Про трех сыновей 7 страница

- В лес! – и сам первый бросился в его густоту.

Между тем, Иван царевич, узнав о несчастии царевны, решился спасти ее и, пришедши к морю, вынул свой острый меч и бросился к змею. Долго ли продолжалось сражение, наконец, царевич взмахом своего меча прикончил водяного богатыря и, не вошедши в избушку, где сидела царевна, отправился домой.

Мнимый спаситель царевны, увидя погибшаго змея, вышел из лесу и, пришедши к царевне, сказал ей, чтобы она сказала отцу своему, что он спас ее от смерти, а не Иван царевич. Боясь угроз злого хвастуна, по прибытии своем во дворец, она сказала царю, что ее спас от смерти этот человек, а не Иван царевич. Царь обласкал его, наделил своею казною и уже хотел приготовляться к свадебному пиру, но царевна сказала ему:

- Государь мой батюшка, отложи немного мою свадьбу, потому что я не совсем здорова от такого ужаснаго страха, какой навел на меня этот ужасный змей.

Царь не смел противоречить своей дочери и готов был ждать целый год. Свадьба была отложена на месяц.

Только в один день к царю пришел во дворец старичок, голова у него была медная, руки железныя и свинцовая борода. Он поклонился царю и подал ему пакет, запечатанный шестью печатями. Царь принял пакет и, сорвав печати, вынул из него письмо, в котором было написано, чтобы он выслал царевну на морской берег, а ежели не вышлет, то выйдет из моря шестиглавый змей и пожрет весь народ кашемирскаго царства, с ним вместе и самого его.

Царь, прочитав письмо, не знал на что ему решиться и, не придумав ни одной важной мысли, велел посланному отправиться в обратный путь и сказать своему царю, что кашемирский государь на все согласен и вышлет ему царевну через три дня. Посланный удалился, а царь, собрав своих главных думных вельмож, объявил им о своем несчастии, прося их совета о помощи. Подумавши несколько времени, они сказали царю:

- Надо просить прежняго избавителя царевны, чтобы он вторично спас свою невесту.

Поблагодарив их за совет, царь приказал позвать в свой дворец нареченнаго своего зятя. Тот не замедлил явиться и, поклонившись царю, спросил его, зачем он нужен. Царь объявил ему о дерзком требовании и просил его избавить царевну от несчастия, обещая ему после ея избавления непременно праздновать свадьбу, а в приданое полцарства своего.

Мнимый спаситель царевны, хотя и не был рад предложению царя, потому что он уж в этот раз не надеялся чужими руками загрести жар, но делать было нечего, и он согласился. Взявши с собой несколько воинов, в назначенный день он с ними отправился к морю. Пришедши туда, он вошел в старую избушку, где уже сидела царевна, и сказал ей, чтоб она, если явится прежний избавитель и таким же манером уйдет, не показавшись, то чтобы она, возвратясь во дворец свой, сказала царю, что спас ее от смерти он и его воины, а иначе он грозился бросить ее в море на съедение страшному змею. Царевна, испугавшись угроз такого обманщика, обещала его умолчать пред царем об истине.

Получив обещание царевны, мнимый защитник ея вышел от нея и велел своим воинам приблизиться к лесу, чтобы, в случае появления змея, можно было дать тягу. Воины тотчас стали приближаться к лесу и лишь только приблизились к нему, как вдруг ужасное море начало бушевать и пениться, а вслед за тем через минуту вылез из моря ужасный шестиглавый змей и, вышедши на берег, стал приближаться к жилищу царевны. Трусливый хвастун убежал в глубину леса, а за ним и воины, покинув царевну на произвол судьбы.

Змей был уже близко около ея жилища, готовый схватить самую царевну; но Иван царевич не дремал: он знал в какие часы царевна будет на морском берегу и, опоясавшись мечом, пошел к жилищу в то время, когда змей подошел к избушке царевны и отворил уже дверь избушки. Иван царевич налетел на него, и между тем змеем и царевичем завязалось страшное сражение. Много раз змей покушался налететь на царевича и проглотить его, но царевич каждый раз срубал ему по голове, и змей, заливаясь своею кровию, с каждой минутою ослабевал. Соскучась долгою дракою, царевич, улучив минуту, бросился на змея со всею яростию и разрубил его пополам. Покончивши битву, он схватил туловище змея и его головы. Распростясь с царевною, вышел он из избы и, положив туловище змея под камень, в котором было более тысячи пудов, отправился домой.

Видя все это происшествие, мнимый защитник царевны, скликав свое войско и взявши царевну, повторил ей прежния слова и отправился к царю. Царь несказанно радовался спасению своей дочери и назначил через неделю свадьбу.

На третий день после победы Ивана царевича явился во дворец к царю старичок с медною головою, железными руками и серебряною бородою. Он поклонился царю и подал пакет, запечатанный девятью печатями. Царь с трепетом сорвал печати и, вынув из пакета письмо, прочел в нем следующее:

«Царь кашемирскаго народа! Приказываю тебе: пришли завтрашний день на морской берег дочь свою, а если ты этого не сделаешь, то послан будет в тот день змей с девятью головами, и он пожрет весь твой народ и самого тебя. Прощай, будь здоров и долголетен». Внизу было подписано: «Водяного государства Боскал-Дау».

Прочитав письмо, царь сказал посланному, чтобы он воротился к своему государю и объявил ему, что он согласен на его предложение. Отпустив посланнаго, сам созвал своих приближенных и подал им письмо. Прочитав его, думные люди царские, подумавши немного, присоветовали царю послать на морской берег свою дочь и нареченнаго зятя, чтоб он мог защищать царевну от ужаснаго змея. Царь, выслушав предложение своих министров, объявил нареченному зятю свою волю.

С стесненным сердцем и ужасным страхом отправился нареченный зять царя с солдатами на морской берег и, пришедши туда, по-прежнему скрылся с ротою воинов в чаще леса, откуда модно было видеть, что делается на море. Прошло несколько минут, как он спрятался в кусты со своими воинами, вдруг ужасно заклубилось море и, запенившись, бросалось с яростию на берег, готовое поглотить весь берег и самый город. Потом из моря выплыл девятиглавый змей и подполз к дверям избушки, в которой сидела царевна. Вдруг откуда ни взялся Иван царевич, наскочил на страшное чудовище и ударом своего меча отрубил ему все головы. Обезглавленный труп змея залился своею кровию, а Иван царевич взял его головы и самое туловище, отнес от избушки на несколько шагов и навалил на него тысячепудовый камень. Сделавши все это, он пошел обратно в свой путь; а хвастунишка, увидя это, взял царевну из избушки и отправился с нею к царю.

Царь не знал что делать от радости и на другой день готов был праздновать свадьбу своей дочери, но царевна подошла к своему отцу и сказала ему:

- Государь мой батюшка! Не этот человек спасал меня от смерти, а другой.

Тут царевна все разсказала своему отцу о Иване царевиче и хвастуне. Царь не знал что ему делать – верить ли словам дочери или нет; но царевна повторила ему, что спас ее от смерти Иван царевич, и просила своего отца, чтобы он позволил ему к нему явиться. Царь согласился на просьбу своей дочери и велел позвать Ивана царевича. Когда Иван царевич явился к царю, то царь просил его разсказать ему, как спас он царевну от смерти. Иван царевич в коротких словах разсказал царю, как он побил трех змеев.

Царь, выслушав все, обнял Ивана царевича, посадил с собою рядом и просил разсказать ему, чей он сын и где живут его родители. Не стал скрывать своего звания Иван царевич: разсказал царю, кто он и кто его родители.

- Хочешь ли ты быть моим зятем?

Иван царевич не знал что делать от радости и открылся царю, что он давно уже пылал сильною любовью к царевне. После того дня прошло еще два, и царь затеял свадебный пир. Великолепныя кареты были приготовлены для жениха и невесты, и тысячи народа пошли за ними в храм. После обряда начался пир. Весь народ веселился и кричал ура! Все веселились, кроме мнимаго победителя над змеями. Он один не веселился. Царь при всем народе ужасно срамил хвастуна и велел ему выехать в этот день из города и более в него не являться. Кончился пир и веселье. Царевич вместе с царевною отправились к своему отцу. Царь принял сына и дочь с распростертыми объятиями и велел задать великий пир. Отправив пир у своего отца, царевич простился с ним и отправился в обратный путь в царство своего тестя, где стал жить счастливо с царицею, а по смерти своего тестя наследовал его престол и мирно и мудро правил государством до дня своей смерти.

Сказка о некоем башмачнике и слуге его Притычкине

В некоем царстве, в некоем государстве жил был славный и именитой князь Мистафор Скурлатович, у котораго был слуга по имени Горя, сын Кручинин. Мистафор Скурлатович отдал его к искусному мастеру учиться башмачной науке с тем договором, чтобы он в сей науке был первой противу всех мастеров и лучше и искуснее. И так Горя учился несколько лет и выучился так хорошо, что шил башмаки не в образец лучше своего мастера. Тогда Мистафор Скурлатович взял его в дом свой и заставил на себя шить башмаки, и он сшил дюжин двадцать башмаков, однако барину его Мистафору Скурлатовичу ни одна пара не показалась, за что бил он его немилосердно и от тех побоев башмачник Горя Кручинин чуть с ума не рехнулся и от печали захворал гораздо плотно, и был болен недель с десяток; а как стал обмогаться и начал мало по малу бродить, тогда Мистафор Скурлатович опять заставил Горю Кручинина башмаки на себя шить; но когда он несколько пар сшил и принес к нему примеривать, то не показалась ему ни одна пара. Тогда Скурлатович бросил теми башмаками ему в голову и разбил ему всю рожу до крови; а Горя Кручинин, имея у себя алтын денег, пошел в кабак, выговоря сии слова: хоть бы чорт меня от такого барина избавил. Вдруг предстал к нему незнакомой человек и сказал: о чем ты добрый молодец горюешь? На то ему башмачник Горя ответствовал: как мне доброму молодцу не кручиниться! Барин мой как злой пес лих, ты видишь, как он меня сегодня пощипал; а недель за десять пуще этого еще меня бил. Незнакомой спросил его: за что он тебя так бил? На то Горя ему говорил: учился я башмачной науке и выучился лучше своего мастера и начал шить башмаки на своего барина; однако сколько ни шил, не мог попасть на его обычай, и вместо того, чтобы сказать спасибо, все бьет меня немилосердно, как ты и сам видишь, что у меня рожа вся избита. На то незнакомый стал ему говорить: я знаю твоего господина довольно, надобно тебя от него избавить, и ежели ты хочешь, то я сделаю тебя счастливым человеком и женю тебя на Мистафоровой дочери вместо того князя, за котораго уже она сосватана. Что ты вздурился что ли? – сказал ему Горя, - что такой самбур городишь: вить это нестаточное дело! Поверь мне, сказал ему незнакомый, что я это все могу сделать. Но башмачник усумнился, солвил: сколько брат ты ни болтай, а я этому не поверю. Ну! Так я тебя уверю, что все это могу сделать; и потом велел ему зажмуриться и повернуться против солнца и ступить два шага назад. Когда все это Горя исполнил, то велел он ему посмотреть на себя. Горя весьма удивился, видя себя в драгоценном наряде и сказал: никак ты черт в человеческом образе? Конечно, я чорт, потому что ты меня звал, я по твоему зову тебе явился и хочу тебе услужить и женить тебя на Мистафоровой дочери. Да как это можно, говорит ему Горя? Вить меня там все знают; да и собака может узнать. А сей ему сказал: нет, не правда, никто тебя не узнает, и ты будешь в образе того князя Дардавана, за котораго Мистафорова дочь Догада сговорена и обручена. Хорошо и весьма бы хорошо, если б сделалось, как ты мне говоришь, сказал ему Горя. Уж будет так, когда я тебе говорю. И еще приказал ему отступить три шага зажмурившись и после открыть глаза. Тогда увидел Горя пред собою палаты белокаменныя огромныя и весьма тому удивляясь, от чего сие так скоро явилось, со изумлением вскричал: ты и в правду чорт, а не человек, что вторишь такия великия мудрости. Я тебе говорю правду, а не обманываю, ответствовал ему незнакомый, и теперь дарую тебе эти каменныя палаты, а сам буду тебе верным слугою; называй ты меня Притычкиным. После чего слуга сей повел новаго своего господина Горю башмачника на широкий двор, и увидел там башмачник Горя великое множество слуг, лошадей, карет и всего в великом убранстве, и те слуги ему поклонялись, яко князю, и музыканты заиграли на разных инструментах; а как музыка играть перестала, тогда башмачник Горя пошел в палаты белокаменныя и увидел накрытый стол с разными кушаньями, и сел он за тот стол, напился и наелся порядочно, и жил он в том доме несколько времени, как какой знатный вельможа. В то время князь Дардаван, обручившись с своею невестою Догадою уехал в иной город за своими нуждами, а верный слуга Притычкин почел сие время за доброй случай женить башмачника Горю на Догаде, и для того пришед к своему господину башмачнику, сказал ему: теперь надобно сделать чтобы Митрофан признал тебя за князя Дардавана, и сказав сие, вышел пред палаты белокаменныя и построил против самых палат лагерь великий и велел играть всем музыкантам вдруг. Когда музыка заиграла, услышал Митрофан Скурлатович разные приятные голоса и помыслил в себе, что конечно князь Дардаван приехал, и послал тотчас о том проведать. Известившись и в самом деле от тамошних людей, что мнимый князь Дардаван сам приехал, послал к нему много знаменитых людей звать к себе на пир вселюбезнаго зятя своего князя Дардавана. Послы Мистафоровы, пришед к башмачнику Горю, кланялись ему униженно и просили его именем своего князя Мистафора Скурлатовича, чтоб пожаловал к нему на пир погостить. Башмачник Горя им отвечал: подите вы и донесите Мистафору Скурлатовичу, что я за вами же скоро к нему буду; посланные все, поклоняясь низко башмачнику Горю, предстали пред князя своего Мистафора и разсказали, что от мнимаго царевича Дардавана слышали и что видели у него. По отшествии Мистафоровых посланцев слуга Притычкин пришел к башмачнику Горю и говорит ему: ну, теперь тебе надобно ехать к Мистафору; да слушай же, что я тебе буду наказывать: когда ты приедешь на двор к Мистафору и слезешь с своего добраго коня, то ты коня своего не привязывай и никому держать не приказывай, а только кашляни сильнее и топни ногою о пол, сколь есть мочи; а вошедши в покои, садись на стул, которой под первым номером; в вечеру же когда тебя станут унимать ночевать, останься, и как тебе постелют постель, то ты на нее не ложись, потому что князь Дардаван всегда сыпал на своей постеле, которая тяжестию была во сто пуд; я тебе ту постель пришлю, а если и призамешкаюсь, то ты ударь меня за то по роже при Мистафоре и при его дочере; когда же приляжешь в постель и подадут тебе множество свеч, то ты им скажи, чтоб они те свечи взяли, а вели мне принесть камень, которой князь Дардаван всегда ночью на стол кладывал, и я тебе тот камень достану; и ежели ночью положишь тот камень на стол, то от него свет лучше, нежели от тысячи свеч будет. Башмачник Горя, выслушавши такия речи от слуги своего Притычкина, обещался все то исполнить, и вышел Горя на широкий двор, а слуга его Притычкин подвел ему оседланнаго коня. Башмачник горя сел на того коня, а Притычкин на другаго, и поехали к Мистафору Скурлатовичу, и приехавши к нему на широкий двор, Мистафор Скурлатович вышел встречать своего вселюбезнаго зятя, мнимаго князя Дардавана, а башмачник Горя слез тогда с своего добраго коня, и ни к чему его не привязывает и никому его взять не приказывает, а только кашлянул громко и топнул ногою о пол что есть поры – мочи; конь стал на одном месте, как вкопаной. Потом вошел Горя в покои, Богу помолился, на все четыре стороны поклонился, с хозяином поцеловался и сел в передний угол на стул под первым номером. Мистафор пошел к своей дочери Догаде и сказал ей, чтоб она вышла и помиловалась бы с своим обрученным женихом, с князем Дардаваном, а как Догада была хитра и мудрена, то и отвечала на отцу своему: Милостивый государь мой батюшка Мистафор Скурлатович! Вить это не князь Дардаван, а это башмачник наш Горя Кручинин. Никак ты вздурилась сказал ей Мистафор! Вить я и прежде князя Дардавана в лицо видел и знаю, так и это тот же самой, а не башмачник Горя. Хорошо, Государь! Сказала Догада, я к нему пойду и поклонюсь, однако примечайте вы и помните, что это не князь Дардаван, а башмачник Горя в его образе, и приметьте вот по чему: когда мы сядем за стол кушать, то велите подать хлеба белаго и чернаго, и ежели этот гость примется резать черной хлеб, то он не князь Дардаван, а башмачник Горя Кручинин, ибо князь Дардаван всегда резал прежде белой хлеб. Хорошо! Я это посмотрю, сказал ей Мистафор. Тогда Мистафор Скурлатович просит башмачника Горю за стол кушать, и когда они сели, и подали хлеба белаго и чернаго, башмачник Горя принялся за хлеб и начал резать прежде черной хлеб, а не белой, что Мистафор и Догада приметили. И Мистафор начал его спрашивать: Почтеннейший и любезнейший мой дорогой зять, князь Дардаван, для чего сего числа изволит милость ваша резать прежде черной хлеб, а не белой. Услышав сие, слуга Притычкин предстал невидимо и шепнул на ухо башмачнику Горю следующия слова: скажи ты Мистафору на сей вопрос, что батюшка твой, садясь за стол, всегда кормил прежде бедных людей, подавая каждому кусок хлеба, и вместо соли сыпал золотую казну, и когда ты сии речи выговоришь, то вели мне подать золотой казны мешок. Мнимой царевич Дардаван те же самыя слова Мистофору пересказавши и нарезавши чернаго хлеба, закричал слуге своему Притычкину, чтоб он принес ему золотой казны мешок. Проворной Притычкин тотчас принес казны золотой мешок, взятой им, или, так сказать, уварованной из Мистафоровой кладовой, а Горя приказал ему собрать сборище нищих. Слуга побежал и привел тотчас с собой великое множество бедных, а башмачник Горя начал раздавать им хлеб, посыпая на всякой ломоть золотой казны, и разделавши весь хлеб и золотую казну, стал сам обедать. После обеда Мистафор говорил своей дочери: вот ты говорила, что это не князь Дардаван, теперь саамам скажешь, что это он; нет, батюшка, отвечала Догада, это не князь Дардаван, а башмачник наш Горя Кручинин! Ты право ума рехнулась, сказал ей на то Мистафор; я чаю, что уже башмачника Горю Кручинина давно чорт взял. А вот я докажу, что это точно не он, сказала Догада; ежели вы уймете его у себя ночевать, то прикажите послать ему свою постель, и ежели он на ту постель ляжет, так это не князь Дардаван, а башмачник Горя. Когда пришел вечер и уже было поздно, Мистафор велел для башмачника послать добрую свою постель, и как постель постлали, то Мистафор сказал мнимому царевичу, чтоб он удалился для покоя в наступающую ночь. Горя, вошед в спальню и увидя, что это не та постель, про которую ему сказывал слуга его Притычкин, тотчас, как будто с великим сердцем, кликнул Притычкина и ударил его в рожу, весьма плотно, говоря: резвее ты бездельник того не знаешь, что я здесь буду ночевать, для чего ты не приготовил мне своей постели, вить ты ведаешь, что я всегда сплю на своей стопудовой постели, ступай скорее и принеси сюда постель. Притычкин побежал опрометью и принес стопудовую постель, которую украл он у князя Дардавана. Башмачник Горя разделся и лег на постель, а огада велела нарочно зажечь множество свечей и отнесть в его спальню; однако Горя не промах, прогнал их всех и со свечьми, сказав им: у меня и без ваших свечей свету довольно, и велел Притычкину подать камень, которой ему того же времени и принесен; ибо он и камень тот светозарной украл вместе с постелью у князя Дардавана. Горя положил тот камень на стол и лег спать и от того камня такой сделался великий свет, что и Боже упаси, пуще зарева возсиял. Среди же самой глухой ночи Догада послала к башмачнику горе в спальню одну свою служанку и велела ей украсть тот светозарной камень со стола. Лишь только вошла служанка в спальню и хотела взять тот камень, то вдруг слуга Притычкин, который тогда лежал возле дверей, вскочив, сказал ей: не стыдно ли тебе девица красная воровать у будущаго твоего господина? За то должна ты теперь оставить мне заклад, он снял с той служанки юбку, телогрею, да третий платок, и так ее от себя отпустил. Служанка, пришед к своей госпоже Догаде, разсказала все происшествие; однако Догада не унялась, и чрез час времени, думая, что башмачник Горя и его слуга Притычкин спят, послала другую девку украсть камень; когда и та вошла в спальню, то Притычкин и с нею равно же поступил, сняв с нее юбку, телогрею и платок с головы и отпустил. После того еще чрез час времени Догада, думая что уже конечно они заснули, вздумала сама пойти и украсть камень; но лишь только что вошла в спальню к башмачнику Горе и принялась за камень, то Притычкин тотчас вскочив, схватил ее и сказал: как не стыдно вашей честной милости творить такия пакости, вить это не довлеет честнейшаго отца дочери, чтоб вступать в такое дело, и за то прекраснейшая княжна прошу оставить заклад; по сказанному, как по писанному, Притычкин, сняв с нее юбку, телогрею и с головы платок, отпустил от себя Догаду со стыдом и сожалением. На другой день по утру Притычкин разсказал ему, что ночью происходило и советовал Горе башмачнику, когда пойдет он к Мистофору, и Мистофор начнет ему загадывать загадку, то бы он ему отвечал: я не отгадываю загадок, а сам загадываю, и тгда загадай Мистафору следующую загадку: «гулял я в ваших зеленых лугах, и поймав три козы, снял с них по три кожи». Когда Мистафор о том усумнится и станет говорить, что нельзя статься, чтобы на козе было три кожи, тогда кликни меня и вели подать те кожи. Башмачник Горя, выслушав слуги своего Притычкина новое наставление, пошел к Мистафору, а Мистафор начал загадывать ему загадки; Горя на то ему сказал: я не отгадываю загадок, а сам загадываю, и говорил ему: «гулял я в ваших зеленых лугах, и поймав три козы, снял с них девять кож». Мистафор весьма усумнился и сказал: этому нельзя статься, чтоб на каждой козе было по три кожи. Конечно это так и точно это правда, сказал башмачник горя, и позвав Притычкина велел ему принесть те кожи, которыя он снял с трех коз: слуга вскоре потом принес к нему оныя. Мистафор, увидев платье дочери своей, очень огорчился и распалился на нее сердцем своим и спрашивал мнимаго царевича, как попалось к нему Догадино платье? Башмачник разсказал ему, как все происходило, и Мистафор, разгневавшись на свою дочь, после ей сказал: вот ты мне говорила, что это не князь Дардаван, а башмачник Горя Кручинин, и так не хочу я теперь больше терпеть, чтоб мешкать твоим замужеством; ты сей же день готовься к венцу. И таким образом в тот же самой день Горя женился на Догаде. По нескольком времени после свадьбы, слуга Притычкин, пришед к башмачнику Горе, сказал ему: ну! Теперь я довольно сделал тебя счастливым, то сделай же и ты для меня то, о чем я тебя попрошу. В саду вашем есть пруд, и в том пруду жил прежде я, и мыла в том пруду девка платье и уронила с себя кольцо и меня из пруда того выжила; вели ты из того пруда воду вычерпать и тот пруд вычистить, и чтобы там кто не нашел, вели к себе приносить, и когда найдется, то вели опять в пруд впустить чистую воду и состроить шлюпку и поезжай на той шлюпке кататься по тому пруду, вместе с твоею женою и со мною; а я тогда брошусь в воду, хотя жена твоя и закричит: ах! Слуга Притычкин утонул: но тогда скажи ты ей: чорт его возьми. Башмачник горя, выслушав от слуги Притычкина такия речи, велел в саду пруд высушить и чистить, и велел также, что кто в том пруде найдет, приносить к себе, и как тот пруд стали чистить, то мальчик нашел там кольцо, которое и принес к башмачнику Горе, а башмачник Горя велел в пруд воду впустить и состроить шлюпку, и как все то готово сделано было, сел он с своею женою и с слугою Притычкиным в шлюпку и катался по тому пруду; слуга же Притычкин вдруг бросился в воду, а Догада закричала: ах! Слуга Притычкин утонул; тогда башмачник Горя сказал: чорт его возьми, мне он больше не надобен. Князь же Дардаван, настоящий обрученный жених Догадин, послан был на сражение, где был убит, а башмачник Горя Кручинин стал называться его именем, и жил с Догадою множество лет в великой радости и благополучии, забыв свою прежнюю несчастную судьбу.

Загадки

Без лица в личине

Поймал я коровку

В темных лесах;

Повел я коровку

Мимо Лобкова,

Мимо Бровкова,

Мимо Глазкова,

Мимо Носкова,

Мимо Щечкова,

Мимо Ушкова,

Мимо Роткова,

Мимо Губкова,

Мимо Ускова,

Мимо Бородкова,

Мимо Шейкова,

Мимо Грудкова,

Мимо Ручкова,

Мимо Плечкова,

Мимо Пояскова,

Привел я коровку

На Ноготково.

Тут я коровку

И стал принимать.

1.

Барин ездил мимо кузницы, и все видит, что кузнец кует день и ночь; он и спрашивает: что ты кузнец все куешь, куда деньги девать будешь? – А я, барин, перву долю – долг плачу, втору долю – в долг даю, третью долю – в воду рою, а четверту долю – сам воспитываюсь.

Отгадка

Первая доля – отца и мать кормлю;

Вторая доля – сына рощу;

Третья доля – дочь кручу (замуж отдаю);

Четвертая доля – себя содержу.

2.

Мужик пошел в лес,

В лес идет

Домой гладит:

Из лесу идет –

Домой глядит.

(Топор).

3.

Кланяется, кланяется:

Придет домой – растянется.

(Топор)

4.

Сухой Мартын

Далеко плюет.

(Ружье)

5.

Скоро ест,

Мелко жует,

Сама не глотает,

Другой сыт бывает.

(Пила)

6.

На улице горбушка

В избе ломоток.

(Бревно)

7.

Черный кочет

Рявкнуть хочет.

(Ружье)

8.

Сама самоделка

Сама сделалася

Без топора

Без клина

Без ножичка

(Щель в бревне)

9.

Вкруг поля хожу,

В одну жердь колочу.

(Набивка обручей)

10.

Что в избе самодиется?

(Щель в бревне)

11.

Два конца,

Два кольца,

А в середине гвоздик.

(Ножницы)

12.

Дудка – дуга,

На дудке дыра;

Дуда затрещит,

Собака бежит.

(Ружье)

13.

Цепь за цепь,

Конец за печь

(Щель в бревне)

14.

Сидит баба на юру,

Ноги свесила в реку.

(Мельница)

15.

Заплачу заплатку

Без иглы, без ниток.

(Замазка щели)

16.

Синенька, маленька,

По городу скачет,

Всех людей красит.

(Иголка)

17.

Летит орел,

Во рту огонь,

По конец хвоста

Человечья смерть.

(Ружье)

18.

На окошке пятак,

Никому его не взять:

Ни попам,

Ни дьякам,

Ни гороховикам.

(Сучок)

19.

Идет свинья из болота,

Вся испорота.

(Бредни)

20.

Лежит брус

Во всю Русь,

В том брусе

Двенадцать гнезд

В каждом гнезде

По двенадцати яиц;

В каждом яйце

По двенадцати цыплят.

(Матица)

21.

Летит ворон,

Нос окован:

Где ткнет,

Руда канет.

(Ружье)

22.

В лесу вырос,

На стене вывис,

На руках плачет,

Кто слушает – скачет.

(Гудок)

23.

Выше леса,

А тоньше колоса.

(Ветер)

24.

Сорок братан,

На одном сголовке спят.

(Накат на матице)

25.

Безсмертная черная овечка

Вся в огне горит.

(Ночь)

26.

В поле, полище

Несут голенище

В этом голенище:

Деготь, леготь

И смерть недалече.

(Ружье)

27.

Стоит сад,

В саду 12 гряд,

На грядах по 4 бороздки,

На бороздке по семи кочней.

(Год)

28.

Сорок братцев

На одной подушке лежатю

(Накат на матице)

29.

На горе, горище

Лежит голенище:

В том голенище

Деготь, леготь,

И смерть не далеко

(Ружье на плече)

30.

Стучит, гремит, вертится,

Ходит весь век,

А не человек

(Часы)

31.

Дарья да Марья

Часто видятся

А не обоймутся.

(Пол и потолок)

32.

Летит птица тонка,

Перья красны

Да желты,

На конце ея

Человечья смерть.

(Ружье, выстрел)

33.

Скатерть бела,

Весь свет одела.

(Снег)

34.

Без крыл летит.

(Ветер)

35.

Без ног бежит.

(Туча)

36.

Без огня горит.

(Солнце)

37.

Без ран болит.

(Сердце)

38.

Летела сова

Из красна села,

Села сова

На четыре столба.

(Выстрел)

39.

Много соседей

Рядом век живут

А никогда не видятся.

(Окна)

40.

Вечером на земь слетает,

Ночь на земле пребывает,

Утром опять улетает.

(Роса)

41.

В печурке

Три чурки

Три гуся,

Три утки,

Три яблочка.

(Ружейный заряд)

42.

Блюдо оловянно,