XXV. 1704 г. 23 июля. Львов. Письмо Илии Броджио, иезуита, к провинциалу общества Иисуса Богемской провинции. Подлинник

Достопочтеннейший во Христе отец провинциал, возлюбленнейший отец! Я недавно послал вашему преподобию письмо из Сандомира. Это второе или третье письмо со времени моего отъезда. Если посланный благополучно добрался, то я несказанно рад. Я свернул в сторону от моего пути на несколько миль, во Львов, для того собственно, чтобы купить (походную) капеллу, в которой я мог бы совершать обедню, так как уже три раза принужден был, к величайшему своему горю, пропустить это. Его превосходительство между тем медленно двигался на встречу 15-тысячному московскому отряду. Вслед за ним и я последую, надеясь получить от него деньги для дальнейшего пути. Мой превосходительный господин прекрасный человек (хотя он крестоносец, но ему оставлен орденом крест для ношения, просто как почетный знак, а не как знак его обета), но терпит на пути большой недостаток в средствах по причине необыкновенно больших расходов на содержание стольких офицеров. Он надеялся получить деньги от московского посла, с которым мы встретились у короля в Сандомире, но светлейший король сам выманил у посла 18.000. Все дело в том, чтобы только добраться до Киева, находящегося уже во владениях московского царя и отстоящего отсюда на 60 миль, потому что там уже [121] приготовлены и припасы и деньги. Однако при всем том мы так подвигаемся вперед, как будто бы у нас было много денег. Мы получили от светлейшего польского короля на бумаге право на свободный и изобильный по припасам повсюду проезд, в чем мы и удостоверяемся из изобильных припасов и множества лошадей, приготовленных везде, где только нам приходится проезжать; но в деньгах у нас такая нужда, что недостало бы для всех офицеров даже по малости, если бы недавно нам не ссудил один купец несколько сотен золотых, из коих я получил не мало для устройства моей домовой церкви, и то после того, когда, как бы шутя и со всей своей любезностью погрозил его превосходительству, что уеду назад в провинцию, если он не даст возможности заблаговременно позаботиться о разных церковных предметах для священнодействия.

Сегодня, т.e. 22 июля, во Львов пришли следующие новости, которые сообщены мне самим достопочтенным отцем ректором (человеком необыкновенно замечательным в этой провинции), а именно: наконец-то вследствие давления со стороны шведского генерала Горна в польские короли выбран познанский воевода господин Лещинский. 11 июля познанский архиепископ при закате солнца объявил народу о новом короле при пушечных выстрелах и многочисленных криках: «да здравствует король Станислав I»! Сделано это вопреки всем польским законам, так как только архиепископ гнезненский и епископ куявский одни имеют право провозглашать избрание нового короля. Говорят, что при этом не было ни одного сенатора. Между тем саксонские войска страшным образом свирепствовали во владениях новоизбранного короля до самого кануна избрания и на все наложили контрибуцию. Здешние поговаривают, что теперь станут прорываться из под пепла искры и произведут пожар. Наши отцы в Польше весьма расположены к королю Августу и непрестанно молятся о его благоденствии. Тоже расположен к нему и народ по всей малой Польше. Наконец нужно просто молиться о том, чтобы во всем совершилась святейшая воля божья. [122]

Я забыл заявить вашему преподобию о моем недоумении касательно моих духовных полномочий. Я с своей стороны предполагаю, что, когда я назначен в эту Спарту, то этим самым я получил все те права, какие обыкновенно имеют миссионеры этого рода. Сегодня я испрашиваю от здешняго архиепископа позволения и права освятить утварь для совершения святейшего таинства литургии, за исключением тех предметов, которые требуют помазания елеем. Больше я не нуждаюсь ни в чем, кроме того, чтобы умножилась милость божия и чтобы поддерживалось мое прекрасное здоровье, а также и драгоценное расположение ко мне достопочтенного отца провинциала, которому я и буду почаще излагать на письме мои искренния и правдивые мысли о себе и о моих делах.

Письма, какие могут быть посылаемы мне достопочтенным отцем-провинциалом, можно бы отправлять из Bpaтислава прямо в Лемберг или Львов с запиской к лембергскому ректору, чтобы благоволил отправить в самую крайнюю (на восток) нашу коллегию, — Острожскую, а оттуда, если бы достопочтенный отец ректор острожский в свою очередь получил поручение, оне направлялись бы в Киев к купцам, через которых легко могли бы быть доставлены в Москву. Адрес мой следовало бы так писать: Достопочтенному господину Амвросию Роджи, его превосходительства господина генерала де-Роза капеллану, в Москве. Оставлять в доме у его превосходительства де-Роза. Было бы очень приятно узнать поскорее мнения прежде живших отцев нашей провинции и все то, что еще сверх того мне нужно было бы знать. Если я узнаю лучший способ пересылки писем, то сейчас же сообщу из Москвы. Пока с сыновним почтением поручаю себя вашей отеческой любви и памяти и остаюсь достопочтенного отца провинциала недостойный во Христе сын, Илия Броджио. ⁵⁹

XXVI