Приятного полёта. Люблю тебя»

Я пожалела о том, что увидела это сообщение, оно лишь укрепило понимание, что вот и конец нашей истории.

Погрязнуть в жалости к себе мне не дал Элек, появившись с большой дорожной сумкой в руках. Он сел в машину, взглянул на телефон и оправил короткое смс, пока я сдавала назад, выезжая на дорогу.

Когда мы приехали, мамы не оказалось дома. Я написала ей сообщение, и она ответила, что вышла прогуляться.

В мои планы не входило очутиться наедине с Элеком в доме, который хранил все наши воспоминания.

Элек облокотился на кухонную стойку.

– Слушай, а в холодильнике случайно не завалялось твоего фирменного мороженого? Последние семь лет у меня по нему ломка.

Последние семь лет у меня по тебе ломка.

– Похоже, тебе повезло, – сказала я, открывая морозилку.

По иронии судьбы, в ночь перед похоронами я сделала несколько порций в своей старой мороженице и запихнула их в холодильник, предположив, что оно мне понадобится. Но домой я так и не попала. Так что…

Выложив мороженое в одну чашку, я достала из ящика две ложки. Мы всегда ели из одной чашки и в память о старых временах, я не стала менять традиции.

– Ты добавила большой сникерс.

Я улыбнулась.

– Да.

После первой ложки он прикрыл глаза и простонал:

– Чёрт… Нет ничего лучше твоего мороженого. Я скучал по нему.

Я скучала по этому…

Находиться на этой кухне и делиться с ним мороженным – казалось, будто всё это было только вчера. Как бы мне хотелось, чтобы мы могли вернуться в то время, ещё хотя бы на один день. Сейчас, он поднялся бы наверх, а не возвращался домой к ней, и мы бы играли в наши видео игры. Тогда всё было так просто.

Затем передо мной с головокружительной скоростью стали проноситься воспоминания о ночи, когда он занимался со мной любовью. Но все было не так просто. Внезапно, его отъезд, начал причинять мне почти физическую боль. Тишина больше не спасала и, чтобы скрыть своё состояние, я попыталась завязать лёгкий разговор.

– Что сказали Грег и Клара?

– Спрашивали, куда мы уехали. Я рассказал им.

– Они решили, что это ненормально?

– Я бы сказал, Грег был немного обеспокоен.

– С чего бы это?

Элек медленно вытащил ложку изо рта, неуверенно опустив глаза.

- Он знает.

- Что знает?

- Знает о нас.

Я положила свою ложку на стол и вытерла уголки рта.

– Откуда?

- Несколько лет назад, я поделился с ним. Я знал, что он не расскажет Ренди.

– Но, зачем ты ему рассказал?

– Потому что мне нужно было выговориться, и у меня не было никого другого, кому бы я мог доверять.

– Просто… Ты ведь сказал никому не рассказывать, и я долгое время молчала, пока, в конце концов, не призналась Виктории годы спустя.

- Грег - единственный человек, кому я всё рассказал.

- Я просто не думала, что…

- Не думала, что произошедшее между нами, повлияло на меня так же как на тебя, – повысил он голос. – Знаю… Потому что сам заставил тебя поверить в это.

– Думаю, сейчас все уже не важно, – прошептала я так тихо, что не была уверена, услышал ли он меня.

Нахмурившись, Элек отнёс пустую миску в раковину, вымыл её и поставил в сушилку.

Оглянувшись назад, он просмотрел на меня.

– Ты всегда будешь важна для меня, Грета. Всегда.

Чувствуя себя абсолютно разбитой, я лишь кивнула в ответ, отказываясь дать волю слезам. Это прощание отличалось от предыдущего. Тогда, несмотря на эмоциональную подавленность, я была юна и допускала, что мои чувства - всего лишь безрассудная страсть и со временем она пройдет.

Теперь же, основываясь на опыте, я с сожалением осознавала безнадежную влюбленность в этого парня.

Казалось, дорога до аэропорта Логан заняла буквально несколько минут. Небо над городом окрасилось багряно-красным и как в пресловутых голливудских фильмах, где герой отправляется навстречу новой, счастливой жизни, оно словно указывало Элеку дальнейший путь.

Не находя подходящих слов для прощания, я всю дорогу молчала. Собственно, как и он.

На стоянке у входа в терминал мы вышли из машины, и в оглушающем шуме взмывающих ввысь самолетов меня подхватил стремительный поток ветра. Пытаясь защититься, я стояла напротив Элека и, обхватив себя руками, не знала ни что сказать, ни что сделать. Я была не в силах даже посмотреть на него. Не самый подходящий момент, чтобы впадать в ступор, но именно так со мной и случилось. Я смотрела на небо, на асфальт под ногами, на погрузчиков багажа… куда угодно, только не на Элека. А все потому что знала, я сломаюсь, стоит взглянуть ему в глаза.

– Посмотри на меня, – его тон казался резким.

Я затрясла головой, отказываясь выполнить его просьбу, пока по щеке скатилась первая слеза. Всё так же отводя взгляд, я вытерла влагу с лица, не веря, что происходящее касается моей жизни. Когда всё-таки решилась посмотреть на парня, то была потрясена, увидев слезы и в его глазах.

– Всё в порядке, – произнесла я. – Иди. Прошу тебя. Напиши мне, если захочешь. Просто долгие прощания… я не могу… только не с тобой.

– Ладно, – ответил он просто.

Я наклонилась к нему и быстро поцеловала в щёку, после чего запрыгнула в машину и захлопнула дверь.

Неохотно подняв с земли сумку, Элек направился ко входу в здание аэропорта.

Увидев, как за ним закрылись автоматические двери, я уронила голову на руль; мои плечи тряслись, а столь тщательно скрываемые слёзы, наконец, свободно струились по щекам.

Я припарковалась на временной стоянке, так что в любой момент меня могли попросить отъехать. Но даже понимая это, я просто не могла сдвинуться с места.

И действительно, через несколько минут кто-то постучал в окно.

– Уже еду, еду, – не поднимая глаз, ответила я. Но как только начала заводить машину, стук повторился снова. Повернув голову вправо, я увидела Элека. Быстрыми движениями вытерев слёзы, я вышла из машины и подошла к нему.

– Ты что-то забыл?

Он кивнул и уронил сумку на землю.

Я испугалась, когда он неожиданно взял моё лицо в ладони и нежно коснулся моих губ поцелуем. Мне казалось, что я таю в его руках. Инстинктивно, я попыталась раздвинуть языком его губы, но он не позволил. И тяжело дыша, ещё крепче прижался к моим губам. Это был другой поцелуй: тот, который не ведёт к чему-то большему, холодный и болезненный – прощальный.

Я отпрянула назад.

– Убирайся. Ты пропустишь свой рейс.

Его руки по-прежнему касались моего лица.

– Я никогда не прощу себе того, что причинил тебе боль в первый раз, но видеть, как снова стал причиной твоих страданий… поверь мне, это последнее, что я хотел бы в своей жизни.

– Зачем ты вернулся?

– Я оглянулся и увидел, что ты плачешь. Нужно быть полным и абсолютно бездушным кретином, чтобы оставить тебя в таком состоянии.

– Ты вообще не должен был этого видеть. Нужно было просто идти дальше, потому что сейчас все еще хуже.

– Я не хотел, чтобы твои слезы стали моим последним воспоминанием.

– Если ты действительно её любишь, то не должен был целовать меня! – я не хотела, но всё же сорвалась на крик.

– Я люблю её, – он поднял глаза к небу, а затем перевёл полный боли взгляд на меня. – Хочешь знать правду? Я безумно люблю тебя тоже. Думаю, что даже не понимал насколько сильно, пока снова не увидел.

Он любит меня?

– Так ты любишь нас обеих? – я зло рассмеялась. – Это хреново, Элек.

– Ты постоянно твердила мне, что хочешь честности. Я лишь даю тебе то, о чём ты просила. Мне жаль, если правда выглядит так хреново.

– Как бы то ни было, у неё есть преимущество игры на домашнем поле. Очень скоро ты снова забудешь обо мне - это всё упростит.

Я вернулась к машине и открыла водительскую дверь.

– Грета… не уходи так.

– Это не я ухожу, Элек.

Сев в машин и включив зажигание, я уехала прочь.

В зеркало заднего вида я взглянула лишь раз и увидела, что Элек стоял на том же месте. Возможно, моя реакция показалась несправедливой, но если он хотел быть искренним в своих чувствах, я ответила ему той же монетой.

По дороге домой я думала, насколько жестокой порой бывает жизнь.

Когда кто-то уходит из твоей жизни, то не должен возвращаться, чтобы исчезнуть снова.

Уже подъехав к дому, на пассажирском сидении я заметила конверт. В нём лежала тысяча долларов, которые я дала Элеку наличными, а значит, прошлой ночью мы тратили его собственные деньги. Внутри была записка.

Я просто не хотел, чтобы ты спустила их на азартные игры. Никогда не смогу отплатить тебе за всё то, что ты сделала для меня, так что несправедливо было бы принять эти деньги.

***

Спустя два месяца после возвращения Элека в Калифорнию я наконец-то влилась в привычный ритм жизни Нью-Йорка.

Проведя со мной первый месяц после смерти Ренди, мама поняла, что не может быть счастлива, живя вдали от Бостона. И благодаря поддержке Грега и Клары, которые присматривали за ней, а также моим визитам домой каждые выходные, мама приспосабливалась к своей новой жизни. Насколько это было возможно.

Ни Элек, ни я не выходили на связь. Совсем. Учитывая то, как мы расстались, казалось немного обидным не получить от него даже сообщения. Но писать первой я не собиралась и догадывалась, что больше ничего о нём не услышу.

Однако мысли об этом парне по-прежнему терзали меня каждый день. Я задавалась вопросом, сделал ли он предложение Челси и думает ли обо мне. Гадала, что было бы, не сбеги я в свой номер в ту ночь в казино. И таким образом, несмотря на возвращение к привычной жизни, мыслями я всё время была где-то далеко.

Жизнь на Манхеттене шла своим чередом и была довольно предсказуема. Дни напролёт я проводила в офисе, возвращаясь домой около восьми вечера. И если не выбиралась с коллегами по работе пропустить по стаканчику, то проводила будние вечера за чтением, засыпая в обнимку со своим Киндл[12].

Каждую пятницу, мы с моей соседкой Салли ужинали в баре «У Чарли» на цокольном этаже моего дома. Большинство девушек в моём возрасте по пятницам проводили время со своими парнями или же в компании сверстниц. Я предпочитала общество семидесятилетнего трансвестита.

Салли был миниатюрным азиатом, который одевался как женщина, честно говоря, я действительно считала его женщиной, пока однажды леггинсы из спандекса не показали некое непропорционально большое доказательство его принадлежности к мужскому полу. Иногда я думала о Салли, как о нём, в другое время как о ней. Но по-сути это не имело никакого значения, потому что к тому времени, как «все» выяснилось, я уже влюбилась в неё как в человека, и то, к какому полу она принадлежала не играло для меня роли. Салли никогда не была замужем, у неё не было детей и она чересчур усердно опекала меня. Каждый раз, когда в бар входил парень, я поворачивалась к ней и шутя спрашивала:

– Что скажешь насчёт этого?

Ответ всегда был одним и тем же:

– Недостаточно хорош для моей Греты… но я бы его… сделала.

И мы вдвоём смеялись от души.

Я не решалась рассказывать Салли об Элеке, потому как всерьёз опасалась, что она выследит его и надерёт задницу. И вот в одну из пятниц, после изрядного количества выпитых «Маргарит», я наконец-то выдала ей всю историю от начала до конца.

– Теперь мне всё понятно, – ответила Салли.

– Что понятно?

– Почему каждый вечер пятницы ты проводишь здесь со мной вместо того, чтобы ходить на свидания с каким-нибудь мужчиной. И почему ты так и не смогла никому открыть своё сердце; оно принадлежит другому.

– Принадлежало. Сейчас оно просто разбито. Как мне излечить его?

– Иногда, это не в наших силах.

Салли о чём-то задумалась, и я предположила, что ее слова основаны на собственном опыте.

– Хитрость заключается в том, чтобы заставить себя открыть его, несмотря на хреновое состояние. Даже разбитое сердце всё ещё бьётся. И вокруг есть множество мужчин, которые, уверена, были бы счастливы попытаться вылечить твоё, если ты им позволишь. Но одно я могу сказать тебе точно, – добавила Салли.

– Что?

– Этот… Алек?

– Элек… через “Э”.

– Элек. Ему повезло, что я не летаю на самолётах. Иначе бы поджарила его яйца.

– Я знала, что ты так отреагируешь. Поэтому и боялась рассказывать.

– И уж не знаю, кто такая эта Келси…

– Челси…

– Неважно. Она не может быть лучше, чем моя Грета, не может быть красивее или иметь такое же доброе сердце. Он идиот.

– Спасибо тебе.

– Когда-нибудь он поймёт, что совершил ужасную ошибку. Он появится здесь, но тебя уже и след простынет, а единственной встречающей его сучкой буду я.

***

В те выходные, я впервые почувствовала себя лучше с момента отъезда Элека. По сути ничего не изменилось, но слова Салли помогли мне немного справиться с хандрой.

В воскресенье, я наконец-то нашла время, чтобы разобрать шкаф и заменить зимний гардероб на летний. Как обычно затягивая с этим до последнего, я дождалась момента, когда уже почти половина лета была позади.

Целый день я занималась стиркой, отбирала вещи для пожертвования и аккуратно всё раскладывала по полкам. Окна в квартире были открыты, так как погода стояла тёплая и безоблачная.

После долгого дня работы по дому, я решила, что вполне заслужила бокал вина и, устроившись на балконе, наблюдала за происходящим на улице. Солнце начало садиться и подул лёгкий летний ветерок. Это был просто идеальный вечер. Я закрыла глаза, прислушиваясь к звукам улицы: шум машин, голоса людей, во дворе напротив, на маленькой площадке играла детвора. С соседнего балкона доносился соблазнительный аромат жареного мяса, напоминая мне, что за целый день я ничего не съела и поэтому вино так быстро ударило мне в голову.

Я говорила себе, что наслаждаюсь собственной независимостью: имею возможность делать, что пожелаю; идти, куда хочу; есть, что и когда захочу. Но в глубине души мне очень хотелось разделить всё это с кем-нибудь.

И как бы сильно я не старалась, мои мысли всегда возвращались к Элеку. Чего никак не ожидала в этот тихий летний вечер, так это, выяснить, что не одна я такая.

Когда раздался сигнал о сообщении, я не спешила проверить телефон. Так как была уверена, что это либо Салли зовёт меня посмотреть что-нибудь по телевизору, либо мама хочет узнать как дела.

Моё сердце забилось как сумасшедшее, когда увидела его имя. У меня не хватило смелости сразу открыть сообщение, потому как я понимала, чтобы там ни было, оно разрушит тихую и умиротворённую атмосферу данного вечера. Не знаю чего я так боялась, маловероятно, что ситуация с Элеком могла усугубиться. Разве что он бы написал мне об официальной помолвке - это меня бы точно добило.

Сделав глубокий вдох, я одним глотком прикончила своё вино, затем сосчитала до десяти и открыла сообщение.

Я хочу, чтобы ты прочла её.

Глава 18

Одно простое предложение и тот маленький прогресс, которого я достигла за эти выходные, пытаясь забыть его, пошёл коту под хвост.

Моя рука дрожала, пока я думала, что ответить.

Элек хотел, чтобы я прочла автобиографию, над которой он работал. Почему сейчас? Из всего, что он мог бы сказать мне, это было последним, что я ожидала услышать.

Мысль о том, чтобы наконец-то узнать всё, что до сих пор оставалось для меня загадкой, была, безусловно, захватывающей и пугающей... в большей степени пугающей. Но даже будучи уверенной, что в книге есть неприятные для меня моменты, я знала, как отвечу. Разве могла я сказать нет?