Какое место в системе гражданских договоров занимает признак экономического неравенства сторон? 6 страница
Наиболее характерным представляется отграничение заемных обязательств от договоров, направленных на передачу имущества в собственность. Договоры обеих групп предусматривают передачу имущества в собственность, однако их цели различны. Договор купли-продажи направлен на возмездную передачу имущества в собственность другому лицу. Для договора займа передача имущества в собственность заемщику не конечная цель обязательства, а лишь средство ее достижения. Поэтому, несмотря на то что в обоих договорах происходит передача имущества в собственность, их регулирование принципиально различно. Нормы института займа направлены главным образом на регламентацию предоставляемой отсрочки.
Признак направленности позволяет правильно квалифицировать вексельные правоотношения. Вексель используется в гражданском обороте для оформления коммерческого кредита (отсрочки уплаты денег за поставленные товары) как средство получения платежа, а также может быть выдан заемщиком в подтверждение обязанности выплатить полученные взаймы денежные суммы <1>. Однако, поскольку вексель признается ценной бумагой, имеющей значение самостоятельного оборотоспособного объекта, законодатель подчинил вексельные обязательства специальному законодательству, исключив применение к нему норм о займе (ст. 815 ГК). Вексель нельзя считать вещью, потому что он представляет собой всего лишь документарное выражение обязательственных прав и обязанностей. В то же время самостоятельная гражданская оборотоспособность векселя придает вексельным правоотношениям некоторое сходство с договорами, направленными на передачу имущества в собственность, и позволяет распространять соответствующий правовой режим на вексельные обязательства (естественно, с учетом особенностей последних) <2>.
--------------------------------
<1> Подробнее об этом см.: Новоселова Л.А. Вексель в хозяйственном обороте. Комментарий практики рассмотрения споров. 4-е изд. М.: Статут, 2003. С. 25.
<2> См.: Постановление Пленумов ВС РФ и ВАС РФ от 4 декабря 2000 г. N 33/14 "О некоторых вопросах практики рассмотрения споров, связанных с обращением векселей", п. 8 информационного письма Президиума ВАС РФ от 24 сентября 2002 г. N 69 "Обзор практики разрешения споров, связанных с договором мены".
На практике возник вопрос о квалификации так называемого договора вексельного кредитования, сущность которого выражается в том, что одно лицо (банк) выдает другому лицу вексель, а его получатель обязуется оплатить стоимость векселя через определенное время и уплатить обусловленные проценты.
Между банком и АО был заключен договор, названный кредитным, в соответствии с которым банк передал АО вексель, а АО обязалось через несколько месяцев оплатить вексельную сумму и уплатить проценты в размере, предусмотренном договором. Поскольку АО ненадлежаще выполнило договорные обязанности, банк обратился в арбитражный суд с иском о взыскании с него основного долга, договорных процентов за пользование кредитом и пеней за просрочку оплаты. Суд первой инстанции иск удовлетворил.
Акционерное общество подало кассационную жалобу, в которой указало на то, что, поскольку денежные средства реально ему не выдавались, получение ответчиком векселей нельзя рассматривать как исполнение банком договора займа (кредитного договора) и, следовательно, банк не вправе требовать уплаты процентов за пользование кредитом.
Федеральный арбитражный суд округа оставил решение без изменения, обоснованно исходя из следующего. Действительно, договор, предусматривающий передачу векселя на условиях его оплаты, не считается договором займа (кредитным договором), потому что направлен не на предоставление отсрочки возврата такого же количества имущества тех же рода и качества (ведь передается вексель, а возвращается его денежный эквивалент), а на возмездную передачу имущества (ценной бумаги) в собственность. Такой договор является сделкой купли-продажи. Однако поскольку вексель передается продавцом покупателю с отсрочкой платежа, в куплю-продажу вплетается коммерческое кредитование. Поэтому такой договор следует квалифицировать как договор купли-продажи на условиях коммерческого кредита и применять к нему в совокупности правила гл. 30 ГК (о купле-продаже) и ст. 823 ГК (о коммерческом кредите). В связи с этим начисление процентов за пользование коммерческим кредитом и установление ответственности в виде неустойки за несвоевременную уплату процентов за пользование коммерческим кредитом и несвоевременную оплату основного долга не противоречат ст. ст. 809 и 811 ГК. Отклоняя довод жалобы о безденежности кредитного договора (ст. 812 ГК), суд кассационной инстанции указал, что при коммерческом кредите основанием для взимания платы является передача товара на условиях его оплаты с отсрочкой (рассрочкой), а не передача денежных средств или других вещей на условиях возврата такого же количества вещей тех же рода и качества. Поскольку передача векселя на условиях отсрочки оплаты состоялась, довод о безденежности коммерческого кредита значения не имеет <1>.
--------------------------------
<1> См.: дело Федерального арбитражного суда Северо-Кавказского округа N Ф08-2334/99.
Наряду с договорами, предусматривающими продажу векселя на условиях коммерческого кредита, нередко заключаются договоры, суть которых сводится к следующему. Банк и заемщик заключают кредитный договор, предусматривающий выдачу заемщику кредита для приобретения векселя банка, выдавшего кредит. В этом же договоре содержится условие о покупке заемщиком на сумму кредита векселя банка. Во исполнение кредитного договора банк перечисляет деньги заемщику, а заемщик перечисляет полученную сумму в порядке оплаты за вексель. Банк передает заемщику вексель. В результате договор купли-продажи векселя прекращается его надлежащим исполнением, а стороны остаются связанными кредитным договором, по которому заемщик должен возвратить банку сумму кредита и уплатить предусмотренные договором проценты. С экономической точки зрения такой договор ничем не отличается от договора купли-продажи векселя с отсрочкой оплаты, тем более что в обоих случаях банки применяют одинаковые процентные ставки. Отмеченные договоры имеют одинаковую направленность: в каждом из них соединяются направленность на передачу в собственность векселя и направленность на предоставление отсрочки встречного возмещения.
Однако возникает вопрос: почему банки усложняют договорные отношения, используя конструкцию реальной выдачи кредита? Если причина этого заключается в том, чтобы путем выбора определенной договорной конструкции уклониться от уплаты налогов, то такие кредитные договоры необходимо признавать притворными, прикрывающими договоры купли-продажи с отсрочкой платежа.
Направленность позволяет отграничить заем от мены. В отличие от займа, направленного на отсрочку возврата такого же количества имущества тех же рода и качества, целью мены является эквивалентный обмен одного имущества на другое. На практике разграничение этих обязательств осложняется, когда в меновые отношения вплетается отсрочка в виде коммерческого кредитования. В этом случае необходимо четко определять, в какой части обязательство является меновым, а в какой - заемным. При ответе на этот вопрос важно учитывать, что коммерческий кредит как вид займа в любом случае предусматривает отсрочку эквивалентного предоставления.
Между сторонами заключен договор, согласно которому АО обязалось передать ООО 1000 тонн пшеницы четвертого класса, а ООО обязалось вернуть АО через один месяц такое же количество пшеницы третьего класса. Можно ли квалифицировать это правоотношение как договор займа? Нет, поскольку передаваемое и возвращаемое имущество характеризуется различными родовыми признаками. В этом случае имеет место договор мены, согласно которому одно имущество обменивается на другое. Однако обмениваемые товары неравноценны: пшеница четвертого класса дешевле пшеницы третьего класса, поэтому, если бы обмен производился одновременно, АО должно было либо оплатить разницу в цене, либо получить меньшее количество пшеницы третьего класса. Вследствие того что АО предоставило ООО 30-дневную отсрочку встречной передачи имущества, к правоотношению мены добавилось обязательство коммерческого кредитования, которое по условиям договора должно оплачиваться передачей пшеницы третьего класса. Какова стоимость такого коммерческого кредита? Как указывалось выше, коммерческий кредит может касаться лишь эквивалентного встречного предоставления. Поэтому для определения величины коммерческого кредита необходимо прежде всего установить, какое количество пшеницы третьего класса соответствует по стоимости 1000 тонн пшеницы четвертого класса. Оставшееся количество пшеницы третьего класса будет составлять стоимость коммерческого кредита. Экономическую ценность указанной отсрочки стороны приравняли к той сумме, на которую 1000 тонн пшеницы третьего класса дороже 1000 тонн пшеницы четвертого класса. Таким образом, системный признак встречной передачи товаров, определенных различными родовыми признаками, позволил квалифицировать данные правоотношения как мену с применением к ним правил гл. 31 ГК. Отсрочка встречного предоставления указала на наличие коммерческого кредита и необходимость применения к нему ст. 823 ГК.
Признак направленности также лежит в основе отграничения договоров рассматриваемой группы от обязательств, направленных на выполнение работ (оказание услуг). Несмотря на наличие в некоторых случаях внешнего сходства между ними, разная направленность предопределяет принципиально различающуюся регламентацию <1>.
--------------------------------
<1> На необходимость отграничения заемных договоров от договоров, направленных на оказание услуг, неоднократно указывал ВАС РФ. См., в частности, Постановление Президиума ВАС РФ от 3 августа 2004 г. N 3009/2004.
К примеру, договор займа внешне схож с отношениями по передаче вещей на обезличенное хранение, в которых (как и при займе) возвращается не то же самое имущество, а такое же количество имущества тех же рода и качества (ст. 890 ГК). Однако анализ направленности договоров хранения и займа позволяет увидеть за внешним сходством принципиальные различия. Если цель иррегулярного хранения - оказание услуги лицу, передающему имущество, то цель займа - удовлетворение интересов лица, принимающего имущество (заемщика), путем наделения его отсрочкой встречного имущественного предоставления <1>. Тот факт, что при хранении с обезличением возвращается не то же, а такое же имущество, не стирает этих коренных различий. Обезличение хранимых вещей отнюдь не означает предоставления хранителю права распоряжаться ими с извлечением имущественной выгоды (если бы это было так, то за хранение вещей с обезличением должен был бы платить хранитель, а не поклажедатель). Обезличение означает лишь то, что характер хранимого имущества позволяет смешивать его с вещами тех же рода и качества, переданными на хранение другими поклажедателями, и что такое смешение не ущемляет интересов сторон.
--------------------------------
КонсультантПлюс: примечание.
Учебник "Римское частное право" (под ред. И.Б. Новицкого, И.С. Перетерского) включен в информационный банк согласно публикации - Юристъ, 2004.
<1> См.: Римское частное право: Учебник / Под ред. И.Б. Новицкого и И.С. Перетерского. М., 1997. С. 418, 419.
Статья 918 ГК, предусматривающая такую разновидность хранения, как хранение на товарном складе с правом распоряжения хранимыми вещами, не опровергает общего правила о том, что передача хранителю права распоряжения вещью выходит за рамки хранения. Хранение вещей с правом распоряжения ими является смешанным договором, соединяющим хранение и заем. В большей степени хранение с правом распоряжения является заемным обязательством, поскольку экономическую выгоду от передачи имущества получает хранитель, которому предоставляется право распоряжаться имуществом. Не случайно в ст. 918 ГК предусмотрено применение к таким правоотношениям правил гл. 42 ГК о займе. Специфика хранения на товарном складе потребовала применения норм о хранении лишь для определения времени и места возврата товаров.
В некоторых случаях внешнее сходство займа и договоров, направленных на выполнение работ (оказание услуг), проявляется в том, что они предусматривают передачу денежных средств с условием их возврата через определенный период времени. Например, это имеет место в договоре поручения, согласно которому поверенный обязуется за счет средств доверителя приобрести определенный товар, затем продать этот товар и вырученные денежные средства возвратить доверителю. Важно отграничивать заем от таких обязательств, поскольку за внешним сходством скрываются принципиальные различия в существе и цели правоотношений. Их разграничение должно проводиться по признаку направленности. В отличие от займа, целью которого является отсрочка встречного предоставления, договор поручения направлен на оказание услуги по совершению определенных юридических действий. Передача денежных средств поверенному и их возврат доверителю - лишь внешнее проявление такой особенности поручения, как оказание услуги за счет доверителя. В договоре поручения стороны не преследуют цели получения отсрочки встречного предоставления.
Рассматриваемый признак позволяет отграничить обязательства заемной направленности от договоров, направленных на замену лица в обязательстве, в частности от факторинга. Внешнее сходство названных правоотношений выражается в наличии обязанности по уплате денег. Однако в отличие от займа, направленного на отсрочку возврата денежных средств, факторинг характеризуется встречной обязанностью уступить денежное требование, а не обязанностью возвратить полученные деньги.
Во-вторых, направленность на предоставление отсрочки возврата такого же количества имущества тех же рода и качества или на отсрочку оплаты является системным признаком для формирования правовой базы, в той или иной степени единой для всех договоров такой направленности. Прежде всего единая направленность обусловливает общие принципы регулирования. Поэтому даже когда специфика вторичных нормообразующих факторов противоречит нормам, отражающим родовую направленность, и требует их полного изменения, общность цели проявляется в одинаковых подходах и принципах регламентации. Иными словами, нормообразующее значение вторичных факторов привязано к направленности.
Например, договор банковского вклада имеет ту же направленность, что и заем: предоставление денежных средств в собственность с условием их возврата. Субъектная и предметная специфика банковского вклада сделала неприменимыми к нему большинство положений о займе в первоначальном виде. Несмотря на это, нормы о банковском вкладе, как и заемные положения, регулируют отношения по передаче денежных средств в собственность с условием их возврата.
Кроме того, рассматриваемый системный признак послужил основой для выработки унифицированных норм, применимых ко всем обязательствам этой группы независимо от их вторичной специфики.
Критикуя выделение группы договоров, направленных на предоставление отсрочки, В.В. Витрянский исходит из того, что на высшей ступени классификации договор займа должен быть отнесен по направленности результата к классу обязательств, направленных на передачу имущества, и, следовательно, в одном классе с займом находятся купля-продажа, мена, рента, имущественный наем и другие договоры, опосредующие передачу имущества. Дальнейшая классификация договоров в рамках названного класса по признаку направленности приводит В.В. Витрянского к выделению трех типов обязательств: договоров, направленных на передачу имущества в собственность с обязанностью оплатить стоимость имущества или предоставить ее эквивалент (купля-продажа, мена, рента); договоров, направленных на безвозмездную передачу имущества в собственность (дарение, пожертвование); договоров, направленных на передачу имущества в целях его временного использования с обязанностью возвратить то же имущество либо такое же имущество. При такой классификации договор займа объединяется в одной классификационной группе с наиболее близкими ему, по мнению В.В. Витрянского, договорами имущественного найма и ссуды <1>.
--------------------------------
<1> См.: Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Кн. 5: В 2 т. М., 2006. Т. 1. Договоры о займе, банковском кредите и факторинге. Договоры, направленные на создание коллективных образований. С. 131, 132.
Как уже отмечалось, смысл классификации гражданских договоров состоит в том, чтобы на основе правильно выбранных критериев разделить договоры на группы, объединяющие обязательства со сходной регламентацией и разделяющие обязательства с различным регулированием. Причисление заемных договоров к группе обязательств, направленных на передачу имущества, и объединение их в одной подгруппе с обязательствами, направленными на предоставление имущества в пользование, не создает основы для унифицированного регулирования, что свидетельствует о небесспорности такой классификации. Направленность на предоставление отсрочки предопределяет регламентацию, принципиально отличную от регулирования договоров, направленных на передачу имущества в собственность или на предоставление его во временное пользование. Кроме того, вывод об общей правовой природе заемных договоров и обязательств, направленных на передачу имущества в пользование, оставляет открытым вопрос об объединении с ними договора коммерческого кредита (не случайно В.В. Витрянский указывает, что коммерческий кредит не считается отдельным видом займа и что его выделение в ГК объясняется лишь необходимостью определить порядок регулирования соответствующих правоотношений <1>). С другой стороны, самостоятельная направленность на предоставление отсрочки позволяет объединить в одной группе с унифицированным регулированием все заемные обязательства, включая коммерческий кредит.
--------------------------------
<1> См.: Витрянский В.В. Договор займа: общие положения и отдельные виды договора. М., 2004. С. 250.
§ 7. Направленность на замену лица в обязательстве
7.1. Следующую группу договоров, выделенных по признаку направленности, составляют правоотношения, направленные на замену лица в обязательстве. Договоры, предусматривающие передачу обязательственных прав и обязанностей, требуют регулирования, в корне отличающегося от регламентации иных правоотношений. Это обусловило формирование рассматриваемой группы обязательств, имеющей самостоятельное значение в классификации по признаку направленности. Хотя соглашение о замене лица в обязательстве связано с обязательством, из которого возникли передаваемые права и обязанности, его следует считать самостоятельным договором, а не частью этого обязательства <1>. В рассматриваемую группу договоров входят соглашения об уступке права требования (§ 1 гл. 24 ГК) и о переводе долга (§ 2 гл. 24 ГК), а также договор финансирования под уступку денежного требования (гл. 43 ГК).
--------------------------------
<1> Подробнее об этом см.: Комиссарова Е.Г. Уступка права требования в институте гражданско-правовой ответственности // Журнал российского права. 2000. N 8.
Главный квалифицирующий признак названных договоров заключается в передаче прав и обязанностей, существующих в обязательственном правоотношении. Эта направленность позволяет отграничить их от других договоров. В частности, передача обязательственного права требует принципиально иной регламентации, нежели передача права абсолютного (права собственности). "Перемещение такого объекта, как права требования, от одного субъекта к другому не может производиться по правилам, сложившимся в отношении материальных вещей. Физическая передача прав невозможна" <1>. Поэтому обычную цессию и финансирование под уступку денежного требования необходимо отграничивать от договоров, направленных на передачу имущества в собственность. В юридической литературе отмечалось, что норма п. 4 ст. 454 ГК, распространяющая общие положения о купле-продаже на продажу имущественных прав, неприменима к договорам о передаче прав и обязанностей, возникших по другому договору <2>. В порядке уступки не могут быть переданы право собственности и иные вещные права, корпоративные права, исключительные права, а также иные права, которые не могут быть отнесены к категории обязательственных субъективных прав <3>. Признак направленности отличает рассматриваемые обязательства и от договоров, направленных на оказание услуг, в частности услуг по взысканию долга.
--------------------------------
<1> Новоселова Л.А. Сделки уступки права (требования) в коммерческой практике. Факторинг. М., 2003. С. 11.
КонсультантПлюс: примечание.
Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации (части второй) (под ред. О.Н. Садикова) включен в информационный банк согласно публикации - КОНТРАКТ, ИНФРА-М-НОРМА, 1997 (2-е издание, исправленное и дополненное).
<2> См.: комментарий М.Г. Розенберга к ст. 454 ГК: Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части второй (постатейный) / Под ред. О.Н. Садикова. С. 5.
<3> См.: Новоселова Л.А. Сделки уступки права (требования) в коммерческой практике. Факторинг. С. 16, 17.
Высший Арбитражный Суд РФ обращал внимание на необходимость дифференциации обязательств по этому признаку. Акционерный коммерческий банк "Костромасоцбанк" уступил ЗАО "Эль Дельта" право требования долга с АОЗТ "Звольма", возникшего на основании кредитных договоров. Закрытое акционерное общество "Эль Дельта" предъявило к АОЗТ "Звольма" иск о взыскании этого долга. Отменяя решение, которым иск был удовлетворен, Президиум ВАС РФ указал следующее. Из текста договора усматривается, что после возврата должником долга основная задолженность (сумма кредита) подлежит передаче прежнему кредитору, а новому кредитору остаются проценты за пользование кредитами и проценты, предусмотренные ст. 395 ГК, что может быть отнесено к вознаграждению за совершенные им действия. Таким образом, конструкция заключенного договора не исключает отнесения его не к договору цессии, а к договору поручения, по которому в силу п. 1 ст. 971 ГК права и обязанности по сделке, совершенной поверенным, возникают непосредственно у доверителя. От правовой квалификации договора зависит, кто считается надлежащим истцом по спору о взыскании кредитного долга <1>.
--------------------------------
<1> См.: Постановление Президиума ВАС РФ от 15 декабря 1998 г. по делу N 626/98.
И по договору цессии, и по договору оказания услуг лицо, взыскивающее долг, стремится получить денежную сумму, соответствующую разнице между общей суммой долга и той суммой, которая должна быть возвращена первоначальному кредитору. Правовая природа этой разницы (плата за риск неудовлетворения права требования или вознаграждение за оказанные услуги) не влияет на ее экономическую сущность. Несмотря на это, сравниваемые обязательства имеют существенные экономические и юридические различия, обусловленные юридическим объектом. Цессия направлена на замену лица в основном обязательстве. Переход права требования и, соответственно, его оплата (при возмездной цессии), как правило, не зависят от того, реализовано ли уступленное право требования. Договор оказания услуг предусматривает только оказание услуги по взысканию долга. Стороной в договоре, из которого возник долг, остается заказчик. Поэтому исполнитель обязан перечислить заказчику сумму долга по основному договору только в том случае, если она реально получена от должника. Вот почему условие об обязанности лица, получившего право требования, оплатить его стоимость первоначальному кредитору после реализации этого права требования позволяет квалифицировать такой договор не как договор цессии, а как договор оказания услуг.
Сутью договора оказания услуг по взысканию долга в отличие от договора цессии является не "покупка" денежного требования, которое клиент мог бы сам реализовать в будущем, а оказание "финансовым агентом" клиенту услуги по получению долга с третьего лица.
Права и обязанности, передаваемые по договорам рассматриваемой группы, могут вытекать из различных правоотношений, выделенных по признаку направленности (купля-продажа, подряд, заем и т.д.). Несмотря на это, оказалось возможным сформулировать унифицированные правила, регламентирующие замену лица в обязательстве, и изложить их в гл. 24 Общей части ГК.
Ранее в науке и судебной практике господствовала точка зрения о том, что замена лица в обязательстве предполагает полное выбытие из обязательства одного лица и вступление на его место в том же обязательстве другого лица и что уступка права требования новому кредитору с сохранением обязанностей по тому же обязательству у первоначальной стороны противоречит институту замены лица в обязательстве. В настоящее время Президиум ВАС РФ придерживается иного мнения. В частности, в информационном письме от 30 октября 2007 г. N 120 "Обзор практики применения арбитражными судами положений главы 24 Гражданского кодекса Российской Федерации" сказано, что уступка части права (требования) по обязательству, предмет исполнения по которому делим, не противоречит законодательству (п. 5) и что перевод обязанности по уплате сумм имущественных санкций без перевода обязанности по уплате основного долга соответствует закону (п. 21). Думается, заслуживает внимания взвешенная позиция, сформулированная Л.А. Новоселовой: "Признавая ошибочность взгляда, в качестве общего правила, исключающего возможность уступки отдельного права требования, входящего в состав сложного двустороннего обязательства, было бы ошибкой полностью впадать в иную крайность - вовсе игнорировать структуру и характер связывающего стороны обязательства. В целом ряде случаев перемена лица на стороне кредитора может привести к существенному изменению характера обязательства, в связи с чем возможность свободной передачи права по сделке уступки будет исключена" <1>.
--------------------------------
<1> Новоселова Л.А. Сделки уступки права (требования) в коммерческой практике. Факторинг. С. 27 - 28.
Предметом цессии может быть не только реально существующее право требования, но и право, еще не возникшее на момент заключения соглашения о цессии; кроме того, допустимость уступки права не зависит от того, является ли оно бесспорным и обусловлена ли возможность его реализации встречным исполнением цедентом своих обязательств перед должником <1>.
--------------------------------
<1> См.: п. п. 4 и 8 информационного письма Президиума ВАС РФ от 30 октября 2007 г. N 120.
7.2. Обязательства, направленные на замену лица в обязательстве, не ограничиваются обычными договорами цессии и делегации. Не для всех правоотношений этой направленности достаточно норм гл. 24 ГК. Некоторые из них имеют специфику, требующую особой регламентации. Таковы договоры финансирования под уступку денежного требования, регулированию которых посвящена гл. 43 ГК.
Специальное законодательство, отражающее особенности факторинговых обязательств, существует не во всех странах. В большинстве стран (кроме США и Великобритании) для регулирования этих отношений используются общие нормы обязательственного права. В подавляющем большинстве правовых систем передача требования клиентом фактору рассматривается в рамках общего правового института цессии. Исключением является Франция, где для этого используется механизм договорной суброгации <1>.
--------------------------------
<1> По этому вопросу см.: Комаров А.С. Финансирование под уступку денежного требования (гл. 43) // Гражданский кодекс России. Часть вторая. Договоры и другие обязательства (текст проекта, комментарии, проблемы). М., 1995. С. 309; Суханов Е.А. Заем и кредит. Финансирование под уступку денежного требования. Банковский вклад. Банковский счет (гл. 42 - 45) (комментарий ГК РФ) // Хозяйство и право. 1996. N 7. С. 12; Гасников К.Д. Договор финансирования под уступку денежного требования (факторинг). М., 2005. С. 20 - 22.
§ 8. Направленность на достижение цели,
единой для всех участников (группа общецелевых договоров)
8.1. Все рассмотренные выше группы договоров (направленных на передачу имущества в собственность, предоставление имущества во временное пользование, выполнение работ и оказание услуг и др.), несмотря на их принципиально различную направленность, характеризуются одним общим признаком: интересы сторон противоположны; цели, преследуемые контрагентами, "совпадают в смысле встречной противоположной направленности" <1> (один оказывает услугу в целях получения оплаты за нее, а другой эту услугу потребляет; один продает имущество в целях получения денег, а другой его покупает и т.д.).
--------------------------------
<1> Иоффе О.С. Обязательственное право. С. 761.
Особое место в гражданско-правовой классификации по признаку направленности занимают договоры, направленные на организацию совместной деятельности двух и более лиц в целях достижения общего для них результата (условно назовем эти договоры общецелевыми) <1>. В отличие от всех остальных договоров участники названных обязательств преследуют единую цель, их интересы тождественны. Конечная цель общецелевой сделки может выражаться в различных экономических и юридических результатах, в том числе и таких, которые обусловят необходимость вступить во встречные договорные правоотношения (например, продажа имущества, совместное выполнение подрядных работ или оказание услуг). Однако суть общецелевого обязательства заключается не в том результате, который достигается вступлением в указанные встречные договоры. Она - во внутренних отношениях между лицами, преследующими единую цель. Поэтому направленность общецелевых договоров как нормообразующий фактор выражается не в конкретной экономической (юридической) цели, а в организации деятельности лиц, преследующих единую цель.