Рассказывающая о том, как Дракон, парящий в облаках, преодолел волшебство Гао Ляня и как Черный вихрь спустился в колодец, чтобы спасти Чай Цзиня

Продолжая начатый разговор, праведник Ло сказал:

– Дорогой брат! Волшебство, которому ты когда‑то учился, как раз и знает Гао Лянь. Но сейчас я научу тебя основным законам Пяти громов и Провидения. Действуя согласно этим законам, ты можешь выручить Сун Цзяна, спасти страну, обеспечить мир для народа и осуществить предначертанные небом добродетель и справедливость. Ты можешь не беспокоиться, я пошлю людей, которые неустанно будут заботиться о твоей старой матери. Ты когда‑то был одной из тридцати шести звезд созвездия на небе, и поэтому я разрешаю тебе на некоторое время отлучиться. Береги свою душу, вступившую на путь добродетели и справедливости. Не поддавайся человеческим соблазнам, чтобы они не отвлекли тебя от того великого дела, которое ты призван совершить!

Опустившись на колени, Гун‑Сунь Шэн принял от своего учителя тайну заклинаний, после чего он, Дай Цзун и Ли Куй совершили поклоны перед праведником Ло и простились с ним. Распрощавшись также и с остальными монахами, они спустились с горы и вернулись в дом Гун‑Сунь Шэна.

Здесь Гун‑Сунь Шэн вытащил два своих волшебных меча, надел железный шлем и кафтан даоса‑монаха и, захватив другие необходимые вещи, распрощался со своей матерью. Поcле этого они втроем покинули гору и тронулись в путь. Когда онИ прошли сорок ли, Дай Цзун сказал:

– Я пойду вперед, чтобы сообщить нашему старшему брату о вашем приходе, а вы, учитель, идите вместе с Ли Куем по тракту, мы встретим вас.

– Вот и прекрасно! – согласился Гун‑Сунь Шэн.

– Вы, уважаемый брат, идите вперед и сообщите о нас. А мы тоже поторопимся.

– Смотр заботься об учителе в пути, – наказывал Дай Цзун Ли Кую. – Если с ним что‑нибyдь случится, то плохо тебе придется!

– Ведь он, как и праведный Ло, знает тайну магии, – сказал на это Ли Куй. – Как же я могу относиться к нему с недостаточным вниманием.

Тогда Дай Цзун привязал себе к ногам бумагу с заклинаниями и отправися вперед.

А Гун‑Сунь Шэн и Ли Куй тем временем спустились с горы Двух святых и, покинув уезд Цзюгун, пошли по тракту. Когда наступил вечер, они отыскали постоялый двор и остановились там на ночлег. Ли Куй, боясь магии праведника Ло, изо всех сил старался услужить Гун‑Сунь Шэну и уж, конечно, не осмеливался проявлять свой характер.

Так они шли три дня и, наконец, пришли в какое‑то торговое местечко, которое называлось Уганчжэнь. На улицах царило большое оживление. Тогда Гун‑Сунь Шэн сказал:

– За эти дни мы очень устали в пути, не мешало бы нам купить по чашке простого вина и поесть какой‑нибудь овощной пищи.

– Да, это было бы хорошо, – согласился Ли Куй.

В этот момент они увидели у дороги небольшой трактирчик, вошли туда и сели. Гун‑Сунь Шэн занял главное место, а Ли Куй развязал свой пояс и сел пониже его. Подозвав слугу, они попросили его подать им вина, а на закуску принести овощной пищи.

– Есть у вас здесь какая‑нибудь постная еда? – спросил Гун‑Сунь Шэн.

– Мы торгуем только вином и мясом, – отвечал слуга. – Никакой постной пищи у нас нет. А вот на рунке, который находится в конце улицы, продают финиковые лепешки.

– Пойду‑ка я куплю немного и принесу сюда! – сказал Ли Куй и, вынув из узла немного мелочи, отправился прямо на рынок.

Купив лепешек, он хотел уже идти обратно, как вдруг из боковой улицы до него донеслись восторженные крики:

– Вот это сила!

Ли Куй поглядел туда и увидел толпу людей, а в центре здоровенного парня. Парень размахивал огромным железным молотом с когтями на конце. Окружавшие его жители местечка громко выражали свое восхищение. Ростом парень был больше семи чи, лицо у него было изрыто оспой, на носу виднелась большая ссадина. Взглянув на молот, Ли Куй прикинул, что в нем будет больше тридцати цзиней весу.

А парень, закончив свои упражнения, с размаху опустил молот на лежавший на мостовой камень и разбил его на мелкие кусочки. Толпа снова пришла в восторг.

Этого Ли Куй не мог стерпеть. Он сунул свои лепешки за пазуху, выступил вперед и схватил молот. Увидев это, хозяин молота закричал:

– Ты что за черт такой? И как смеешь брать мой молот?!

– Да что же ты особенного сделал, что народ так восторгается тобой? – крикнул в свою очередь Ли Куй. – А мне так противно глядеть на тебя! Вот смотри, что я покажу добрым людям!

– Ладно, возьми мой молот, – сказал детина, – но если ты не сможешь поднять его, то как следуeт получишь по шее!

Ли Куй с таким видом поднял молот, словно это был небольшой шар, и, повертев им немного, легонечко опустил на землю. При этом лицо его не покраснело от натуги, сердце билось ровно, и дышал он спокойно. Увидев это, парень отвесил Ли Кую земной поклон и сказал:

– Разрешите, уважаемый брат, узнать ваше имя!

– А ты где живешь? – спросил в свою очередь Ли Куй.

– Да вот мой дом, перед вами! – ответил тот.

Он повел Ли Куя к своему жилищу. На воротах висел большой замок. Парень достал из кармана ключ и, открыв ворота, ввел Ли Куя в дом и пригласил его сесть. Оглядев помещение, Ли Куй увидел всевозможные инструменты – железную наковальню, молоты, куэнечный горн, клещи, долото и тут же подумал про себя: «Этот парень, несомненно, кузнец и был бы очень полезен нам. Почему бы мне не пригласить его в лагерь?»

– Дорогой друг, – обратился к нему Ли Куй, – ты все‑таки скажи мне, как тебя зовут.

– Фамилия моя Тан, имя Лун, – ответил тот. – Отец мой служил командиром в городе Яньаньфу. А так как он был хорошим кузнецом, то старый командующий Чун взял его к себе на службу. Недавно отец мой умер, а я пристрастился к азартным играм и отправился странствовать. Пока что я обосновался здесь и зарабатываю себе на жизнь кузнечным ремеслом. Но больше всего я люблю упражняться с пиками и палицами. Все мое тело изрыто оспой, и за это люди прозвали меня «Пятнистый леопард». А теперь разрешите мне узнать ваше почтенное имя, дорогой брат, – закончил он.

– Я – удалец из лагеря Ляншаньбо, и зовуг меня Ли Куй Черный вихрь, – ответил тот.

Услышав это, Тан Лун снова поклонился Ли Кую и сказал:

– Я давно уже слышал о вашем славном имени, но кто бы мог подумать, чтo сегодня я неожиданно встречусь с вами?

– Да разве сможешь ты разбогатеть здесь когда‑нибудь? – сказал ему Ли Куй. – Уж лучше бы тебе отправиться вместе се мной в Ляншаньбо и вступить в нашу компанию. Ты стал бы там одним из главарей.

– Если вы не гнушаетесь мной, уважаемый брат, и соглашаетесь взять с собой, то я с охотой буду служить вам, – с готовностью ответил Тан Лун.

Он совершил перед Ли Куем полагающиеся поклоны, признав его своим старшим братом, а Ли Куй согласился считать его своим младшим братом.

– У меня нет ни семьи, ни работников, – сказал Тан Лун, – и я прошу вас, уважаемый брат, пойти со мной на рыноК и выпить там чашечки по три недорогого вина в честь заключенного нами братского союза. Сегодня мы переночуем здесь, а завтра двинемся в путь.

– В кабачке, который находится недалеко отсюда, меня ждет мой учитель, – сказал Ли Куй. – Я ходил купить финиковых лепешек. Мы поедим и тронемся в путь. Откладывать нельзя, надо идти сегодня же!

– А почему вы так торопитесь? – спросил Тан Лун.

– Да ты и ее знаешь о том, чтo наш старший брат Сун Цзян ведет сейчас в Гаотанчжоу тяжелый бой и ждет прихода нашего учителя, который должен выручить его! – ответил Ли Куй.

– А кто же этот учитель? – поинтересовался Тан Лун.

– Да ты не разговаривай, а скорее собирайся, и пойдем! – торопил его Ли Куй.

Тогда Тан Лун быстро увязал свои вещи в узел и захватил деньги на дорожные расходы. Затем он одел войлочную шляпу, подвесил к поясу кинжал и взял меч. Тяжелые вещи и разное старье он бросил в своей полуразрушенной хибарке и пошел вслед за Ли Куем. В кабачке они увидели Гун‑Сунь Шэна, который стал укорять Ли Куя.

– Почему это ты так долго ходил? Задержался бы ты еще немного, и я ушел бы один.

Ли Куй не посмел возразить. Он подвел Тан Луна к Гун‑Сунь Шэну и велел ему совершить поклоны. После этого Ли Куй рассказал о том, как они побратались. Узнав, что Тан Лун кузнец, Гун‑Сунь Шэн в душе остался очень доволен.

ЛИ Куй достал сверток и отдал его слуге, чтобы тот приготовил все как следует. Затем они втроем выпили по нескольку чашечек вина и закусили финиковыми лепешками. Расплатившись, Ли Куй и Тан Лун взвалили нa спину свои узлы и вместе с Гун‑Сунь Шэном покинули Уганчжэнь и направились в Гаотанчжоу.

Когда из оставшихся трех переходов они проделали больше двух, то увидели Дай Цзуна, который вышел им навстречу.

Гун‑Сунь Шэн очень обрадовался и быстро спросил:

– Kaк обстоят дела в последние дни?

– Гао Лянь уже оправился от раны и каждый день делает вылазки, – отвечал Дай Цзун. – Наш уважаемый брат сейЧас стойко обoроняется, но не решается вступать с вparoм в бой и ждет вашего прихода, уважаемый учитель!

– Ну что ж, пойдем! – сказал Гун‑Сунь Шэн.

Тут Ли Куй подвел Тан Луна, чтобы познакомить его с Дай Цзуном, и подробно рассказал историю их встречи. После этого они отправились в Гаотанчжоу уже вчетвером. В пяти ли от лагеря они встретили Люй Фана и Го Шэна с отрядом всадников свыше ста человек. Здесь наши путники сели на коней и уже все вместе отправились в лагерь.

Навстречу им вышли Сун Цзян, У Юн и остальные вожди. Когда церемония поклонов и приветствий закончилась, в честь прибывших, как это полагается, было подано вино. После расспросов о том, что с кем произошло за время разлуки, Сун Цзян пригласил прибывших пройти в главную палатку. Сюда же собрались и остальные главари, чтобы приветствовать прибывших.

Ли Куй вывел вперед Тан Луна и представил его Сун Цзяну, У Юну и остальным вождям. Когда эта церемония была закончена, в честь прибывших устроили пир.

На следующий день в главноЙ палатке лагеря Сун Цзян, У Юн и Гун‑Сунь Шэн держали совет о том, как одолеть Гао Ляня.

– Пусть командиры отдадут приказ, – сказал Гун‑Сунь Шэн, – чтобы все отряды выступили вперед. Посмотрим, что будет делать противник. У меня есть свой план.

В тот же день Сун Цзян издал приказ по лагерям, чтобы все отряды выступали вместе и шли прямо ко рву, окружающему город Гаотанчжоу. Таким образом, было решено сниматься со стоянки.

На следующее утро, в пятую стражу, после того как был приготовлен завтрак, все бойцы оделись в кольчуги. Сун Цзян, у Юн и Гун‑Сунь Шэн сели на коней и выехали перед фронтом. Знаменосцы взмахнули знаменами, забили барабаны, и под звуки литавр воины с боевым кличем ринулись вперед, к стенам города.

А теперь надо сказать вам несколько слов о начальнике округа Гао Ляне. Нанесенная ему стрелой рана уже совсем зажила. Накануне стража доложила ему о том, что отряды Сун Цзяна снова подошли к городу. Утром все войска оделись в кольчуги, открыли городские ворота, был опущен подвесной мост, и начальник округа во главе своего отряда волшебных бойцов в триста человек в сопровождении всех остальных военачальников выехал из города навстречу врагу.

Отряды медленно приближались друг к другу. Уже можно было видеть знамена и слышать барабанный бой противника. Войска обеих сторон расположились в боевой порядок. Затем раздался бой барабанов, сделанных из шкур морских ящериц, и в воздухе заколыхались разноцветные флаги.

В этот момент ряды отрядов Сун Цзяна расступились, и из образовавшегося прохода выехало десять всадников, которые выстроились по обеим сторонам отряда, приняв форму орлиных крыльев. Пять главарей – Хуа Юн, Цинь Мин, Чжу Тун, Оу Пэн и Люй Фан стали по левую сторону, а еще пять – Линь Чун, Сунь Ли, Дэн Фэй, Ма Линь и Го Шэн – по правую. В центре находились Сун Цзян, У Юн и Гун‑Сунь Шэн. Они выехали на своих конях и остановились перед строем.

В это время в рядах противника забили в барабаны, флаги раздвинУлись и также появилась группа командиров человек в тридцать, в центре на коне ехал сам начальник округа Гаотанчжоу – Гао Лянь. Выехав вперед, Гао Лянь остановился под знаменами и, свирепо ругаясь, закричал:

– Эй вы, разбойники из болот и камышей! Раз уж вы решили драться, так давайте драться до конца! Тот, кто удерет с поля боя, не будет считаться удальцом!

– Кто же из вас готов выехать и на месте прикончить этого разбойника?! – крикнул тут Сун Цзян.

Тогда с оружием в руках выскочил вперед на своем коне Хуа Юн и остановился посредине.

– Кто схватит этого разбойника? – в свою очередь крикнул Гао Лянь, увидев выехавшего вперед Хуа Юна.

Из группы командиров тотчас же выделился один, по имени Сюэ Юань‑хуэй. Восседая на лихом коне, с мечом в руках он мигом вылетел на середину, чтобы сразиться с Хуа Юном.

Они схватывались уже несколько раз. Но вдруг Хуа Юн повернул коня и погнал его в сторону своего отряда. Тогда Сюэ Юань‑хуэй припустил своего коня и, размахивая мечом, во весь опор помчался за Хуа Юном. Но тут Хуа Юн остановился, поднял лук, вытащил стрелу и, повернувшись, выстрелил. В тот же миг Сюэ Юань‑хуэй полетел с коня. С обеих сторон раздались боевые крики.

Гао Лянь, сидя на коне, видел все и пришел в ярость. Он взял в руки привязанный к седлу волшебный медный гонг с изображением зверей, затем вытащил волшебный меч и ударил им в гонг три раза. В тот же миг из рядов волшебного отряда поднялся сильный вихрь, взметнувший вверх тучи желтого песка, которые заволокли все небо. Лучи солнца не проникали на землю, и наступила полная темнота.

В этот момент раздались крики, и из туч песка ринулись вперед шакалы и волки тигры и барсы, и раэные ядовитые гады.

Бойцы Сун Цзяна хотели было отступать, но Гун‑Сунь Шэн, не слезая с лошади, вытащил волшебный меч с вырезанными на нем странными письмеками и указывая им в сторону противника, произнес какое‑то заклинание и крикнул:

– Спеши!

Сейчас же вперед полетел желтый луч, и вся стая страшных диких зверей и гадов бросилась из поднятой тучи песка и повалилась беспорядочной кучей на землю между сражающимися отрядами войск. Тогда все увидели, что шакалы, тигры и прочие звери вырезаны из белой бумаги. Что же касается туч песка, то они тотчас же рассеялись.

Когда Сун Цзян увидел это, он взмахнул плеткой, и бойцы его отрядов ринулись вперед. Только и видно было, как разили противника и как падали кони и люди. Знаменосцы и барабанщики пришли в смятение.

Гао Лянь поспешно отвел отряд своих волшебных 6ойцов и отступил с ними в город. Отряды Сун Цзяна преследовали его до самой городской стены, но там противник быстро поднял мост и закрыл городские ворота. Со стен градом посыпались бревна и камни.

Тогда Сун Цзян приказал бить в гонг, отозвать своих людей и разбить лагерь. После проверки оказалось, что все налицо. Они одержали большую победу. Возвратившись в лагерь, Сун Цзян принес свою благодарность Гун‑Сунь Шэну за его чудодейственное средство и тут же наградил всех бойцов.

На следующий день отряды разбились на группы и, окружив город со всех сторон, начали усиленное наступление. Обращаясь к Сун Цзяну и У Юну, Гун‑сунь Шэн сказал:

– Хоть вчера противник и потерпел поражение и большая часть его войск уничтожена, однако мы сами видели, что отряд из трехсот волшебных воинов он все же успел отвести в город. А так как сегодня мы предприняли ожесточенное наступле то этот негодяй, несомненно, придет сюда ночью, чтобы тайко уничтожить наш лагерь. С вечера надо собрать все отряды, а глубокой ночью рассредоточить их, укрыть в разных мест и устроить засаду. А в лагере надо оставить все как было, будто там находятся воины. Бойцов же следует предупредить о том, что как только они услышат раскаты грома и увидят, что из лагеря взметнулся столб пламени, они должны бросаться вперед.

Итак, приказ был отдан. Осада города продолжалась до вечера, после чего все отряды были отозваны в лагерь. Расположившись бивуаком, бойцы начали играть на музыкалых инструментах. Распивая вино, они шумно и весело праздновали свою победу. А поздней ночью главари развели отряды в разные стороны, спрятали их и устроили засаду.

Между тем Сун Цзян, У Юн, Гун‑Сунь Шэн, Хуа Юн, Цинь Мин, Люй Фан и Го Шэн поднялись на холм и стали ждать, что будет дальше. В ту же ночь Гао Лянь действительно собрал свой отряд из трехсот волшебных воинов. У каждого за плечами была железная коробка, формой напоминающая тыкву, начиненная серой, селитрой и черным порохом. Все солдаты держали в руках мечи с крюками, железные метлы, а во рту свистки из камыша. Примерно во вторую ночную стражу были открыты ворота города и опущен подъемный мост. Гао Лянь, в сопровождении тридцати всаднков мчался впереди своего отряда в сторону противника.

Когда они приблизились к лагерю противника, Гао Лянь, сидя на коне, произнес заклинание, и сразу же к небу взметнулось черное облако, поднялся сильный ветер, который подхватил и понес песок, камни и поднял тучи пыли. Каждый солдат вынул кремень и поднес его к отверстию тыквы, чтобы выбить искру. А затем они все вместе начали свистеть. Среди полного мрака тела их освещались искрами. С огромными мечами и широкими сеюирами они лавиной ринулись на лагерь противника.

А В это время Гун‑Сунь Шэн, находившийся на самом высоком месте холма, сделал магический знак своим волшебным мечом, и тут же в пустом лагере раздались оглушительные раскаты грома. В рядах волшебного отряда началась паника, бойцы готовы были бежать назад, но тут из лагеря взвились вверх огромные языки пламени, огонь разлетелся в разные стороны, все вокруг стало багровым, и солдаты в растерянности не знали, куда бежать.

В этот момент из засады ринулись вперед бойцы Сун Цзяна и плотным кольцом окружили лагерь. В темноте они отчетливо видели, что делается у противника, и потому из трехсот волшебных солдат ни одному не удалось спастись – все были перебиты.

Гао Лянь, сопровождаемый группой всадников в тридцать человек, в панике ринулся обратно в город. По пятам за ними гнался отряд всадников во главе с Линь Чуном Барсоголовым. Видя, что враг вот‑вот настигнет их, Гао Лянь отдал приказ опустить мост. Из тридцати всадников, сопровождавших Гао Ляня, в город возвратилось всего человек восемь‑девять. Остальные были живыми захвачены в плен Линь Чуном и его бойцами. Вернувшись в город, Гао Лянь отдал приказ созвать все население и поставить его на городские стены для защиты города. Сун Цзян и Линь Чун полностью уничтожили весь отряд волшебных воинов.

На следующий день Сун Цзян снова привел свои отряды и плотным кольцом окружил город. Тут Гао Лянь стал раздумывать: «Много лет я изучал искусство волшебства и никак не ожидал, что враг разобьет меня. Что же теперь делать? Придется мне послать людей в соседний округ и просить там помощи». Он тут же быстро написал два письма и приказал отвезти одно в Дунчан, другое в Коучжоу. «Эти города, – рассуждал он, – находятся недалеко отсюда, а начальники округов поставлены моим братом. Поэтому я могу просить их тотчас же прислать свои войска мне на помощь».

С письмами он отправил двух младших командиров, которым открыли западные ворота города. Выехав из города, эти командиры ринулись вперед, прокладывая себе путь. Некоторые из главарей Хотели было броситься за ними в погоню, но У Юн остановил их:

– Пусть едут! Мы воспользуемся этим для того, чтобы уничтожить их!

– Как же вы это сделаете, господин военный советник? – спросил его Сун Цзян.

– Сейчас в городе почти не осталось ни солдат, ни командиров, – отвечал ему У Юн. – И вот теперь они послали за помощью. Нам нужно сейчас же выделить два отряда и сделать так, чтобы их приняли за войска, которые пришли на помощь. Когда они будут продвигаться к городу, мы как будто вступим с ними в бой. Тогда Гао Лянь, конечно, откроет городские ворота и выйдет, чтобы оказать поддержку подходящим войскам. А мы воспользуемся этим удобным случаеч и захватим город. Для Гао Ляня же оставим узкий выход и непременно поймаем его живым.

Выслушав это, Сун Цзян остался очень доволен и приказал Дай Цзуну отправиться в Ляншаньбо, чтобы взять там еще два отряда и с двух сторон идти на город.

А Гао Лянь, между тем, приказал каждую ночь собирать на пустырях большие кучи хвороста и травы и поджигать их. Это должно было служить сигналом для ожидаемых войск. Кроме того, с городских стен непрерывно велось наблюдение.

Через несколько дней находившиеся на стенах города охранники заметили в отряде Сун Цзяна какое‑то замешательство и тут же поспешили с докладом к Гао Ляню. А Гао Лянь, услышав об этом, сейчас же надел на себя военные доспехи и быстро направился к городской стене посмотреть, что происходит. И тут он увидел, что к городу с двух сторон приближаются отряды. С криками и шумом бойцы во весь опор неслись вперед, до самых небес вздымая тучи пыли. Осаждавшие город отряды Сун Цзяна сразу же рассеялись в разные стороны. Гао Лянь решил, что это пришли войска, высланные ему на помощь. Тогда он спешно собрал всех воинов, остававшихся в городе, разбил их на отряды и, приказ открыть ворота, вывел за город навстречу подходящим войскам.

А далее события разворачивались следующим образом. Подъехав к отряду Сун Цзяна, Гао Лянь увидел, что Сун Цзян, а вслед за ним Хуа Юн и Цинь Мин верхом на конях бросились наутек по маленькой тропинке. Тогда он во главе группы своих бойцов помчался за ними в погоню. Но вдруг за холмом один за другим раздалось несколько взрывов. Гао Лянь стал подозревать неладное и тут же приказал своим людям возвращаться обратно. Но в этот момент с двух сторон ударили в гонг. Слева ринулся отряд Люй Фана, а справа Го Шэна. В каждом отряде насчитывалось по пятьсот боицов. Гао Лянь попытался было пробить себе дорогу, но потерял больше половины своих людей.

Вырвавшись, наконец, из окружения, он и его воины посмотрели в сторону города: там на стенах развевались знамена лагеря Ляншаньбо. Еще раз внимательно оглядевшись, они нигде не могли обнаружить частей, прибывших к ним на помощь. Гао Лянь понял, что ему не остается ничего другого, как увести уцелевших воинов по небольшой горной дорожке. Но не проехали они и десяти ли, как из‑за гребня горы, находившейся впереди, вылетела группа всадников во главе с Сунь Ли и преградила им путь. Голосом, подобным раскатам грома, Сунь Ли закричал:

– Я давно уже поджидаю вас здесь! Ну‑ка, слезайте с коней и сдавайтесь!

Гао Лянь и его люди повернули было коней, чтобы ехать назад, но и там путь был уже отрезан другой группой бойцов во главе с Чжу Туном Бородачом. Обе группы сжимали Гао Ляня с двух сторон, и выхода для спасения у него не было.

Тогда Гао Лянь бросил своего коня и пешком стал взбираться на гору. Но преследовавшие его бойцы со всех сторон бросились за ним в погоню. Тут Гао Лянь быстро пробормотал заклинание и крикнул:

– Подьтмайся!

Сразу же образовалось черное облако, которое стало плавно уносить его вверх. Так Гао Лянь поднялся до самой вершины горы.

Но в этот момент из‑за холма вдруг показался Гун‑Сунь Шэн. Увидев облако, он протянул свой меч в том направлении, куда оно летело, и, пробормотав заклннание, воскликнул:

– Поторопись!

В тот же миг все увидели, как Гао Лянь полетел с облака вниз. Тут выскочил Лэй Хэн и одним ударом своего меча рассек Гао Ляня надвое.

Взяв с собой его голову, Лэй Хэн вместе с остальными стал спускаться с горы. Вперед они послали гонца, который должен был сообщить об этом главарям. Но Сун Цзян, которому уже доложили том, что Гао Лянь убит, собрал все отряды и вошел с ними в Гаотанчжоу.

Заранее был отдан приказ о том, чтобы населению не причинять никакого вреда. А когда они вошли в город, то для успокоения жителей вывесили объявление о том, что всякое бесчинство будет беспощадно наказываться.

После этого они тотчас же отправились в тюрьму, чтобы освободить Чай Цзиня. Надзиратели и стражники уже разбежались, и в тюрьме осталось лишь человек пятьдесят заключенных. С каждого из них сняли кангу и выпустили на волю. Но Чай Цзиня среди заключенных не оказалось.

Тяжело стало на душе у Сун Цзяна. Он пошел в тюрьму и там ходил из камеры в камеру. В одном помещении он нашел всех родственников Чай Хуан‑чэна. В другом увидел всю семью Чай Цзиня, которая была схвачена в Цанчжоу и доставлена сюда. Из‑за боев, которые происходили в последнее время, их еще не вызывали и не допрашивали. Но Чай Цзиня так нигде и не было.

Тогда У Юн созвал на допрос всех тюремных Стражников Гаотанчжоу. Один из них выступил вперед и доложил:

– Я – надзиратель тюрьмы, зовут меня Линь Жэнь. Недавно я получил распоряжение начальника округа неотлучно находиться при Чай Цзине и хорошенько охранять его, чтобы он не сбежал. Кроме того, он приказал мне покончить с ним в том случае, если городу будет угрожать большая опасность. Три дня тому назад начальник округа велел вывести Чай Цзиня из тюрьмы и казнить его. Однако я не мог сделать этого, потому что знал Чай Цзиня как очень хорошего человека. И я не стал выполнять приказа под тем предлогом, что Чай Цзинь при смерти и нет необходимости убивать его. Но когда начальник округа стал требовать, чтобы приказ его был выполнен, я ответил, что Чай Цэинь уже умер. Последнее время непрерывно шли бои, и начальнику округа уже некогда было интересоваться этим делом. Однако из опасения, что он может прислать кого‑нибудь справиться о Чай Цзине и тогда не миновать мне строгого наказания, я отвел вчера Чай Цзиня за тюрьму, снял с него кангу и там спрятал его в высохшем колодце. И вот сейчас не знаю даже, жив он или нет.

Услышав это, Сун Цзян тотчас же приказал Линь Жэню провести их туда. Они прошли прямо за тюрьму, к колодцу, и заглянули в него: там был сплошной мрак. Никто не знал, насколько глубoк этот колодец. Они стали кричать, но ответа не последовало. Тогда они спустили в колодец веревку и установили, что глубина колодца примерно восемь‑девять чжан.

– По всей вероятности, сановник Чай Цзинь исчез, – сказал Сун Цзян, и на глазах у него блеснули слезы.

– Вы не расстраивайтесь, начальник, – утешал его У Юн. – Кто хочет спуститься в колодец и посмотреть, там ли Чай Цзинь? – спросил он. – Тогда мы точно будем знать это!

Не успел он договорить, как вперед выскочил Ли Куй Черный Вихрь и громко крикнул:

– Обождите, я спущусь!

– Вот и хорошо, – сказал Сун Цзян. – Ты довел его до такого состояния, ты и должен сам искупить свою вину.

– Да я спущусь, мне ничуть не страшно! – со смехом сказал Ли Куй. – Только смотрите веревку не перережьте, когда я буду спускаться!

– А ты и вправду озорной парень! – оказал ему У Юн.

Тут принесли большую бамбуковую плетеную корзину и к краям ее с двух сторон привязали веревку. После этого установили перекладину, к которой и подвесили корзину. К веревкам привязали два медных колокольчика.

Между тем Ли Куй сбросил с себя всю одежду и, взяв свои топоры, сел в корзину, которую плавно опустили на дно.

Выкарабкавшись из корзины, Ли Куй стал шарить вокруг себя и наткнулся на какую‑то груду человеческих костей.

– Угодники святые! – воскликнул Ли Куй. – Что это здесь за чертовщина!

Он стал шарить в другой стороне колодца и обнаружил, что там везде вода и некуда даже ногу поставить. Тогда Ли Куй положил топоры в корзину и начал шарить обеими руками. Колодец был очень велик. Наконец, Ли Куй нащупал человека, который, скорчившись, сидел в воде.

– Господин Чай Цзинь! – позвал Ли Куй.

Но человек даже не пошевельнулся. Тогда Ли Куй снова начал ощупывать Чай Цзиня и заметил, что тот чyть‑чуть дышит.

– Ну, благодарение небу и земле! – воскликнул Ли Куй. – Значит спасти его еще можно.

Забравшись в корзину, он дернул за колокольчик, и корзину подняли. Наверху все увидели, что в ней сидит только Ли Куй. Ли Куй стал подробно рассказывать о том, что нашел внизу.

– В таком случае полезай еще раз, – сказал, выслушав его, Сун Цзян. – И в первую очередь посади в корзину сановника Чай Цзиня. Мы вначале вытащим его, а затем тебя!

– Дорогой брат, – сказал Ли Куй, – вы и не знаете, что когда я ходил в Цзичжоу, то дважды попадал в беду. Вы хоть в третий раз ничего со мной не делайте.

– Да с какой же это стати я стану шутить над тобой?! – рассмеялся Сун Цзян. – Ну‑кa, живее спускайся!

И Ли Кую ничего не оставалось, как снова сесть в корзину и спуститься в колодец. Очутившись на дне, он вылез из корзины, перенес в нее сановника Чай Цзиня и дернул за веревку, к которой были привязаны колокольчики. Наверху услышали звон и корзину подняли. Увидев Чай Цзиня, все очень обрадовались. Но, осмотрев его, увидели, что голова у него разбита, а кожа на ногах сплошь покрыта ссадинами. Чай Цзинь слегка приоткрыл глаза и сразу же снова закрыл их. Вид его вызвал у всех чувство глубокой жалости. Тотчас же послали за лекарем, чтo6ы оказать Чай Цзиню помощь.

В этот момент Ли Куй, который оставался на дне колодца, поднял отчаянный крик. Тогда Сун Цзян приказал опустил корзину и вытащить его наверх. Когда Ли Куя подняли, он был очень рассержен.

– Нехорошие вы все же люди! – сказал он. – Почему вы сразу не опустили корзину, чтобы вызволить меня оттуда?

– Все мы были заняты мыслью о том, как бы помочь санновнику Чай Цзиню и поэтому совсем забыли о тебе, – извиняющимся тоном сказал Сун Цзян, – ты уж не сердись на нас.

После этого Сун Цзян приказал уложить Чай Цзиня в повозку. Для того, чтобы разместить всех родственников Чай Цзиня, членов двух его семей со всем их имуществом, потребовалось более двадцати повозок. Сун Цзян приказал отправить этот обоз вперед под охраной Ли Куя и Лэй Хэна.

Семья, а также родственники Гао Ляня, всего человек тридцать – сорок, и старые и малые, и хорошие и плохие, были казнены на городской площади. А Линь Жэнь получил награду. Всю казну, продовольствие из складов, а также личное имущество Гао Ляня погрузили на подводы. Затем, покинув Гаотанчжоу, все двинулись в Ляншаньбо.

В пути они никого из населения не трогали и через несколько дней добрались до лагеря.

Несмотря на болезнь, Чай Цзинь поднялся, чтобы поблагодарить Чао Гая, Сун Цзяна и всех остальных вождей. Чао Гай велел выстроить на вершине горы рядом с домом Сун Цзяна помещение для Чай Цзиня и его семьи. Таким образом, в стане прибавилось еще два вождя – Чай Цзинь и Тан Лун. Чао Гай, Сун Цзян и все остальные вожди были чрезвычайно рады этому. В честь новых вождей было устроено торжество; однако подробно говорить об этом мы не будем.

Между тем, когда в Дунчане в Коучжоу узнали о том, что Гао Лянь убит, а Гаотанчжоу захвачен, правителям этих городов только и оставалось, что написать об этом доклад двору императора. А бежавшие из Гаотанчжоу чиновники прибыли в столицу и подробно рассказали о том, что там произошло.

Когда командующий Гао Цю услышал о случившемся и узнал о том, что его брат Гао Лянь убит, он на следующий день встал во время пятой стражи и отправился ко двору. Там в приемном зале он ждал удара в колокол, извещающего о выходе императора, Сюда же в парадных одеждах явились и многие другие сановники, ожидавшие аудиенции. Но вот пробило три четверти времени пятой стражи – час восхождения императора Даоцзюня на трон. Трижды щелкнули бичом, после чего гражданские в военные сановники выстроились в два ряда. Император взошел на трон. В этот момент ведающий приемом возвестил:

– У кого имеется дело, пусть выйдет и доложит императору. А у кого дела нет, может свернуть свои занавески и удалиться.

Тут выступил вперед Гао Цю и доложил:

– В настоящее время главари разбойников Чао Гай и Сун Цзян наносят огромный вред округу Цзичжоу, они грабят города, разоряют продовольственные склады. Собрав вокруг себя лихих людей, они уничтожают правительствеНные войска в округе Цзичжоу, чинят беспорядки в Цзянчжоу и Увэйцзюне. А теперь перебили всех чиновников в Гаотанчжоу и увезли с собой казну и все продовольствие со складов. Это зло подобно тяжелой болезни внутри организма. Если своевременно не устранить его, то оно может настолько разрастись, что потом уже трудно будет справиться. Поэтому я нижайше умоляю ваше величество принять меры к пресечению этого зла.

Выслушав его, Сын неба был сильно встревожен и тут же изъявил свою священную волю. Он поручил командующему Гао Цю повести войска, чтобы полностью уничтожить гнездо разбойников в Ляншаньбо. Но тут Гао Цю почтителыно возразил:

– По‑моему, нет надобности направлять большое количество войск против этих разбо Я знаю одного человека, который может сам с ними справиться.

– В таком случае, – сказал император, – необходимо тот час же приказать ему отправиться туда и выполнить мое повеление. Об исполнении же приказа пусть он немедленно доложит и в награду за это получит назначение на высшую должность.

– Этот человек внук знаменитого полководца Ху‑Янь Цзаня времен основания царствующей династии. Зовут его Ху‑Янь Чжо. Он ловко орудует двумя плетками и обладает невероятной храбростью. Сейчас он служит омандующим в Жунинчжоу, и в подчинении у него находится много замечательных и искусных военачалыников. Я ручаюсь за то, что этот человек сумеет уничтожить разбойничий лагерь в Ляншаньбо. Необходимо назначить его командующим и дать ему отряд из отборных бойцов, конных и пеших, в установленный срок он уничтожит лагерь разбойников и вернется с войсками обратно.

Сын неба одобрил доклад Гаю Цю, повелел своей канцелярии отдать соответствующий указ и немедленно отправить в Жунинчжоу гонца.

Когда прием у императора окончился, Гаю Цю вернулся в управление и отдал распоряжение канцелярии назначить командира, который немедленно отправится с указом императора к Ху‑Янь Чжо. В указе говорилось, что Ху‑Янь Чжо в установленный срок должен прибыть в столицу и получить здесь приказ.

А теперь обратимся к Ху‑Янь Чжо. Он как раз находился в своем управлении в Жунинчжоу, когда ему доложили:

– По указу императора сюда прибыл командир. Он сообщил о том, что вас вызывают в столицу и там вы получите важное предписание.

Услышав это, Ху‑Янь Чжо, вместе с гражданским начальником, поспешил за город встретить посланца императора и привел его прямо к себе в управление. Вскрыв пакет и прочитав указ императора, он приказал устроить обед в честь прибывшего посланца, а затем надел на себя шлем, доспехи и взял оружие. После этого ему подали коня, и он, захватив с собой тридцать – сорок человек охраны, вместе с посланцем в тот же день покинул Жунинчжоу.

Мы не будем говорить здесь о том, как они ехали. Вскоре они прибыли в столицу и проследовали прямо к управлению командующего Гао Цю, чтобы представиться ему.

Гао Цю находился как раз у себя в управлении, когда дежурный доложил ему, что из Жунинчжоу прибыл Ху‑Янь Чжо и ожидает у ворот. Эта весть очень обрадовала Гао Цю и он приказал ввести прибывшего.

После того как церемония приветствий была закончена, Гао Цю справился у Ху‑Янь Чжо, как он ехал, и вознаградил его, а на следующий день повел его представить императору.

Необычный вид Ху‑Янь Чжо очень понравился императору, его божественное лицо осветила улыбка, и он тут же приказал подарить Ху‑Янь Чжо коня, который был извесген под названием: «Скачущйй по снегу вороной конь». Прозвище свое получил за то, что весь был черным, как тушь, и лишь копыта его белели подобно снегу. Конь этот в один день мог пробежать тысячу ли и вот теперь по указу императора был пожалован Ху‑Янь Чжо.

Поблагодарив Сына неба за оказанную ему милость, Ху‑Янь Чжо удалился и вместе с Гао Цю прошел в управление. Здесь они стали обсуждать вопрос о том, как быстрее уничтожить разбойничье гнездо в Ляншаньбо.

– Разрешите доложить, ваша милость, – сказал Ху‑Янь Чжо, – что я собирал сведения об этом разбойничьем стане и решил, что хоть бойцы у них и невежественные, зато комадиры хорошо обучены. Кони там, возможно, плохие, зато оружие превосходное. Поэтому относиггься к ним с пренебрежением не следует. Я покорнейше прошу вас назначить двух командиров, которые пойдут в головном отряде, а затем уже подтянуть большое войско. Тогда победа будет обеспечена.

Гао Цю остался очень доволен его предложением.

– А кого хотели бы вы назначить командующим передовых отрядов? – спросил он.

И Ху‑Янь Чжо назвал имена двух военачальников. Как будто самой судьбой было предопределено, чтобы в Ваньцзычэне прибавилось еще несколыкоo глвааpей, и чтобы отряды Ляншаньбо разбили правитeльственные войска.

Вот уж поистине говорится:

Их имена засверкать не смогли в императорском зале.

Что же! Их с возгласом радостным принял разбойничий стан.

Но чьи имена назвал Ху‑Янь Чжо командующему Гао Цю вы, читатель, узнаете из следующей главы.

Глава 54