Сравнительная доходность акций и облигаций по Эдгару Смиту

Примечание: Для портфелей 5 и 6 выбран период дефляции, когда курсовая стоимость портфеля облигаций тоже выросла, поэтому в графе «Рост курсовой стомости акций» показано превышение прироста курсовой стомости акций над облигациями.

Источник: [Smith 1928, p. 20–67].

Согласно Смиту, другой важный фактор, влияющий на более высокую доходность акций, – это возможность компаний постоянно реинвестировать прибыль, чему, в свою очередь, способствуют рост населения, «ускорение темпа современной жизни» (рост скорости коммуникаций и транспортировки, а также появление устройств, сберегающих время), человеческий фактор («менеджмент любой компании на стороне акционеров, а не на стороне держателей облигаций»), рост ответственности менеджмента корпораций, появление науки управления корпорацией и прослойки квалифицированных кадров и т.п. [Там же, p. 84–85, 90]. Риторика характерна для 1920-х годов.

Джон Мейнард Кейнс, который написал положительную рецензию на эту книгу[3], так сформулировал пионерскую идею Смита: «возможно, самая главная идея Смита и, несомненно, его самая новаторская идея, состоит в том, что хорошо управляемые промышленные компании, как правило, не распределяют акционерам всю прибыль. В хорошие, если не во все, годы они оставляют часть заработанной прибыли и вкладывают ее обратно в дело. Таким образом, возникает элемент сложных процентов (курсив Кейнса. – Е.Ч .), который способствует надежным промышленным инвестициям» [Цит. по: Buffett 2001].

Вот как разъясняет Баффетт то, что произошло в дальнейшем: «Это было просто. Это даже не было новым. Совершенно точно, что люди знали, что компании не выплачивали в виде дивидендов 100% прибыли. Но инвесторы не продумывали до конца последствия этого. А здесь этот умный парень Смит говорит: “Почему же акции обычно показывают лучшую доходность, чем облигации? Основная причина состоит в том, что бизнес сохраняет прибыль, которая породит еще большую прибыль и дивиденды”. Это открытие разожгло небывалый рынок быков. Гальванизированные догадкой Смита, инвесторы массово бросились вкладывать в акции, надеясь убить двух зайцев: получить более высокую доходность в виде текущих выплат да еще и рост курсовой стоимости в придачу. Для американской публики это открытие стало чем-то вроде открытия огня.

Но вскоре она обожглась. Сначала цены акций взлетели на такую высоту, которая сделала их доходность сравнимой с доходностью облигаций, а затем и более низкой. То, что случилось потом, читателю должно быть до боли знакомо. Сам факт того, что цены росли столь быстро, стал для большинства основным стимулом помчаться инвестировать в акции. То, что лишь немногие купили по правильным причинам в 1925 году, многие купили по неправильным причинам в 1929-м» [Buffett 2001].

Роберт Шиллер так прокомментировал влияние идей Смита на инвесторские массы, ссылаясь при этом на выдающегося экономиста 1920-х годов Ирвина Фишера: «в 1924 году в книге Эдгара Лоуренса Смита, которая стала бестселлером, было сделано наблюдение о том, что рынок акций по доходности опережает другие инвестиции… По мнению Ирвина Фишера, который это писал в 1929 году: “Этот труд стал бомбой для инвестиционного сообщества”. Фишер полагал, что рынок быков 1920-х годов обязан тому, что публика усвоила эти идеи: “Только после того как публика осознала, во многом благодаря трудам Едгара Лоуренса Смита, что акции предпочтительнее облигаций в период обесценения валюты, рынок быков привел к дооценке акций до справедливой стоимости”» [Shiller 2005, p. 196].

И что же случилось с этой справедливой стоимостью вскорости? Вот как выглядит динамика американских фондовых индексов в 1920–1932 годах: в 1921 году индекс Доу-Джонса колебался ниже отметки 80 пунктов, к концу 1928-го он достиг 300 пунктов, а на пике – 3 сентября 1929 года – составил 381 пункт. Минимум времен Великой депрессии, который составляет… 41 пункт, был достигнут в июле 1932 года. Таким образом, индекс с пика упал примерно в 10 раз (а если быть более точным, то на 89%)! Максимальное падение S&P составило 68%. Оказалось, что в финансах прогнозировать будущее, исходя из прошлого, нельзя. Как любит повторять Уоррен Баффетт: «В финансах нужно остерегаться доказательств, основанных на прошлых результатах, – если бы исторические книги были путем к богатству, то список Forbes 400 состоял бы из библиотекарей» [Buffett 1990].

Кстати, Баффетт очень точно подмечает, почему потерять деньги можно и на хорошей вроде бы идее: «Эта книга была интеллектуальным фундаментом мании на фондовом рынке 1929 года… [Она] доказывала, что акции всегда приносят больший доход, нежели облигации. Смит выявил пять причин, но основная идея состояла в том, что компании оставляют часть прибыли, которую они могут реинвестировать под стабильную доходность. Это была идея капитализации – новаторская для 1924 года. Но как часто говаривал мой учитель Бен Грэхем: “Можно сильнее попасть на хорошей идее, чем на плохой, потому что ты забываешь о том, что хорошая идея имеет свои ограничения”» [Цит. по: Schroeder 2008, p. 21].

Баффетт указывает, что Кейнс все же заметил потенциальную опасность книги Смита: «лорд Кейнс в рецензии на эту книгу сказал: “Если вы не можете понять, почему прошлый опыт был именно таким, каким он был, прогнозировать высокие результаты в будущем, исходя из прошлых, опасно”. Если вы не можете этого сделать, сказал он, то окажетесь в ловушке ожидания в будущем таких результатов, которые могут материализоваться только в том случае, если условия будут точно такими же, как в прошлом. Те особые условия, которые он имел в виду, конечно же основывались на том факте, что исследование Смита покрывало полстолетия, в течение которого акции обычно приносили большую доходность, нежели облигации. Инвесторы крупно обсчитались в 1920-х годах, и это привело к такому кутежу на рынке акций в 1920-е годы, что его последствия тянулись аж до 1948-го. Экономика страны после Второй мировой войны была гораздо более мощной, чем 20 лет назад, дивидендная доходность почти вдвое превышала доходность облигаций, а акции были на уровне ниже пика 1929 года. Условия, которые породили удивительные результаты Смита, появились снова – причем повсеместно. Но вместо того чтобы напрямую посмотреть на ситуацию конца 1940-х годов, инвесторы были зациклены на ужасающем рынке начала 1930-х и старались избегать риска вновь испытать боль потерь. Не подумайте, что мелкие инвесторы – единственные, кто слишком часто смотрит в зеркало заднего вида. Посмотрите на поведение профессионально управляемых пенсионных фондов в последние десятилетия. В 1971 году – а это было время Nifty Fifty[4]– управляющие пенсионными фондами, оптимистично настроенные в отношении рынка акций, вложили в акции до 90% всех денег – рекорд на тот момент. А потом, через пару лет, крыша упала и акции подешевели. И что же сделали управляющие? Они перестали покупать, потому что акции подешевели!» [Buffett 1990].

* * *

Баффетт плавно подвел нас к 1960-м годам – это как раз то время, когда возникли «новые песни о главном». В годы застоя – с начала Великой депрессии вплоть до середины 1950-х – на фондовом рынке было тихо, а индексы не превышали пика 1929 года. Связано это было и с памятью поколения, прогоревшего в депрессию, и с неважным экономическим положением в стране. Начиная с середины 1950-х снова растет интерес к акциям. Мнение переживших депрессию уже не в счет: распространяется другое – что успешно инвестировать на фондовом рынке могут только те, кому до 40. Может быть, это случайное совпадение, но три книги конца 1950-х – начала 1970-х, которые стали бестселлерами и о которых я расскажу ниже, написаны именно молодыми авторами.

ГЛАВА 3

ИНВЕСТОР-ТАНЦОР

В начале 1960-х культовой стала книга «Как я заработал 2 миллиона долларов на фондовом рынке» (How I Made $2 Million in the Stock Market) Николаса Дарваса (Nicholas Darvas). Она была впервые опубликована в 1961 году. Затем крохотный томик переиздавался неоднократно, последний раз совсем недавно – в 2007-м!

О Дарвасе известно немного, в основном то, что он сам о себе рассказывает в «Как я заработал…». Родился в 1920 году, имеет румынское происхождение, во время Второй мировой перебрался из Румынии в Турцию, оттуда – в Штаты. На родине успел получить экономическое образование в университете Бухареста, но, эмигрировав, стал танцором. Сначала просто танцевал, потом создал свое шоу. О том, что это был человек незаурядного таланта, свидетельствует тот факт, что Дарвас и его партнерша стали самой высокооплачиваемой танцевальной парой своего времени.

Однажды пригласивший его на выступление владелец ночного клуба не смог рассчитаться деньгами и предложил в качестве оплаты акции. Дарвас не стал отказываться, взял акции и забыл о них на пару месяцев, а когда вспомнил, оказалось, что 3 тыс. долларов превратились в восемь. С этого начался интерес Николаса к инвестированию. Дарвас начал вкладывать в акции сбережения, накопленные за счет гастролей. И заработал более 2 млн долларов.

Сумма «два миллиона» ничего нам не говорит, пока мы не знаем двух вещей: сколько было первоначально вложено и на какой срок автор инвестировал свои деньги. Поэтому сразу скажу, что с этой точки зрения в книге, казалось бы, подвоха нет: первоначально вложено было всего 36 тыс., и в 2 млн «с хвостиком» («хвостик» составил 250 тыс.) они были превращены всего за 18 месяцев. Случилось это в 1957–1958 годах.

Успех Дарваса каким-то образом заметил журнал Time . 25 мая 1959 года на его 85-й странице была опубликована маленькая заметка под названием «Pas de Dough» («Па-де-де»), в которой коротко рассказывалось о методе Дарваса и приводились его инвестиционные афоризмы: «Как танцор, я знаю, как оценить аудиторию. Это происходит инстинктивно. Так же и на фондовом рынке. Нужно понять, чего хочет публика, и следовать этому. Ты не можешь идти ни против котировок, ни против публики»[5]. «Я никогда не покупал акции в самом низу и ни разу не продал на пике. Я удовлетворен, если я “просидел” в акциях большую часть подъема». «Я инвестирую только в зарождающиеся отрасли, где прибыли могут удвоиться или утроиться. Самый важный фактор, влияющий на цены акций, – это соблазн будущих прибылей. Людей возбуждает мечта о будущем, а не реальность». Совсем неплохо, и не только для танцора.

Статья получила широкий резонанс, и это сподвигло Дарваса написать вышеупомянутую книгу (а впоследствии – еще две). Когда она вышла, то в течение первых пяти недель было распродано 100 тыс. экземпляров, а за год – 400 тыс.

Переиздание книги 1971 года начинается с нового предисловия автора, в котором он рассказывает о письме одного своего читателя, уверяющего, что если бы волшебная стратегия Дарваса была лишь немного усовершенствована, то он заработал бы не 2, а все 100 млн долларов! «Мог ли я увеличить свой капитал в 140 раз за 18 месяцев? В 200 раз? В 1000 раз?» – задается вопросом автор. И как вы думаете, что он отвечает? «Возможно…» То есть магического превращения 36 тыс. долларов в 2 миллиона мало, нам намекают, что кому-то, может быть, удастся превратить такую сумму и в 100 млн долларов! Заманчиво! Правда, следует оговорка: «Мой метод сработает не для каждого…» [Darvas 2007, р. XIV–XV.] Ну об этом мог бы и не предупреждать!

Я думаю, что знаю, почему «Как я заработал 2 миллиона долларов…» стала супербестселлером. Во-первых, в ней рассказана реальная история реального человека. Причем иммигранта, воплотившего «американскую мечту». Во-вторых, с точки зрения стиля сделано блестяще. Энергия автора так и бьет из книги. По прочтении даже такому матерому скептику, как я, захотелось тотчас же что-нибудь прикупить. Закончила читать и пошла смотреть котировки... В-третьих, стратегия Дарваса (о ней чуть ниже) очень проста, не сложнее игры в казино, – не нужно знать ни финансовую теорию, ни конкретные акции. И наконец, важную роль сыграла и личность автора – он непрофессионал. А это очень важно.

Первая часть книги посвящена тому, какой неудачной была «проба пера» – попытки покупать акции по советам брокера во время работы в Канаде в 1952–1953 годах. Дело не шло. Как только Дарвас вступал в игру, акции начинали катиться вниз. Сначала он думал, что его преследует злой рок, но потом осознал, что когда до инвестора-любителя доходят подсказки покупать ту или иную акцию, настоящие профессионалы уже продают, а не покупают [Darvas 2007, р. 13]. «Закончил выступление» Дарвас с огромным убытком – 11 тыс. долларов превратились таким путем в 5800. Было принято решение полагаться только на себя. Эта часть книги, хоть и рассказывает о неудачах, играет огромную роль в разжигании аппетитов инвестора-непрофессионала. Ведь Дарвас, простой парень, который ничего не смыслит в акциях («я не понимал и половины слов, которые произносил мой брокер» [Там же , р. 27]), которого пытались нагреть беспринципные посредники, все-таки смог! «Я такой же, как вы», – намекает Дарвас. «Значит, и у меня получится…» – читает между строк читатель.

Как же была устроена волшебная палочка Дарваса? Он уверял, что прочитал более 200 книг по инвестированию, а книгу, казавшуюся ему самой важной, перечитывал каждую неделю, но в результате все же создал свой собственный, очень простой метод торговли. Его метод, выражаясь научным языком, базировался на техническом анализе. Основная информация, которую он хотел знать об акциях, – это динамика их цен и объем торгов[6]. Оторванности от более глубокой информации способствовало и то объективное обстоятельство, что Дарвас все время гастролировал со своим шоу по миру, по большей части в азиатских странах, таких как Индия и Китай. Телефон, да и телеграф были отнюдь не везде, и что касается связи, то зачастую приходилось пользоваться услугами американского консульства. С брокером он общался путем телеграмм, сокращенных до предела из-за дороговизны их пересылки. Если Дарвас видел «позитивное» шевеление вокруг какой-то акции, то покупал. Если направление движения не угадывал, то быстро продавал – фиксировал убытки. Если угадывал, то держал – как можно дольше, пока оно полностью не выдыхалось. И ничего более сложного. Кстати, свою неискушенность как инвестора Дарвас и считает одной из причин успеха.

Давайте коротко восстановим историю сделок Дарваса. В ноябре-декабре 1957 года он купил 1000 акций компании Lorrilard – американского производителя сигаретных фильтров, потратив 35,8 тыс. долларов. В январе 1958-го он приобрел на 25,5 тыс. долларов 1000 акций Diner’s Club – компании, эмитировавшей кредитные карты. Итого он вложил 61,3 тыс. долларов, из которых, как он утверждает, 38 тыс. были собственными, а остальные – заемными. Буквально через пару месяцев акции Diner’s Club были проданы, потому что они «казалось, потеряли желание расти» [Darvas 2007, р. 113][7]. На этой сделке Дарвас заработал 10,3 тыс. долларов. В мае был продан и Lorrilard – за общую сумму 56,9 тыс. долларов. Таким образом, эта сделка принесла 21 тыс., а всего было заработано 31,3 тыс. долларов, то есть капитал почти удвоился за 5 месяцев. Между тем Дарвас обнаруживает еще одну многообещающую акцию, некой компании Bruce – маленькой фирмы из Мемфиса, специализирующейся на производстве деревянных покрытий для пола. Он «затаривается» по полной, используя весь свой капитал и почти максимальный разрешенный рычаг. Всего в 2500 акций Bruce вложено 130,7 тыс. долларов. Акции были куплены в диапазоне от 50 до 54 долларов за штуку. Они растут и растут. Вскоре до Дарваса, который, как всегда, где-то в Индии, дозванивается его брокер и сообщает, что Американская фондовая биржа прекратила их котирование. Сердце Дарваса замирает, но только на мгновение. Выясняется, что акции можно продать по 100 долларов через систему внебиржевой торговли. А случилось следующее: какие-то инвесторы оценили, что акции не могут стоить больше 30 долларов за штуку, и отшортили[8]их. Между тем они не знали одного факта: акции Bruce скупал некий нью-йоркский делец, который хотел вытеснить контролирующую семью и захватить компанию. Он скупил почти все, что было на рынке. Медведи были вынуждены откупать акции, проданные в короткую, по грабительским ценам, чтобы закрыть свои позиции[9]. Дарвас принял рискованное, но оказавшееся верным решение не продавать, а держать, и впоследствии продал акции Bruce по средней цене 171 доллар за акцию. Это принесло ему 295,3 тыс. долларов прибыли. Всего за три сделки он заработал 326,7 тыс. долларов. Три неудачные покупки привели к совокупной потере 7,7 тыс. долларов – сработали стоп-лоссы. Осталось 319 тыс. долларов плюс первоначальные инвестиции в 28 тыс.; 160 тыс. долларов было решено вывести из игры; 195 тыс. долларов было оставлено для дальнейших спекуляций.

Затем Дарвас обратил свое внимание на некую компанию Universal Products и купил 1500 ее акций на 115 тыс. долларов. На 75 тыс. долларов было куплено 1500 акций компании Thiokol. И здесь начинается самое интересное. Вскоре компания выпустила права купить ее акции по 42 доллара, тогда как на рынке они котировались по 50. Более того, те, кто пользовался правами для покупки акций, могли получить кредит на 75% стоимости. Поэтому Дарвас продал акции, на всю сумму купил права, затем исполнил их. В результате у него оказалось 6000 акций Thiokol, позицию в Universal Products oн тоже довел до 6000 акций. Всего в Universal Products и Thiokol было вложено 350 тыс. долларов.

А дальше произошло следующее. В январе 1959 года Дарвас вернулся из мирового турне в Нью-Йорк, где, по его выражению, «вообразив себя Наполеоном финансов», он стал торговать каждый день, прислушиваясь к мнениям и слухам. Словом, отступил от своей стратегии отстраненного инвестирования. Это не замедлило сказаться на результатах. Когда всего за один месяц убытки достигли 100 тыс. долларов, Дарвас опомнился и, находясь в Нью-Йорке, вернулся к старому методу общения с брокерами. Он не показывал носа в брокерские конторы, запретил брокерам звонить ему по телефону, давать какие-либо комментарии и советы и велел только посылать телеграммы с котировками – как в Калькутту. Такая тактика вернула его инвестирование в колею. Дарвас совершил семь сделок, которые принесли ему скромную по его нынешним меркам прибыль, и четыре, которые показали небольшие убытки. Акции Universal Products, переименовавшейся в Universal Control, и Thiokol, по-прежнему росли и в итоге первые были проданы за 525 тыс. долларов, из которых 409 тыс. составила прибыль, а вторые – за 1,2 млн долларов, из которых прибыль – 862 тыс. Всего в распоряжении Дарваса оказалось 1,7 млн долларов, а после возврата кредитов – 1 млн 463 тыс.

На вырученные деньги он добавил еще три инвестиции в Texas Instruments (на 542 тыс. долларов), Zenith Radio (на 575 тыс. долларов) и Fairchild Camera (на 558 тыс. долларов). Итого Дарвас потратил 1684 тыс. долларов, из которых лишь 10% было взято в долг. Все три инвестиции оказались удачными. На этом история обрывается. Говорится только, что на какой-то момент оценка портфеля составляла 2 млн 250 тыс. долларов. Не сказано даже, была ли прибыль в какой-то момент зафиксирована – продал ли Дарвас свои вложения и вышел или нет в деньги.

Кое в чем стратегия Дарваса вызывает у меня положительное отношение. Во-первых, и из-за убеждений, к которым он пришел, и в силу объективных обстоятельств Дарвас действовал самостоятельно. «Ни телефонных звонков, ни сомнений, ни противоречивых слухов – эти факторы позволили мне иметь гораздо более отстраненный взгляд», – пишет Дарвас о своей торговле по телеграммам [Darvas 2007, р. 27]. Те, кто читал мою книгу о философии инвестирования Уоррена Баффетта, наверное, помнят, что Баффетт – самый успешный инвестор в мире – считает независимое мнение одним из главных факторов успеха. Если действовать, как все, то и результат будет как у всех – любит повторять Баффетт.

Во-вторых, Дарвас не делает стандартную ошибку спекулянтов-новичков, которые любят продавать акции, показавшие прибыль, и держать акции, показывающие убытки, – то есть ждать, когда они вырастут. Такие игроки исходят из расхожего убеждения, что «нельзя обанкротиться, фиксируя прибыль». Но так действовать может только инвестор, разбирающийся в стоимости активов, если он понимает, что выросшие акции переоценены, а упавшие, наоборот, недооценены. Если же спекулянт в стоимости не разбирается, то держать падающие акции может оказаться гиблым делом. Акции ведь могут падать и до нуля[10].

В-третьих, Дарвас держал очень небольшой портфель, не распыляя свои капиталы, если видел, что его стратегия приносит плоды. Баффетт, который считает, что тот, кто знает, что делает, от диверсификации только проиграет, такой подход наверняка одобрил бы.

В-четвертых, Дарвас одним из первых, если не считать Джесси Ливермора, знаменитого «оператора фондового рынка», понял, что рынком зачастую движут эмоции, и попытался на этом более-менее рационально сыграть. Как выражается Дарвас, если он видел, что активность вокруг какой-то акции становится необычной, то «он предполагал, что где-то есть группа людей, у которых есть какая-то позитивная информация. Покупая акцию, я становлюсь их молчаливым партнером» [Darvas 2007, р. 58]. На современном языке подход Дарваса называется моментум-трейдингом[11]. Он имеет полное право на существование. Многочисленные исследования учеными-финансистами эффективности моментум-трейдинга не дают определенного результата: в одни моменты истории и на одних временных горизонтах он оказывается эффективен, в другие – нет.

И наконец, Дарвас соединил технический анализ (или психологический подход) с фундаментальным. Первое время он был чистым «технарем», затем – чистым «фундаменталистом», но ни та ни другая стратегия в его случае не оправдали себя. Гибридный подход сработал. Как пишет Дарвас, «акции – это рабы способности компании зарабатывать прибыль… Я выбирал акции, отталкиваясь от технического поведения их котировок, но я покупал их, только если имел для этого и фундаментальную причину – улучшающуюся способность зарабатывать прибыль» [Darvas 2007, р. 95]. Какая прекрасная страховка от больших убытков для моментум-трейдера! Дарвас старался инвестировать в модные, растущие отрасли. «Как купить акции, которые будут в моде в этом году?» – задается он вопросом [Там же , р. 98]. При этом весьма здраво рассуждает о рисках, сопряженных с инвестированием в модные акции. Допустим, кто-то изобрел летающий автомобиль, – приводит пример Дарвас. Акции такой компании начнут резко расти. Но что, если кто-то готов вывести на рынок еще более мощную инновацию, которая летающий автомобиль убивает? Акции так же резко упадут. Рассуждения вполне в духе Баффетта.

На этом, пожалуй, с позитивом все. Но «метода» Дарваса не без подвоха. Начнем с того, что, во-первых, его спекуляции пришлись на пик рынка быков 1957–1958 годов, что является случайностью чистой воды. Играть и выигрывать на растущем рынке, как мы знаем, гораздо проще, чем заработать на падающем. То, что система Дарваса более эффективна на растущем рынке, он сам косвенно признал в конце жизни (об этом – ниже).

Во-вторых, торговля велась с колоссальным рычагом – большим, чем в среднем по рынку. В момент, когда Дарвас начинал реализовывать свою выигрышную стратегию, требования к маржинальной торговле как раз ослабли: достаточно было иметь 50% собственного капитала (до этого – 70%), а в случае одного из вложений Дарвасу удалось занять и все 75%. Торговля с рычагом на растущем рынке может многократно увеличить прибыль, тогда как на падающем она мультиплицирует убытки.

В-третьих, Дарвасу исключительно повезло. В рамках своей выигрышной стратегии он совершил всего восемь сверхудачных вложений, при этом один раз угадал попасть в акцию, которая была «загнана в угол», – Bruce. Ситуация с Bruce была уникальной. Джон Брукс (John Brooks), который рассказывает о ситуации вокруг акций этой компании в 1958 году, когда отшортивших приперли к стенке, утверждает, что это был первый случай на рынке аж с 1922 года [Brooks 1973, р. 64]! Так что Дарвасу очень крупно повезло. Читавшие мою книгу о Баффетте помнят дискуссию о том, может ли результат Баффетта быть случайным. Ответ: шестьдесят лет успеха никакой случайностью не объяснишь. А вот восемь успешных сделок подряд объяснить можно, тем более что система инвестирования была не хаотическая, а имела в себе рациональное зерно.

И последнее. Результат Дарваса начинает засчитываться с того момента, когда он стал выигрывать. А выигрывать он начал после пятилетнего опыта неудач. Деньги, которые он заработал на своем шоу и спалил до этого на фондовом рынке, – не в счет. Видимо, это оправдывается тем, что когда Дарвас проигрывал, у него еще не было «метода». Читателю же предлагается готовый инструмент, на блюдечке с голубой каемочкой, и он должен начать выигрывать сразу же.

В конце книги автор предстает перед нами в образе игромана, зависимого от игры на фондовом рынке. Он читает биржевые сводки каждый день, и это единственное, что его по-настоящему увлекает. Сможет ли Дарвас остановиться в нужный момент, когда удача от него отвернется? Ответа на этот вопрос мы так и не узнаем…

Тому, что Дарвасу не удалось добиться еще более значительных успехов на длительном интервале, у меня есть лишь косвенные подтверждения, но они стоят того, чтобы их озвучить. Во-первых, даже те финансовые результаты, о которых он пишет в своей книге, документально не подтверждены. Да мы не знаем даже, была ли зафиксирована прибыль, когда стоимость портфеля превысила 2 млн долларов. Но это не все. После выхода книги в отношении Дарваса даже было возбуждено расследование – на том основании, что если книга приукрашивает реальный инвестиционный результат, то она вводит читателя в заблуждение. А прокурор штата Нью-Йорк утверждал, что следов сделок Дарваса на 2 млн долларов найти не могут, на территории США нашлись какие-то жалкие 200 тыс. Это, однако, ничего не доказывает, так как Дарвас мог торговать через офшорные компании. Кроме того, он искренне верил, что обладает исключительным ноу-хау, поэтому держал счета в нескольких фирмах, чтобы его метод труднее было вычислить и скопировать. Впоследствии обвинение с Дарваса было снято, но кто знает, может, прокурор был прав?

Во-вторых, обращает на себя внимание тот факт, что в предисловии к переизданию книги 1971 года нет ни слова, о том, что произошло с 2 млн долларов в промежутке между 1958 годом, когда они были заработаны, и 1971-м. Я убеждена, что если бы о новом успехе можно было отрапортовать, то о нем бы непременно протрубили.

В-третьих, с момента своего триумфа Дарвас категорически не встречался с прессой. Единственным его интервью считается неопубликованный текст 1974 года – разговор с неким Марком Криспом (Mark Crisp), впоследствии автором популярной книги об инвестировании. О том, что Дарвас делал на рынке после 1958 года, там речь практически не идет. Интервьюер даже не пытается задавать вопросы! Не было ли это условием получения «доступа к телу»? Мы узнаем лишь то, что существенная часть денег была переложена из акций в недвижимость, а на оставшуюся часть Дарвас продолжал играть, следуя тому же методу, что и раньше, но только в периоды бычьего рынка![12]Вот это да! В книге об этом речь не шла. Видимо, впоследствии Дарвас все же столкнулся с ограничениями своей системы и несколько модифицировал ее.

Пока Дарвас был жив, легенда о том, что он богач, поддерживалась за счет его стильного и дорогого имиджа. Дарвас умер в 1977 году, когда ему было всего 57 лет. Размеры его состояния на момент смерти неизвестны.

ГЛАВА 4

ЗАПИСКИ ЗЕМСКОГО ВРАЧА

В конце 1960-х – начале 1970-х среди книг по инвестированию бестселлером стала книга канадского инвестора Мортона Шульмана (Morton Shulman), вышедшая в 1966 году под названием «Заработать миллион может каждый» («Anyone Can Make a Million») и переизданная в 1973 году под названием «Заработать миллион все еще может каждый» («Anyone Can Still Make a Million»). Как и Дарвас, автор пропагандирует личный опыт: наверное, процентов двадцать места в книге занимают фотокопии выписок с его брокерского счета, а текст на обложке книги говорит о том, что Шульман «превратил 400 долларов в целое состояние», не раскрывая, однако, его размеров. Косвенные намеки на то, что это состояние немаленькое, в книге все же есть: так, в главе, посвященной инвестициям в картины, Шульман рассказывает о покупке эскиза Рембранта. И опять автор – непрофессионал. Он врач-терапевт по образованию и практикующий врач на момент выхода книги, хотя и был какое-то время партнером в фирме, торгующей опционами. То, что он врач, для успеха книги очень важно. Для читателя (а это инвестор-любитель) он – свой человек, «по эту сторону баррикад».

В двадцати с лишним главах автор последовательно разбирает плюсы и минусы различных инвестиционных инструментов – облигаций, акций, конвертируемых облигаций, варрантов, сырьевых фьючерсов, иностранной валюты, художественных ценностей и даже игры на рынке слияний и поглощений. Надо отдать должное Шульману: его книга – это не огульная пропаганда любых вложений, некоторые инвестиции для непрофессионального инвестора он считает в принципе невыгодными, а на другие накладывает табу в силу их рисковости. Так, он считает заведомо невыгодной покупку некоторых видов страхования жизни и предостерегает от вложений в канадские сырьевые компании – стартапы (start-ups), которые только получили разведывательные лицензии и вот-вот найдут золотые горы. На инвестициях в такие компании можно много заработать, говорит Шульман, но только если ты – промоутер компании и сумеешь продать акции публике. Если же ты публика, то, скорее всего, потеряешь. Даже если запасы полезных ископаемых будут найдены, что маловероятно, промоутер будет выкупать акции с рынка тихой сапой, без всяких объявлений о находке, то есть постарается заработать сам[13].

Критикует Шульман и тех, кто в погоне за легким долларом вкладывается во всяческие авантюры. Меня поразила такая история. Пришли как-то к Шульману два зубных врача посоветоваться насчет сделки, в которую их вовлекали. Состояла она в следующем. В Ливии были открыты большие запасы железной руды; шейх Кувейта согласился вложить 20 млн долларов в их разработку (поэтому понадобились еще деньги двух канадских врачей, которые за всю свою жизнь скопили 85 тыс. долларов на двоих. – Е.Ч. ). Добытую железную руду планировалось доставлять в Кувейт, где она должна была использоваться в новой технологии очистки нефти в кувейтской пустыне (видимо, промоутерам схемы очень хотелось упомянуть слово «нефть» в связи с Ближним Востоком для пущей убедительности. – Е.Ч .). Итак, 20 млн долларов уже были на счету в ливийском банке, и сделка должна была закрыться в течение пяти дней, однако требовалось срочно найти 30 тыс. долларов на юридические расходы (сейчас такой прием называется нигерийской схемой. – Е.Ч .). Один из дантистов даже слетал в Ливию, где ему не только показали месторождение (участок земли в пустыне. – Е.Ч .), но и представили самому «кувейтскому шейху». В результате друзья-дантисты вложили в дело кровные 60 тыс. долларов. Шульман пытался их отговорить, но не смог. Как и следовало ожидать, проект развалился. В «месторождении» не оказалось достаточного количества руды, чтобы разработка его была выгодной, а псевдошейх куда-то сгинул. Деньги горе-инвесторов – тоже.

Я бы в эту историю, может, и не поверила и сочла, что Шульман рассказывает байки, если бы не то, что случилось с моей близкой подругой. Она как-то (уже после начала кризиса) сдавала трехкомнатную квартиру в хорошем месте Москвы всего за 35 тыс. рублей в месяц. Через знакомых нашла российского предпринимателя, который продал свою квартиру (а потому нуждался в пристанище) и вложил все деньги… в строительство жилья в Египте. Мое предложение гнать его куда подальше, поскольку скоро платить ему будет нечем, подруга отклонила и квартиру все же сдала, понадеявшись на то, что семью арендатора она худо-бедно знала. Вскоре после сдачи квартиры ей пришло письмо, в котором «арендатор» предлагал ей вложить в его дело 200 тыс. долларов и увязывал вложение этих денег… со своевременным внесением им платежей за квартиру. Когда подруга отказалась, то наш глобальный инвестор съехал… к маме. Снять даже крохотную квартирку он не мог – все деньги зависли, видимо, у египетских «партнеров». Так что история Шульмана о друзьях-дантистах не только реальная, но и актуальная.

Вернемся к его книге. Так в чем же тогда в ней подвох? Во-первых, в самом том факте, что пропагандируется игра на рынке таких сложных для непрофессионала и крайне рисковых инструментов, как опционы на акции и сырьевые фьючерсы, не говоря уже об арбитраже на слияниях и поглощениях.

Во-вторых, при иллюстрации доходности тех или иных инструментов Шульман нигде не оперирует средними результатами. Обычно он говорит о том, что «на опционах можно много заработать» (ключевое слово – «можно». – Е.Ч. ), а потом приводит пример. Допустим, такой: «В сентябре 1958 года моя знакомая вдова купила 10 облигаций компании Greyhound Coach Line и заплатила за них 10 тыс. долларов. Она получала 5,5% по этим облигациям в течение трех лет, а потом перепродала их за 17 тыс. долларов. Эта инвестиция на самом деле оказалась инвестицией для вдов и сирот» [Shulman 1973, p. 56][14]. Или такой пример: «Гинеколог из Торонто инвестировал 5 тыс. долларов в конвертируемые облигации компании Interprovincial Pipeline. Он купил бумаги с рычагом на общую сумму 50 тыс. долларов. Недостающие 45 тыс. предоставил банк. Когда врач продал свои бумаги 5 лет спустя, он сделал чистую прибыль в размере 200 тыс. долларов на 5 тыс. первоначальных инвестиций» [Там же , p. 52]. А сколько такие инвестиции приносят в среднем, сколько – на падающем рынке? Нет ответа. Из того, что «кто-то кое-где у нас порой» может заработать, не следует, что такие инвестиции хороши в принципе.

Иногда речь в книге Шульмана все же заходит о том, что некоторые люди на фондовом рынке проигрывают. Один из знакомых автора (опять гинеколог) в течение многих лет жаловался, что систематически проигрывает на фондовом рынке (закономерный результат для непрофессионала. – Е.Ч. ). Шульман вызвался ему помочь. Он прознал про то, что Hancock Oil Company of Сalifornia, акции которой котировались по 43 доллара, должна была получить предложение о поглощении по 50 долларов за акцию «завтра утром». Шульман позвонил доктору, объяснил ситуацию и сказал: «Покупай». Тот купил. Через два часа на крупнейшем месторождении компании начался пожар и запасы нефти стоимостью 17 млн долларов сгорели. Предложение о поглощении было отсрочено, и на следующий день акции открылись по 38. «Некоторые люди просто не должны быть на фондовом рынке», – делает вывод Шульман [Shulman 1973, p. 112]. Данный вывод как бы подразумевает, что если вы не из числа хронических невезунчиков, то у вас все должно быть хорошо, а эта неудача объясняется тем, что при рождении конкретного инвестора не так стояли звезды[15]. На самом же деле пожар на месторождении – это типичный «черный лебедь» в понимании Талеба. Такие события в жизни компаний изредка случаются, и чтобы не наступить на грабли, инвестору нужно: а) диверсифицировать вложения; б) проверять перед осуществлением вложений, застрахована компания от таких рисков или нет; в) вкладываться на длительный срок в компании, для которых такой форс-мажор несмертелен и бизнес и котировки которых поэтому скоро восстановятся. Баффетт исповедует тактику вложения в компании после таких катастроф[16].

В-третьих, Шульман уверяет, что для успешных спекуляций нужна лишь минимальная подготовка. Как мы помним, это делается не случайно. Книги, в которых уверяется, что у вас все получится одной левой, пользуются большей популярностью, нежели те, авторы которых согласны с пословицей «без труда не выловишь и рыбку из пруда». Так, Шульман рекомендует перед тем, как начать спекулировать фьючерсами, полгодика почитать отчеты Merrill Lynch на эту тему. Всего-то! И сможешь прогнозировать цену на нефть? Если бы это было так, все российские инвесторы давно жили бы в Сочи.

В-четвертых, автор рекомендует или не рекомендует конкретный финансовый инструмент в целом, например конвертируемые облигации или привилегированные акции, не уделяя внимания тому, как выбрать из данной категории тот или иной объект для вложений.

В-пятых, прелести отдельных видов инвестиций сильно преувеличены. Например, среди недостатков вложений в произведения искусства называются отсутствие дивидендов, затраты на