Так что стало с этими пробными лунными миссиями?
Ничего не стало. В какой-то момент — видимо, в результате всяческих урезаний бюджета — эти лунные проекты просто исчезли. Видимо, решили, что это слишком долго, дорого, поэтому будем запускать сразу на Фобос.
Подождите, кто это решил?
Проект долгий путь прошел от идеи до реализации. Пока шел по этому бюрократическому пути, Луна и отпала.
Я не спрашивал, как это вышло. Меня интересует, кто конкретно принимал это решение? Речь же о том, что был вполне себе логичный проект, осмысленный. А потом здравый смысл из этого проекта выветрился, что, в перспективе, и привело к провалу всей задумки. Должен же быть кто-то виноват в этом?
Да вы прямо по классике — кто виноват и что делать. Тут же не виноватых искать надо, а учитывать этот опыт сегодня.
Давайте тогда я переформулирую вопрос: чисто теоретически, если мы решим найти виноватых в этом провальном решении, это можно будет сделать?
Не было провального решения. Так сложилось при эволюции космической программы. Здравая идея последовательного наращивания сложности миссий где-то выплеснулась. У нас же в стране вообще есть проблема с системным подходом, в том числе и в космической отрасли.
Хорошо. Так что же было дальше с «Грунтом»?
Луна отпала, но это не значит, что проект сдвинулся с мертвой точки. В 1998 году начались работы, но денег, по-хорошему, не было ни на что. То есть шло только согревающее финансирование. По-настоящему деньги стали выделяться только со второй половины 2008 года — при первом сроке запуска в 2009-м.
Пенетратор "Марс-96" в разрезе в музее завода
Фото: пресс-служба НПО имени С.А. Лавочкина
1/2
Что значит — согревающее?
Например, за первые пять лет порядка 50 миллионов рублей при общей стоимости проекта около пяти миллиардов рублей. Кстати, просто для сравнения, затраты на американский марсианский проект MSL «Кьюриосити» — 75 миллиардов рублей, при одном с нашим порядке сложности.
То есть никаких работ технических, с железом?
Нет, конечно, никаких работ с летным оборудованием. Аппарат изготавливали в последние два года, когда, наконец, появились достаточные деньги. Но самое главное: из-за длительного перерыва в межпланетных полетах практически все бортовые системы были разработаны вновь — и не имели летной квалификации. Представьте, сложнейший комплекс, включающий в себя перелетный аппарат, посадочный и возвращаемый аппараты, спускаемую капсулу, а все составные части выполняют задачу в космосе первый раз. По моим субъективным ощущениям вероятность полного выполнения программы полета была около 50 процентов. Разумеется, стоял вопрос о допустимости такого риска. Но снизить его можно было только начав программу сначала, изготавливая новый аппарат, предварительно «облетывая» составные части на более простых миссиях. Мы полетели. Рискнули. Начали вновь получать реальный летный опыт межпланетных полетов. Увы, недолго.
Было очень обидно.
«Фобос-Грунт» на испытаниях
Фото: пресс-служба НПО имени С.А. Лавочкина
А представьте, как нам было обидно. Когда аппарат вывели на орбиту, он должен был лететь к Марсу сам. По идее-то, существенное снижение риска было бы, если бы какой-нибудь разгонный блок толкнул бы его к Марсу (проверенный, отработанный разгонный блок). Если неполадка во время стабильного полета происходит, то у нас есть время, возможность как-то исправить ситуацию, перезаложить программу. Время терпит. А у нас же с начала проектирования было заложено совсем другое инженерное решение, очень опасное: «Фобос-Грунт» должен был сам, первый раз в жизни включившись, тут же лететь к Марсу. Другую схему полета ракета-носитель «Зенит» просто не могла обеспечить.
Есть удивительное совпадение. Американская миссия MSL — Mars Science Laboratory, которая доставила марсоход «Кьюриосити». У этого аппарата на третьи сутки зависла машина. В то же время, что и у нас — при включении звездного датчика (прибора для ориентации по звездам — прим. «Ленты.ру»). Но так как средства выведения уже толкнули аппарат в направлении Марса, то у американцев было время, чтобы машину перезапустить, программное обеспечение поправить — и все пошло гладко. Когда мы включили звездник (прибор для ориентации по звездам — прим. «Ленты.ру»), точнее должны были включить, и у нас прошел перезапуск компьютера, то мы ничего не могли сделать. Аппарат летал на очень низкой орбите, устойчивой связи не было, вовремя вмешаться в очень динамичный процесс было невозможно.
Мне очень понравилось, как американцы сформулировали причину (там тоже комиссия работала, конечно). Я, к сожалению, дословно не могу вспомнить, но смысл такой, что, мол, вскрылась ошибка, которая не могла быть найдена на Земле из-за невозможности полного моделирования всех условий полета.
У нас в выводах комиссии практически то же самое, только другими словами написано. А решения, создавшие предпосылки к провалу, — эти решения были сделаны на стадии проектирования. Схема выведения к Марсу, наличие радиолинии для устойчивой связи около Земли, полностью новое оборудование, эти тонкие места проекта не исправишь за год или два. Только закрывать программу и начинать все заново. А представьте, если бы в 2011 году был поднят вопрос — программу закрыть, «Фобос-Грунт» не пускать. Какова бы была реакция общественности?