Данный перевод выполнен специально для сайта www.Jrward.Ru. 33 страница

– Неплохо.

– Это хорошо. Да... хорошо.

Последовало долгое молчание.

– Я могу тебе чем-то помочь? – спросила Лейла.

– На самом деле – да.

– Тогда расскажи мне об этом, и я сделаю все, что в моих силах.

– Это сложно, – сузила глаза Хекс. – И опасно.

Лейла положила руку на нижнюю часть живота, словно в попытке защитить дитя, как если бы оно там было.

– Что же ты ищешь?

– По приказу Рофа я пытаюсь найти Кора.

У Лейлы в груди что-то сжалось, губы приоткрылись, словно ей стало не хватать воздуха.

– В самом деле?

– Я знаю, что ты в курсе того, что он сделал.

– Да.

– Также я знаю, что ты его кормила.

Лейла моргнула, когда образ жестокого, но, как ни странно, уязвимого лица снова возник перед глазами. На долю секунды, она ощутила абсурдный инстинкт защитить его, но это было нелепо, совсем не то, о чем она должна была думать.

– Конечно, я помогу тебе и Рофу. Я рада, что Король пересмотрел свое прежнее решение.

В этот момент женщина начала колебаться.

– Что, если я скажу тебе, что Роф не должен знать об этом. Никто не должен, особенно Куин. Это может изменить твое решение?

Джон, подумала она. Джон рассказал своей шеллан о том, что произошло.

– Я понимаю, – сказала Хекс, – что ставлю тебя в ужасное положение, но ты и сама знаешь, что я из себя представляю. Я буду использовать все, что в моем распоряжении, чтобы добиться своей цели, а хочу я найти Кора, и как можно скорее. У меня нет сомнений, насчет того, что я смогу защитить тебя, и у меня нет намерений сталкивать вас вместе. Мне просто нужно знать примерную территорию, на которой он обитает в дневное время, и я сама найду его там.

– Ты собираешься убить его?

– Нет, но я собираюсь предоставить Братству возможность сделать это. Оружие, из которого стреляли в Рофа – это винтовка с дальним прицелом – не то оружие, которое используется в битве в обычную ночь. Если, конечно, они не уничтожили его. Если я сумею его отыскать, и мы сможем доказать, что покушение совершили они, то все пойдет своим чередом.

Добрые глаза, подумала Лейла... у мужчины был очень добрый взгляд, когда он смотрел на нее. Но на самом деле, он был врагом ее Короля.

Лейла почувствовала, как кивнула головой.

– Я помогу тебе. Я сделаю все, что смогу... и никому не скажу ни слова.

Женщина подошла ближе и положила удивительно нежную руку Лейле на плечо.

– Мне не нравится ставить тебя в такое положение. Война – дело уродливое и грязное, и ее конек – причинять боль хорошим людям, вроде тебя. Я чувствую, как происходящее разрывает тебя на части, и мне очень жаль, что приходится просить тебя лгать.

Это было необычно для симпата – проявлять беспокойство, но внутренний конфликт Лейлы не был связан с ложью Братству. Он был связан с воином, которого она поможет убить.

– Кор использовал меня, – сказала она, словно пытаясь убедить себя в этом.

– Он очень опасен. Тебе повезло уйти от него живой.

– Я сделаю все, что нужно. – Она посмотрела на Хекс. – Когда мы отправляемся?

– Прямо сейчас. Если у тебя есть такая возможность.

Лейла призвала все свои внутренние силы. Затем кивнула.

– Позволь мне взять свое пальто.

Глава 65

Несколько часов спустя, сидя за своим столом в Безопасном Месте и отвечая на звонок сотового, Марисса не могла сдержать улыбку.

– Это снова ты.

– Когда ты вернешься домой? – пророкотал на другом конце провода бостонский акцент Бутча. Хриплый. Как всегда.

Она посмотрела на часы с мыслью о том, как же быстро прошла ночь. Впрочем, на работе всегда так. Марисса приходила сюда, как только солнце садилось за горизонт, а когда утренний свет неожиданно начинал собираться на востоке, она возвращалась обратно в особняк.

В объятья своего мужчины.

Рутинной такую работу не назовешь.

– Минут через сорок пять?

– Ты можешь сделать это прямо сейчас…

Он растягивал эти слова, вкладывая совершенно иной смысл, нежели простое «возвращение домой».

– Бутч…

– Я сегодня даже с постели не вставал.

Она закусила губу, представив его голым на простынях, которые были в полном беспорядке, когда она уходила.

– Да?

– Ммм, да. – Он тянул этот один слог, пока у него не перехватило дыхание. – Я думаю о тебе...

Его голос был таким глубоким, таким чувственным, и Марисса точно знала, что он делал с собой в этот момент. На мгновение закрыв глаза, она предалась любованию этим прекрасным мысленным образом.

– Марисса... Возвращайся домой...

Взяв себя в руки, она вырвалась из сетей, в которые он заманивал ее.

– Я не могу уйти прямо сейчас. Но скоро начну собираться, как насчет этого?

– Отлично. – Она слышала улыбку в его голосе. – Я буду ждать тебя… и послушай, шутки в сторону, оставайся сколько посчитаешь нужным. Просто загляни в нашу спальню перед Последней Трапезой. Я приготовил для тебя незабываемый аперитив.

– Ты и так сам по себе незабываем.

– Вот это моя девочка. Я люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю.

Она закончила разговор, а на лице так и осталась царить широченная счастливая улыбка. Ее супруг был мужчиной традиционного воспитания, «старой школы», как он сам это называл, со всеми предубеждениями, входящими в состав подобного психологического набора: женщины никогда и ни за что не должны платить, открывать себе двери, заправлять автомобили, ходить по грязи, носить что-то большее чем то, что могло поместиться в коробку для сэндвича... и так далее по списку. Но он никогда не мешал ее работе. Никогда. Этой частью своей жизни Марисса руководила сама, и Бутч никогда не жаловался на то, до которого часа и сколько она работала, и какому стрессу подвергалась.

Одна из многих причин, по которым она обожала Бутча. Женщины и дети, которые вынужденно покинули свои дома и оставались здесь, в Безопасном месте, образовывали своего рода семью, во главе которой она стояла: она руководила объектом, персоналом, программами, ресурсами и, самое главное, всем и всеми, кто находился под его крышей. И она любила свою работу. Когда Роф разрешил ей заниматься этим благотворительным проектом, она чуть было не дала задний ход, но была так рада, что в итоге смогла побороть свой страх.

– Марисса?

Подняв глаза, она увидела в дверях своего кабинета одну из новых консультантов.

– Привет. Как наша группа сегодня?

– Очень хорошо. Я подготовлю отчет в течение часа, сразу после того, как мы закончим печенье на кухне. Не хочу Вас отрывать, но прибыл курьер с доставкой.

– В самом деле? – Она нахмурилась и посмотрела на календарь на стене. – У нас на сегодня ничего не запланировано.

– Я знаю, поэтому не стала открывать дверь. Он сказал, что вы с ним знакомы, но свое имя не назвал. Может быть, надо позвонить Братству?

– Как он выглядит?

Женщина подняла руку вверх над головой.

– Очень высокий. Большой. У него темные волосы и белая прядь впереди.

Марисса вскочила так быстро, что кресло позади нее упало на пол.

– Тормент? Он жив?

– Прошу прощения?

– Я разберусь с этим. Все нормально, ты можешь вернуться на кухню.

Марисса вылетела из кабинета и сбежала по лестнице. Остановившись у главного входа, она проверила монитор камеры безопасности, который установил Ви, а затем сразу же распахнула двери.

Она бросилась к Брату, не задумываясь:

– О Боже, где же ты был! Ты пропадал несколько ночей!

– Не совсем так. – Он нежно обнял ее в ответ. – Мне надо было решить одно дело. Но теперь все в порядке.

Она отступила назад, но все еще держалась руками за его мощные бицепсы.

– У тебя все хорошо?

Все в доме знали, что Осень прошла через жаждущий период, и Марисса могла себе представить, как ему было трудно. И она надеялась, как и все остальные, что растущая симпатия между Братом и тихой падшей аристократкой исцелит его. Но вместо этого, он исчез сразу после того, как фертильный период Осени завершился, а сама она уехала из особняка.

Явно не счастливый конец истории.

– Слушай, насколько я знаю, вы принимаете пожертвования, так ведь? – спросил он.

Понимая, что Тормент не собирается отвечать на ее вопрос о его состоянии, Марисса не стала настаивать.

– О, конечно. Принимаем все… мы, можно сказать, эксперты по вторичному использованию вещей.

– Хорошо, потому что у меня есть кое-что, что я хотел бы отдать, может, кому-то из твоих женщин. Правда, не уверен, пригодится ли это все, но...

Он развернулся и направился к припаркованному возле въезда микроавтобусу, который принадлежал Братству. На пассажирском месте сидел Фритц. Пожилой дворецкий выскочил, как только она подошла к машине.

На этот раз, у него на лице не было веселой улыбки. Но он низко поклонился.

– Мадам, как Ваши дела?

– О, очень хорошо, Фритц, спасибо.

Она замолчала, когда Тор отодвинул боковую дверь в сторону…

Один взгляд внутрь, и она перестала дышать.

Освещенные внутренним светом салона, аккуратными рядами были составлены корзины для белья с одеждой, картонные коробки, дорожные сумки. Здесь были юбки, блузки, платья, все еще на вешалках, аккуратно сложенные на полу.

Марисса взглянула на Тора.

Брат молча смотрел под ноги, явно избегая зрительного контакта.

– Как я уже сказал, не уверен, что все это может пригодиться.

Она наклонилась и коснулась кончиками пальцев одного из платьев.

В последний раз она видела его на Велси.

Одежда его шеллан.

– Ты уверен, что хочешь все это отдать? – прошептала она срывающимся голосом.

– Да. Было бы расточительством выбрасывать все это, она не одобрила бы подобное. Велси хотела бы, чтобы вещи достались кому-нибудь – для нее это было бы важно. Она ненавидела расточительство. И да, я ничего не смыслю в женских размерах.

– Это очень щедро с твоей стороны. – Марисса изучала лицо мужчины, понимая, что впервые с тех пор как он вернулся, она услышала имя шеллан из его уст.

Он кивнул, по-прежнему не глядя ей в глаза.

– Нераспакованные туалетные принадлежности я тоже привез – шампуни, кондиционеры, ее увлажняющие крема, мыло «Клиник», которое ей так нравилось. Велси очень щепетильно относилась к подобного рода вещам, как правило, она находила то, что ей нравилось, и была постоянна в своих привязанностях… также она была очень запаслива… я много всего нашел в ванной комнате. Да, еще я привез кое-что кухонное, ее любимые медные сковородки, ножи. Я могу отвести все это в человеческий приют, если ты…

– Мы возьмем все, что ты привез.

– Вот здесь все, что с кухни. – Тормент обошел машину и открыл заднюю дверь, демонстрируя груз. – И я знаю, ты не разрешаешь мужчинам проходить в здание, но возможно, я мог бы отнести все это в гараж.

– Да, да, пожалуйста. Я могу найти тебе пару рук в помощь.

– Я хотел бы сам все отнести, если ты не против.

– Ах, да, конечно... да. – Встряхнувшись, она устремилась вперед и набрала код на гаражных воротах.

Левая часть двери тяжело откатилась в сторону, Марисса отошла и встала возле дворецкого, пока Тормент ходил туда-сюда, осторожно внося вещи своей супруги, складывая все в высокую, аккуратную кучу справа у двери, ведущей на кухню.

– Он весь дом упаковал? – спросила она у Фритца.

– Да, мадам. Мы работали всю ночь – Джон, Куин, я и он. Тормент собрал все из спальни и кухни, а мы из остальной части дома. Он попросил меня вернуться с ним после заката, чтобы перевести всю мебель и предметы искусства в особняк.

Марисса заслонила открывшийся рот ладонью, чтобы слегка завуалировать свой шок. Но ей не стоило волноваться о том, что ее реакция могла смутить Тора – Брат был полностью поглощен своим делом.

Когда минивэн опустел, Тор закрыл все двери и подошел к ней. И пока она пыталась найти соответствующие ситуации слова благодарности, глубокого уважения и глубочайшей симпатии, он прервал ее тем, что достал из кармана бархатный мешочек.

– У меня есть еще кое-что. Дай мне руку. – Когда она протянула ладонь, он ослабил шнур на мешочке. Наклонив, Тор вытряхнул из него…

– О, Боже мой, – ахнула Марисса.

Рубины. Огромные красные рубины и бриллианты. Много. Ожерелье, да, ожерелье и браслет. Еще серьги. Ей понадобились обе руки, чтобы удержать все это.

– Я купил этот набор еще ​​в тысяча девятьсот шестьдесят четвертом. У «Ван Клиф и Арпелс»[103], кажется. В подарок к нашей годовщине, но хрен знает, о чем я тогда думал. Велси никогда не была большой поклонницей ювелирных украшений – ей больше нравились предметы искусства. Она всегда говорила, что драгоценности – это очень вычурно. В любом случае, я увидел их в журнале у Дариуса, «Town&Country»[104], и подумал, что они очень подойдут к ее рыжим волосам. Мне хотелось сделать что-то эдакое и романтичное, чтобы доказать, что я способен на подобное. Она действительно была равнодушна к этим камням, но каждый год после той годовщины, каждый год в обязательном порядке, она доставала из сейфа этот набор и надевала его. И каждый год, я говорил ей, что эти камни ей в подметки не годятся – такая красивая она была. – Он замолчал. – Прости, я несу бред.

– Тор... Я не могу это принять. Это слишком…

– Я хочу, чтобы ты их продала. Продай их и на вырученные деньги расширь это место. Бутч что-то говорил о том, что тебе нужно больше пространства. Я думаю, что они стоят четверть миллиона, а то и больше. Велси понравилось бы то, чем ты здесь занимаешься, она бы поддержала твое дело и помогла в работе с женщинами и детьми, непременно бы поучаствовала в этом. Так что, знаешь, лучшего применения для этих камней не найти.

Марисса быстро-быстро заморгала – или же просто у нее из глаз закапали слезы. Просто... он был таким храбрым...

– Ты уверен? – спросила она хрипло. – Ты уверен, что хочешь этого?

– Да. Время пришло. Храня все это, я все равно ее не верну. Но, по крайней мере, это поможет другим женщинам в этом доме – так что все это не пустая трата. Для меня важно, чтобы вещи, которые мы купили вместе, которыми вместе пользовались... не пропадали впустую.

С этими словами Тор наклонился и быстро ее обнял.

– Береги себя, Марисса.

А затем он закрыл фургон, помог дворецкому сесть на место водителя, и, махнув на прощание, дематериализовался в растворяющейся ночи.

Марисса посмотрела на богатство в своих руках, а затем на автобус, который осторожно продвигался задним ходом в сторону выезда. Она шла по улице следом за ним, складывая камни обратно в мешочек. Когда Фритц развернулся, она подняла руку и помахала. Он помахал ей в ответ.

Обхватив себя руками, чтобы защититься от холода, Марисса смотрела вслед исчезающей машине.

По-прежнему ощущая тяжесть драгоценных камней в руке, она повернулась к дому, представляя, как сможет расширить задний двор, как пристроит дополнительные комнаты для женщин и их детей, особенно в подземелье, где было безопасно в течение дня.

Зрение снова затуманилось, и на этот раз она не стала останавливать слезы, струившиеся по щекам. И когда возвышающийся над ней дом перестал быть туманным, будущее сразу прояснилось для нее: она точно знала, чьим именем назовет новое крыло.

Имя Веллесандра ему очень подойдет.

Глава 66

Лейла никогда не покидала дом так близко к рассвету, и с интересом заметила, что в воздухе на самом деле что-то изменилось, появилась некая оживленность, которую она чувствовала, но не могла видеть: солнце действительно являло собой мощную силу, способную озарить весь мир, и от близости этого средоточия энергии кожу стало тревожно покалывать, словно инстинкт, засевший в ее генах, говорил, что настало время отправиться домой. Тем не менее, она не хотела уходить.

– Как ты? – спросила Хекс позади нее.

По правде говоря, это был долгий вечер. Они провели на окраине Колдвелла уже несколько часов, кружа в темноте, отслеживая Кора и его бойцов, что оказалось довольно простой задачей. Она чувствовала мужчину так ясно, как будто место его расположения пылало, та связь, что возникла между ними с момента кормления несколько месяцев назад, еще не исчезла. Что же касалось его самого... Кор, казалось, настолько погрузился в борьбу, что не осознавал ее близости; но, конечно, если бы и знал, то не посмел бы приблизиться к ней, равно как и любой другой солдат.

– Лейла?

Она посмотрела на женщину.

– Я знаю, где он. Он не двигается с места.

– Я не об этом тебя спрашивала.

Лейла слегка улыбнулась. Больше всего этой ночью ее удивила симпат – хотя теперь она с трудом могла дать Хекс подобное определение. Разум женщины был острым как бритва, тело сильным, подобно мужскому, но было в ней какое-то тепло, которое шло вразрез с другими чертами: она постоянно находилась рядом с Лейлой, словно мамен со своим дитя, заботливая и осторожная, как если бы знала, что все, что сейчас происходило, было чуждым и тревожным для Лейлы.

– Я в порядке.

– Нет, это не так.

Лейла переключила внимание на сигнал, что шел от ее крови в двух кварталах от них, и промолчала.

– Я уверена, что ты сама об этом знаешь, – тихо сказала Хекс. – Но ты действительно поступаешь правильно сейчас.

– Я знаю. Он меняет позицию.

– Да, я тоже это чувствую.

Внезапно, Лейла повернулась в сторону высокого, светящегося маяка на западе: самого высокого небоскреба в городе. Она сосредоточилась на моргающих огнях, белых и красных, ей казалось, она видит, как он стоит в порывах холодного ветра на самой вершине, словно застолбив свои претензии на город.

– Думаешь, он есть зло? – хрипло спросила она. – В смысле, ты же можешь чувствовать его эмоции, не так ли?

– В какой-то мере да.

– Так... он есть зло?

Женщина долго и медленно выдохнула, как будто сожалела о том, чем ей сейчас придется поделиться.

– Он – едва ли хороший выбор, Лейла. Ни для тебя, ни для любой другой женщины – и не только из-за Рофа. Есть в Коре что-то зловещее.

– То есть душа у него темная.

– Чтобы это понять, читать его эмоции не обязательно. Достаточно вспомнить, что он сделал с твоим Королем.

– Да. Да, все верно.

От Куина к Кору. Потрясающий список выбранных ею мужчин…

– Он передвигается очень быстро, – торопливо произнесла Лейла. – Он дематериализовался.

– Наконец-то. Теперь постарайся сосредоточиться.

Лейла закрыла глаза и отгородилась от всех чувств, кроме инстинкта найти собственную кровь.

– Он движется на север.

Как и договаривались, они обе дематериализовались и приняли форму через милю, затем через пять, десять, потом еще десять... инстинкты Лейлы действовали в качестве компаса, который направлял их передвижения.

И что было важно – приближался рассвет, опасные блики в небе становилось все сильнее.

Заключительный шаг гонки пришелся на густой лес, примерно в миле-полторы от места, где Кор, наконец, остановился, и не двигался дальше.

– Я могу подвести тебя ближе, – тихо сказала Лейла.

– Он никуда не собирается?

– Нет.

– Тогда иди. Возвращайся домой прямо сейчас.

Лейла бросила прощальный взгляд в его направлении. Она знала, что надо уходить – но если она его чувствовала, значит и он, скорее всего, тоже ощущал ее присутствие. Конечно, они рассчитывали, что ему не хватит времени отреагировать на нее, а ее исчезновение в защищенное мисом место прервет след и окончательно загонит его в угол, не только не дав представления о ее местонахождении, но сбив его нюх настолько, что он направится в противоположную сторону, словно на свет, отраженный от поверхности зеркала.

Страх заставил ее сердце пропустить удар, и она держалась за это ощущение, признавая его более реальным, чем то время, когда они были вместе, когда он питался от нее.

– Лейла? Уходи!

Дева Дражайщая, сегодня ночью она подписала ему смертный приговор…

Нет, поправила она себя. Он сам это сделал. Если, конечно, именно там, где проживала Шайка Ублюдков, найдут винтовку… доказательство того, что Братья на его счет не ошибались, а, значит, Кор сам привел свой приговор в исполнение еще месяцы назад.

Она может и была проводником, но именно его действия станут тем электрическим разрядом, что остановит его сердце.

– Благодарю тебя за предоставленную мне возможность сделать благое дело, – сказала она Хекс. – Сейчас я возвращаюсь домой.

С этими словами, Лейла дематериализовалась из лощины в особняк, принимая форму в вестибюле в тот самый момент, когда утренний свет начал жечь глаза.

Не от слез же их так жгло. Нет, это были не слезы, это было лишь приближение рассвета.

Слезы, пролитые из-за этого мужчины, были бы... неуместны по слишком многим причинам.

***

– Нам пора идти, приятель.

Когда Куин заговорил с ним, Джон кивнул, но не двинулся с места. Стоя посреди кухни Велси, он испытывал своего рода культурный шок.

Шкафы были пусты. Кладовая тоже. Как и все ящики. Книжные полки над встроенным столом. Сам стол.

Шагая по кухне, он обошел стол в нише, вспоминая обеды, которые Велси на нем расставляла. Затем прошел вдоль высокого и длинного гранитного стола, представляя на нем тарелки с хлебом, накрытые кухонными полотенцами, разделочные доски с грудами нарезанных кубиками лука и грибов, банки с мукой, кувшины с рисом. Оказавшись возле плиты, он чуть не наклонился по привычке, чтобы вдохнуть аромат тушеного мяса, соуса для спагетти и горячего яблочного сидра.

– Джон?

Отвернувшись, он подошел к своему лучшему другу... а потом прошел мимо него в гостиную. Черт, здесь словно взорвалась бомба. Картины сняли, и на их месте были лишь латунные крючки, которые торчали из стен словно когти: все, что было в рамках, теперь оказалось в дальнем углу, произведения искусства лежали друг на друге, разделенные толстыми махровыми полотенцами.

Всю мебель сдвинули, рассортировав стулья, тумбочки, лампы… о Боже, лампы. Велси не нравилось потолочное освещение, поэтому в доме было около ста ламп различных форм и размеров.

То же самое с коврами. Она ненавидела полотнища, уложенные от стены до стены, поэтому лишь восточные ковры повсюду покрывали твердый пол из древесины и мрамора. Теперь же, как и все остальное, они были убраны – свернутые в огромные рулоны, стояли рядами вдоль стены гостиной.

Лучшую часть мебели и все произведения искусства перевезут в особняк – слуги уже пригнали для переезда арендованный в «U-Haul»[105] грузовик. То, что останется, предложат Безопасному Месту, и, в случае, если оно не пригодится и там, отправят на благотворительность или в Армию Спасения.

Господи... даже после того, как они вчетвером проработали почти десять часов подряд, предстояло еще многое сделать. Однако этот первый большой толчок, казалось, стал наиболее важной частью.

Из ниоткуда, на его пути возник Тор, заставив резко остановиться.

– Хэй, сынок.

«О, привет».

Они хлопнули друг друга по ладоням и плечам. Каким же облегчением было снова оказаться на одной волне после стольких месяцев отчуждения. Тот факт, что Брат привел его сюда, чтобы заручиться его помощью, стал проявлением уважения, что удивляло и трогало до глубины души.

Опять же, как сказал Тор по дороге сюда, Велси принадлежала Джону ровно столько же, сколько и всем остальным.

– Кстати, я отослал Куина. Объяснил это смягчающими обстоятельствами – тем более что с тобой я.

Джон кивнул. Как бы он ни любил своего друга, он чувствовал, – будет лучше, если они с Тором побудут в доме одни, хотя бы недолго.

«Как все восприняли в Безопасном Месте?».

– Очень хорошо. Марисса была… – Тор откашлялся. – Знаешь, она прекрасная женщина.

«Да, это точно».

– Она была очень рада пожертвованиям.

«Ты отдал ей рубины?».

– Да.

Джон снова кивнул. Они с Тором перебрали то немногое из ювелирной коллекции Велси. Эти ожерелье, браслет и серьги – единственное, что представляло ценность. Все остальное было слишком личным: миниатюрные подвески, несколько пар сережек-колец, набор крошечных бриллиантовых шпилек. Все это они решили оставить себе.

– Я имел в виду именно то, что сказал, Джон. Я хочу, чтобы ты забрал отсюда, что захочешь. Мебель, картины.

«На самом деле, мне нравится картина Пикассо».

– Тогда она твоя. Все, или любая из них, твои.

«Наши».

Тор склонил голову.

– Ты прав. Наши.

Джон снова прошелся по гостиной, звук его шагов эхом отражался в пространстве.

«Почему ты решил сделать это именно сегодня ночью?», – показал он жестами.

– Причина не в чем-то конкретном. Больше похоже на совокупность многих факторов.

Джон вынужден был признать, что обрадовался такому ответу. Мысль о том, что это, возможно, каким-то образом было связано исключительно с Осенью, злила его, даже если это было несправедливо по отношению к ней.

Ведь жизнь не стояла на месте. Это естественно.

И, быть может, этот гнев означал, что ему самому нужно было отпустить эту часть прошлого.

«Извини, что так плохо вел себя по отношению к Осени».

– О, все в порядке, сынок. Я знаю, как это тяжело.

«Ты собираешься обручиться с ней?».

– Нет.

Джон удивленно вскинул брови. «Почему нет?».

– Все сложно… хотя, на самом деле, нет. Все довольно просто. Я разорвал с ней отношения позапрошлой ночью. И ничего вернуть нельзя.

«Вот... черт».

– Да, – Тор покачал головой и посмотрел вокруг. – Да...

Они вдвоем просто стояли бок о бок и смотрели на беспорядок, который создали из когда-то организованного порядка. И состояние дома теперь, как казалось Джону, стало напоминать их жизнь после смерти Велси: разрушение, пустота, все не на своих местах.

Хотя обстановка выглядела теперь более реальной. Ложный порядок, державшийся лишь на отказе двигаться дальше, – весьма опасный обман.

«Ты на самом деле хочешь продать дом?», – показал Джон.

– Да. Фритц свяжется с риэлтором, как только начнется рабочий день. Если только... ну, если вы с Хекс хотите, то без сомнения…

«Нет, я согласен с тобой. Пришло время все отпустить».

– Послушай, может, тебе удастся взять пару ночей выходных? Здесь еще полно дел, и мне хорошо, когда ты рядом.

«Конечно. Я ни за что это не пропущу».

– Хорошо. Это хорошо.

Они посмотрели друг на друга. «Думаю, нам пора».

Тор медленно кивнул.

– Да, сынок. Ты прав.

Не говоря ни слова, они вышли через парадную дверь, заперли ее... и дематериализовались обратно в особняк.

Пока его молекулы перемещались по воздуху, Джон чувствовал, что между ним и Тором возник своего рода обмен, нечто важное, этакий переговорный флаг в песке, могила, веха, декламация... чего-то.

С другой стороны, он понимал, что процесс исцеления, в отличие от травмы, протекал спокойно и медленно...

Дверь скорее мягко прикрывали, а не хлопали ею.

Глава 67

Спустя несколько ночей после того, как Осень переехала в хижину Хекс, все в ее жизни изменилось из-за полотенца.

Это был простой белый кусок ткани, свежий после сушки; его предназначение – висеть на вешалке в ванной комнате для пользования кем-то из них двоих. Ничего особенного. Ничего, с чем Осень не сталкивалась в особняке Братства или в Святилище в течение многих сотен лет.

Но в этом-то все и дело.

Когда она держала его в руках, ощущая тепло и мягкий ворс, она начинала думать о том, сколько белья перестирала. Сколько подносов с едой принесла Избранным. Сколько кроватей заправила. Вспоминала груды больничных сорочек, санитарных роб, полотенец...

Годы и годы работала служанкой, и так гордилась этим...

«Ты веками строила из себя мученицу.»

– Нет.

Она свернула полотенце. Затем снова его развернула.

Сердитый голос Тора не смолкал, пока руки сами делали свою работу. На самом деле, он стал еще громче в ее голове, когда она вышла из кухни и посмотрела на полы, до блеска натертые ее руками, сверкающие окна, идеально чистую кухню.

«Тот симпат был твоей виной. Я тоже твоя вина. Мир жесток тоже по твоей вине…»

– Прекрати! – зашипела она, закрывая уши ладонями. – Прекрати сейчас же!

Увы, желание оглохнуть не исполнилось. Осень, хромая, ходила по домику, словно оказавшись в ловушке, но не крыши и стен, а голоса Тормента.

Беда заключалась в том, что куда бы она ни пошла, куда бы ни посмотрела, везде находилось что-то, что она вычистила, прибрала или отполировала. И в ее планы на ночь входило еще больше подобных дел, хотя в них не было никакой очевидной необходимости.

В конце концов, она заставила себя сесть на один из двух стульев у окна, обращенного на реку. Вытянув ноги, Осень посмотрела на голень, уже так давно изуродованную и плохо функционирующую.

«Тебе нравится чувствовать себя жертвой – в этом ты вся.»

Три ночи, подумала она. Ей потребовалось три ночи, чтобы переехать сюда и снова взять на себя роль горничной…

На самом деле, нет, она стала ею, как только проснулась здесь после первого захода солнца.

Сидя в одиночестве, она вдыхала лимонный запах средства для полировки мебели и чувствовала неотвратимую потребность встать, найти тряпку и начать протирать столы и полки. Что опять же ее отлично характеризовало, не так ли?