Последний полный учебник гражданского права дореволюционного периода

Учебник гражданского права профессора Киевского университета им. Св. Владимира Василия Ивановича Синайского появился в канун первой мировой войны и перед самой Октябрьской революцией, т.е. в преддверии двух событий, кардинально изменивших всю прежнюю жизнь России, в том числе воспрепятствовавших первой кодификации ее гражданского законодательства (проект Гражданского Уложения в виде Книги V «Обязательственное право», как известно, был внесен в Государственную Думу в 1913 г. и так и остался непринятым) и по сути прекративших или, во всяком случае, принципиально изменивших прежнее развитие отечественной цивилистики (венцом которой, своего рода «лебединой песней» стала замечательная книга Иосифа Алексе­евича Покровского «Основные проблемы гражданского права», увидевшая свет летом 1917 г.)[4]. Учебник В.И. Синайского фактически стал последним «полным» учебником гражданского права дореволюционного периода, как бы завершив собой блестящую серию, начатую курсами гражданского права Д.И. Мейера и К.П. Победоносцева и продолженную учебниками Н.Л. Дювернуа, Е.В. Васьковского, Ю.С. Гамбарова, Г.Ф. Шершеневича, став в этом смысле итоговой учебной работой в области российской цивилистики того времени.

При подготовке своего учебника В.И. Синайский в полной мере учел все современные ему достижения в области российской и зарубежной учебной и монографической литературы по гражданскому праву, а также результаты законодательного развития (в виде проекта Гражданского Уложения) и судебной (особенно сенатской) практики. Поэтому столь высок научный и методический уровень его учебника. Вместе с тем нельзя забывать, что эта работа задумывалась и осуществлялась автором именно в качестве учебного издания, содержащего как систематическое изложение всех основных институтов и категорий тогдашнего российского гражданского права, так и толкование и комментирование действовавшего отечественного законодательства и правоприменительной (прежде всего судебной) практики. Его положения изложены достаточно сжато и одновременно весьма четко, научной полемике отведено сравнительно немного места, а основные выводы оформлены как бесспорные или, по меньшей мере, господствующие в науке.

Тем удивительнее, что его учебник, не будучи монографическим исследованием проблем отечественной цивилистической науки, подобно вышедшим ранее курсам гражданского права других выдающихся российских цивилистов, вполне сохранил свое значение и даже актуальность для нашего времени. Так, именно в учебнике В.И. Синайского на основе глубокого анализа весьма казуистичного, а отчасти устаревшего и даже противоречивого законодательства того времени сделан вывод о делении юридических лиц («союзов») на «идеальные (преследующие идеальную цель)» и «хозяйственные, деятельность которых носит характер спекуляции» (преследует извлечение прибыли), с оговоркой о том, что «и торговые организации (товарищества) могут преследовать идеальные цели». Выражаясь языком действующего Гражданского кодекса, речь идет о делении юридических лиц на коммерческие и некоммерческие организации (до сих пор иногда оспариваемом в современной литературе). Юридический смысл такого деления усматривался тогда «в том отношении, что законодательства облегчают возникновение идеальных союзов» и регулируют судьбу оставшегося после их ликвидации имущества «наиболее благоприятно для их членов». В настоящее время этот смысл несколько изменился, но сама целесообразность такого деления, видимо, не должна вызывать сомнений.

В разделе об объектах гражданских прав В.И. Синайский также по сути впервые в учебной литературе своего времени рассматривает «имущество как целое» (т.е. имущественный комплекс в смысле действующего Гражданского кодекса) в качестве «выражения идеи единства объекта в праве». По его словам, это понятие – чисто юридическое, хотя и давно известное в наследственном праве («наследственная масса»), но получающее все более широкое признание в современном праве. Речь идет прежде всего об «особом комплексе имущественных отношений, объединенных одной целью» – о предприятии, которое не следует смешивать с «предприятием в значении социальной организации» (с. 129). В.И. Синайский указывает, что именно такое «имущество как целое» составляет самостоятельный объект гражданского оборота при совершении с ним различных сделок (купли-продажи, залога и др.) и «во всем объеме» – объект взыскания кредиторов. Очевидно, что эти положения стали своеобразным прообразом нынешней трактовки предприятий как имущественных комплексов – объектов, а не субъектов гражданских прав, которая также до сих пор подвергается сомнению некоторыми нашими цивилистами.

Профессор В.И. Синайский был одним из крупнейших специалистов в области вещных прав, а его перу принадлежат специальные монографические исследования по этой проблематике, в том числе известный комментарий к соответствующему разделу тома Х части 1 Свода законов Российской империи, изданный уже в послереволюционное время. Поэтому наибольший интерес вызывает часть II учебника, посвященная вещному праву и, без сомнения, составляющая его главное ядро. Именно здесь В.И. Синайский дал не просто «догматическое» изложение законодательства, но и обосновал самые современные подходы к трактовке вещных прав. Поскольку эта проблематика за время господства прежнего правопорядка оказалась у нас основательно забытой,[5] данный раздел книги не только приобретает особое значение, но, как может убедиться квалифицированный читатель, по своему научно-теоретическому уровню до сих пор ни в чем не уступает подавляющему большинству нынешних исследований вещных прав.

Уже в самом начале данного раздела учебника В.И. Синайский, в противовес большинству научных авторитетов своего времени, указывает, что «строго юридически вещное право не есть отношение господства лица над вещью, а отношение между управомоченным лицом и всеми третьими лицами по поводу вещей», ибо юридическое отношение «возможно лишь между лицами, а не между лицом и вещью» (с. 203–204). Как известно, эту идею впоследствии пытались поставить себе в заслугу многие «марксистские» исследователи права собственности, резко критикуя «буржуазную цивилистику» за сведение данного права к отношению лица с вещью. Вместе с тем, по словам В.И. Синайского, нельзя упускать из виду и того обстоятельства, что объективное право «очерчивает также в известных пределах размеры воздействия лица на вещь», т.е. в определенном смысле регулирует и его отношения с вещью (предоставляя ему одни возможности ее использования и запрещая другие). Следовательно, вещное право необходимо рассматривать «с двоякой точки зрения: отношений между лицами и по объекту господства лица в гражданском обороте». Поэтому он определяет вещное право не только «отрицательно (в смысле устранения всех третьих лиц)», квалифицируя его в этом отношении как абсолютное право, но и «положительно, как господство лица над вещью», т.е. как вещное право в собственном (узком) смысле слова. На этом основан один из его принципиальных выводов о том, что «юридические отношения по вещам характеризуются также двояко: как отношения абсолютные и вещные».

Не менее новаторским и прогрессивным является определение и понимание В.И. Синайским права собственности не как неограниченного или, по крайней мере, наиболее широкого вещного права, а как «наименее ограниченного» вещного права. В противоположность господствующей точке зрения, он переносит центр тяжести в этом определении на ограничения прав собственника, а не на их широту или безграничность, как было принято ранее. Право собственности подвергалось ограничениям уже в римском частном праве; «тем более в настоящее время нельзя признать собственника неограниченным, когда гражданское право все сильнее проникается социальными началами и, в противоположность римским индивидуальным началам, все более стесняет собственника» (с. 215). Примечательно, что в литературе советского периода акцент на ограничении прав собственника стали делать лишь в 60–70-е годы, да и то прежде всего под известным влиянием зарубежной цивилистической доктрины.

В.И. Синайский четко указывал, что само право собственности как вещное право может быть «определено двояко»: как определенное господство лица над вещью и как отношение между лицами по поводу вещи, в силу которого собственник может устранять чье-либо недозволенное им воздействие на свою вещь. Вместе с тем он убедительно показывал, что содержание права собственности не исчерпывается «триадой» правомочий собственника, и в этой связи критиковал стоявшую на иной позиции сенатскую (судебную) практику и действовавшее законодательство, выделявшее «полное» и «неполное» право собственности, доказывая, что «неполным» может быть лишь осуществление этого права, а не оно само (с. 217).

Нельзя пройти мимо обоснованной В.И. Синайским трактовки ряда положений, касающихся юридической природы вещных прав и до сих пор вызывающих споры в отечественной цивилистике. Так, В.И. Синайский твердо стоял на том, что отдельные виды вещных прав не могут быть ни созданы по воле участников гражданского оборота, ни изменены ими по содержанию, что и составляет одно из их главных отличий от обязательственных прав (а ведь именно этим их различием чаще всего пренебрегают в нашей современной литературе!).

Говоря об ограниченных вещных правах, он отметил, что современное ему гражданское право пошло дальше римского права, исключавшего возможность иметь ограниченное вещное право, например, сервитут, на собственную вещь. «Передовое» (германское и швейцарское) законодательство уже в начале XX века допустило существование таких прав и для собственника вещи. Еще $ 889 Германского гражданского уложения исключил римский принцип «consolidatio», в соответствии с которым ограниченное вещное право, перейдя к собственнику вещи, прекращает свое существование. Это положение имело под собой вполне конкретные практические основания.

Например, как показал В.И. Синайский, при сохранении за собственником права застройки, обремененного залогом (которое по классическим римским канонам должно было бы прекратиться при совпадении собственника и застройщика в одном лице), собственник как преемник застройщика должен отвечать перед третьими лицами (в данном случае – перед залогодержателем) за такие обременения.[6] Однако тогдашнее российское законодательство, не учтя этих обстоятельств, по словам В.И. Синайского, «впало, с юридической точки зрения, в невозможное положение»: оно указывало на досрочное прекращение права застройки (в связи с совпадением застройщика и собственника в одном лице), сохраняя вместе с тем обременения «на том, чего в обороте нет» (с. 266).[7]

Рассматривая юридическую природу залога, В.И. Синайский отмечал, что спор о ней вызван тем обстоятельством, что право залога не предоставляет залогодержателю «вещной власти» в отношении заложенного имущества (поскольку оно направлено не на вещь, а на ее «меновую ценность»), а, кроме того, на первый взгляд, не может существовать вне связи с соответствующим обязательственным правоотношением, для которого выполняет обеспечительную функцию (с. 288–290). Однако «передовое законодательство» (опять-таки прежде всего германское) давно расширило цели существования залогового права, оторвав его от обязательства с помощью залоговых свидетельств (своего рода «вещных», или, как говорил В.И. Синайский, «вотчинных векселей»), ставших ценными бумагами. Это обстоятельство и сейчас является еще одним весомым аргументом в пользу признания вещной природы залогового права и отказа от его рассмотрения исключительно в качестве способа обеспечения надлежащего исполнения обязательств («навеянного» кодификацией советского гражданского законодательства 60-х годов).

Обращают на себя внимание и взгляды В.И. Синайского на остающуюся остро дискуссионной проблему юридической природы владения. Отмечая, что в современном ему гражданском праве, прежде всего в германском и швейцарском, владение все более приобретает характер права, а не факта, он подчеркивал, что, несмотря на это обстоятельство, владение нельзя относить к вещным правам и рассматривать в качестве одной из их разновидностей. В российском праве того времени (как, впрочем, и в нынешнем) под владением понимается всякое обладание вещью, в том числе основанное на обязательственном праве (например, на праве аренды). Это важно прежде всего с точки зрения его защиты, ибо законом защищается «всякое законное владение, основанное на дозволенном способе приобретения имущества». Одну из главных целей такого законодательного регулирования составляет также «защита фактического распределения вещей в обороте от насилия и самоуправства» (с. 208–209), т.е. возможное сохранение сложившегося status quo, при котором всякий владелец движимой вещи предполагается ее собственником, а добросовестный владелец вещи отвечает перед ее собственником менее строго, чем недобросовестный.

Выводя владение за пределы вещных отношений и рассматривая далее его объект, В.И. Синайский указывал, что «нет серьезных оснований ограничивать владение каким-либо видом вещей и, в частности, исключать владение правами», например, владение сервитутным правом (также допускаемое германским и швейцарским гражданским законодательством). Разумеется, речь шла при этом не о смешении вещных и обязательственных прав, а о возможности предоставления владельческой защиты лишь некоторым строго определенным субъектам ограниченных вещных прав.[8] Однако и эта идея В.И. Синайского весьма актуальна в свете ведущейся в современной отечественной цивилистике дискуссии о «вещных договорах» и возможности существования у нас юридических конструкций типа «право на право».

Все это говорит о безусловно высоком научном уровне данного учебника и большом научном таланте его автора, многие идеи и мысли которого, как видно, далеко опередили свое время. Несомненно поэтому, что знакомство современного юриста с творчеством профессора В.И. Синайского не только обогатит его знанием существа многих гражданско-правовых институтов и категорий, но и станет хорошим поводом для самостоятельных размышлений о содержании и перспективах развития современного отечественного гражданского права.

28 марта 2002 г. Профессор Е.А. Суханов

РУССКОЕ ГРАЖДАНСКОЕ ПРАВО

ВЫПУСК I