильнее сжимает свои кольца, до последнего ее вздоха. И в этот момент питон, благодаря хорошо проделанной работе, заглатывает козочку целиком.

Мы выходим из ресторана, я делаю вид, что разочарована результатом беседы, хотя внутри на самом деле чувствую себя довольной. Это редкость, когда кто-то может оказаться лучше Роба, он такой самоуверенный, напыщенный осел, что маленькая частичка меня в тайне очень рада, что с него наконец-то кто-то сбил спесь.

В машине он от бессилия пышет злобой.

— Я ненавижу этих жирных ублюдков. Я хотел бы заняться расследованием бухгалтерской деятельности его фирмы. Уверен, что можно откопать гораздо больше скелетов, кроме тех, которые он припрятал в шкафу.

Мудро, ничего не скажешь.

Как только я выпадаю из видимости Роба, пишу смс-ку Дому.

«Ты можешь выдать своему бухгалтеру огромный бонус на Рождество. Х»

Я немного болтаю с девушкой на ресепшене. Она рассказывает мне, как ее собака проглотила кольцо, поэтому ей пришлось копаться в ее какашках палочкой. Я издаю сочувствующие звуки, в которых присутствуют ноты отвращения. Наконец оставив ее, я поднимаюсь на лифте на свой этаж и иду прямиком к своему рабочему столу.

Сажусь, загружаю программу «Интегрированной среды совместимости» (ИСС) на компьютере. Посылаю исходный запрос на Леди Мармелада. Появляется фотография, под которой я впечатываю причину выдачи запроса и другую дополнительную информацию, я ввожу всех братьев в качестве дополнительной информации, и данные кого я хотела найти. Даже ввожу Би Джея.

Откинувшись на спинку, смотрю на поиск.

Теперь каждое имя, введенное в список для меня что-то да значит. За этими имена я представляю настоящих реальных людей. Они живут, дышат, имеют надежды и мечты, они любимы своими семьями, и они явно будут расстроены, если я накинусь на них. Я вспоминаю, насколько без эмоционально составила список вопросов. Как гордилась своей непоколебимой ответственностью, принимая решение — бросить вызов не заявленным в налоговой декларации суммам, и возможностью с помощью борьбы с неплательщиками решать эту задачу. Насколько уверенной и сильной, я себя тогда чувствовала.

Я была совершенно другим человеком.

Приходит смс-ка на мобильный, я поднимаю телефон и смотрю на экран.

«Хочешь отпраздновать со мной это событие?»

Я возвращаюсь из своих дум:

«Наверное.»

Ответ приходит незамедлительно:

«Заберу тебя в 6 вечера. Одень бикини, или не одевай вообще ничего.»

Все еще улыбаясь, я выбираю формы для заполнения и потом кликаю на форму обратной связи ИСС и нажимаю «отправить». Дело закрыто.

Я сижу пару минут просто смотря на экран, потом открываю новый документ Word и начинаю печатать.

* * *

Мы едем в его загородный дом, дорога занимает около двух часов. Мы сворачиваем с главной трассы и едем еще пару минут по узкой проселочной дороге, прежде чем останавливаемся перед невзрачными стальными воротами, которые он открывает, нажав кнопку на брелоке.

Мы едем еще где-то километр по лесу, Дом говорит мне, что здесь можно увидеть пчел, птиц и оленя. Пока мы медленно проезжаем, я везде вижу разноцветных птиц.

— О, мой Бог, — вскрикиваю я от восторга, когда Дом указывает мне на двух милых маленьких оленей, скрытых среди деревьев, даже не пытающихся убежать, несмотря на чудовищный рев двигателя V8, они смотрят на нас своими огромными, влажными глазами совершенно не пугаясь.

— Они приручены и их можно погладить? — спрашиваю я, поворачивая голову и разглядывая их.

— Они приходят к дому в поисках пищи по утрам. Ты сможешь покормить их.

— Правда?

— Да, правда, — отвечает он снисходительно. Видно он на самом деле очень заботится о своих оленях.

Солнце садится, но воздух до сих пор еще восхитительно теплый, и я завороженно смотрю на первозданную красоту леса, и у меня мелькает мысль, что один человек может владеть всем этим, а другой — вроде меня, не может даже купить себе квартиру, не напоминающую спичечную коробку. Но я не чувствую той обиды, которую ощущала раньше. Всего лишь грусть. На самом деле мир несправедлив, люди становятся бедными или богатыми всего лишь по случаю своего рождения. И значит ли это для меня, неужели я ничего не могу сделать, чтобы что-то улучшить с своей жизни?

Стоит нам подъехать к дому, я ахаю — такая красота. Виднеются всего лишь две величественные каменные колонны дома, а весь фасад полностью увит плющом, словно волшебный особняк прямо из сказки.

Дом поворачивается ко мне.

— Нравится?

— Нравится ли мне? Дом, сказочно, я в полном восторге, — я поворачиваюсь к нему. — Здесь никто не живет, пока ты находишься в Лондоне?

— Не совсем, у меня здесь есть домработница, а ее муж работает садовником. Они ночуют в доме, когда меня здесь нет, но когда я здесь, они живут в том летнем домике. — Он указывает на небольшой коттедж, обвитый глициниями и плетистыми розами. В настоящем английским стиле — небольшой загородный домик.

— Итак, — говорю я, возвращая взгляд на волшебный особняк.

Дом паркует машину, и мы пересекаем дорожку из гравия, поднимаясь по каменным ступеням. Он толкает красивые старинные двери.

— Ты не запираешь дверь? — с удивлением интересуюсь я.

— Только в Лондоне.

Внутри зеленовато-голубые стены с белым декором, блестящие дубовые полы, оконные рамы открывают прекрасный вид, под которыми стоят кресла и диваны у окна, антикварная мебель изысканно сочетается с пастельными тонами. Просторно и элегантно. Рядом у окна стоит кресло, и книга лежит на маленьком круглом столике. Я почти представляю себя, сидящей в этом кресле, читающей книгу, оставив потом ее на столике.

Я перевожу взгляд, смущаясь. Почему я представляю себя здесь?

Он ведет меня в гостиную с золотыми обоями, черно-белыми занавесками. Из гостиной можно попасть на французскую кухню, с шиком отделанной под старину метлахской плиткой. На солнечной стороне стоит симпатичный столик для завтрака.

— Хочешь выпить? — спрашивает он.

— Я выпью чаю.

Он наполняет чайник и включает.

Я сажусь на стул у кухонного островка.

— Дом, мне нужно кое-о-чем тебя спросить. Это важно для меня, пожалуйста, ответь честно, насколько сможешь.

Он опирается бедром о столешницу и с опаской поглядывает на меня.

— Спрашивай.

— Ты считаешь, что тебе не стоит платить налоги, потому что очень богатые люди их не платят? Но что будет, если все не будут платить налоги?

Он внимательно смотрит, как бы оценивая меня.

— Я хотел бы, чтобы все не платили. Может тогда эта бесконечная продажная карусель наконец-то остановится. Они не смогут посадить всех, и им придется придумать что-то другое. Не такую коррумпированную систему, в руках которой сосредоточена половина мировых богатств одного процента населения, позволяющая восьмидесяти пяти гребанным индивидуумам накопить столько, что заработало для них аж три с половиной миллиарда людей вместе взятых!

Он замолкает, чтобы я осознала услышанное.

Он, что, на самом деле, говорит это все всерьез?

— Для меня это непостижимые вещи, что восемьдесят пять человек могут владеть половиной мировых богатств! Как такое возможно?

— Не только возможно, но исследования показали, что существует лишь один процент, владеющий более чем всем остальным населением планеты!

Я прикусываю подушечку моего большого пальца правой руки и задумываюсь о своих претензиях. Думаю, что он ошибается, поскольку кажется слишком уж невероятным.

— Откуда ты берешь цифры?

Он скрещивает руки на груди и прищурившись смотрит на меня.

— Это открытая информация, Элла. Ты можешь отыскать ее на сайтах BBC или Forbes, или New York Times, где угодно, на самом деле.

Я хмурюсь. Неужели такая информация может быть достоянием общественности, есть же и другие программы на ТВ, типа Benefit Street, когда показывают самых бедных, нуждающихся людей, получающих ничтожно мизерные подачки от правительства? (Benefits Street is a British – документальный сериал на 4 Каналле в Лондоне, где героями выступают очень бедные люди… реально бедные, сериал появился в 2014 году.)

В этот момент я думаю, что не только я смотрела эти программы, меня тоже обманули, вызывая презрение к этим бедным людям, пока истинные виновники оставались невидимыми, кому на самом деле стоило ощутить мой гнев и осуждение. Ловкость рук и никакого мошенничества — вот политика этого одного процента!

Закипает чайник, и он отодвигается от столешницы, опускает пакетик чая в кружку, наполняет ее кипятком. Он поднимает на меня глаза.

— Молоко? Сахар? Лимон?

— Черный и два сахара, — автоматически говорю я.

Он бросает кусочки сахара и ставит кружку передо мной.

Я улыбаюсь ему.

— Ты сделал мне чай?

Он хмурится и, выглядит сам удивленным.

— На самом деле, это впервые, когда я делаю кому-то чай. Раньше я такого не делал.

Я опускаю кружку на столешницу и начинаю копаться в сумке, висящей у меня на плече.

— Я хочу тебе кое-что показать, — говорю я и достаю сложенный листок, отдаю ему. Он молча разворачивает. Я наблюдая за ним, пока он читает.

Он открывает глаза от бумаги и улыбается мне, довольной, радостной улыбкой.

— Знаешь, когда мы учились в школе, нас учили только одному, что самое важное — это система. Несмотря на то, что каждая школа во всем мире имеет свои программы обучения, во всех школах все равно существует что-то общее.

— Что же? — с любопытством интересуюсь я.

— Школы приручают детей к повиновению.

— Повиновению? — медленно переспрашиваю я, на вкус пробуя данное слово.

— Повиновению с помощью оценок, учителей, правил, систем образования, формы, посещаемости. Это метод контролирования масс, — он складывает мой лист бумаги. — Заявление об увольнении — твой первый акт неповиновения. И с этим я хочу тебя поздравить.

Я смотрю на него, очарованная и заинтригованная. Я не могла предположить, что такой самоуверенный, на первый взгляд, самец имеет такие скрытые глубины.

— Система когда-нибудь изменится, Дом?

Он пожимает плечами.

— Не знаю, Элла. Трудно бороться с тем, кем мы сами являемся. Мы именно те, кто делает эту систему работающей, с нашей вялостью, нашим нежеланием и нашим повиновением, — он улыбается и указывает на заявление у меня в руках. — Но каждый раз, когда кто-то напишет такое заявление, дает мне надежду, что однажды, когда-нибудь, видно не в моей жизни, в один прекрасный день, мир станет другим.

Совершенно бесшумно на кухню входит женщина средних лет, с плохо прокрашенными светлыми волосами и широкой улыбкой на лице.

— Привет, мистер Иден, — бодро говорит она.

— Привет, миссис Би, позволь представить это Элла. Элла, моя экономка, миссис Биенковски.

— Привет, миссис Би, приятно с вами познакомиться.

Миссис Би оказывается очень доброй и дружелюбной. Как только Дом исчезает у себя в кабинете, чтобы сделать несколько звонков, она поднимается со мной наверх в огромную спальню с цветочными шторами, кремовыми коврами и массивной кроватью со множеством подушек. Она показывает, что находится в ванной комнате и как все работает, а потом спрашивает, не страдаю ли аллергией на какие-нибудь продукты. Я говорю, что нет, и она сообщает, ужин будет в восемь.

* * *

Вечером мы бредем по одной из тропинок. Воздух чистый и стоит тишина (не слышатся звуки города), только чириканье птиц в ветвях деревьев. Периодически нам встречаются лотки с едой для птиц. Рыжая белка взбирается на дерево. В фонтане пара голубей целуются и заигрывают друг с другом.

Ощущение первозданной природы, которое я никогда не испытывала, поскольку выросла и все время жила в Лондоне, наполняет все тело. Я глубоко вздыхаю свежий воздух. Мы почти не разговариваем, пока медленно идем, слова будут лишними, и я пораженно раздумываю над, насколько изменилась моя жизнь. Насколько полнее и богаче она стала. Как сильно я его люблю. Боже, неужели я сама себе призналась в этом. «Я люблю Доминика Идена».

Я знаю, что он ничего мне не обещал, но, я все равно люблю этого мужчину.

А разве у меня есть другой выбор? Он ворвался в мою жизнь, как торнадо. Беспокойный. Нежелательный. Деструктивный. Он разрушил все, во что я верила и вызвал во мне страсть, которую я даже не подозревала. Поэтому однозначно, я люблю этот сложного, раненого, уверенного, странного, доброго, красивого мужчину.

Я останавливаюсь, и он тоже тут же останавливается, подняв на меня глаза. В закатных лучах солнца, просачивающихся сквозь деревья, смотрю ему в лицо, он так красив, как принц, о котором я мечтала в детстве. Я обхватываю руками его сильную, накаченную шею, он наклоняется, и мы целуемся. Целуемся совсем по-другому. Наш поцелуй отличается от тех поцелуев, я не так его всегда целовала, видно сказывается этот лес и мои чувства к нему. Он поднимает голову, его глаза темные, пытливо смотрят на меня.

Я загадочно улыбаюсь и продолжаю свой путь.

Как только возвращаемся в дом, направляемся ужинать в гостиную с черно-белыми шторами. Миссис Би зажгла для нас свечи. В их желтом отблеске Дом выглядит невероятно таинственно и романтично. Мое сердце совершает кульбит, когда он улыбается. Я до конца не верю, что мне могло так повезти. На данный момент — я безработная, но при этом ощущаю себя как-то странно — невероятно счастливой.

Мы пьем кофе на длинной террасе с открывающемся видом на пышные зеленые газоны.

— Пока ты не найдешь другую работу, я хотел бы помочь тебе, — вдруг говорит он.

— Спасибо, — тихо отвечаю я. — Но со мной все будет хорошо. Я немного отложила на черный день.

Он берет меня за руку.

— Элла, пока я рядом, у тебя не будет черного дня.

Что-то в его заявлении коробит меня, но не останавливает, такое впечатление, что я выпала из реальности и мое будущее может быть прекрасным.

— Я не хотела говорить тебе о черном дне. Честно говоря, у меня есть сбережения, на которые я смогла бы прожить какое-то время, — говорю я с улыбкой. Я не сообщаю ему, что это ничтожно маленькая сумма.

Он пристально смотрит мне в глаза.

— Но я хочу помочь тебе, Элла. Для меня это будет огромным удовольствием.

— Я попрошу, если мне нужна будет помощь, хорошо?

Он смотрит на меня с раздражением, и я смеюсь в ответ. Он кажется милым, даже когда злиться.

Появляется миссис Би, пожелав нам спокойной ночи. Мы наблюдаем, как она идет по тропинке и скрывается из виду, как только поворачивает в сторону коттеджа. Я откидываюсь на спину кресла и вдыхаю ночной, наполненный ароматом, воздух.

— Здесь так тихо, — говорю я.

— Мммм, — он поворачивает голову, взглянув на меня. — Здесь не будет так тихо, когда я овладею тобой.

Я смеюсь, мой смех уходит в темную ночь.

Он показывает на меня пальцем.

Я в ответ указываю на свою грудь и, с удивлением расширив глаза, спрашиваю одними губами: «Я»?

Он медленно улыбается.

— Да, ты со своей великолепной задницей.

Я сажусь ногу на ногу, как прежде, а чувственно вытягиваюсь всем телом в кресле, поглядывая на него из-под ресниц. Не отводя ни на минуту от меня взгляда, он достает кубик льда из своего стакана. Господи, черт возьми! Он на самом деле представляет из себя единое супер-вкусное блюдо. Я не в состоянии ждать, чтобы дотронуться до его кожи. Не могу дождаться, когда он прикоснется ко мне — поцелует и возьмет меня. Раньше я никогда ничего подобного не испытывала. Пока не встретила его, попав в свой собственный фантастический мир, где существуем только он и я.

Я снимаю туфли, мягкая трава пружинит под ногами, холодя. Сейчас я сама себе напоминаю животное... свою независимость и самостоятельность я убираю в свою сумочку и опускаюсь на колени на траву, медленно, очень медленно ползу к нему. Да, точно. Я хочу встретиться своим животным с его зверем. Сегодня ночью будет дикий секс, или же меня зовут не Элла Сэвидж.

Я тянусь к его руке, глубоко у него в груди раздается рык, как у тигра, пока я заглатываю кубик льда, начиная сосать. Таявшая вода от льда стекает у меня по подбородку.

Он кладет руку мне на голову и улыбается.

— Мне не нравится, когда твоя киска находится ниже, чем мой рот.

— Не нравится?

— Черт побери, нет.

Он хватает меня за руку и тянет вверх, мы бежим, устремляясь в темноту сада.

— Куда мы бежим?

— Ты доверяешь мне? — спрашивает он.

— Конечно.

— Хорошо. Потому что пришло время взглянуть правде в глаза.

— Какой правде? — затаив дыхание, спрашиваю я.

— В глубине сада есть теплый бассейн.

Я смеюсь.

— Ты сумасшедший.

— Однозначно.

И вдруг я вижу закрытый бассейн весь в матовом стекле. Через стекла я с трудом различаю множество мерцающих огоньков внутри. Он открывает дверь, и мы заходим. Везде горят свечи, сотни свечей, невероятно красиво, мерцающий свет отражается на воде. В помещении очень жарко, как в тропиках. Свечи издают аромат, который мне незнаком, напоминая чем-то экзотический, кажется, что я попала в дебри тропиков, заполненные цветами.

— Вау! Здесь довольно-таки жарко, — говорю я.

Он молча раздевает меня до бикини. Я верещу, когда он поднимает меня на руки и бросает в восхитительно теплую воду. Я плыву на спине и наблюдаю, как он раздевается, прежде чем присоединиться ко мне.

Он плывет в мою сторону, обнимает и целует взасос. Я никогда ни с кем не целовалась в воде. Это чувственный, неповторимый опыт. Он отстраняется, и я замечаю, что нахожусь уже не на середине бассейна, а близко у бортика.

— Возьми его, — говорит он.

Я тут же опускаю вниз руку, обхватывая его член.

— Готово, — отвечаю я.

И он медленно поднимает меня из бассейна, вода ручьями стекает у меня по телу. Черт! А он оказывается очень сильный. Я чувствую задницей твердые плитки бортика бассейна.

— Я хочу целовать твой клитор...

Я с удовольствием широко развожу ноги. У меня никогда не было мужчины, который бы с таким безумием пожирал мою киску, как он.

Он всем телом подается вперед и целует промежность моего бикини. Подняв глаза и не отрываясь смотрит на меня, притягивая ближе к себе.

— Сдвинь чертовые трусики.

Сейчас он говорит, как чертов командир. Я отвожу треугольный кусок ткани в сторону и выставляю свою киску на его обозрение. Кладу руку ему на плечи, глубоко вздыхаю и еще ближе придвигаю свою киску к нему.

— Ложись, — приказывает он.

Я опускаюсь на спину, ноги по-прежнему оставляя в теплой воде. Прохладная плитка, жестко упирается в спину, бедра опять скользят по ней, как только он опускает ко мне лицо. Он кладет мои ноги к себе на плечи и дотрагивается языком. Томно, тщательно вылизывая. С той же самоотверженностью, с какой собака тщательно вылизывает сама себя, наводя чистоту. На полном серьезе.

Он собирается завершить начатое.

С каждым движением языка он опускается все глубже и глубже внутрь. Пальцем проведя по моему набухшему клитору.

— Ой! — я хватаю его за голову и еще шире развожу ноги. Его язык скользит внутрь киски. Совсем чуть-чуть. Но Вау! Этого вполне достаточно, чтобы отправить меня в заоблачную даль. У меня выскальзывает стон, когда он использует свой палец, размазывая соки по моим припухшим половым губам.

— Такая розовая, такая красивая, — бормочет он.

Он запускает один палец внутрь, его язык продолжает лизать. Я сжимаю мышцами его палец. Он проскальзывает дальше внутрь. Я закрываю глаза и выгибаюсь, пока его палец двигается в моей мокрой киске. Он накрывает клитор своими губами и сосет.

Я со всей силы сжимаю маленький кусочек материи своих трусиков, которые пытаюсь удержать в стороне. Тело все напрягается, и у меня вырывается очередной стон. Его голова в такт двигается у меня между ног. Действие настолько порочное, от одного лишь взгляда на него, я взрываюсь. Соки брызгают ему на подбородок, и я слышу, как он жадно пьет их.

Я приподнимаюсь на локтях, тяжело дыша и испытывая жажду!

— Думаю, мне необходим получить твой очень большой член внутрь.

Он хватает за концы бикини и сдергивает их вниз.

— Согласен, — он упирается ладонями в бортик бассейна и поднимается из воды. Опускает полотенце на плитку рядом со мной, и я быстро перебираюсь на него, встав на карачки, опустив голову на руки и выжидая.

Он медленно погружает свой огромный член в меня. Толстый, огромный, но вызывает какое-то прекрасное ощущение, растягивая и наполняя меня. Он трахает меня так, словно моя киска призывает его. Я двигаюсь в его такте, его член жаждет быть внутри, я же жажду его спермы. Впервые мы занимаемся сексом без презерватива. Между нами ничего не стоит, только наши тела, кожа к коже. Он наклоняется вперед и начинает массировать мне клитор, выписывая медленные круги, пока я продолжаю двигаться на его жестком, толстом петухе, который входит и выходит из меня как поршень.