Жюльен опустил глаза и увидал, что его баул лежит прямо перед ним; он
Глядел на него три часа подряд и не узнавал.
Они пришли в келью N 103; это была крохотная комнатка в восемь
Квадратных футов в верхнем этаже здания Жюльен заметил, что окно ее выходит
На крепостной вал, а за ним виднеется прелестная равнина по ту сторону реки
Ду.
"Какой чудесный вид!" - воскликнул Жюльен Но хотя он обращался к самому
Себе, он плохо понимал, что означают эти слова Столько сильных ощущений за
То короткое время, что он провел в Безансоне, совершенно обессилили его Он
Сел у окна на единственный деревянный стул, который был в келье, и тотчас же
Уснул крепким сном. Он не слыхал, как позвонили к ужину, как позвонил
Колокол к вечерней молитве; о нем забыли.
Первые лучи солнца разбудили его рано утром; он проснулся и увидал, что
Спит на полу.
XXVI
РОД ЛЮДСКОЙ, ИЛИ О ТОМ, ЧЕГО НЕДОСТАЕТ БОГАЧУ
Я один на белом свете, никому до меня нет дела. Все, кто на моих глазах
Добивается успеха, отличаются бесстыдством и жестокосердием, а во мне этого
Совсем нет Они ненавидят меня за мою уступчивую доброту. Ах, скоро я умру
Либо от голода, либо от огорчения, из-за того, что люди оказались такими
Жестокими.
Юнг.
Он наспех вычистил свою одежду и поспешно сошел вниз; он опоздал
Надзиратель сделал ему строгий выговор, но Жюльен вместо того, чтобы
Оправдываться, скрестил руки на груди.
- Peccavi, pater optime (Согрешил, каюсь, отец мой), - ответил он
Сокрушенным тоном.
Такое начало имело большой успех. Те из семинаристов, что были
Похитрее, сразу догадались, что это не новичок в их деле. Наступила перемена
Между занятиями, и Жюльен оказался предметом всеобщего любопытства. Но им
Только и удалось подметить, что он скрытничает и молчит. Следуя правилам,
Которые он сам для себя установил, он смотрел на всех своих триста двадцать
Одного собрата, как на врагов, а самым опасным из всех в его глазах был
Аббат Пирар.
Прошло несколько дней, и Жюльен должен был выбрать себе духовника. Ему
Дали список.
"Боже мой! Да за кого они меня принимают? - подумал он. - Они думают, я
не понимаю, что это только церемония?" И он выбрал аббата Пирара.
Ему и в голову не приходило, что этот поступок оказался для него
решающим" Один семинаристик, совсем желторотый юнец, родом из Верьера, с
Первого дня объявивший себя его другом, открыл ему, что если бы он выбрал
Г-на Кастанеда, помощника ректора семинарии, это, пожалуй, было бы более
Осмотрительно с его стороны.
- Аббат Кастанед - лютый враг господина Пирара, а Пирара подозревают в
Янсенизме, - добавил семинарист, наклоняясь к самому уху Жюльена.
Все первые шаги нашего героя, вполне уверенного в том, что он действует
Как нельзя более осторожно, оказались, как и выбор духовника, крайне
Опрометчивыми. Введенный в заблуждение той самонадеянностью, которой
Отличаются люди с воображением, он принимал свои намерения за совершившиеся
Факты и считал себя непревзойденным лицемером. Его ослепление доходило до
Того, что он даже упрекал себя за свои успехи в этом искусстве, к которому
Прибегают слабые.
"Увы! Это единственное мое оружие! - размышлял он. - Будь сейчас другое
Время, я бы зарабатывал свой хлеб делами, которые говорили бы сами за себя
перед лицом неприятеля".
Довольный своим поведением, Жюльен осматривался кругом; все здесь,
Казалось, свидетельствовало о самой высокой добродетели.
Человек десять семинаристов были окружены ореолом святости: подобно
Святой Терезе или святому Франциску, когда он сподобился обрести свои
Стигматы на горе Берне в Апеннинах, их посещали видения. Но это была великая
Тайна, которую ревностно оберегали их друзья. А бедные юноши с видениями
Почти не выходили из лазарета. Еще можно было, пожалуй, насчитать человек
Сто, у которых могучая вера сочеталась с неутомимым прилежанием. Они
Трудились до того, что едва ноги таскали, но толку получалось немного. Двое