Последнее слово он сказал так тихо, что сам не расслышал. К горлу подкатил комок.

- Вот как дам сейчас! – звонко и сердито выкрикнул Ромка. Он аж задохнулся от негодования, – Ты что, совсем того?! Или ты все забыл? Все-все!? И кто первый... начал? Я – такой же, как ты, понял?!

- Ну… да, только…

- Что «только»?! Данька!

- Про меня-то уже знают, а про тебя нет.

Ромка зажмурился, схватил Даньку за воротник и потянул на себя. Ткнулся лбом Даньке в щеку и сказал:

- Дурак ты дурак… Нам с тобой обоим крышка… Не сегодня, так завтра. Раш обещал, что придержит пацанов, только…

- Да я понимаю, - благодарно отозвался Даня. Облегченно вздохнул, помолчал... – Знаешь… Я, наверное, точно дурак, но мне хочется, чтобы уже поскорее все решилось. Я сегодня в школе был, мне казалось, что все пацаны на меня смотрят. И лыбятся… А полчаса назад я с Цыпой встретился…

- Цыпа? Это бугор ваш новый?

- Ага… Ты б знал, как я испугался! Ну, думаю, все, приплыли…

- И чё ему надо было?

- Да так, ничего, туфту какую-то гнал…

Данька вдруг похолодел. Он вспомнил, что Рашид велел ему докладывать, что и когда происходит у волгинцев. А ведь это именно такой случай… Блин... Вот и решай теперь, заложить своих, или… Или стать чушком по правде.

- Ты чего замолчал? – спросил Ромка, чутко вслушиваясь в настроение друга. – Что опять?

- Я не знаю, что делать… Ром… Но...

- Фу ты, да рассказывай уже!

- В общем, завтра вечером наши собрались к вам. Сам понимаешь, зачем. Стрелку не забивали, Цыпа хочет все по тихому, - он замолчал, поморщился как от зубной боли, - и вот теперь я должен все это рассказать Рашиду?

- Я понял, - нахмурился Ромка. – Хреново… Но если ты промолчишь, волгинцы наших пацанов знаешь сколько перекалечат? Мы ж не готовы совсем! И тогда нам с тобой точно кранты. Обоим... Нет, надо к Рашиду идти.

- Сейчас?! – испугался Данька.

- Вот еще, - улыбнувшись, Ромка опять прильнул к Даньке. – Когда ты у меня в гостях, пусть все передОхнут!

- Пусть, - облегченно вздохнул Даня. На его щеке теплой волной отдавалось Ромкино дыхание. – Ром…

- Что…

- Я… Я тебе хотел сказать… В общем…

Чёрт возьми, как трудно произнести вслух эти три слова, которые так и рвутся с губ. По телевизору их говорят сплошь и рядом, какой сериал не включи. Но вот так, сидя щекой к щеке…

А Ромка молчит. Молчит и ждет… Данька решился – после того, что было, глупо стесняться.

- Ром… Короче… Только не смейся... Я... Я тебя люблю…

Сказал… Решился… Напрягся на мгновенье.... Но ответ прозвучал, как эхо:

- И я… тебя…

Мальчишки притихли, будто произошло нечто невероятное. Но ведь они оба шли к этому признанию, были к нему готовы. Может даже, с первой минуты, с первого взгляда. С той самой драки на Ромкиной «прописке»?

Молчание затянулось, но уже по другой причине – Ромка дотянулся к Данькиным губам.

Сладкий, ни с чем не сравнимый поцелуй, когда сливается дыхание – сливается и пропадает.

Данькины пальцы принялись по одной расстегивать пуговицы на Ромкиной рубашке...

Они любили друг друга. Любили неистово, исскренне, торопливо и честно. Так могут любить друг друга только те, кто впервые открывает для себя целую вселенную. Запретную и счастливую. Стеснение, робость, нелокое молчание исчезли почти сразу, а из-за нависшей опасности, их ласки стали еще острее и жарче.

Оставалась только одна преграда, один запрет. Тот, что окончательно расставлял все по местам. Запрет, которого они боялись и хотели одновременно...

...Данька опустился на колени, поднял голову и посмотрел прямо на Ромку. Голый, разгоряченный, чуть вспотевший от их сладкой возни. Он был серьезен и спокоен. Но как же светились его волшебные глаза! Глубокой чистой синевой настоящего летнего неба. Не здешнего - блеклого и словно выгоревшего неба Города, - а синевой дальних далей и волшебных сказочных стран. У Ромки почему-то перехватило дыхание...

- Ром... Знаешь...Если вдруг это случится... - Данька закусил губу, помолчал, - ну... Если Матрос или Цыпа... В общем... В общем… Ромчик… Я хочу, чтобы самым первым был… ты. Понимаешь? Не они...Ты!

- Данька… - только и сумел проговорить Ромка, отчаянно пытаясь что-то сказать, но...

- Тшшш… - Данька закрыл ему рот ладонью. – Молчи! Не вздумай спорить. Я тебя очень прошу! Пожалуйста... Сделай это.

Эти невозможные синие глаза… Он тонул в них, захлебываясь и медленно погружаясь на дно. Совершенно не было сил сопротивляться.

- Ты псих, - жалобно сказал Ромка.

- Ага, - подтвердил Данька. – У тебя вазелин есть?..

...Ромка словно выплыл из сна. Тело сладко и щекотно ныло. Напряженно ныло. Особенно там... Внизу... Он боялся опустить голову. Перед глазами Данькин затылок. Пушистый, трогательно-тонкий.

Ромка осторожно качнулся, подался назад. Потом снова вперед. Два движения, а сколько удовольствия!.. Не чувствуя сопротивления, Ромка принялся двигать бедрами – вперед-назад, вперед-назад…

Данька тихонько постанывал, и ничего не мог с этим поделать – стон сам собой выбивался из груди, будто внутри у Даньки крохотная гармошка. И Ромка на ней играл. Мелодию любви…