Отправлено: Пятница, 14 сентября, 16:18
Кому: Люку Карверу
От: Video-Blaze.com
Тема: Видео-обращение от Лексингтон Ларраби
КЛИКНИТЕ ЗДЕСЬ, ЧТОБЫ ВОСПРОИЗВЕСТИ СООБЩЕНИЕ
Или прочитайте ниже бесплатную расшифровку из нашего автоматического сервиса.
[НАЧАЛО РАСШИФРОВКИ]
Привет, Люк! Зацени! Я записываю этот отчет с мобильного через новое приложение Video-Blaze. Круто, да?
Так вот, у меня последний день работы в «Цветочном магазине Морти». Но по окружающей обстановке ты понимаешь, что сейчас я не совсем в «Цветочном магазине Морти». Я на доставке.
А это безусловно самая крутая часть работы, так что я подумала поделиться ею с тобой. Ну, типа как из закулисья.
Если присмотришься, за спиной у меня увидишь дом. Но это не просто дом. Это дом Виктории Ривера, и сейчас она узнает, что ее муж на следующей неделе возвращается из Ирака. Откуда я знаю? Он отправил ей цветы! И это написано на карточке от него. Ну разве не мило? А теперь я доставляю их ей.
Ох, черт. Забыла цветы в фургоне. Подожди минутку.
[Неопознанный звук]
Все, я вернулась. С цветами. Видишь? Правда красивые? Я сама собрала этот букет. Оказывается, я в этом довольно неплоха. Можешь спросить самого Морти. Он даже предложил мне работу на полный рабочий день, когда я закончу со всем. И каково тебе?
Но серьезно, эта работа нереально классная. Знаешь, что говорят о гонце, принесшем плохую весть? Так вот, это полная противоположность. Зацени.
[Стук в дверь]
Здравствуйте. Виктория Ривера? Это для вас.
[Крик]
Я так рада, что вам понравилось! Ой, а можете сделать мне одолжение и посмотреть в камеру и сказать моему другу Люку, как вам нравятся цветы?
Боже мой, я влюбилась в них!!!
Спасибо. И еще — не могли бы вы сказать ему, что флорист из меня офигенный?
Привет, Люк. Эта девушка удивительна. Цветы просто прекрасны.
Благодарю!
Слышал, Люк? Удивительна.
Кстати об удивительном. Тебе звонил Фил, мой руководитель на прошлой неделе? Он сказал, что позвонит тебе лично, чтобы рассказать, как хорошо я работала. Кто бы знал, что телемаркетинг [тогровля по телефону, прим. пер.] — это мое? Он говорил тебе, сколько пакетов кредитной защиты я продала за одну неделю? Фил клялся, что это вроде рекорда компании. Думаю, я могу быть убедительной, когда захочу. Хотя не мне говорить тебе об этом, да?
Серьезно, тебе правда нужно защитить свою кредитную карту от мошенничества. На свете много недобросовестных людей, которые украдут твою личность в мгновение ока.
Но я считаю, моя любимая часть той работы — это возможность общаться по телефону с таким количеством людей. Конечно, большинство просто вешают трубку и говорят неприятные вещи, но также есть и действительно хорошие. Как-то я отговаривала очень прелестную девушку от замужества с ее эмоционально нестабильным женихом. Это был ключевой момент. То есть представь, какой стала бы ее жизнь, если бы я не позвонила ей для продажи набора кредитного страхования.
Так вот, это работа №16. Работа №15 — телемаркетинг. Что было до них? Ах да. Автомойка. Не буду лгать. На первый взгляд, было довольно тяжело. Но ты заметил, как я загорела? Как будто я провела неделю на пляже! Это определенно стало неожиданным плюсом мытья машин весь день. И зацени эти банки! Мойка машин покруче тренировок. К черту пилатес!
Ну ладно, ладно, на этом все. Считай себя официально проинформированным. Отсоединяюсь.
До следующего раза.
[КОНЕЦ РАСШИФРОВКИ]
В погоне за офигенностью
Отправив Люку видео, я завожу двигатель фургона Морти и направляюсь обратно в цветочный магазин. Немного тревожно переходить к следующей работе и продолжать корпеть, но в то же время грустно, что сегодня мой последний день здесь. Я правда хорошо проводила время.
С тех пор как несколько недель назад я покинула квартиру Роландо, я много думала о том, что он сказал мне той ночью на обочине. Об ожиданиях.
И чем больше думала, тем сильнее понимала, что он прав.
Все восемнадцать лет жизни я находилась в самом низу людских отношений относительно себя. Сколько я помню, никто не думал, что я могу в чем-то преуспеть. Избалованная принцесса, без ценностей и с нулевой трудовой этикой. И сколько я помню, я не делала ничего, кроме как абсолютно доказывала их правоту.
Все это время я думала, что лучший способ отплатить отцу — это дуться, закатывать истерики и жаловаться на что, как я несчастна. Как незавидна моя судьба. Как несправедливо со мной обошлись.
Но знаете что? Именно этого от меня все и ожидают — отец, Брюс, даже Люк. Возможно, потому, что я всегда так поступала.
И куда это меня привело?
Да никуда.
Я поняла, что если я действительно хочу свести счеты с отцом, то мне нужно делать то, что сказал Роландо. Я должна с блеском добиться успеха. Хоть раз в своей жизни я должна доказать, что они не правы.
Я должна быть офигенной.
Так что я над этим стараюсь. И оказывается, на самом деле все намного проще, чем я думала. Я довольно неплоха в некоторых работах, о чем я никогда не предполагала. Думаю, я была настолько занята нытьем о том, что собственно работала, и не давала себе возможности задуматься, чем именно занимаюсь.
— Мне понравился твой отчет, — говорит Люк, когда забирает меня на следующий день.
— Спасибо, — отвечаю я с улыбкой. — Я так и думала.
Пристегиваюсь ремнем безопасности и готовлюсь к поездке, но Люк не двигается. Он неловко дергает кончик своего галстука, словно хочет что-то сказать, но не знает как.
— Это все? — подсказываю ему.
— Вообще-то нет.
Поворачиваюсь к нему лицом.
— Ладно. Что? Это насчет Морти? Он не позвонил тебе по поводу моего окончательного результата, потому что пытается выполнить огромный заказ на завтра. Он сказал, что позвонит сразу с утра.
— Нет-нет, — быстро говорит Люк. — Это не из-за работы.
От его слов я смеюсь.
— Не из-за работы? С каких это пор ты говоришь не о работе?
— Знаю, — признает он застенчиво.
— Что тогда случилось?
Он явно чувствует себя не комфортно, отводит взгляд.
— Это по поводу одежды.
— Одежды? — Я отклоняюсь в неверии. — Ты хочешь поговорить со мной об одежде?
Сейчас его дискомфорт кажется сильнее, чем прежде.
— Ну, помнишь прием в честь помолвки?
— На котором ты был одет, как игрок в гольф? Конечно.
— Именно, — замечает он. — Ты сказала, что в следующий раз, когда мне понадобится помощь в подборе одежды, позвонить тебе.
Моя улыбка становится шире, и я подношу руку к груди.
— О, Люк, — поддразниваю его, — ты хочешь, чтобы я тебя одела? Я так польщена.
Его лицо принимает несколько оттенков красного.
— Ну... вроде... То есть у меня есть кое-что на примете, но... — Он не в своей тарелке, даже не в состоянии нормально сформулировать предложение. Совсем не похоже на Люка.
Решаю выдернуть его из мучений.
— Когда и куда ты собираешься? — спрашиваю решительно, беря контроль в свои руки.
Он выдыхает с облегчением.
— На открытие галереи. В Сильвер Лейк. Сегодня.
— Чья выставка?
— Какого-то нового парня из Бразилии, о котором говорят все подряд. Мой друг знаком с ним и спросил, не хочу ли я пойти.
— Хорошо. — Я подвожу итог. — Сильвер Лейк. Открытие галереи. Горячий новенький. Думаю, картина ясна.
— И что сейчас? — спрашивает Люк, снова выглядя неуютно.
— А ты как думаешь, что сейчас? Мы едем в «Родео», конечно же!
— Разве мы не должны сначала съездить ко мне домой и посмотреть, что у меня уже есть?
Я качаю головой и покровительственно улыбаюсь ему. Приятно быть на этот раз на другой стороне.
— Ох, Люк, Люк, — снисходительно говорю я. — Даю гарантию, что ничего из твоего шкафа тебе не понадобится.
Раздевайся
Когда Люк выходит из примерочной, он словно совсем другой человек. Контраст настолько потрясает, что я почти заглядываю за занавеску, чтобы убедиться, что он не оставил там, в углу, безжизненную версию себя.
На нем узкие винтажные джинсы от Diesel, желтая тенниска с графическим рисунком и белая спортивная куртка. Хоть я и собственноручно подбирала ему одежду, я с трудом его узнаю. За более чем ты месяца, что мы с ним знакомы, я никогда не видела на нем ничего, кроме скучного рабочего костюма. И той катастрофы, в которой он заявился на прием в честь помолвки отца.
Но сейчас он по правде выглядит нормально.
Нет. Больше чем нормально. Вроде как даже привлекательно. То есть одежда выглядит привлекательно. На нем.
Я испускаю тихий свист и ободряюще киваю ему.
— Вот теперь намного лучше. — Вращаю пальцем в воздухе, показывая ему повернуться.
Он застенчиво ухмыляется и поворачивается кругом.
Я наклоняю голову и изучаю костюмчик.
— По-моему, — говорю я, моя улыбка становится хмурой, — футболка не подходит. Подожди-ка.
Я несусь обратно к стойке, на которой мы нашли тенниску. Обнаруживаю там точно такую же но темно-зеленую, и возвращаюсь обратно к примерочным.
— Вот, — снимаю ее с вешалки, — попробуй эту.
Он снимает куртку, осторожно откладывает ее в сторону, а затем начинает стягивать через голову желтую майку.
— Ээ... может, ты... — начинаю предлагать ему сделать это в примерочной. Не зря же она, в конце концов, так названа. Но прежде чем я заканчиваю предложение, футболка снимается, а прямо перед моим лицом появляется обнаженная грудь Люка. И от этого зрелища во рту возникает пустыня Сахара.
Эй, алё? Кто-то сказал «мускулы»? Откуда у него, блин, эти кубики взялись? Только не говорите, что все это время он прятал их под этими чопорными костюмами. Он феерически, абсолютно не ценит своего тела!
И где он находит время загорать? Ведь выглядит так, словно проводил лето на пляже и тому подобное. А не взаперти в крошечной комнатке в офисе моего отца. Или не развозя меня по работам.
Я бы сказала себе закрыть рот, но тело совершенно отключилось от мозга. Потому что в противном случае я была бы в состоянии отвести взгляд. Но нет же.
— Лекси, — словно издалека слышу голос. Через пару мгновений понимаю, что Люк мне что-то говорит. То есть я предполагаю, что это он. Вокруг ведь никого больше нет. Но не то чтобы я собираюсь пойти на риск отвести глаза от его груди и посмотреть, как шевелятся его губы.
— Лекси, — повторяет он. На этот раз немного громче. — Футболка?
— А? — Я моргаю и быстро понимаю, что до сих пор держу зеленую майку, которую он должен примерить. Смотрю на руку и понимаю, что конкретно смяла ее пальцами — так сильно ее сжала.
— Ох, — говорю я, совершенно вдруг не зная, куда деть свои руки. — Эта мятая. Принесу новую.
— Где же эта немнущаяся одежда, которую ты предлагала в своем отчете, да?
— Ага, — отзываюсь с нервным смешком, ковыляя к стойке за свежей футболкой.
Когда возвращаюсь, неохотно передаю ее и смотрю, как он надевает ее, а сверху белую куртку.
Он поворачивается лицом к трехстворчатому зеркалу, оттягивая лацканы.
— Лучше? — спрашивает он.
Нет, хочется сказать мне. Это определенно не лучше. Но мне удается скрыть свое разочарование натянутой улыбкой и пробормотать:
— Да, намного лучше. Этот цвет отлично подчеркивает твои глаза.
Он одобрительно кивает отражению.
— Хорошо, круто. Я возьму ее. — Затем поворачивается ко мне с улыбкой. — Спасибо. Ты супер.
Люк возвращается в примерочную, чтобы захватить свой костюм, а я отхожу к прилавку и рассматриваю солнцезащитные очки. Выбираю одни, идеально подходящие к его образу, и кладу их на кассу. Люк появляется несколько минут спустя, все еще не переодетый, и спрашивает продавщицу, может ли он прямо в этой одежде уйти из магазина.
— Конечно! — отвечает она, легонько подпрыгнув, беря ножницы и срезая бирки, чтобы она могла их пробить.
Я продвигаю очки вперед.
— Их он тоже возьмет.
Люк приподнимает одну бровь.
— Солнцезащитные? Ночью?
— Верь мне.
Он вскидывает руки.
— Ты здесь босс.
Я смеюсь.
— По крайней мере, до утра понедельника, да?
Ровно когда Люк достает бумажник, чтобы расплатиться, мой мобильный издает сигнал. Проверяю и обнаруживаю смс-ку от Морти, владельца цветочного магазина.
— Ох, — немного удивленно говорю я. — Морти мне написал. Его вечерний развозчик не появился, а у него несколько срочных доставок. Не подбросишь меня к нему? Я позвоню Кингстону, чтобы он отвез меня домой, когда закончу.
Люк расписывается на чеке.
— Конечно нет. Я просто поеду с тобой.
Смотрю на него скептически.
— Развозить цветы?
Он пожимает плечами.
— Ну да, почему бы и нет.
Я киваю на его модный образ.
— А как же открытие галереи?
Продавщица складывает его костюм в пакет. Он берет его у нее и бросает взгляд на часы.
— До начала еще около двух часов. И кроме того, как после твоего вдохновляющего отчета я могу упустить возможность лицезреть, из-за чего вся суета?
— Знаешь, никогда не думала, что услышу эти слова в одном предложении.
Люк морщит лоб.
— Какие?
— Вдохновляющий отчет.
Конец связи
Следующие полтора часа мы с Люком кружили по западной части города, доставляя ничего не подозревающим людям восхитительные подарки. Беатрис из Беверли-Хиллз, чей муж сожалеет, что пропустил ужин прошлым вечером. Маргарет из Санта-Моники исполнилось восемьдесят, и ее внук, который сейчас в колледже, послал ей вазу прекрасных белых лилий калла (ее любимых цветов). Семья Карсон только въехала в замечательный новый дом в Чевиот-Хиллз, и их приветствует ассоциация домовладельцев района. И мой фаворит этой ночи — двадцатиоднолетняя Тесса из Калвер-Сити, которая получила дюжину алых роз от тайного поклонника. Когда она читала карточку, ее засиявшее лицо было похоже на включение елки у Рокфеллер-центра в ноябре.
Весь вечер я внимательно слежу за реакцией Люка. Могу сказать, что он он полностью наслаждается. На самом деле, невозможно не наслаждаться такой работой. Взгляды людей, когда они открывают дверь и видят вас на пороге с букетом цветов, мгновенно улучшают настроение.
Словно наркотик.
И все, должно быть, потому, что мы с Люком никогда не проводили столько времени, не говоря друг другу гадостей. Даже больше, большую часть вечера мы смеемся. Сделать из смертельных врагов хихикающих союзников могло только могло только какое-то меняющее настроение вещество.
Когда все заказы доставлены, кроме одного (получателя не оказалось дома), мы на фургоне Морти возвращаемся в цветочный магазин.
— Хочу тебе кое-что сказать, — начинает Люк, когда я сворачиваю на бульвар Вашингтона и направляюсь к шоссе, — но боюсь, что ты поймешь меня превратно.
Кошусь на него.
— Люк, я только что видела тебя без футболки. Колись.
Он смеется.
— Хорошо. — Вздыхает. — Я хотел сказать, что горжусь тобой.
Я странно на него смотрю.
— Из-за чего?
— Из-за того, что научилась всему тому, чем сейчас занимаешься. Когда мы только начинали работать, ты была именно такой, как я и представлял.
— И какой ты меня представлял? — робко спрашиваю я.
Он покачивает головой.
— Ну, знаешь... испорченная, неблагодарная, стервозная...
— Ничего необычного, — подтверждаю я с ухмылкой.
Он смеется.
— Да, наверное так. Я про то, что когда твой отец сказал мне, кем он меня хочет сделать — что он хочет, чтобы я был твоей... ну, посмотрим правде в глаза — твоей нянькой, я отнесся ко всему этому скептически. Но я сильно хотел работать на него, так что согласился. Честно, не знаю, как я смог бы выдержать тебя весь год. После всего, что читал о тебе в таблоидах и видел по телевизору, я был уверен, что уйду после первой же недели. Или ты ушла бы.
— Спасибо, Люк, — с издевкой говорю я. — Я так польщена.
— Но, — продолжает он, подняв палец, — последние несколько недель ты всерьез удивляешь меня. Словно у тебя получилось найти радость в том, что тебя просят делать. Луч надежды или вроде того.
Я вспоминаю об отце Роландо, его почти похожих словах за обедом и не могу удержать распространяющуюся по лицу ухмылку.
— Вроде того.
— В общем, я впечатлен. Вот и все.
Моя улыбка становится шире.
— Что ж, спасибо, Люк, — отвечаю шутливо, въезжая на парковку у Морти и заглушая двигатель. — Ты меня тоже впечатлил.
Он с любопытством смотрит на меня.
— О, серьезно? И как же?
— Ну, например, я никогда и не думала, что у тебя такие кубики.
Он разражается смехом. Внутри фургона темно, поэтому я не вижу цвета его лицо, но уверена, что оно снова стало ярко-малиновым.
— И, — продолжаю, — сегодня ты определенно вышел за границы служебного долга.
— В каком смысле?
Я жестом обвожу фургон.
— Вот уж не думаю, что доставка со мной цветов пятничным вечером является частью твоей должностной инструкции.
Он снова смеется. На этот раз мягче. Более сдержанно. Я никогда не замечала, как его глаза сверкают, когда он улыбается. Это даже вроде как сексуально. Он немного наклоняется вперед, достаточно близко, что я чувствую, как его энергия притягивает меня.
— За последние несколько месяцев многое не входило в мои обязанности.
Но его улыбка исчезает, когда его взгляд сосредотачивается на моем. Он всего в нескольких десятках сантиметров от меня, но такое ощущение, будто в километрах. По неведомой причине я желаю, чтобы он оказался как можно ближе.
— И это тебя беспокоит? — мягко спрашиваю я. — Делать то, что не входит в твои должностные обязанности?
— Наверное, зависит от того, чего они касаются, — выдыхает он. Едва шепчет.
Слова завораживают меня, и я чувствую, как между нами сужается пространство. Я не до конца понимаю, что сейчас происходит. Как будто мой мозг опять отделился от тела. Прямо как тогда, в примерочной. Словно какие-то провода, что соединяют мозг с остальной частью тела, неожиданно оборвались, и в голове не осталось ничего, кроме пустой неподвижности.
Но по какой-то неведомой причине я обнаруживаю, что одобряю белый шум. Что благодарна за возможность не думать. Потому что, если вдруг мой мозг начнет снова работать, то, уверена, он скажет мне, что происходящее сейчас, чем бы оно ни было, неправильно. Очень, очень неправильно.
И в этот самый момент я не уверена, что хочу услышать нечто подобное.
Губы Люка всего в нескольких дюймах от моих. Я позволяю своим глазам медленно закрыться. Через сузившуюся щелку замечаю, что он поступает так же. И прямо перед тем, как блаженная темнота окружит меня, пронзительный звуковой сигнал пробуждает меня.
Я моргаю и качаю головой, с помутненным взглядом возвращаясь к реальности.
Что это за шум?
Когда я полностью прихожу в себя и понимаю, что творится вокруг, замечаю, как Люк достает из кармана свой телефон.
— Извини, — говорит он хрипло, после чего прокашливается. — Это напоминание в календаре. — Он смотрит на экран. — О, черт! Я совсем опаздываю на открытие галереи. А моя подруга ждет меня. Она сказала, что встретится со мной возле главного входа. Как долго ехать отсюда до Сильвер Лэйка?
Но я не отвечаю на его вопрос. Я едва ли его слышу, потому что слишком поглощена одним местоимением.
— Она? — спрашиваю я в неверии и затем сразу жалею, что не держу рот закрытым, поскольку интонация вышла совершенно не такой, как планировалось. Теперь мой черед покашливать. — То есть, — продолжаю я, стараясь придать голосу надменный тон, — я не знала, что это свидание.
Люк неловко ерзает на месте, потирая ладони о свои новые джинсы.
— Оу, я не упомянул об этом?
Я качаю головой.
— О. Прости. Мне казалось, что упомянул. Точнее, это не совсем свидание. Вроде того. Вообще-то я не совсем уверен, так ли это. Я познакомился с ней на прошлой неделе в кампусе, и, знаешь, исходя из этого вроде как неизвестно, является ли оно им или нет...
Теперь он бессвязно бормочет, и мне действительно нужно заткнуть его. Ради нашего общего блага. Хотя все же больше для моего.
— Совершенно точно, что свидание, — поспешно отвечаю я. — И вообще, чем бы это ни было... это не моего ума дело. Тебе определенно пора уезжать, чтобы не... опоздать.
— Все нормально? — спрашивает он, потирая лицо.
— Конечно, нормально! — нетерпеливо лепечу я. — Даже больше, чем нормально! Я рада, что ты... ну знаешь, встречаешься. Или что ты там делаешь.
Ладно, предостерегаю я себя. Достаточно. Пора заткнуться.
Люк нервно посмеивается.
— То есть ничего страшного, если я уеду? Ты же сможешь кому-нибудь позвонить, да?
— О, конечно смогу, — щебечу я. — Я позвоню Кингстону. Он будет здесь в мгновение ока.
В мгновение ока?
О, боже, прямо сейчас я веду себя как придурошная. И каждое слово, что вылетает из моего рта, только усугубляет ситуацию. Мне нужно убраться отсюда. Мне нужно, чтобы он убрался отсюда.
Я хватаюсь за ручку, выхожу из машины и хлопаю за собой дверцей. Люк пересаживается на пассажирское сиденье, и по нему не скажешь, что он особо спешит.
— Что насчет той последней доставки? — спрашивает он, кивая в сторону задней части фургона.
— О, не переживай насчет него, — заверяю я его, оббегаю фургон, открываю дверь и отстегиваю букет из упряжки. — Я выброшу его. Можешь просто идти и заниматься своими делами.
— Ты собираешься его выбросить?
Произнося это, он выглядит, как потерянный щеночек.
— Да. Обычно так с ними поступают, когда не могут доставить. Завтра они сделают новый букет и попытаются еще раз. Иначе цветы завянут к тому времени, как их доставят.
Люк смотрит на меня, а затем переводит взгляд на землю.
— В таком случае, — начинает он нерешительно, — ты не против, если я заберу их?
Я смотрю на цветы в своих руках.
— Зачем? — спрашиваю я, не сообразив, что к чему. Но как только вопрос соскальзывает с моего языка, до меня доходит.
Он хочет взять их на свое свидание.
— О! — говорю я, хлопая ладонью по лбу. — Ну конечно же! — Я бросаю ему цветы. Ему удается поймать букет, прежде чем тот упал бы на землю. — Они в твоем распоряжении.
— Спасибо.
— Не вопрос.
А затем я наблюдаю, как он вырывает из связки одну из розовых розочек и протягивает мне.
— Держи, — говорит он.
Я осторожно протягиваю руку и беру ее.
— А это еще за что?
Он улыбается. И эта улыбка мгновенно осветляет меня изнутри.
— Я действительно был серьезен насчет того, что сказал. И считаю, что ты отлично справляешься. Продолжай в том же духе.
— Понятно, — говорю я вяло, чувствуя, как опускаются мои плечи и тускнеет свет. — Спасибо.
Семейный человек
Я даже понятия не имела, к чему все это вело.
Ну и что с того, что Люк идет на свидание? Почему меня вообще должно это хотя бы на капельку беспокоить? Не должно. Так что я не переживаю. И не буду.
Просто мне кажется, что ему стоило быть честным и упомянуть об этом. Знаете, еще тогда, когда просил меня о помощи с выбором того, что надеть. Детали такого рода довольно важны при выборе одежды. Если бы я знала, что одеваю его для свидания, то могла бы выбрать что-нибудь другое. Возможно, что-то менее сексуальное.
Но только потому, что на первом свидании вы не должны выглядеть чрезмерно сексуально. Вам стоит так одеваться, чтобы вас приглашали на свидания, но затем стоит немного сбавить тон. Ну, знаете, построить из себя недотрогу. Оставить свою пару с желанием большего. Все об этом знают. В своде принципов свиданий это что-то вроде правила номер один.
Спустя двадцать минут после того как уехал Люк, приезжает Кингстон. Я миную заднюю дверь и сажусь с ним впереди. Он выглядит удивленным моим выбором места, но не задает вопросов.
Я не уверена, что в подходящем настроении, чтобы сидеть во мраке и одиночестве на заднем сиденье. И хотя мы с Кингстоном не разговариваем всю дорогу домой, просто сидя рядом с ним я каким-то образом чувствую себя безопаснее. Менее уединенной.
Когда мы приезжаем домой, то я замечаю, как возле подъездной дорожки стоит незнакомая мне машина. Я не знаю наверняка, кого (или что) ожидаю обнаружить, проходя через входную дверь, но как только глаза находят ожидающего меня человека, я признаю, что не страшно удивлена ее увидеть.
— Я пыталась связаться с тобой две недели, Лексингтон!
Кэролайн стоит посреди фойе, одной рукой уперший о бедро и держа огромную кучу документов во второй.
— Приятно снова с тобой повидаться, Кэролайн, — ворчу я, проходя мимо нее на кухню. Я кладу на стойку розовую розу, что дал мне Люк, и достаю бутылку воды из холодильника.
Ее каблуки стучат по мраморному полу, пока она плетется за мной по пятам.
— Я оставляла сообщения и отправляла много писем.
— Что, правда? — говорю я с поддельным удивлением, пока откручиваю крышку, и делаю большой глоток. — Я их не получала. Может, мне стоит проверить свою папку со спамом.
Я разворачиваюсь и иду к черной лестнице, но Кэролайн на своих каблуках поспевает за мной быстрее, чем муха летит на сахар.
— Не уходи от меня, Лекси. Я спланировала твое появление вместе с Рив и твоим отцом на премьере нового фильма Майли Сайрус, которая состоится на следующей неделе. Предполагается, что это будет семейный фильм года и вы на него пойдете. Никаких «если», «а-каний» или «но».
— Мне жаль, но на следующей неделе я занята, — говорю я, подымаясь по лестнице.
Она следует за мной.
— Значит, тебе придется освободиться, потому что это очень важно. Твоему отцу необходимы хорошие отзывы общественности. По работе намечается крупное слияние компаний и если он собирается заручиться поддержкой акционеров, которые будут голосовать по данному вопросу, ему придется повысить свою общественную репутацию. В последнее время из-за недоступности его рейтинги в СМИ немного испортились. Его не заботил выход в свет. Так что я запускаю совершенно новую рекламную инициативу, чтобы он казался приветливее. В роли семейного человека. И мне необходимо твое содействие.
Не могу удержаться от смешка, когда прохожу через дверь своей спальни.
— Ты сама-то себя слышишь? Ты хочешь, чтобы он выглядел семейным человеком. Хочешь, чтобы он претендовал на симпатии. И хочешь, чтобы я притворилась, будто так оно и есть. Разве ты не видишь, что в этом вся наша суть? Мы группка людей, ведущих беспорядочный образ жизни и притворяющихся, что нравимся друг другу. Притворяющихся, что живем вместе. Это нелепо.
Кипя от злости и стиснув зубы, Кэролайн выдергивает журнал из своей стопки в руках — последний выпуск «Форбс» — и пихает его мне. На обложке красуется лицо моего отца, под ним огромный заголовок, выделенный жирным шрифтом, который гласит: РИЧАРД ЛАРРАБИ: СУПЕРГЕРОЙ ИЛИ ЗЛОДЕЙ?
Мне приходится отвернуться, чтобы она не заметила ухмылку на моих губах. Наконец кто-то ставит под вопрос этот суперстарский имидж, который моему отцу удавалось удерживать все эти годы. Наконец кто-то начинает смотреть на ситуацию с моей точки зрения. Начать читать «Форбс», что ли.
— Видишь это? — спрашивает она, стуча пальцем по заголовку. — Видишь этот вопросительный знак? Он предполагает под собой сомнение. А сомнение плохо влияет на бизнес. Меня наняли не для того, чтобы порождать сомнения. А для того, чтобы вызывать доверие.
Я делаю еще один глоток воды.
— Ага, ну, кажется, дело ведет к тому, что скоро ты лишишься своей работы.
Кэролайн вздыхает.
— Зачем нужно постоянно все усложнять, Лекси? Я прошу лишь капельку твоего времени. Час, максимум. Неужели тебе слишком тяжело надеть симпатичный наряд, улыбнуться на камеры и быстренько обнять своего отца на красной дорожке? Серьезно. Я ведь не прошу тебя ни о чем таком, требующем применения физических усилий.
Я поворачиваюсь, чтобы взглянуть на нее.
— Ты права, — уступаю я, и вижу, как в облегчении опускаются ее плечи. Но я не закончила. Я только разогрелась. — Это не потребует физических усилий. А вот та работа, которую я выполняла без продыха последние четыре месяца, требует. Я выжимала из себя последние соки ради этого человека, и он заслуживает каждое слово из всего того, что о нем пишут. В действительности надеюсь, завтра новостные киоски будут заполнены журналами с подобными заголовками. И вот что я скажу тебе: уж лучше я буду вычерпывать лошадиный корм в стойле, нежели делать с ним ту ересь, что ты предлагаешь, на красной дорожке. Хочешь знать, почему мой отец должен притворяться семейным человеком? Да потому что мы не семья! Мы уже как двенадцать лет ею не являемся, и мне осточертело притворяться, что это не так. Я видела, что значит семья — что каждый ее член делает друг для друга, и мы — не семья. Так что с этого момента можешь списывать меня со счетов. Я не пойду.
А затем хлопаю перед ее лицом дверью и выкрикиваю:
— Мои извинения Майли Сайрус!