ГЛАВА СЕДЬМАЯ, В которой бежевая «Волга» еще раз подвергается нападению.

Назавтра после работы Деточкин привычно маячил на остановке. Когда подошел желанный троллейбус, Юрий Иванович, как и все пассажиры, проник в него с задней площадки. Несмотря на роман с водителем, Деточкин не разрешал себе ездить без билета. Он аккуратно проделал все процедуры, связанные с бескондукторным обслуживанием, и оказался в Любиной кабине.

– Следующая остановка – Пушкинская площадь! объявила в микрофон Люба, искоса поглядев на Деточкина.

– Люба, я должен с тобой поговорить!

Люба промолчала.

– Люба, я пришел с тобой мириться!

– А мы и не ссорились! – холодно ответила Любовь. Она следила, кончилась ли посадка.

– Можно ехать! – позволил Деточкин. – Одни сошли, другие сели.

Троллейбус покатил дальше.

– Зачем нам ссориться, Люба? Мы же с тобой близкие люди!

Люба горестно усмехнулась:

– Близкие люди знают все друг про друга! А ты все время что-то от меня скрываешь. Был шофером, вдруг становишься страховым агентом! Потом эти командировки… неожиданные… Какие? Почему?

Деточкину было противно лгать Любе, но сказать правду он не смел:

– Когда-нибудь ты все поймешь. Только чем позже это случится, тем лучше…

– Ты пришел издеваться надо мной, Юрий Иванович? – Люба устала от тайн Деточкина. – Перестань меня мучить, а то я задавлю кого-нибудь!

И она едва не выполнила это намерение.

– Значит, мы не помирились… – подытожил Деточкин, ударившись при резком торможении головой о лобовое стекло.

– Следующая остановка – площадь Маяковского, – печально сказала Люба. – Своевременно оплачивайте проезд!..

Так и не наладив отношений с Любой, Деточкин прибыл во Дворец культуры, в самодеятельности Юрия Ивановича любили. Он обладал прирожденными актерскими данными. Он был непосредствен и правдив в любой, самой невероятной драматической ситуации.

Атмосфера в репетиционном вале была накаленной. Вчера «Спартак» не смог одолеть «Динамо», и поэтому режиссер находился в трансе. Артисты знали футбольную слабость своего маэстро и сидели смирно

– Каждый игрок должен знать свою роль назубок! – раздраженно выговаривал режиссер исполнителю, спутавшему текст. – Игрок не должен бестолково гонять по сцене, играть надо головой! И не надо грубить! – цыкнул он на виновного, пытавшегося оправдаться. – А то я вас удалю с поля, то есть с репетиции!

В перерыве игроки, то есть артисты, вышли покурить

Деточкин достал из кармана пачку сигарет и предложил Подберезовикову.

– Что у вас за сигареты? – заинтересовался Максим.

– «Друг», – безмятежно сообщил Деточкин.

Подберезовиков взял у него из рук злополучную пачку:

– Да… сигареты «Друг»… Собака на коробке. Тридцать копеек…

– Я-то, вообще, «Беломор» курю, – разъяснил Деточкин с присущей ему откровенностью. – Но не было «Беломора».

– Это вы точно заметили – «Беломора» не было. Именно поэтому он » купил сигареты «Друг».

– Кто он? – все еще беспечно спросил Деточкин.

– Преступник!

Внезапно Деточкин ощутил себя на краю пропасти. Он хотел отступить, но сзади была стена. Проходить сквозь стены, даже сквозь сухую штукатурку, Деточкин не умел. Он безысходно взглянул на небо. По голубому потолку бодро вышагивали вполне реалистические колхозницы со снопами пшеницы. Деточкин пожалел, что он не с ними. Деваться было некуда:

– К-ка-акой преступник?

Следователь принял испуг приятеля за обычный обывательский интерес к нарушению закона.

– Современный, культурный. Я бы даже сказал – преступник нового типа! Раньше жулики что забывали на месте преступления?

– Что? – полюбопытствовал Деточкин.

– Окурки, кепки… А теперь – вот! – И Подберезовиков показал томик Шекспира, который Некто оставил в машине.

Деточкин вздрогнул и отшатнулся от книжки.

– Вы не бойтесь! – улыбнулся Максим. – Здесь нет пятен крови!

– Вы следователь?

Подберезовиков листал Шекспира.

– Отпечатков пальцев нет – преступник всегда работает в хлопчатобумажных перчатках. Нет ни библиотечного штампа, ни фамилии владельца – знаете, некоторые надписывают свои книжки…

– Знаю… Но я не надписываю! – заверил Деточкин.

– Я веду дела по угону машин, – продолжал Подберезовиков. – Но вам это неинтересно!

– Мне это чрезвычайно интересно. – Деточкин говорил святую правду.

– Я вам по секрету скажу, – понизил голос следователь, – в городе орудует шайка. Угоняет личные машины, за год из одного и того же района угнали четыре автомобиля.

– Три, – машинально поправил Деточкин.

– И вы уже слышали? Правильно, четвертую угнать не удалось. Но скоро с этим будет покончено! – вселил он надежду в Деточкина.

– П-почему?

– Вчера я задержал одного из членов шайки!

– К-кого? – поразился Деточкин. Он и не подозревал, что Человек в темных очках имеет сообщников.

– Представляете, инженер – из совнархоза. Жена – врач. Двое детей. Только что квартиру получил на Юго-западе и занимается таким делом!

– А к-как он вы-ыглядит? – испугался Деточкин.

– Такой маленький, толстенький…

– Вы его арестовали? – Деточкин даже перестал заикаться.

– Зачем такая строгая мера? – Подберезовиков снова улыбнулся. – Он собирался удрать на курорт, но я взял с него подписку о невыезде.

– А вдруг он не сообщник? – горячо вступился Деточкин. – инженер совнархоза, уважаемый человек, а вы лишили его заслуженного отдыха.

– Мое чутье тоже подсказывает – он не виноват, – задумчиво протянул следователь. – Но окончательное выяснение – дело нескольких дней. Мне уже известны приметы главаря шайки: он высокий, лицо обыкновенное, даже симпатичное, ходит с портфелем, сутулый.

Деточкин незаметно для Максима распрямил плечи:

– А как вы будете ловить главаря?

Подберезовиков не успел ответить. В вестибюле появился режиссер с судейским свистком. Он пронзительно засвистал и скомандовал:

– Прошу всех на второй тайм!..

У великого Репина в Куоккале были «среды», в «Литературной газете» на Цветном бульваре – «вторники», у Семицветовых в квартире № 397 -«понедельники», два раза в месяц. Тратить деньги на гостей еженедельно Дима не желал.

Приглашались нужные люди, поэтому Сокол-Кружкин, со свойственной ему меткостью, окрестил эти сборища «нужником». Самого Семена Васильевича никогда не звали. Однажды он все-таки заявился, вмешивался во все разговоры, набрался коньяку и стал кричать, что Дима прохвост и по нему тоскует уголовный кодекс. Наиболее предусмотрительные гости не рискнули прийти на следующий «понедельник».

Сегодня подбор был изысканным. Пришли те, кто может достать пластик для дачи, пальто-джерси, дамские замшевые сапоги, билеты в Дом кино и многое другое, столь же необходимое. Пришел поэт, осыпанный почестями и перхотью. Реальной пользы от поэта не было, но без него вечеринка была как шашлык без шампура. Главный гость кончил литинститут и стал поэтом. С тем же успехом он мог кончить мединститут и стать врачом. Все-таки лучше, что он кончил литературный институт…

Пришел и нужный Филипп Картузов. У него в «Пивном зале» можно было при случае укрыться в отдельном кабинете, вкусно поесть и потолковать о делах.

Вечер протекал интеллектуально. Рассказывались анекдоты средней скабрезности, сообщались последние новости из серии «кто с кем живет» и «где что дают». Когда дошел черед до Картузова, он поведал, как у него увели машину. Оказывается, Филипп бросился под колеса, чтобы заставить вора притормозить. Но машина у Филиппа была такая замечательная, что не захотела давить хозяина! Она перепрыгнула через него и удрала! ВраньеКартузова имело у выпивших гостей успех.

– Это называется гипербола! – пояснил поэт. Он долго читал свои стихи. Упрашивать его не приходилось.

«Понедельник» удался. Инна сновала между кухней и комнатой, демонстрируя завидные бедра. Дима надрывно пел под гитару блатные песни:

– А вот меня обрили и костюмчик унесли.

На мне теперь тюремная одежда.

Квадратик неба синего и звездочка вдали

Мерцает мне, как слабая надежда… – слезливо выл он, боясь, что этот сюжет станет автобиографическим.

В этот вечер Дима не выглядывал в окно. Он не боялся за свою «Волгу». У него была на это уважительная причина.

А внизу во мраке надвигающейся ночи сутулый мужчина, предварительно надев любимые хлопчатобумажные перчатки, привычно отпирал бежевую «Волгу». Вчерашний урок не прошел для него даром. Подняв капот, он преспокойно отключил секретный сигнал. Затем он сел за руль, и, положив на сиденье портфель с набором инструментов, вставил ключ в замок зажигания, чтобы завести машину. Он повернул ключ – машина смолчала! Чтобы включить скорость, он, как положено, нащупал ногой педаль сцепления и… закричал от нестерпимой боли!

Похититель не мог догадаться, что вчера же, после первого покушения, Дима купил в охотничьем магазине волчий капкан и тот же знакомый электрик установил его на педаль сцепления.

Капкан сработал – Деточкин был пойман!

Да, дорогой читатель! Ты, конечно, не мог догадаться, что машины угоняет Деточкин! А если ты все-таки догадался, то ты, дорогой читатель, как сказал бы С.И.Стулов, – молодец!

Деточкину было очень больно, человек, не попадавший в капкан, не может себе этого представить, а волки никогда об этом не рассказывали. Деточкин не стал звать на помощь. Превозмогая боль, он попытался разомкнуть железные челюсти, стиснувшие его ногу. Но капкан был рассчитан на дикого зверя, и у Деточкина не хватило сил. Тогда он достал ножовку и стал пилить железо, пока оно горячо…

«Понедельник» кончался. РадушныеСемицветовы выпроваживали гостей. Чтобы ненароком никто не застрял, они вышли вместе с ними. Впереди шагал поэт. Он мучительно вспоминал, как зовут хозяина дома?

При виде бежевой «Волги» все сильно развеселились.

– Люблю кататься по ночам! – взвизгнула жена того, кто достает модный пластик.

Компания окружила машину. Деточкин сжался в комок, перестал пилить и сполз с сиденья на пол.

– Семицветов, твоя машина – блондинка! – сострили билеты в Дом кино.

– Димочка, повезите нас куда-нибудь! – попросило пальто-джерси.

При этих словах прикованному Деточкину захотелось завыть, как настоящему волку.

Гостей охватил энтузиазм.

– Дима, едем!

– Инночка, уговорите его!

Дима стойко отражал натиск:

– Нет, друзья, нет! Когда я принял – я не сажусь за руль!

– Дима, не трусьте! – крикнуло пальто-джерси, которому особенно хотелось кататься.

– Нет, нет! – поддержала мужа Инна. – Теперь изобрели такую пробирку, милиция заставляет в нее дыхнуть, и сразу видно – пил или не пил! Если пил – напрочь лишают прав!

Гости разочарованно разбрелись. Дима обошел вокруг машины и на всякий случай подергал дверцы. Одна из них, передняя левая, вдруг слегка поддалась и тут же, вырвавшись из Диминой руки, снова захлопнулась. Дима изумился. Он дернул второй раз, но дверца не открывалась, так как сейчас Деточкин держал ее мертвой хваткой.

«Здорово же я нагрузился!» – решил Дима.

– Инночка! – обратился он к жене. – Я должен бросить себя в горизонтальное положение!

Когда Семицветовы скрылись в подъезде, Деточкин допилил капкан и вывалился на мостовую вместе со своим неразлучным портфелем, с трудом поднявшись, незадачливый похититель заковылял прочь от подлой машины…

Люба испуганно вскочила с постели. Ее разбудил тревожный ночной звонок. Накинув халат, она, в предчувствии беда, выбежала в переднюю.

– Кто там? – крикнула Люба.

– Люба, это я! – голос был настолько жалкий и несчастный, что Люба сразу открыла.

В двери стоял раненый Деточкин и смотрел на Любу, как на свою последнюю надежду.

Податливое женское сердце дрогнуло:

– Что с тобой, Юра?

– Да вот, понаставили капканов…

Люба подумала, что Деточкин бредит. Она обняла его за поникшие плечи и повела в комнату.

– Капкан на живого человека! – зло выговаривал Максим Подберезовиков Семицветову, примчавшемуся к нему на следующее утро. – Это, знаете ли, надо додуматься! Мы вас можем привлечь!

– Вот, вот! возмутился Дима. – Бандит хотел угнать нашу машину! Он распилил наш собственный капкан! А вы попробуйте достать в Москве волчий капкан. Его ни за какие деньги не купишь!..

– Потише! – посоветовал следователь, и Дима, вспомнив, где он находится, тотчас присмирел.

– А вы хотите привлечь меня! – уже заискивающе закончил Дима. – Хороша законность.

Подберезовиков еще раз поднял глава на Семицветова, и тот умолк.

– Преступник дважды пытался угнать одну и ту же машину… – рассуждал Максим. – Это совпадение не случайно. Я думаю, он хотел угнать именно вашу машину!

– Я тоже об этом догадался! – робко съязвил Дима.

– Вы не подозреваете кого-либо из ваших знакомых?

– У меня знакомые, – обиделся Семицветов, – вполне приличные люди! Есть даже один поэт!

А про себя Дима подумал: может, действительно, орудует кто-нибудь из своих?

– Вам никто не завидует? – продолжал расспрашивать следователь.

– Чему завидовать? У меня скромное положение. Умеренная, зарплата. Мы живем тихо, незаметно…

Подберезовиков нажал кнопку звонка. На вызов в кабинет вошла Таня, как всегда переполненная чувством.

– Таня, запросите поликлиники, не обращался ли кто-либо с характерной травмой ноги! – отдал распоряжение Максим.

– Хорошо! – согласилась Таня, с нескрываемой нежностью глядя в серые Подберезовиковские глаза.

Позвонил телефон, Подберезовиков снял трубку и услыхал добрый голос Деточкина.

– Привет, Юрию Ивановичу! – расплылся в улыбке Максим. – Как не придете? Смотрите, режиссер назначит вам штрафной удар!

На обоих концах провода рассмеялись.

– У меня нога болит, – сообщил Деточкин.

– Тогда вы лучше полежите… Пусть нога отдохнет… Всего вам хорошего… – посоветовал Подберезовиков и положил трубку на рычаг.

– У кого нога? – заволновался Дима.

– Да нет, это мой приятель! – раздраженно ответил Максим и невольно сам задумался. Потом отогнал мысль, недостойную дружбы, и попросил Диму: – Когда у вас угонят машину, вы немедленно звоните!