Рассказ о Масруре и Зейн-аль-Мавасиф (ночи 845–863)

Рассказывают также, что был в древние времена и минувшие века и годы один человек, купец, по имени Масрур, и был этот человек из прекраснейших людей своего времени, с большими деньгами и живший в холе, но только любил он гулять в цветниках и садах и развлекаться любовью к прекрасным женщинам.

И случилось так, что он спал в одну ночь из ночей и увидел во сне, будто он в саду из прекраснейших садов, и в нем четыре птицы, и в числе их – голубка, белая, как начищенное серебро. И купцу понравилась эта голубка, и возникло из-за неё в его сердце великое волнение, а потом он увидел, что к нему спустилась большая птица и вырвала голубку у него из рук, и показалось это ему тяжким. А затем, после этого, он пробудился от сна и не увидел голубки и боролся со своими желаньями до утра.

И он сказал себе: «Непременно пойду сегодня к кому-нибудь, кто растолкует мне этот сон…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Восемьсот сорок шестая ночь

Когда же настала восемьсот сорок шестая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что Масрур-купец, пробудившись от сна, боролся со своими желаньями до утра, а когда настало утро, он сказал себе: „Непременно пойду сегодня к кому-нибудь, кто растолкует мне этот сон!“ И он поднялся и ходил направо и налево, пока не удалился от своего жилища, но не нашёл никого, кто бы ему растолковал этот сон, а затем, после этого, он захотел вернуться к своему жилищу. И когда он шёл по дороге, вдруг пришло ему на ум свернуть к одному дому из домов купцов. А этот дом принадлежал кому-то из богатых, и когда Масрур подошёл к нему, он вдруг услышал звуки стенаний, исходивших из печального сердца, и голос, произносивший такие стихи:

«Подул благовонный ветер с места, где след её, –

Вдыхая его, больной найдёт исцеление.

Стоял у развалин я истёртых и спрашивал,

Давали ответ слезам лишь кости истлевшие.

Я молвил: «О ветерок, Аллахом молю, скажи,

Вернутся ли к этому жилищу дни счастия

И буду ли счастлив я с газелью, склонившей стан –

Ко мне, – с сонных век недуг изнурил меня»

И, услышав этот голос, Масрур заглянул за ворота и увидел сад из прекраснейших садов, в глубине которого была занавеска из красной парчи, окаймлённая жемчугом и драгоценными каменьями, а за занавеской были четыре невольницы, и между ними – девушка ниже пяти пядей за выше четырех пядей, подобная светящей луне и округлому месяцу, с парой насурьмлённых глаз и сходящихся бровей и ртом, подобным печати Сулеймана, а губы и зубы её были точно жемчуг и коралл. И она похищала разум своей красотой, прелестью, стройностью и соразмерностью. И когда Масрур увидел эту девушку, он вошёл в дом и прошёл дальше, пока не дошёл до занавески, и тут девушка подняла голову и посмотрела на него. И Масрур приветствовал её, и она возвратила ему приветствие нежной речью, и когда Масрур взглянул на девушку и всмотрелся в неё, его ум улетел и сердце его пропало. И он посмотрел в сад, а сад был полон жасмина, левкоев, фиалок, роз, апельсинов и всяких, какие бывают с саду, цветов, и все деревья опоясались плодами, и вода лилась вниз из четырех портиков, которые стояли один напротив другого. И Масрур всмотрелся в первый портик и увидел, что вокруг него написаны красным суриком такие два стиха:

О дом, да не войдут в тебя печали,

И время пусть владельца не обманет!

Прекрасен дом, приют дающий гостю,

Когда для гостя станет место тесным!

А потом он всмотрелся во второй портик и увидел, что вокруг него написаны червонным золотом такие стихи:

Блистают пусть на тебе одежды довольства,

Покуда чирикают на дереве птицы.

Пребудут пускай в тебе всегда благовония,

Желания любящих в тебе да свершатся.

И пусть обитатели твои будут радостны,

Покуда блистает рой звёзд быстрых в высотах.

А затем он всмотрелся в третий портик и увидел, что вокруг него написаны синей лазурью такие два стиха:

Пребудь в благоденствии, о дом, и довольстве,

Покуда темнеет ночь и блещут светила.

В воротах твоих входящим счастье даёт приют,

И благо пришедшему твоё изобильно.

А затем он всмотрелся в четвёртый портик и увидел, что вокруг пего написан жёлтой тушью такой стих:

Сад прекрасный, а вот и пруд полноводный –

Место дивно, и наш господь всепрощающ.

А в этом саду были птицы: горлинки, голуби, соловьи и вяхири, и всякая птица пела на свой напев, а девушка покачивалась, красивая, прелестная, стройная и соразмерная, и пленялся ею всяк, кто её видел. «О человек, – сказала она потом, – что дало тебе смелость войти в дом, тебе не принадлежащий, и к девушкам, не принадлежащим тебе, без разрешения их обладателей?» И Масрур ответил: «О госпожа, я увидел этот сад, и мне понравилась красота его зелени, благоухание его цветов и пение его птиц, и я вошёл в него, чтобы в нем погулять с часок времени, а потом я уйду своей дорогой». – «С любовью и охотой!» – молвила девушка.

И когда Масрур-купец услышал её слова и увидел заигрыванье её глаз и стройность её стана, он смутился из-за красоты и прелести девушки и приятности сада и птиц, и его разум улетел. И он растерялся, не зная, что делать, и произнёс такие стихи:

«Появился месяц, красою дивной украшенный,

Среди холмов, цветов и дуновений;

Фиалок, мирт и розы благовония

Дышали ароматом под ветвями.

О сад – он совершенен в дивных качествах,

И все сорта цветов в себе собрал он.

Луна сияет сквозь тень густую ветвей его,

И птицы лучшие поют напевы,

И горлинки, и соловей, и голуби,

А также дрозд тоску мою волнует.

И страсть стоит в душе моей, смущённая

Её прелестью, как смущён хмельной бывает».

И когда Зейн-аль-Мавасиф услышала стихи Масрура, она посмотрела на него взором, оставившим в нем тысячу вздохов, и похитила его разум и сердце. И она ответила на его стихи такими стихами:

«Надежду брось на близость с той, в кого влюблён!

Пресеки желанья, которые питаешь ты!

Брось думать ты, что не в мочь тебе оставить ту,

В кого, среди красавиц, ты влюблён теперь.

Взор глаз моих влюблённым всем беду несёт,

И не тяжко мне. Вот слова мои – сказала я».

И когда Масрур услышал её слова, он решил быть твёрдым и стойким и затаил своё дело в душе и, подумав, сказал про себя: «Нет против беды ничего, кроме терпения». И они проводили так время, пока не налетела ночь, и тогда девушка велела принести столик, и он появился перед ними, уставленный всевозможными кушаньями – перепёлками, птенцами голубей и мясом баранов. И они ели, пока не насытились, и Зейн-аль-Мавасиф велела убрать столы, и их убрали и принесли прибор для омовенья, и они вымыли руки, и затем девушка велела поставить подсвечники, и их поставили, и вставили в них камфарные свечи.

А после этого Зан-аль-Мавасиф сказала: «Клянусь Аллахом, моя грудь стеснилась сегодня вечером, так как у меня жар!» И Масрур воскликнул: «Да расправит Аллах твою грудь и да рассеет твою заботу!» – «О Масрур, – сказала девушка, – я привыкла играть в шахматы. Смыслишь ли ты в них что-нибудь?» – «Да, я в них сведущ», – ответил Масрур. И Зейн-аль-Мавасиф поставила перед ним шахматы, и вдруг оказалось, что доска из чёрного дерева и украшена слоновой костью и у неё поле, меченное ярким золотом, а фигуры из жемчуга и яхонта…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.