Глава 20. Начинаем Действовать.

Среда, День 10.

Твою. Мать.

Эти два слова – единственное, что я слышал в своих мыслях на протяжении всей ночи, и когда восходило солнце, они всё еще были здесь. Вчера вечером возле двери Николь я чувствовал себя как хренов подросток, и я не мог поверить, что испытывал страх, когда она позвала меня и хотела, чтобы я зашел внутрь вместе с ней.

Знаю, это была моя идея… и я хотел этого. Но я не думал, что на самом деле смогу это сделать. Глубоко внутри, я вспоминал, как мы с Наташей занимались любовью, и она не казалась так уж довольной мной… а к концу нашей совместной жизни, мы совсем не занимались любовью. Я убедил себя, что изучив все эти действия, трюки и ролевые игры, я стал гораздо лучшим любовником, чем был.

Я думал, что женщинам нравятся эти игры и всё остальное… и может это на самом деле так… но я хотел сделать больше для Николь. Я хотел по- настоящему заняться с ней любовью, а не играть эти пустые сцены со мной в главной роли, от которых она будет корчиться, вспоминая позже. И как только я предложил это, я испугался, что не смогу, что ужасно разочарую её, не говоря уже о том, что мне будет нереально стыдно.

Я был полностью не в своей тарелке, и я ненавидел это. Я не мог снова стать выдуманным персонажем и использовать свои самоуверенные постельные фразы… и я чувствовал себя грёбаным девственником, таким неуверенным и неуклюжим. Теперь заниматься любовью с ней буду я… а я себе никогда не нравился. Почему я должен понравиться ей? Ей гораздо больше понравится выдуманный я, не так ли?

Я постоянно думал, слишком быстро? Или слишком медленно? Достаточно сильно? Нежнее? Я дрожал с головы до ног, но Николь поразила меня.

Я подозревал, что ей понравится, что я больше не был уверенным и учтивым. Возможно, ей нравилось моё уязвимоё - Я, с её любовью к сломанным вещам, нуждающимся в ремонте. Но она была такой сильной, спокойной, нежной, любящей и подсказывающей. И она никак не унизила меня, и я просто влюбился в неё еще сильнее. Теперь ОНА учила МЕНЯ.

Мы не торопились… всё было медленно и невероятно. Мы дошли до кровати почти через час после того, как зашли домой. Мы сидели на полу в темноте, разговаривали, прикасаясь к друг другу, всё еще полностью одетые. Никогда бы не подумал, что у меня будут мурашки от того, что я глажу пальцы девушки… Я изучил всё её тело… не только лучшие части… А она изучила моё… и мы занимались настоящей, ослепительной, мучительной, страстной любовью. Я на самом деле это чувствовал… казалось, наши души сливаются в одну, и теперь я не могу отделиться от неё, даже если наши тела пойдут по разным дорогам. Я говорю, как девчонка… но я могу описать это только так.

Я никогда раньше не чувствовал ничего подобного. Это было за пределами моего сексуального опыта. Это было на уровне… души.

Мы так и не легли спать. Николь заснула несколько минут назад, но моё тело было слишком напряжено для этого. Казалось, я могу пробежать еще 10 миль, если захочу.

Я лежал на животе, положив голову на скрещенные руки, и просто смотрел на неё.

Я никогда не смогу изменить ей с её подругой… я не могу причинить ей боль. Я ранил Наташу бесконечное количество раз, и я никогда не пытался извиниться за это. Я не могу поступить так с Николь.

Перед дверью в квартиру Николь тоже есть линия. Я пересёк её прошлой ночью и попал в новый мир… мир, в который меня могла пригласить только она, мир, постоянный доступ к которому я не заслужил.

Причинить ей боль сейчас, после всех её стараний, попыток спасти моё тело и душу… уйти таким образом… это будет другая красная линия, которую я пересеку, и буду жалеть об этом вечно. Я не могу постоянно повторять такие глупые ошибки в своей жизни. И я также не могу использовать Мелисса. После того, как она помогала Николь найти выход для меня.

Я сделаю это методом Николь. Я честно расскажу ей правду. Может это причинит еще больше боли, но во всяком случае, она будет знать правду. И она не будет ненавидеть меня. Я надеюсь. Это бы навсегда разрушило меня, знать, что она плачет где- то, презирает память о нас.

Позже, днём, когда она проснулась, я приготовил ей ланч и попросил о терапии на целый день. Она была удивлена и слегка забеспокоилась, может она подумала, что мне не понравилась наша особенная ночь.

Во- первых, я сказал ей насколько меня изменила прошлая ночь… и я поблагодарил её за уверенность и помощь, не говоря уже о терпении во время всего этого. Должен заметить, она вела себя так, словно не понимала, о чём я говорю, и сказала мне в ответ, что я был великолепен. Я решил не спорить с ней и оставить это как есть. Она сказала, что наслаждалась этим так же, как и я… но я уверен, всё удовольствие получил только я.

Я рассказал ей всё о пожаре и, к своему стыду, очень долго рыдал в голос. Она сидела рядом, обнимала меня, позволив мне плакать сколько я захочу. Она даже рассмешила меня тем, что купила мне набор носовых платков и сказала, что они лучше, чем бумажные салфетки.

Я описал ей каждую деталь той ночи, когда я сидел рядом с Кэти в больнице, мне нельзя было прикасаться к ней, а она плакала и звала маму, и я умолял её не плакать, потому что солёные слёзы ранили её обожженное лицо.

Потом я рассказал ей, как кричал на докторов, чтобы они дали ей больше болеутоляющего, чтобы дали ей что- то, чтобы она заснула, потому что моё сердце уже не выдерживало всего этого.

И потом, несколько часов спустя, когда встало солнце, а я плакал рядом со своей спящей дочерью, приехали Бен и Анджела, как раз вовремя, чтобы услышать от полиции, что тело их дочери было найдено в развалинах нашего дома, и она мертва.

Я рассказал ей об ужасе, который я испытывал, когда рассказывал своей малышке по телефону, как открыть окно, стараясь оставаться спокойным, наблюдая, как пол под ней начинает пропадать в языках пламени.

Знаете, насколько это безумно… видеть, как пожарник держит в руках твою дочь и говорит, что она в порядке, и они поднимаются наверх… и твоё сердце снова бьётся, когда ты понимаешь, что случилось чудо… и потом гремит взрыв… и пока ты еще не можешь снова посмотреть туда… ты можешь слышать как пожарник и твоя дочь кричат?

Не говоря уже о чистейшей ёбаной агонии, когда ты слышишь, как твоя трёхлетняя дочь кричит от боли, которой она никогда не знала, и не должна была знать – никогда, пока её тело горит… и ты молишься Богу, кричишь, чтобы горящий пожарник не выронил её в своем полуживом состоянии… и пожарник на крыше продолжал поднимать их наверх так быстро, как может, чтобы они смогли помочь твоей малышке… и потом страшные моменты ожидания… ожидания слов, что она выжила… или погибла.

Единственный момент горько- сладкой радости, который я испытал в ту ночь, это когда из рации донёсся голос пожарника, - Девочка жива!- счастливо кричал он, - Она всё еще жива!-

Я оживил всё это в памяти… для Николь. И она никогда не сдалась и не сказала мне прекратить свою ужасную историю. Она была здесь для меня. Как я мог даже просто думать о том, чтобы ранить Николь изменой с её подругой? Меня тошнило от одной мысли об этом.

Я до сих пор не знаю, как Наташа задохнулась дымом, когда Кэти проснулась и ответила мне. Вскрытие показало, что она умерла до того, как пламя достигло её. Причиной пожара были проблемы с электричеством. Ночник пытался сказать мне после того, как я уложил Кэти спать… но я не придал этому значения. Я всё думал о Наташе, и не обратил внимания на это маленькое предупреждение.

Я постоянно говорил, что я должен был вытащить её… а Николь постоянно говорила мне, что это не моя вина… что если бы я не позвонил… Кэти бы тоже погибла… и иногда случаются ужасные вещи. И иногда, что- то хорошее можно вынести из этого.

После нескольких часов разговоров, Николь обнимала меня одной рукой, моя голова лежала на её плече, и я наконец спросил.

- Ты на самом деле думаешь, что мои отношения с Кэти… испорчены?, - я ненавидел, что меня до сих пор беспокоили её слова.

Она обняла меня крепче и вздохнула.

- Иногда я думаю, насколько всё это тяжело для неё, - сказала она, - И мне больно представлять себя на её месте. Во- первых, она прошла через ужасную, болезненную ночь. Потом она узнаёт, что её мама погибла. Затем ей нужно мириться с тем, что она местами обгорела. Я уверена, она видела боль в твоих глазах, когда ты смотрел на неё… и еще взгляды мед.сестёр и докторов… Я уверена, в какой- то момент… она увидела своё отражение. И пожарник, который погиб, спасая её… может она думала, что всё это её вина. И потом, какое- то время спустя, её отец тоже бросает её. Должно быть это только убедило её.

- Я сказал тебе, почему я ушел! Я не хотел!- я сел прямо и сжал кулаки, уставившись на них. Я знал, она права… но я не хотел, чтобы это было правдой.

- Но никто никогда не сказал Кэти, почему ты ушел, не так ли? спросила она.

- Они сказали ей, что мне нужно было уехать, чтобы работать, чтобы она смогла вылечиться, - объяснил я холодно.

- Дастин, дети не всегда верят тому, что им говорят, - пояснила она, - Иногда они выдумывают свои собственные причины. Я на самом деле считаю… что Кэти думает, ты ушел потому что она так сильно обгорела и не была больше красивой. Она видела какие у неё красивые родители… и может она думала, что больше не нужна, потому что потеряла свою красоту.

- Это чушь собачья!- прорычал я, ненавидя это. Но Николь была спокойна и продолжала.

- Или… может она думает, что она виновата в том, что Наташа погибла, - сказала Николь, и это что- то, о чем я никогда не думал.

- Может она думает, что если бы она разбудила свою мать в ту ночь, когда ты сказал ей, может она была бы жива сегодня… и может она думает… что ты злишься на неё, за то что она не сделала этого, - сказала Николь, и я не мог ничего сказать, мои ноги начали дрожать.

Мне стало плохо… Господи Боже, Николь может быть права… может Кэти думает именно так… она может винить во всем себя… прямо как я.

Я вспомнил её слова в ту ночь, когда она подняла трубку… - Ты злишься, папочка?

Я побежал в ванную и меня стошнило прямо при Николь, потому что я даже не успел закрыть за собой дверь. Я ненавидел заставлять Николь переживать это… но она не убегала от этого… или от меня.

Она стояла сзади, гладила меня по волосам и спине, говорила, что ей жаль… всхлипывала и плакала про себя. Она ждала, пока я не найду силы встать, и протянула мне полотенце, пока я чистил зубы, стоя на ватных ногах, размышляя, что мне теперь нужно сделать, чтобы впечатлить её, после того, как я сделал из себя полного дурака.

Но потом пришло странное чувство. Мне не нужно впечатлять Николь, или делать так, чтобы она думала, что я какой- то секс- бог или Казанова… с ней я могу быть собой. У меня не было этого чувства несколько лет, ни с одной женщиной.

Когда я вернулся в гостиную, Николь снова села рядом со мной, положила мою голову на своё плечо, гладя меня по волосам, и начала говорить тихим голосом, - Думаю, Кэти так же больно, как и тебе, Дастин. И я уверена, Бен и Анджела любящие люди, но её страдания закончатся только, когда ты придёшь к ней… и объяснишь всё… и скажешь ей, что ты всегда любил её и всегда будешь любить. И что всё это не её вина. Только ты должен сказать ей это глаза в глаза. И может тогда, вы оба начнёте заживать.

Я хотел поехать… прямо сейчас… и взять Николь с собой. До Флориды всего пара часов на самолете. Это мой единственный шанс. Алекс никогда не разрешит мне навестить дочь, когда моё время с Николь закончится. У меня осталось четыре дня до возвращения. Но могу ли я теперь вот так просто появиться и снова исчезнуть из жизни Кэти? Это причинит ей еще больше боли, и по- настоящему убьёт меня. Если я вернусь к Кэти, я никогда не уеду. И Алекс придёт за мной… и расскажет Кэти, кто я… и потом она убьёт их… и притащит меня обратно. Я видел на что она способна… и я никогда не позволю ей приблизиться к моей дочери.

Думаю, я показывал какой- то дискомфорт, потому что Николь сказала, - Шшшш, ладно… не думай об этом прямо сейчас. Ты можешь поехать к ней, когда захочешь. Когда будешь готов. Никто не сможет остановить тебя, когда ты будешь готов.

- Можно мы теперь поговорим о твоих родителях? спросила она, желая перейти от одной больной темы к другой.

- О мудаках? спросил я немного зло, не двигаясь с её плеча, - Конечно, почему нет? Всё равно сегодня типа как блядски безумный день.

- Что конкретно случилось… у них с Наташей? спросила она с любопытством, - То есть, ты сказал, что они встретились однажды… и она им не понравилась… и они сказали тебе бросить её, или они откажутся от тебя? Это немного сильно для меня. Что она такого сделала?

- Я не знаю, - сказал я, всё еще настолько же шокированный, как и тогда, - Мои родители приготовили замечательный ужин, или приказали его приготовить, и пригласили нас, и они оба обняли меня так, как никогда раньше не обнимали… и потом я познакомил их с Наташей, и они напряглись… казалось, моего отца чуть не стошнило! Он даже закрыл рот рукой и умчался из комнаты. Я думал, что они резко обращались с ней, но моя мать сказала, что я не понимаю… и она старалась быть вежливой с Наташей, но её лицо было… словно камень! Мой отец вернулся на минуту за обеденный стол, в середине ужина, и потом снова подскочил и ушел, сказав, что не может сделать этого. Она даже пяти слов ему не сказала!
Потом пришел Джозеф и попросил подняться в кабинет отца. Тогда он сказал мне, что не хочет видеть Наташу в своем доме. Он спросил, насколько я серьёзно отношусь к ней, и я сказал, что люблю её… я хотел жениться на ней, после окончания учебы.
Казалось, ему снова стало плохо, и он сказал, что я не могу жениться на ней, что я должен найти другую, любую другую. Я послал его на хуй, и он вышел из себя, и сказал, что если я не порву с ней, он перестанет считать меня сыном… и я буду сам по себе. И никогда не смогу вернуться сюда.
Я не мог поверить в это… до сих пор не могу. Но он был серьёзен. Я забрал Наташу и ушел… и я сказал матери, что сказал Карлайл. Она сказала, что согласна с ним, и снова, что я не понимаю.
Я ушел и поклялся, что не вернусь сюда. Я бы скорее умер от голода. Я ждал всю жизнь… ждал какого-нибудь одобрения от них, или внимания. Наконец, казалось, что они хотят стать частью моей жизни… и потом они вылили на меня это дерьмо. Это была последняя капля.

- Это странно, - сказала Николь, размышляя о том, что я только что сказал ей, - Твой отец не знал её раньше? Мне так показалось… сразу, как он увидел её… она ему не понравилась.

- Нет, мой отец не знал её до этого, - нахмурился я, удивляясь, почему Николь так подумала, - Они никогда раньше не встречались.

- Ты уверен? спросила она.

- Да, я уверен, - сказал я, по большей части уверенный в этом.

- Ты не понимаешь…- произнесла Николь слова моей матери, - Она не просто не понравилась им, здесь что- то еще…-

Теперь я тоже об этом думал, и пока я не зашел далеко, Николь сказала, - И я заметила, тогда ты боролся в ответ. Ты послал отца на хуй. Мне бы хотелось вернуть в тебя эту силу сейчас.

- Сейчас я другой, Николь, - признал я, - Во мне не осталось той борьбы. С тех пор со мной случилось много дерьма.

- Я знаю, малыш, я знаю…- мягко сказала она, целуя мои волосы, - Понадобится время, чтобы вернуть это… но ты сможешь.

Конечно… между доставкой пиццы и встречами с Рэйвен… не говоря уже о съёмках в серии фильмов о мужской боли.

- О, Алекс, я приду позже… я иду на встречу к своему Доктору, чтобы научиться бороться против тебя. Я недолго.

Я выдохнул, мне не хотелось сейчас спорить с Николь. Ненавижу признавать это, но мне нравилась сегодняшняя терапия. И мне нравились пальцы Николь в моих волосах, её ногти легко массажировали мою кожу.

- Я знаю, - сказал я, надеясь, что она оставит это.

- И что случилось, когда ты… вернулся? спросила Николь.

- На деньги, которые я занял у бандитов, Кэти восстановили внутренние органы, и она могла дышать сама. Она ненавидела дышать через трубки. И я снова мог прикасаться к ней. Это был один из лучших дней в моей жизни. Я расцеловал каждый сантиметр её лица, и она целовала меня в ответ.

Я чуть не расплакался снова, но сдержался, прокашлялся и продолжил.

Я всхлипнул, пропустив только одну слезу, Николь не могла видеть это.

- Когда настало время вернуть долг, я не знал, что делать. Бен и Анджела вернулись во Флориду, но я не мог снова просить помощи у них, не после того, как убил их дочь, и сжёг их внучку.

- Дастин…- прорычала Николь, ненавидя то, что я продолжал винить себя.

- Помимо этого, у Бена были проблемы на заводе. Он делал всё возможное, чтобы спасти положение. Они делают пластмассовые вешалки, думаю, это не большой бизнес. А если бы он изготовлял игрушки для секса, он был бы миллионером. Боже, этот мир ужасен.

- Продолжай, Мистер Позитивный, - Николь ворошила мои волосы.

- Я чуть не ограбил банк, - признался я, - Я собирался взять игрушечный пистолет Кэти и подойти к кассиру с запиской. Я даже написал её. Но на пути к банку я понял, что не могу. Я струсил. К тому же, меня скорее всего пристрелили бы или заперли в тюрьме. А я не хотел этого. Кэти бы узнала, обо мне писали бы в газетах… и это бы не остановило тех парней, которые хотели вернуть деньги.

- Однажды ночью, - сказал я, - Я увидел этих парней в больнице… они искали палату моей дочери.

Я всхлипнул, стараясь сдержаться.

- Я не знаю, хотели ли они украсть её, чтобы заставить меня заплатить, или ранить её… но мне было плевать. В любом случае, мне нужно было увезти её отсюда. Я завернул её в пару одеял и тайно вынес её из больницы. Бог знает, как мне это удалось, что никто меня не остановил. Но это как раз о том, насколько безумен этот мир. Никто не остановил меня. Я мог быть кем угодно, но никто не остановил меня. Я до сих пор в ярости от этого!-

- Ближайшее место, куда можно было пойти – дом моих родителей, - сказал я без эмоций, - Если эти парни преследовали меня… я должен был поторопиться и доставить её в безопасное место… и быстро. Так что я проглотил всю свою тупую гордость и пришел к ним. Я постучал в дверь, и моя мать открыла. Я держал Кэти на руках, слава Богу, она спала, потому что моя мать посмотрела на неё и на меня… и чуть не закричала… и захлопнула дверь. Она, блядь, захлопнула дверь перед моим носом… перед носом Кэти! Потому что Кэти не была красива… или идеальна! Вроде как, если ты жена доктора, ты должна переносить вид ожогов или ран, или болезни…-

Я остановился на мгновение, стараясь успокоить свой гнев на мать, перед тем как перейти к отцу.

- Я разбудил Кэти, когда начал бить ногами в их дверь, стучать и кричать. Я потерял контроль над собой, - сказал я, снова чувствуя слезы в глазах, - Я напугал Кэти, и она плакала, пока я орал в ярости и сам плакал. Я сказал им, что не хочу заходить… но если они просто смогут… взять её и позаботиться о ней в его больнице… я буду должен им всю свою жизнь… я сделаю всё что угодно. Мой отец включил интерком, не отважившись даже высунуться, и сказал, ‘Уходи, Дастин. Мы не можем помочь тебе. Забирай Кэйтлин и уходи… сейчас же’. И это всё. Меня прогнали, словно я просил ёбаной помощи для себя! Потом я позвонил Бену и Анджеле. Они сели на первый же самолет и прилетели за ней.

- Подожди, - сказала Николь, - Они знали её имя?

- Да.

- Дастин, они знали её имя, - снова сказала она.

- И?

- Если тебе плевать на ребенка твоего забытого сына, тогда почему ты знаешь её имя? спросила она, - Дастин… я думаю… они заботились. Я не знаю, почему они так поступали… но думаю, ты чего- то не знаешь в этой истории.

- В какой истории? спросил я, - Они мудаки, просто и понятно.

- Я так не думаю, Дастин, - Николь встала, выглядя возбужденной, и посмотрела на меня, - Думаю, нам нужна эта история целиком. Если они хоть немного похожи на тебя, то они не рассказали тебе всё и сразу… но мы должны поговорить с ними.

- Я не имею с ними ничего общего, - мне не нравилось, что Николь говорит это.

- Дастин…- она пристально посмотрела на меня, - Помнишь твой трюк, чтобы отталкивать от себя людей?

ПОМНИШЬ? Я ТОЛЬКО ВЧЕРА ДУМАЛ О ТОМ, ЧТОБЫ СДЕЛАТЬ ЭТО С ТОБОЙ.

- Ну, и что? я отвел взгляд.

- Думаю, твои родители поступают так с тобой… но нам нужно узнать, почему, - она звучала как героиня серий о Скуби Ду.

- И как ты собираешься сделать это? я чуть ли не фыркнул.

- Позвонить им, - просто сказала она, взяла свой блокнот и начала писать.

- Нет, Николь, - сказал я сквозь зубы, - Ты НЕ позвонишь им.

- Чего ты так боишься, Дастин?, - она остановилась и положила блокнот на стол, села на пол у моих ног, взяла мои руки в свои, её взгляд полон сострадания и любви.

- Они не будут говорить с тобой, даже если ты позвонишь, - предупредил я.

Она сделает это, я знал. Это в стиле Николь.

- Я знаю, тебе больно… от их отказа от тебя и Наташи… и даже Кэти, - осторожно сказала она, глядя вверх на меня, гладя большими пальцами мои руки, - Но здесь должно быть что- то еще. Так же как Кэти думает неправильные вещи о твоем отсутствии, ты можешь думать неправильно о том, почему твои родители не с тобой сейчас. Если ты поговоришь с ними, может ты поймешь, что это не твоя вина. Как я и сказала, дети всегда берут вину на себя. И ты делаешь именно это. Ты должен понять, иначе ты никогда не забудешь об этом.

- Я никогда не хотел, чтобы Кэти была одна, как я… чтобы о ней заботились другие люди. Я так старался, чтобы у неё была семья, которой у меня никогда не было. И я всё испортил… и теперь у неё нет ни меня, ни Наташи, - мой голос сорвался.

- Пора прекратить оплакивать прошлое, Дастин, - сказала она, её голос увереннее теперь, - Слёзы ничего не изменят. Действия изменят. Нам нельзя тратить впустую последние четыре дня. У тебя больше не будет столько свободного времени. Используй это. Давай начнем действовать, Дастин. Давай попробуем.

- Что если всё пройдет не так?, - мой голос был таким испуганным и слабым, я ненавидел это.

- Что если всё пройдет так? возразила она, заткнув меня, - Так много вещей прошли не так с тобой… у меня есть чувство, что теперь всё должно быть правильно. Но это не упадет в твои руки, Дастин. Ты должен поднять задницу и бороться за это. Бороться за Кэти, если ничего больше нет. Пусть она будет твоей бронёй. Перестань бояться. Я с тобой. Ты больше не один.

Я был таким испуганным, но слова Николь заставили меня почувствовать смелость… силу.

Наконец, после долгой паузы я прокаркал, - Что мы сделаем сначала?

- Завтра… мы сделаем большой шаг вперед, - уверенно заявила Николь, - Твои родители придут сюда.

- Что? я чуть ли не кричал, выпучив глаза на неё.

- Я позвонила им… вчера, после того, как ты ушел, - призналась она, - Я хотела позвонить кому- то, кто заботится о тебе… и мне пришлось позвонить им. Они родили тебя, они должны как- то беспокоиться о тебе.

- Ты говорила с ними? я встал, глядя вниз на неё, она не двигалась с пола.

- Я говорила с Джозефом, - спокойно сказала она, - Я сказала, что думаю, они должны прийти и поговорить обо всём. Он был очень мил. Он согласился со мной. Он сказал, что поговорит с ними, и даст мне знать, придут ли они. Полчаса спустя он перезвонил и сказал, что они придут завтра. Я думала, что подожду, когда они придут, привяжу тебя к креслу и завяжу глаза, когда они зайдут… но подумала, что это несправедливо. Ты должен быть подготовлен. Я не хочу предавать твою веру.

Несмотря на то, что я хотел предать её и изменить ей с Мелисса. Я дерьмо. Я не заслужил эту девушку.

- Ты сказала Джозефу… кто я? спросил я, моля Бога, что она не сказала.

Она нахмурилась, - Конечно, нет. За кого ты меня принимаешь? Я знаю, он как отец для тебя. Я даже спросила его прийти с Кэтрин, но он сказал, что скорее всего это плохая идея.

- Ага, мои родители никуда не ходят с прислугой!- сказал я горько, повернувшись к ней спиной, но не мог остановить себя.

- Но наверно тебе придётся привязать меня к креслу, когда они придут, - неожиданно я занервничал, а они придут только завтра.

- Я встану перед дверью, если ты захочешь выскочить, - улыбнулась она, - Пойдет?

- Ты останешься со мной, Николь? спросил я, чувствуя себя пятилетним, - Я не хочу быть наедине с ними.

- Если хочешь, то да, - согласилась она.

- Почему они придут? размышлял я вслух, - Им всегда было похуй. Они даже не перезвонили тебе сами.

- Ну, это хороший вопрос для них, - Николь говорила, словно моя воспитательница в детском саду.

- Я не буду с ними вежлив, Николь, - предупредил я.

- Ничего, - она пожала плечами, - Говори всё, что хочешь… всё, что чувствуешь. Ты не должен прикидываться. Но должен сказать всё. Потребовать, чтобы они объяснили, почему так обращались с тобой.

- Это точно, - услышал я свой голос, и из моих слов сочилась сила.

Николь поднялась и обняла меня, положив щеку на моё сердце, - Я так горжусь тобой, Дастин. Ты гораздо сильнее, чем думаешь.

- Ты делаешь меня сильным, Николь, - я закрыл глаза и обнял её крепче.

- Нет, Дастин, - она посмотрела на меня, - Ты не можешь набраться силы от меня. Если мы разойдемся, ты будешь думать, что у тебя не осталось сил. Твоя сила внутри ТЕБЯ… не забывай это. Она всегда у тебя… со мной или без меня. Хорошо?

Я улыбнулся и снова влюбился в неё.

- Хорошо, Доктор Николь, - согласился я.

- Спасибо, Дастин, - она снова прижалась ко мне, - За то, что согласился. Я знаю, как тяжело это для тебя.

Я вздохнул и попытался придумать, что сказать. Я не хотел видеть их, или даже говорить с ними, но я сделаю это для неё, если она думает, что это как- то поможет мне. На самом деле, я думал, что Николь просто станет свидетелем их ненависти ко мне. Я готовил себя к их отвращению и безразличию… но тогда… почему они согласились прийти?

Мне не нравилось быть таким неуверенным, и мне стало плохо, когда я подумал, что завтра они будут сидеть здесь, стараясь быть вежливыми, и попытаются оправдаться.

Я знал, даже если они придут и рассыпятся в извинениях, это не спасет меня от клетки Алекс… и я не надеялся на спасение… но в одном Николь была права. Они должны объясниться. И у меня больше никогда не будет шанса поговорить с ними. Я должен использовать эти четыре дня, чтобы найти хотя бы какие-нибудь ответы.

Но глубоко внутри, я всё еще боялся, не знаю почему, но всё равно. Мне нужна Николь. Как я смогу посмотреть на них… говорить с ними? Николь могла бы быть посредником между нами, и это очень успокаивало меня.

- Пойдем, прогуляемся, - Николь взяла меня за руку и улыбнулась, зная как воздух и солнце оживляли меня.

- Спасибо, Николь, - сказал я, когда мы подошли к двери, - Спасибо, что предупредила меня о них. Если бы ты завязала мне глаза и приковала к креслу, а потом впустила их… это наверно убило бы меня.

- Я знаю, - она вздрогнула, - Я ненавижу то, что даже думала об этом… я думала, ты не согласишься… но потом… если бы я сделала так… я бы на самом деле была как Алекс… и Рэйвен. Если бы я поступила так, это было бы хуже всего того, что они делали с тобой.

- Ты права, - согласился я, - Так что… спасибо, за уважение.

- После прошлой ночи, я ДОЛЖНА уважать тебя, - она улыбнулась этой пылкой улыбкой, выдернула меня за порог и захлопнула дверь.