Три хорошо удобренных куста 14 страница

— Я полагаю, сойдет.

— Да это же точная копия, — возмутилась за меня Ясмин.

— Довольно похоже, — ответил Гару тоном клиента, который скрывает восторг, опасаясь, что цена от этого станет выше. — Вы надумали, куда отправиться, когда работа будет закончена?

— Кто-нибудь знаком с привратными городами? — спросил я у всех присутствующих.

— Я знаю кое-кого в Плэйг-Морте, — ответила Мириам. — Бывала там пару раз.

— А что это за Плэйг-Морт? — спросил Иезекия.

— Привратный город на краю Бездны, — ответила Ясмин. — Насколько я слышала, насилие и разврат там обычное дело.

— Не более обычное, чем для многих районов Сигила, — возразила Мириам. — К тому же, я знаю там пару классных таверн.

— Вертепов беззакония? — с надеждой спросил Иезекия.

— Насчет вертепов согласна, — сказала Мириам, — но таких громких слов, как "беззаконие", там лучше не произносить, если тебе дороги твои зубы. Мы со Стеклянного Паука несколько раз славно оттянулись в Плэйг-Морте.

— Со Стеклянного Паука? — удивился я.

— Да, — ответила она. — Один из порталов Паука ведет в мясную лавку в Плэйг-Морте.

— Сдается мне, — сказала Ясмин, — что если из Паука есть прямой выход в Плэйг-Морт, лучше нам отправиться в другое место. Мы же не хотим облегчать Риви поиски.

— Так ведь Риви ищет нас здесь, — поддержал разговор Иезекия, встав на сторону Мириам, — а этот Морт в нескольких планах отсюда, правильно? Она и не догадается, что мы там.

— Верно, — согласилась Ясмин.

— Я знаю город, — добавила Мириам. — И еще кое-кого, кто утверждала, что знает портал из Плэйг-Морта в Сигил.

— Ты можешь ей доверять? — поинтересовался я.

— Ну, это смотря что доверять, — ответила Мириам. — Ее зовут Ноябрь. Стала бы я доверять ей мой кошелек? Ни за что. Но за горсть золота можно купить ее помощь на один или два часа. Она показывала мне лицензию от Архи-Лектора на оказание "карманных услуг" гостям города… а это видимо означает, что ей известно, кого подогреть, чтобы уладить любой вопрос. Я знаю, как работают такие спецы, как Ноябрь: они обдерут тебя до последнего медяка, но даже не попытаются расписать.

Надо сказать, что подобных ей я видел и в Сигиле, и в других уголках мультивселенной. Если ты ищешь комнату, обед или масло для лампы она проводит тебя туда, где ты заплатишь втридорога, а ей перепадет за наводку; но в обмен за истощение твоего кошелька она честно позаботится о тебе. Знал я и других, не столь уважаемых "городских гидов", которые всегда услужливо улыбаются, а с приходом ночи заводят тебя в засаду. Как правило, различить кто есть кто практически невозможно.

— Надо идти в Плэйг-Морт, — непривычно твердо сказал Иезекия. — В любом другом месте будет хуже, правильно?

Ясмин посмотрела на меня. Я пожал плечами.

— Насколько я слышал, в привратных городах Нижних Планов нет ничего хорошего. Но если Мириам знает Плэйг-Морт, и ей удастся отыскать быстрый путь домой… Гару, я полагаю, ты сможешь отвезти нас к Плэйг-Морту?

— Стикс не касается Внешних Земель у Плэйг-Морта, — ответил марренолот, — но я могу отвезти вас к порталу, который ведет в этот город.

— И обеспечишь нас ключом от портала? — спросила Ясмин.

Гару улыбнулся. Не нравятся мне улыбки на лицах без плоти. Они не затрагивают глаза.

— Так получилось, — сказал перевозчик, — что ключом к этому порталу служит свежая рана. Я бы и рад обеспечить вас таковой, но полагаю, это испортит вам все удовольствие.

Свежая рана. Ну конечно. Что еще ожидать от портала на Нижних Планах. Я содрогнулся и продолжил работу.

* * *

Освещение не изменилось, небо осталось прежним… но на землю спустилась ночь.

Уизл и брат Кирипао вышли из хижины, где шло "обсуждение" сделки. Они выглядели изможденными и старались не говорить о том, что произошло за время последних переговоров.

— Мы научились понимать их образ мыслей, — произнес Кирипао. — Я никогда раньше… не задумывался о подобных вещах. — Больше говорить он не захотел.

Уизл выглядел еще хуже и за первые минуты, проведенные в нашей компании, не проронил ни слова. Он улучил момент, когда все увлеклись какой-то отвлеченной беседой, и подобрался ко мне. Его бесполезные ноги волочились за ним по грязи.

— Уважаемый Кэвендиш… — пробормотал он.

— Да?

— Эти умбралы обладают неоспоримым навыком убеждения. — Он утер пот со лба рукавом. — Я говорил, что они хотят привлечь нас к "единению разумов". Вам известно, что это такое?

— Объясни мне.

— Мы рассказываем о себе… умбралы, Кирипао и я. Все вместе, в одной хижине. Становится трудно дышать; их тела начинают источать специфический запах; в помещении становится темно, как ночью.

— Другими словами, — сказал я, — действует какая-то магия.

— Может быть. — Моя мысль была для него внове. — Может быть это и магия. А может быть сила их мыслей. Вот только несколько раз мне казалось… что я теряю себя. И становлюсь одним из них.

— Так, может, поэтому они и тратят столько времени на эти переговоры, — предположил я. — Сколько можно договариваться об обычной цене? Но если целью этой торговли является своего рода уподобление умбралам, на завершение которого нужно три дня…

— Возможно, — кивнул Уизл. — И я не думаю, что вынесу еще один день в этой хижине. Под конец я стану умбралом… если и не физически, то в мыслях.

— Не волнуйся, — успокоил его я. — Сегодня ночью мы уходим отсюда. Гару поможет нам добраться до Плэйг-Морта. Конечно, в Плэйг-Морте мы тоже рискуем…

— Прошу вас, уважаемый Кэвендиш, — перебил гном, подняв руку. — Я не хочу ничего слышать о риске. Раз вы считаете, что это наш самый разумный выход — так и быть. Лишь бы уйти отсюда сегодня ночью.

Я похлопал его по плечу.

— Надо лишь подождать, когда умбралы уснут.

Но умбралы не собирались спать. Кто-то из них то и дело бесшумно скользил по улицам, невзирая на то, что они уже давно оставили свои дневные дела: ваяние скульптур и собирание жуков на болоте. Даже когда их не было видно среди теней от деревьев, я чувствовал, как они пожирают нас ввалившимися глазами, скрываясь в складках мрака.

В конце концов, Мириам прошептала слова, что вертелись на языке у каждого:

— Сегодня ночью что-то не так. Наверное, они заподозрили, что мы собираемся их одурачить.

— Это невозможно, — немедленно отозвался Кирипао. — Они не могут знать наши мысли.

Я взглянул на него, гадая, отчего он так выразился. С целью единения разумов Уизл и Кирипао провели с умбралами большую часть дня. Возможно, наш друг-монах упрямо пытался отрицать то, чего в тайне боялся признать: что в его голову вторглись мысли умбралов, а часть его мыслей просочилась в разумы демонов. Те могли уловить определенные настроения и сообразить, что сегодняшней ночью мы собираемся удрать из их западни. Вот почему они продолжали пристально следить за нами.

Иезекия повернулся к Гару, что сидел рядом, наблюдая за моей работой. Я уже объяснил ему, что не закончу ее, покуда все мы не окажемся в безопасном месте; марренолота это не порадовало, но и не удивило.

— Как мало доверия на свете, — вздохнул он. Потом посмотрел на Иезекию и сказал: — Чего тебе?

— Ты не знаешь, что замышляют умбралы? — спросил парень.

— Я думаю, у них будет веселье в честь заключения с вами сделки. Они станут плясать, петь песни, играть на дудках… все для того, чтобы вы почувствовали себя как дома.

Он неприятно улыбнулся, посмотрев на Уизла и Кирипао. Эльф резко отвернулся к реке, а гном уставился перед собой — его лицо постепенно приобретало мертвенно-бледный оттенок. Наконец, он выдавил:

— Не думаю, что я выдержу такую гулянку. Можно ведь и потерять контроль… над собой.

Я прекрасно понимал, что он имеет в виду. Если Уизл и Кирипао уже на грани уподобления умбралами, то оргия демонов — последнее, что им нужно. Музыка, танцы, разгул… все это вместе приводит к такому единению среди участников, что не надо никакой магии; а здесь без магии не обойдется, это уж точно.

В яме, что находилась в центре деревни, разгорелся костер. Его алое пламя было окрашено в цвет крови.

— Как интересно, — промолвил Иезекия. — Дерево здесь должно иметь необычные алхимические свойства, чтобы гореть таким странным огнем. Дядюшка Тоби заинтересовался бы…

— Тише! — оборвал его Уизл тоном, какого я от него никогда не слышал. И это настораживало; по его лицу было видно, в каком напряжении он находится.

И тут заиграли дудки.

Я не видел ни дудочников, ни тем более их инструментов — до ямы с костром было шагов пятьдесят, слишком далеко, чтобы отличить неподвижных умбралов от обычных теней, — но я без труда узнал звучание простеньких флейт, что делаются из бамбука или ротанга. Трио флейтистов выводило три разные темы, что сплетались с едва слышимым диссонансом, от которого мурашки бежали по коже. Уизл закрыл уши руками и начал жалобно постанывать. Кирипао застыл на месте, открыв рот и словно лишившись способности двигаться.

— Надо убираться отсюда, — прошептала мне Ясмин.

— Только не суетись с работой, — заявил Гару. — А то я очень огорчусь, если она выйдет небрежной.

— Я почти закончил, — сказал ему я и повернулся к Иезекии. — Ты уже можешь телепортироваться?

— Конечно, — ответил он, — мне надо было лишь немного поспать. А что?

— Прыгай к нам в хижину, собирай у всех вещи и дуй обратно.

— Уже дую, — кивнул он, но Ясмин схватила его за руку.

— А это не опасно? — спросила она у меня. — Или вы забыли про пыль?

— Псионикам пыль не страшна, — напомнил я. — Поэтому мельницы так нужны Риви — пыль не дает использовать магию, но никак не влияет на ее силы. Иезекия, действуй.

Парень наморщил лоб и беззвучно исчез.

— Надо бы тоже так научиться, — пробормотала Ясмин.

Уизл принялся часто и тяжело дышать. Ясмин приобняла его и многозначительно посмотрела на меня. Я знал, что означал этот взгляд: заканчивай побыстрее.

К счастью, дело приближалось к концу. Последний час я просто тянул время, ожидая, когда умбралы отправятся спать. Хватило бы трех минут, чтобы закончить работу; оставалось только надеяться, что у нас они есть.

У костра зазвучал барабан; мягкие, глухие удары падали, словно капли дождя. Уизл застонал. Я обмакнул кисть в краску и сосредоточился на том, чтобы не наделать ошибок.

* * *

Спустя две минуты вернулся Иезекия с нашими вещами. Ясмин баюкала на руках Уизла, который все тихо стонал:

— Нет… нет…

Чуть дальше, рядом с Кирипао находилась Мириам, готовая сбить его с ног, едва тот шагнет в сторону центра деревни; однако, эльф стоял, словно вкопанный, и лишь раскачивался в такт флейтам, смотря на костер.

— Готово, — сказал я, накладывая последний штрих. — Я закончил. Отплываем, Гару.

— Ты в своем уме? — спросил перевозчик. — Нельзя спускать лодку на воду, пока не высохла краска.

— Рисунок выше линии воды на целый фут, — сказал я. — Он будет в полном порядке, если лишний раз не плескаться.

— Если кто и будет плескаться, то явно не я, — ответил Гару. — Однако твои товарищи, могут раскачать лодку.

— Мириам, — не оборачиваясь, позвал я, — ты не обеспечишь нам спокойствие нашего друга Кирипао?

БУХ, — Уф! — БУХ, — Уф! — БУХ.

— Теперь он спокойней ягненка, — объявила Мириам. Очевидно, им придется обсудить нравственную сторону этих ударов, когда Кирипао придет в себя.

— Клади его в лодку, — скомандовал я, — и убираемся отсюда.

Пока я паковал вещи, а Ясмин держала Уизла, Иезекия и Мириам под присмотром Гару столкнули лодку на воду.

— Сбрось ее, — пробормотал Уизл. — Сбрось оболочку.

— О чем это он? — обернулся я.

— Смотри, — ответила Ясмин, указывая в сторону огня в центре деревни.

Умбралы принялись прыгать вокруг костра в подобии танца из скользящих шагов и нелепых скачков прямо сквозь кроваво-красное пламя. Окаймленный языками огня, один из демонов стоял в центре танцующих и шипел те же слова, что и Уизл:

— Ссброссь ее. Ссброссь оболочку.

Затем он поднял руки к лицу, вонзил когти в кожу и с силой рванул ее вниз.

Плоть слезла с него целыми клочьями. Под ней было нечто более темное — чистая тень, тот самый мрак, который проступал в запавших глазницах умбралов. Все быстрее и быстрее существо срывало с себя кожу, бросая ее остатки на землю. Перед нами предстала обнаженная тьма; она все еще имела форму умбрала, но различалась с большим трудом, слабо вырисовываясь на фоне огня. Ее силуэт трепетал на языках пламени, сливаясь с тенями других танцующих.

— Ссброссь ее, — зашипел второй умбрал. — Ссброссь, ссброссь оболочку… — И его когти тут же вонзились в лицо.

Проклятье, я впервые видел истинный облик умбрала. Тела, которые они раньше носили, были для них не более чем повседневной одеждой. Теперь же они открыли свою настоящую сущность — нечестивый мрак, воплощение ночных кошмаров.

— Сбрось ее, — хихикнул Уизл. — Сбрось оболочку.

Его маленькие пухлые ручки потянулись к лицу. Я едва успел их перехватить; еще миг, и он бы выцарапал себе глаза.

— Надо садиться в лодку, — содрогнулась Ясмин. — Может, если он не будет слышать музыку…

Было неудобно залезать в лодку в таком положении, когда мне приходилось сдерживать руки гнома, лежащего на руках у Ясмин. Лодка опасно покачнулась. Гару опустил свой шест в грязные воды Стикса и уперся им в дно, чтобы успокоить посудину.

— Если ты повредил мой рисунок… — прорычал он.

— Это мой рисунок, — ответил я, — и я обновлю его, если придется. — Оглянувшись, я увидел, как в дальнем конце лодки Мириам и Иезекия устраивают поудобнее лишенного чувств Кирипао.

— Вывози нас отсюда, — сказал я Гару, борясь с Уизлом, чтобы он не вцепился себе в лицо.

— Остался один момент, — ответил он. — Вы можете считать Нижние Планы местом жестоким и грубым, однако хорошие манеры нигде не чужды. — Гару выпрямился и прокричал танцующим умбралам: — Благодарим за гостеприимство. Мы отплываем.

— Ах ты, скотина! — взорвалась Мириам. Она замахнулась, но Иезекия схватил ее за руку. — Сволочь поганая! — прокричала она марренолоту. — Теперь они кинутся за нами, а мы тут сидим и не чешемся.

— Вот что значит заключить сделку со злом, — проворчала Ясмин. Она выхватила меч и направила его на лодочника, остановив острие на какой-то волосок от его лица. — Или ты вывезешь нас отсюда, или, клянусь тебе, умрешь раньше, чем мы.

— Тебе и так уже есть чем заняться, — презрительно усмехнулся Гару и кивнул на костер.

К нам стремительно приближались тени; они неслись на перепончатых крыльях, пропадая в тенистых островках под деревьями и как будто исчезая из бытия. Крылья их шелестели, как тяжелые листья на влажном ветру — целая сотня умбралов, сорвавших внешний покров и разгневанных нашим бегством.

— Держи Уизла! — крикнул я Иезекии и передал ему гнома в дальний конец лодки. Мне некогда было смотреть, сумеет ли парень удержать Уизла от членовредительства; я схватил один из тюков, лежавших на дне лодки, и дернул завязки.

— Гару, — резко сказал я, — тебе может показаться забавным предать нас, но не забывай, я работу еще не закончил. Ты думаешь, что на Нижних Планах найдется другой такой художник, как я? Кто не кинет тебя так, как ты кидаешь всех нас?

— Не надо драматизировать, — ответил лодочник. — Я вывезу вас отсюда.

С этими словами он медленно оттолкнулся шестом.

— Быстрее! — вскричала Мириам.

— Чтобы испортить рисунок? Ну уж нет. — Он с изящной неспешностью погрузил шест в воду и мягко оттолкнулся. Лодка сдвинулась еще на несколько дюймов, входя в неторопливое течение реки.

— Еще секунд десять, и демоны будут здесь, — сообщила мне Ясмин. — Ты случайно не из тех, кто любит всякие сентиментальности перед смертью?

— Я дам тебе знать, когда соберусь умирать, — ответил я. Глянув через плечо, я увидел, что демоны уже совсем близко: настоящая тьма, с зубами.

— Да подавитесь вы! — крикнул я, вытаскивая из своего тюка камень душ и кидая его в самую гущу.

Вся толпа как один зашипела, точно раскаленный металл, брошенный в ледяную воду. Три твари, летевшие впереди, отпрянули, чтобы поймать добычу, и врезались в отстававших. Я услышал, как хрустнули тонкие кости крыльев, сломавшиеся в сплетении тел. Спустя миг из драки выпало двое визжащих умбралов, их крылья висели как бесполезные тряпки. Они скатились по берегу прямо в воду, где их вопли сразу же прекратились.

Прошло еще несколько секунд, пока стая летающих демонов дралась за право обладать сферой. Наконец, победитель кинулся прочь от всей группы, прижимая к груди камень, чей свет бился во мгле умбрала, как пурпурное сердце. Несколько демонов бросились его догонять, но остальные обернулись к нам и яростно завыли.

— Давайте, давайте, — прорычала Мириам им в ответ. Последовав моему примеру, она вынула еще один камень и с силой зашвырнула его в вопящих демонов.

— Я вас прошу, мадам, не надо раскачивать лодку, — упрекнул ее Гару.

— А я вас прошу шевелить своей задницей и плыть быстрее, — огрызнулась Мириам.

— Ну, что за тон, — вздохнул Гару и, оттолкнувшись без особого энтузиазма, послал лодку на очередные несколько дюймов. Течение подхватило судно и развернуло носом к одному из столбов тумана, что парили над поверхностью Стикса. Я догадывался, что каждое такое облако служит порталом в другую область реки на каком-то другом плане. При всей своей жадности умбралы побоятся идти туда вслед за нами. По крайней мере, я на это надеялся.

Сражение за камень Мириам окончилось всего за пару секунд. Ни одно крыло не пострадало; более того, некоторые демоны вообще проигнорировали наживку и, обойдя остальных, возобновили погоню. Значит ли это, что добраться до нас для них было важнее, чем получить камень? Или они вспомнили, что таких камней у нас много, и все их можно забрать, если удастся сбросить нас в реку?

Я вытащил новую сферу, Ясмин тоже достала одну; мы бросили их одновременно, целясь в ближайших к нам демонов. Один умбрал ухитрился поймать добычу, и на него тут же напали двое других. Камень выпал из неловких когтистых рук и полетел в воду. За ним тотчас бросились двое; одновременно дотянувшись до камня, они сшиблись головами, как в клоунаде, и рухнули в реку. Через мгновение они всплыли, отплевываясь и жадно глотая воздух. Оба вцепились в камень, и оба смотрели на его пурпурное сияние так, словно видели его впервые в жизни. Сложно сказать, насколько пострадала их память, но на камень они таращились с нескрываемой алчностью, как вороны на блестящую побрякушку. Не прошло и секунды, как демоны стали кусать и рвать когтями друг друга, взметая в воздух маслянистые брызги воды.

— Сбрось ее! — закричал Уизл. — Сбрось оболочку!

— Бритлин… — позвал Иезекия, стараясь справиться с руками гнома. — У нас новые неприятности.

Я обернулся в его сторону. Поначалу я не понял, что он имел в виду, но вдруг увидел, что глаза Уизла стали похожи на два пустых черных колодца, безжизненные, как ночное небо. Кошмарные глаза. Глаза умбрала.

— Он уже превращается, — промолвила Ясмин. — Что же делать?

— Продолжайте бросать камни, — ответил я. — Держите демонов на расстоянии, пока мы не войдем вон в то облако.

Я кивнул в сторону ближайшего облачка тумана, но Гару издал тихий смешок.

— Вы крайне огорчитесь, если я вас туда отвезу. На той стороне нет воздуха и так холодно, что ваши глаза превратятся в кубики льда.

— Откуда ты знаешь? — спросила Мириам.

— Работа у меня такая, — ответил Гару. — Нам нужно вон туда.

Он указал на обрывок тумана, парящий в пятидесяти шагах. Учитывая, что на хвосте у нас висела целая стая демонов, жаждущих крови, это было далековато. А что если Гару нас просто дурачит, купаясь в нашем страхе и получая от этого особое удовольствие?

— Давай-ка поживее, — сказал ему я, — если ты еще хочешь увидеть, как я закончу твои рисунки.

— Бритлин! — крикнул Иезекия. — Быстрее!

Ногти Уизла удлинились и превратились в настоящие когти, которыми он в кровь раздирал руки Иезекии, пытавшегося его усмирить. Гном шипел и рычал, выплевывая слова, подобно брызжущей ядом змее.

— Сбрось, сбрось, сбрось! Сбрось оболочку!

В моей руке лежал камень душ, и я подумал, что, возможно, с его помощью мне удастся утихомирить нашего друга. Но едва камень упал к нему на колени, Уизл стал вырываться еще сильнее, крича и беснуясь с пеной у рта. Я выругался, поднял камень и метнул в умбрала, летящего всего в двух ярдах за кормой. Демон поймал его, торжествующе взвизгнул и помчался прочь; за ним погнались еще трое.

— Нельзя не заметить, — небезосновательно сказала Ясмин, — что наш визит дурно повлиял на чувство товарищества у жителей этой деревни.

— Сбрось, сбрось, сбрось! — верещал Уизл.

— Я его уже еле держу, — предупредил Иезекия. Когти гнома исполосовали парню все руки.

— Проклятье, — произнес я. Мысленный яд умбралов продолжал охватывать разум гнома. Если только…

Я замер. Отчаяние вынуждает идти на крайние меры. Моя рапира лежала рядом, на дне лодки, на тот случай, если придется сразиться с демонами. Я взял ее и, окунув острие в воду Стикса, медленно поднес к искаженному криком лицу Уизла. Маленькая капелька упала на его щеку.

Он мгновенно перестал кричать. Точнее, он полностью затих, словно впав в кому. Еще через две секунды лодка вспорола плотную дымку, и мир окутала тишина. Шипение умбралов, плеск демонов, дерущихся в воде — все исчезло в один миг.

Перед нами раскинулись бескрайние серые дали.

Три плана до Плэйг-Морта

Мрачное небо было бесцветным, как в унылый зимний день, когда снег тихо падает с утра до вечера. Местность вокруг казалась выхолощенной от всего, что могло бы радовать глаз: ничего, кроме увядающих ив и тополей, с белесой листвой и черной корой, печально поникших над водами Стикса. Серый налет плесени покрывал почву, сводя на нет все потуги травы пробиться к свету… хотя сомневаюсь, что у травы имелось желание вырасти в столь безрадостном месте.

— Серые Пустоши, — объявил Гару… словно нам требовались разъяснения.

На Прогулке по Мирам, находящейся в Праздничном Дворце, Серые Пустоши предстают в величественном полумраке и приглушенной серебряной дымке, ненавязчиво окутывающей пейзаж. Это любимое место у пожилых пар, что приходят туда и медленно танцуют под спокойную музыку, которая никогда не смолкает.

Но в настоящих Серых Пустошах нет места музыке. Вряд ли вам удастся встретить хоть одну пару влюбленных любого возраста здесь, где спокойствие быстро вырождается в угнетающую апатию. Тягостная, мрачная серость земли и деревьев могла подавить даже крепкого духом.

— Славный денек, — промолвил Гару и вдохнул полной грудью.

Ему незачем было это делать. Известно, что воздух этого плана годен для дыхания, но при этом абсолютно лишен всяких запахов. Их не было ни у деревьев, ни у мха, ни у маслянистой речной воды. Я принюхался к своей коже, влажной от недавнего страха и напряжения, но не почувствовал ни малейшего запаха пота. В чем-то это было хуже, чем потерять зрение.

— Как там Уизл? — громко спросил я, пытаясь направить мысли в другое русло.

— Лучше, — ответил Иезекия. Руки гнома приняли нормальный вид, когти втянулись так же быстро, как и выросли. Его глаза выглядели как обыкновенные гномьи глаза, карие и влажные, совсем не похожие на пустые провалы на лице. Единственная капля воды Стикса заставила Уизла забыть о том, что произошло с ним среди умбралов, и очистила его разум от их влияния. Но какую часть памяти она при этом забрала?

— Попробуй привести его в чувство, — сказал я парню.

Иезекия слегка похлопал гнома по щекам.

— Ну же, Уизл. Давай, просыпайся.

Уизл пришел в себя и шевельнулся. Его веки задрожали, и он сфокусировал взгляд на Иезекии.

— Вы кто? — спросил он.

— Ты же знаешь, я Иезекия Вирт.

— А. — В голосе Уизла слышались вежливые, но неуверенные нотки. — А кто эти люди? И почему я не могу шевельнуть ногами?

Гару рассмеялся.

— Взгляните на это с положительной стороны: по крайней мере, говорить он не разучился.

* * *

Насколько нам удалось выяснить, Уизл потерял год своей жизни, целый год бесценного опыта, растаявшего как дым. Для Сенсата кража воспоминаний равна преступлению. Я сжался от чувства вины за содеянное. Разумеется, эта капля уберегла Уизла от превращения в умбрала… однако, я винил себя в том, что обязан был найти другой, менее пагубный способ помочь ему.

Мой отец обязательно придумал бы что-нибудь.

Гару вел лодку мимо мрачных, немых берегов, пока мы объясняли Уизлу, что же произошло. Он принял все это большей частью спокойно и даже поблагодарил меня за спасение, однако это прозвучало как простая формальность, дань воспитанию — в его голосе не было ни капли тепла… и он не переставая ощупывал и пощипывал свои ноги, как будто отказываясь мириться с тем, что обречен быть парализованным до конца своих дней.

Вскоре Уизл замолчал, и все мы обнаружили, что нам нечего сказать друг другу. В воздухе повисла тяжелая тишина, приглушившая звуки и даже эмоции. Некоторое разнообразие и облегчение привнес очнувшийся Кирипао, который схватил, было, Мириам за рубашку… но его гнев почти сразу же улетучился, сменившись полным упадком сил, и эльф опустился на дно лодки.

— Ты в порядке? — спросил Иезекия.

— Я устал, — тихо ответил Кирипао.

— Если тебя не покидают мысли умбралов, — не отставал Иезекия, — то Бритлин нашел лекарство.

— Да? — похоже, Кирипао это заявление не обнадежило.

— Это на крайний случай, — произнес я. — Может тебе стоит немного поспать? Теперь, когда мы ушли из Карцери, влияние умбралов должно ослабнуть.

Кирипао не ответил. Он закрыл глаза, но я был уверен, что он вовсе не спит.

* * *

Время тащилось, словно дряхлый старик на ватных ногах. Над рекой висели все те же обрывки тумана, но Гару намеренно обходил их стороной. Я собирался спросить его, как долго нам еще плыть по этим тоскливым местам, но передумал, решив, что подобное действие потребует от меня чрезмерных усилий.

Ясмин прильнула сбоку, положив голову мне на грудь. Ощущение ее близости успокаивало; я непринужденно обнял Ясмин и через какое-то время почувствовал, как тепло ее тела отгоняет печаль прочь. Мое прикосновение, должно быть, тоже подействовало на нее ободряюще, потому что немного спустя она нашла в себе силы спросить у Гару:

— Долго нам еще здесь?

На секунду глаза лодочника потемнели. И в этот миг меня осенило, что Гару вновь играет нами. Подобно тому, как из одной лишь своей злобной прихоти он предупредил умбралов о нашем побеге, теперь он хотел, чтобы мы поддались унынию и тупой боли, что накатывала при виде этих мрачных пустынных просторов. Не потому, что он собирался ограбить нас, продать в рабство или воспользоваться нашим подавленным состоянием в других целях — ему просто нравилось видеть нас жалкими и несчастными. Страдания ради страданий: он лишь хотел убедиться в своей власти проникать в наши души.

— Действительно, — громко сказал я ему, — сколько можно тащиться по этим скучным местам? Меня от них уже в сон клонит.

Гару раздраженно фыркнул, пронзив шестом воду.

— Раз уж вам так не терпится, — ответил он, — возможно, мы срежем немного.

Гневно оттолкнувшись, он резко изменил курс и направил лодку сквозь белую завесу, которую мы почти миновали. Туман начал сгущаться, пока, наконец, я не потерял из вида голову Ясмин, покоящуюся у меня на груди. Затем облака рассеялись, и мы оказались в новом и незнакомом месте.

* * *

Под угольно-черными небесами лежали бескрайние водные просторы. На небе не было ни единой звезды, лишь три полных луны: белая, серебристая и бледно-зеленая, все испещренные кратерами. Их света вполне хватало, чтобы мы могли оглядеться: воды Стикса, такие же грязные и зловонные, текли подобно омерзительной черной ленте по кристально чистой, в противоположность реке, поверхности моря. В паре шагов от лодки морская гладь искрилась в лунном свете, спокойная, как озеро при полном безветрии. От ее вида так и хотелось окунуться в манящие воды, но едва я коснулся чистой поверхности за пределами грязной дорожки Стикса, как откуда-то из глубины показалось тело.

Тело было обнаженным, женским и, по-видимому, человеческим… хотя трудно было сказать наверняка из-за того, что оно сильно распухло и вдобавок пострадало от рыб и угрей. Уши женщины были полностью съедены, от пальцев остались лишь кости, подвешенные на сухожилиях, а в щеках были прогрызены рваные дыры. На моих глазах тоненькая серебристая сардинка стрелой метнулась в одну из дыр и, уцепившись за мертвый язык, попыталась отхватить розоватый кусочек.

Я заставил себя отвернуться. И увидел, что на поверхности моря появляются все новые и новые тела, словно наше прибытие освободило их от неведомого подводного плена. Все мертвецы были попорчены следами укусов, и у всех вздувались животы под действием трупных газов.

— Карман в Астральном Плане, — объявил Гару. — Море Утопленников.

Ясмин уставилась на всплывшую рядом женщину и прошептала:

— Мама.

* * *