LI. 1707 г. 23-го апреля. Вена. Письмо отца Илии Броджио, иезуита, к своему провинциалу. Подлинник
Счастливейший и славный момент! Получив недавно прощальную аудиенцию у августейшего императора и освободившись от всех придворных оков, я намерен выехать отсюда в последний день праздников пасхи и, запасшись паспортами, как от августейшего, так и от здешней нунциатуры, поспешить в Рим. Если вы, достоуважаемый отец и отцы советники нашей провинции, ничего не имеете против (как, насколько знаю, и прежде ничего не имели), в таком случае все улажено; потому что из Рима весьма недавно написано здешнему славнейшему господину резиденту московскому: что за причина, что не едет отец миссионер московский? (о приезде которого в Рим верховный первосвященник уже узнал). Поэтому я отправляюсь и, сделав точное и верное донесение о настоящем состоянии дел московских, вместе с тем заявлю о желании царя иметь папского нунция не для того, чтобы немедленно последовало присоединение той схизматической церкви (потому что это по многим причинам теперь опасно), но для того, чтобы покамест, при посредстве папского нунция, сделана была приготовительная работа к ловле рыб, а между тем пусть исповедание римской веры в [170] тех интернатах (училище иезуитов московских) устраивается во многих миссиях, а не в одной, и пусть воздвигаются многие костелы и проч. Я представлю касательно этого верховному первосвященнику подлинный, скрепленный печатью и подписью, документ. Москвитянин князь, (Кypaкин), как я уже писал и как было объявлено публично в газетах, уже отправился в Рим прежде меня в звании посла; но, так как москвитяне сами сознаются, что уже несколько раз обманывали верховного первосвященника, и теперь опасаются, что и этому московскому послу мало будут доверять, то потому-то и желают, чтобы я затем приехал и рассказал лишь то, что видел собственными глазами, слышал собственными ушами и узнал от самого царя и его вельмож, с которыми живу почти непрерывно уже 4-ый год. Все, что затем решит его святейшество, я сообщу вам, достоуважаемый отец, в особом письме из Рима.
Что касается нашего августейшего императора, то и теперь между ним и царем не произошло здесь ничего нехорошего; возникло лишь одно затруднение, именно то, что при нынешних обстоятельствах император не может вполне согласиться на некоторые, заявленные чрез меня желания царя, хотя и рад бы согласиться. Но, может быть, вскоре даст императору какой либо повод шведский король к разрыву; тогда оба наши монарха придут к одному и тому же мнению.
Его сиятельство господин граф Гейстер старший думает отправиться к московскому войску, так как царь весьма желает иметь его главнокомандующим над всем войском (так, чтобы он после царя был первым начальником). Об этом деле ведутся здесь в Вене тайные переговоры чрез московского резидента. Затруднение состоит лишь в том, чтобы наш августейший император дал графу разрешение. Этот господин, чрезвычайно расположенный к нашему ордену, довольно часто навещает меня здесь в Вене, просит моих наставлений и решительно желает, чтобы я служил у него те два года, впродолжение лишь которых он намерен служить у москвитян. [171] И так может случиться, что августейший император наконец согласится на отъезд его, поэтому благоволите, достоуважаемый отец провинциал, поручить отцу Грюнстеку поговорить с этим господином, чтобы он без всякого обмана взял с собою нашего отца; но, так как я не могу так скоро с ним отправиться, то можно бы покамест назначить к нему кого другого из нашей провинции, но непременно мужа известного, утраквиста, 93 и он по моем возвращении из Рима мог бы уехать в Москву и освободить отца Берулу, если это угодно вам, достопочтенный отец, сооб...(щить) (слово это наполовину зачеркнуто), что для меня будет весьма приятно. Желая, чтобы все это совершилось, как можно счастливее, для славы божией, для спасения моего и ближних, смиреннейше поручаю себя святым вашим молитвам и пребываю достоуважаемого отца провинциала недостойный во Христе сын и раб, Илия Броджио. Вена 23-го апреля 1707 г.
LII