Глава 11. В своей записке Фрэнсису Гастингсу, лорду Мойру, Молли просила его при первой же возможности нанести ей визит

В своей записке Фрэнсису Гастингсу, лорду Мойру, Молли просила его при первой же возможности нанести ей визит. Когда на следующее утро Фрэнсис появился в ее доме, Молли с радостью приветствовала его:

— Спасибо, что так быстро приехали.

— Мы достаточно давно дружны, чтобы я почувствовал по вашей записке, что дело не терпит отлагательства. — Войдя в гостиную, Гастингс пододвинул кресло поближе к хозяйке. — А теперь выкладывайте, чем могу служить.

Близкий друг равно и принца Уэльского, и Дермотта, лорд Мойр был постоянным клиентом у Молли, причем, когда ему случалось проигрываться в. пух и прах, она частенько покрывала его долги. Понимая специфику заведения, оба были готовы оказать друг другу небольшую услугу.

Убедившись, Что лорд Мойр пьет свой любимый бренди, Молли налила также и себе бокальчик, после чего принялась излагать суть своего дела:

— Недавно у нас произошло весьма странное событие. Однажды в мое заведение буквально ворвалась молодая леди. Красавица опасалась за свою жизнь. — И Молли коротко изложила события ночи, когда у нее появилась Изабелла, и все, что случилось потом.

— Дермотт всегда ухитряется сорвать самый спелый плод, — ухмыльнулся лорд Мойр.

— У него это недурно получается, — согласилась Молли.

— Но как я понимаю, именно этой молодой леди требуется теперь некая помощь.

— И я, как вы понимаете, не могу ей эту помощь обеспечить.

— Да, конечно. Вы имеете в виду…

— Целый ряд вопросов.

— Известного характера, как я полагаю.

— Поэтому мне и нужна ваша помощь. Есть вероятность, что Дермотт дозреет и…

— Исключено! — прямо заявил лорд Мойр.

— Я тоже почти уверена, — вздохнула Молли. — Эта молодая леди благородного происхождения по линии матери, а теперь, когда ее дедушка умер, наследница большого состояния. Вы знаете Джорджа Лесли?

— Это который банкир?

— Он самый.

— Если память мне не изменяет, он, кажется, оказывал принцу какие‑то услуги.

— Тем лучше. Значит, у меня не будет чувства, что я хочу обидеть слабого. — Она провела пальцем по краю бокала. — Так вот, я хочу прежде всего защитить Изабеллу от ее родственников — хотя тут‑то я могу я сама кое‑что сделать. Но моя цель — ввести ее в общество, и вот тут мне нужна ваша поддержка.

— У мисс Лесли нет ли какой‑то родственницы, которая может стать полезной в этом отношении? А я прослежу затем, чтобы она получила все необходимые приглашения и поручительства.

— Увы, такой родственницы нет.

Лорд Мойр неодобрительно поджал губы.

— А миссис Фицгерберт не захочет оказать ей покровительство? Насколько я понимаю, они с принцем теперь снова неразлучны.

— Конечно, миссис Фицгерберт рады принять всюду, но…

— Понимаю — желательно вместе с принцем. Так поговорите в таком случае с Уэльским! Он‑то сможет кое‑что сделать.

— Если Принни согласится помочь, то только, чтобы подшутить над Дермоттом, — улыбнулся лорд Мойр. — Увидеть смущение Батерста, когда тот обнаружит в свете свою тайную любовницу, — это его весьма позабавит.

— Причина для меня не имеет значения — важно, чтобы дело было сделано. Я попытаюсь сама заняться негодяями‑родственниками, которые ее преследуют. Но на всякий случай прошу и вашей помощи. У них две дочери на выданье, юные леди в этом сезоне будут искать себе мужей.

— Дочери банкира? — с усмешкой спросил Мойр. — И что, девицы будут вращаться в великосветских кругах?

— Не исключено. Я попытаюсь учесть все обстоятельства.

— А мисс Лесли, уверен, редкой красоты юная леди, — мечтательно протянул Мойр.

— Не стану спорить, — Молли бросила осуждающий взгляд на друга. — Но учтите, не пытайтесь даже ее очаровывать, Фрэнсис. Ей не нужны поклонники, не имеющие серьезных намерений.

— Вы хотите, как в сказке, дорогая Молли, выдать ее замуж за какого‑нибудь пэра.

— Я не так наивна. Тем не менее мне хотелось бы дать ей шанс. У нее есть многое — происхождение, богатство и ослепительная красота. Тот, кому она подарит свою привязанность, будет счастливым человеком.

— У вас исключительный дар убеждения, дорогая. — Мойр склонил перед ней голову. — Мне остается одно — уступить вашим желаниям.

— Так вы поговорите с миссис Фицгерберт?

— Сначала с самим принцем. Возможно, он найдет какую‑то более подходящую кандидатуру, чтобы ввести в общество юную леди. — Он вдруг пристально посмотрел на Молли: — А вы уверены, что она этого захочет? Если леди находится под обаянием Дермотта, то может и отказаться.

— Вы не хуже меня знаете, что он надолго ее не задержит! — фыркнула Молли. — А едва он охладеет к ней, что рано или поздно случается со всеми его подружками, я наверняка смогу ее убедить — хотя бы для того, чтобы отплатить ему, если хотите.

— Отвергнутая женщина… — улыбнулся Мойр. — Я с содроганием думаю о последствиях. — Его лицо стало серьезным. — Но неужели вы действительно хотите, чтобы Дермотт стал вашим противником? А она? Захочет ли она? Он ведь не смирится с поражением.

— В данной ситуации, Дермотт меня не беспокоит, — взвешивая каждое слово, ответила Молли. — Он вполне способен позаботиться о себе. Я хочу счастья для Изабеллы. Она этого достойна.

— Что ж, отлично. Разумеется, Молли, вы можете рассчитывать на мою поддержку. — Лорд Мойр взялся помочь Молли не потому, что был у нее в долгу, — за годы общения они по‑настоящему подружились. — Не хотите ли заключить небольшое пари: как Дермотт среагирует на появление в обществе нашей протеже. — Его глаза загорелись спортивным азартом. — Бьюсь об заклад — он растеряет все свое хваленое хладнокровие. Но от уз брака откажется.

— Вы можете проиграть, Фрэнсис. Подумайте сами — когда это он возил свою любовницу в Ричмонд или, более того, в Батерст‑Хаус?

— В Батерст‑Хаус? — Он посмотрел на нее с изумлением. — Быть этого не может!

Она улыбнулась одними глазами.

— Стало быть, у вас есть и другие планы, — пробормотал он. — Таким образом вы намерены довести Батерста до готовности…

— Я думаю, сейчас его чувства совершенно бескорыстны.

— Неужели вы собираетесь перевоспитать повесу, который соблазнил пол‑Лондона?

— Я думаю об одном: Изабелле нужно не столько его перевоспитание, сколько брачный контракт.

— О Боже, Молли… вы целите слишком высоко, — застонал Мойр.

— Посмотрим, — пробормотала она, зная уже, как Дермотт реагирует на красоту мисс Лесли. — Не исключено, Фрэнсис, что свет вскоре поспешит на этом спектакле занять первые ряды.

Он от души расхохотался:

— Черт побери, Молли, я буду ждать этого, затаив дыхание! — Допив свое бренди, он поставил бокал на стол. — Независимо от финала драмы, поспешу раздать актерам их роли. Скоро вы обо мне услышите.

— Спасибо, Фрэнсис. И учтите, это для меня очень важно.

Не догадываясь, что ждет их после возвращения в Лондон, любовники проводили в Ричмонде дни и ночи, до предела заполненные чувственными наслаждениями. Иногда они сутками не вставали с постели. Через открытые на террасу двери врывался то яркий весенний день, то легкий ночной ветерок, который охлаждал их разгоряченные тела. Иногда они располагались на лужайке за старым вишневым садом и, словно язычники, радуясь солнцу и зеленой мягкой траве, предавались любовным играм, словно были одни во всем мире.

Они плавали и плескались в реке, ловили рыбу, а однажды, при полной луне, играли ночью в крокет. Потом упали на холодную траву, не веря в то, что могут быть так счастливы. Не желая ни с кем делить общество Изабеллы, Дермотт часто отпускал всех слуг, так что им приходилось довольствоваться либо тем, что им приносили иногда по утрам, или собственной стряпней. Дважды они обедали на постоялом дворе в соседней деревне, шокируя местных жителей тем, что часами не появлялись из заказанного Дермоттом отдельного кабинета.

В один прекрасный день вся эта идиллия, однако, закончилась. Уже с утра Дермотт выглядел озабоченным и на вопросы Изабеллы, что с ним случилось, отвечал неопределенно. После полудня, когда Изабелла прилегла отдохнуть, он вообще куда‑то исчез, и она обнаружила его спустя какое‑то время в библиотеке — Дермотт сидел с бутылкой бренди в руке.

— Я что‑нибудь не так сделала? — напуганная его странным поведением, спросила Изабелла. Она тщетно старалась хоть что‑то понять по выражению его хмурого лица.

Он посмотрел на нее ничего не выражающим взглядом.

— Я тебя искала…

Взгляд его наконец просветлел, и, узнав ее, Дермотт улыбнулся, но какой‑то холодно‑вежливой улыбкой — как чужому человеку.

— А я вот сижу здесь, пью. — Его голос звучал спокойно, словно он говорил о само собой разумеющемся.

— Мне оставить тебя одного? — Каждое слово давалось ей с трудом.

Помедлив, он сказал «нет», хотя выражение его лица свидетельствовало об ином.

— Я подожду тебя на террасе?.. — Дверь в сад была открыта, оттуда вовсю светило солнце, а Изабелле сейчас показалось, что мир погрузился во мрак и холод.

— Нет, не надо. Я уже закончил. — На сей раз его улыбка была уже более сердечной. — Может, прогуляемся до деревни? Я голоден, а ты?

Изабелла согласилась. Она пошла бы с ним хоть до Северного полюса, с горечью ощущая, как ускользает от нее счастье. Однако по дороге в деревню Дермотт был очень любезен и внимателен, во время обеда, сдобренного местным сидром, весело шутил, и в конце концов настроение Изабеллы вновь поднялось.

По возвращении домой Они любили друг друга с такой щемящей нежностью, что это окончательно разбило сердце Изабеллы. Все кончено, думала она, чувствуя, что Дермотт ускользает от нее, и не зная, как его вернуть. А вечером, когда она наконец уснула, Дермотт тихо встал и куда‑то ушел.

В два часа ночи Изабелла вновь нашла его в библиотеке. На этот раз Дермотт не пил, он сидел у окна перед освещенным поминальными свечами открытым шкафчиком, и по лицу его текли слезы. Перед Дермоттом лежал заключенный в небольшую раку портрет красивой индианки с маленьким мальчиком на коленях. На женщине была роскошная восточная одежда, и сказочной красоты украшения обвивали шею, а мальчик смотрел с портрета глазами Дермотта.

Дермотт услышал ее, но не повернул головы, а только сказал:

— Я хочу побыть один.

В спальню он вернулся перед самым рассветом, совершенно опустошенный, с ввалившимися, покрасневшими глазами.

— Прости меня, — стоя в дверях, бесстрастным голосом сказал он — чужой, холодный, совсем не тот человек, которого она успела полюбить. — Наверное, нам пора возвращаться в Сити.

— Кто они? — спросила свернувшаяся клубком в кресле, где она провела ночь, Изабелла, уже догадываясь и одновременно страшась ответа.

Он посмотрел на нее так, словно увидел впервые — словно их только что представили друг другу, и он силится вспомнить, кто эта женщина, задающая ему вопросы.

— Скажи мне, Дермотт, пожалуйста! — с мольбой произнесла Изабелла. — Перед тем как отослать меня отсюда, скажи мне хотя бы это.

— Мои жена и сын. Они умерли.

— Мне очень жаль. — Если бы она посмела, она заключила бы его в объятия. Объятия сочувствия и понимания.

— С тех пор прошло уже несколько лет. — Сделав глубокий вдох, он, кажется, только сейчас понял, где находится. — Прости, что я тебя в это впутал. Прими мои глубочайшие извинения… Тебе нужно помочь собраться? Если хочешь, я пришлю кого‑нибудь из слуг. В этом нет необходимости. Я справлюсь одна. Хорошо. Тогда, скажем, через час?.. Или это слишком рано?

Конечно, час — это так мало, чтобы проститься со счастливейшими днями ее жизни!

— Нет, это нормально, — выдавив из себя любезную улыбку, спокойно сказала Изабелла; ее сердце билось так, что, казалось, вот‑вот разорвется на тысячу кусков.

— Тогда я подожду тебя внизу. — И он, держа себя как совершенно чужой человек, молча повернулся и вышел.

Не желая давать волю слезам — красные глаза могут выдать, как ей сейчас неимоверно больно, — Изабелла принялась упаковывать вещи. В конце концов, твердила себе она, ей с самого начала было известно о распутстве аристократии, о том, что Батерст не может обещать ей постоянства. Да и их недолгий союз для нее являлся всего лишь средством для получения наследства.

Если бы только сердце не ныло так мучительно. Тогда бы все эти разумные слова звучали вполне убедительно.

Изабелле все же удалось сохранить внешнюю невозмутимость, а по дороге в Лондон она даже разговаривала с Дермоттом как ни в чем не бывало. Свою роль она играла не хуже лучших актрис «Ковент‑Гардена», и при других обстоятельствах сама поразилась бы своим артистическим талантам.

Когда они подъезжали к заведению Молли, Дермотт сказал:

— Я позабочусь, чтобы твои родственники тебя не беспокоили. Мой поверенный должен был изучить ситуацию, так что скоро ты сможешь совершенно спокойно вернуться домой.

— Это что, плата за услуги? — язвительно спросила она и тут же извинилась, понимая, что сама виновата — нечего было предаваться несбыточным мечтам. — Извини… Я тебе очень признательна. Но особой необходимости в этом нет. Я уверена, что Молли сделает для меня все необходимое.

— Не уверен, что ее действия не вызовут скандала. Так что позволь все‑таки мне позаботиться о тебе.

— Пытаешься успокоить свою совесть, Батерст? — снова не сдержала она язвительности.

— У меня нет совести. Я думал, ты об этом знаешь.

— О, конечно, как я могла забыть!

— Я не хотел, чтобы так получилось, — тихо сказал он. — Прости меня.

— Не надо извинений. — Она попыталась улыбнуться. — Я прекрасно провела время. — И снова в ее словах прозвучала ирония.

— И я тоже, — глядя на нее отрешенным взглядом, без улыбки сказал он. — Я сообщу Молли, когда ты сможешь вернуться домой.

К Молли он ее провожать не стал, только помог выйти из экипажа, слегка поклонился со словами:

— Все было замечательно. Изабелла.

— Да, конечно, — сверхчеловеческим усилием сдерживая слезы, ответила она.

В этот момент подошедший слуга поднял ее саквояжи.

— Еще раз — спасибо, — бросив короткий взгляд на слугу, сказал Дермотт и, повернувшись к экипажу, четким и ясным голосом приказал: — В Батерст‑Хаус! — после чего исчез в карете.

— Сюда, миледи, — пробормотал встречавший ее Мерсер.

Сделав глубокий вдох, Изабелла направилась к дому. Интересно, сколько раз Дермотт вот так же холодно и учтиво прощался со своими любовницами? Через синюю дверь, за которой она однажды ночью нашла убежище, Изабелла вошла в выложенное мраморными плитами парадное. Здесь она впервые увидела Дермотта — сейчас казалось, что это произошло сто лет назад, в другой жизни, когда она еще была невинной девушкой, не вкусила того сладкого экстаза, что он ей подарил. И не познала всех мук отвергнутой любви…

— Изабелла! — донесся со второго этажа голос Молли, и, подняв голову, Изабелла улыбнулась женщине, которая так много сделала для нее.

Встретившись, они обнялись, и Молли повела ее в гостиную.

— Теперь садитесь и расскажите мне обо всем. Или, — с улыбкой поправилась она, — о том, о чем хотите. Боже мой! — воскликнула она, увидев, как предательски задрожали губы Изабеллы. — Он разбил вам сердце!

— Я этого не ожидала, — сквозь слезы прошептала Изабелла.

— Он заслуживает хорошей взбучки, — обняв Изабеллу, заявила Молли. — Этого я и боялась.

— Это не его вина.

— Конечно, его! Я говорила ему, чтобы он не возил вас в Ричмонд.

— Но я сама хотела этого.

— Он слишком обворожителен. Как всегда. Ну‑ну, не надо, — пытаясь успокоить Изабеллу, сказала она. — Не надо из‑за него плакать. Он абсолютно этого не стоит.

— Вы знали о его жене и сыне? — Изабелла посмотрела на нее глазами, полными слез.

— Он вам рассказал о них?

— Я нашла его сегодня ночью… он плакал перед их портретом. У него там что‑то вроде раки…

— Сегодня четыре года, как они умерли, — печально сказала Молли. — Он не смог их забыть. В том числе и по этой причине я умоляю вас не тосковать по нему.

— Я и сама себе твердила об этом, но все не так просто.

— Со временем, моя дорогая, вы найдете для себя другие удовольствия.

Выпрямившись, Изабелла вытерла глаза платком.

— Я твердила себе то же самое, — с печальной улыбкой сказала она.

— Могу предложить нечто, что поможет развеять вашу меланхолию.

— Надеюсь, это не очередной Дермотт? — с иронией произнесла Изабелла.

— Нет. Куда менее катастрофическое. Как вы знаете, светский сезон только начинается.

— Вы, конечно, шутите. До смерти дедушки я вела самый скромный образ жизни.

— У вас появится возможность доказать Дермотту, что вы способны существовать и без него.

— Сомневаюсь, что он меня заметит…

— Но вы сами этого хотите?

— Чтобы он меня заметил?

— Это зависит от того, что вы к нему испытываете. — Молли пожала плечами.

— Печаль и гнев. — Изабелла сжала губы. — И едва ли на что‑то надеюсь. Вы сами сказали, что из‑за него не стоит переживать.

— Вот и отлично. Хотите найти поклонника, который вернет вам любовь?

— В свете? Но меня вряд ли там примут…

— А хотите, чтобы вас ввели в свет уже в этом сезоне?

— Меня? — Предложение выглядело совершенно невероятным, но и интригующим.

— Вы красивы, по материнской линии — знатного происхождения, богаты, — продолжала искушать Молли, — если удастся пресечь происки ваших родственников. Знаете, на наследниц существует большой спрос.

— Полагаю, что так оно и есть, — улыбнулась Изабелла. — Дермотт, кстати, обещал позаботиться о том, чтобы дяди мне больше не досаждали.

— Я также навожу справки — через своих юристов. Думаю, что объединенными усилиями мы с Дермоттом сможем вернуть вас домой, полностью сохранив ваше состояние. Особенно если учесть нашу козырную карту. — Она подмигнула Изабелле. — Мы всегда можем угрожать им скандалом, который запятнает всех Лесли. А самое главное — я нашла для вас покровителя с большим весом.

— Можно ли спросить, кто он? — улыбнулась Изабелла.

— Да, и я вам отвечу: это принц Уэльский.

— Не может быть!

— Он готов оказать вам покровительство. Разумеется, его влияние достаточно, чтобы преодолеть любые препятствия.

— Боже мой! Нет, я постучала именно в ту дверь, в которую нужно, когда убежала из дому.

— Значит, вы примете участие в этом сезоне? Кто знает, какой аристократ захочет предложить вам свое сердце? Каково ваше решение?

— Не знаю. С одной стороны — блестящая перспектива! Или — пугающая, если принять во внимание мой прежний уединенный образ жизни.

— Учтите, вы получаете шанс поставить на место Дермотта — он этого вполне заслуживает.

— Вы хотите сказать, что он будет против моего появления в обществе?

— Я думаю, он будет против вашего появления в обществе других мужчин.

— Несмотря на то, что я ему не нужна?

— Влюбленный человек часто ведет себя неблагоразумно.

— Только не Дермотт. К нему это не относится.

— Он никогда не привозил своих женщин в Батерст‑Хаус или в Ричмонд. Учитывая его нежелание связывать себя с кем‑то, это говорит о многом.

— Вы хотите сказать, что я могу заставить его ревновать?

— При желании — да. Или найдете другого мужчину. Так или иначе, вам стоит набраться побольше опыта, прежде чем решать, любите ли вы Дермотта Рамзи.

— Вы считаете, что чувство, которое я к нему испытываю, нельзя назвать любовью?

— Это вам решать. Я не знаю. Но светский сезон даст вам возможность еще раз все обдумать.

— А что, если я провалюсь?

— С вашей‑то внешностью? — засмеялась Молли. — Да не будь у вас за душой ни шиллинга, мужчины все равно пачками свалятся к вашим ногам. А учитывая состояние, вы будете просто неотразимы.

— Неужели я действительно… неотразима?

— Несомненно. Соглашайтесь, а я приглашу портниху, которая обеспечит вас приличным гардеробом.

— Сюда?!

— У меня есть еще дом на Гросвенор‑плейс. Разве вы не знаете почтенную вдову миссис Пибоди? — с усмешкой сказала Молли.

— Это так заманчиво.

— И помните, вы сможете прилично досадить этому распутнику Дермотту.

— Если это так — в чем я пока не слишком уверена, — у меня появляется серьезный стимул. Хорошо, я согласна! — боясь передумать, выпалила Изабелла.