Пять аргументов против предписаний
Тем не менее существуют достаточные причины полагать, что если цель — улучшение социального благополучия и если достоинство личности и свобода выбора также важны, то правила по умолчанию имеют множество преимуществ и могут считаться оптимальным вариантом. Я обозначил эти причины как аргументы в защиту активного выбора, а не правил по умолчанию, но те же самые аргументы становятся еще более весомыми, если применяются в пользу правил по умолчанию против запретов и предписаний.
Во-первых, когда речь вдет о многообразии, сохранение свободы работает лучше всего. Позволяя людям идти своим путем, правила по умолчанию снижают цену «универсальных» решений, которые обычно навязывают предписания. Мы знаем, что в сфере кредитного рынка кто-то выигрывает от программ защиты от овердрафта, даже если процентные ставки высоки. Запрет на участие или строгое ограничение доступа к такой программе может сильно навредить людям. У людей разные вкусы, ситуации и потребности в отношении кредитных карт и ипотек, и правила по умолчанию здесь имеют гораздо больше преимуществ, чем запреты, потому что дают возможность согласиться или отказаться от участия. Конечно, персонализированные правила по умолчанию могут частично решить проблему многообразия, но их создание — нелегкое дело.
Во-вторых, сторонники правил по умолчанию обеспокоены тем немаловажным фактом, что чиновники имеют весьма ограниченную информацию и сами могут ошибаться (проблема знания). Но если правила по умолчанию основаны на ошибках, то вред от них будет значительно меньше, нежели в случае ошибочного предписания, потому что от правил по умолчанию люди всегда могут отказаться. Конечно, правила по умолчанию могут укорениться, но, как мы знаем, многие отказываются от них, если такие правила им не по душе. Давайте еще раз вернемся к примеру с установками температуры по умолчанию зимой: если установить температуру на один градус ниже обычной, люди никак не отреагируют на это, но если сделать ее на два градуса ниже, то эти настройки по умолчанию уже не так привлекательны. Этот пример демонстрирует, что, если правило по умолчанию приносит дискомфорт, никто не станет ему следовать — это важная мера безопасности от неправильно информированных архитекторов выбора. Повторюсь, огромное количество данных и персонализированные правила по умолчанию могут частично решить эту проблему, но вряд ли найдется кто-то столь оптимистичный, чтобы полагать, что такие правила могут положить конец этой проблеме.
В-третьих, правила по умолчанию могут проистекать из того факта, что хорошо организованные группы частных компаний влияют на представителей власти (проблема общественного выбора). Пускай эти представители обладают достаточным знанием, им все равно может не хватать нужных стимулов, даже в развитом демократическом обществе. Могущественные группы частных компаний могут решить ввести определенные правила по умолчанию, а иногда и убедить власти одобрить свое решение. В таком случае тот факт, что люди могут сделать собственный выбор, действительно защищает их от посягательства на свободу, особенно в сравнении с предписаниями.
В-четвертых, правила по умолчанию помогают избежать материальных потерь, возникающих в тех случаях, когда люди лишены возможности выбора. Порой эти потери весьма внушительны. Как мы узнали, иногда люди хотят выбирать, и когда им это запрещают, они могут разозлиться или расстроиться или что-нибудь еще похуже. Правило по умолчанию гарантирует, что этого не случится.
В-пятых, правила по умолчанию подразумевают, что свобода выбора понимается как неотъемлемое благо, которое государство должно принимать во внимание, если оно уважает достоинство и интересы своих граждан. Некоторые полагают, что свобода выбора и независимость имеют свою собственную внутреннюю ценность и должны считаться составляющей достоинства индивида, а не одними из различных категорий благ и привилегий, которыми пользуются все. Если отобрать у людей свободу, они станут инфантильными. С этой стороны можно предъявить такую же претензию и к правилам по умолчанию, но они как минимум позволяют людям идти другим путем. Нет никакой необходимости философствовать на эту тему, чтобы согласиться с тем, что эти доводы говорят в пользу правил по умолчанию, а не предписаний.
Некоторые не согласны с тем, что правила по умолчанию менее прозрачны, чем предписания, а значит, более коварны. В таком случае люди настроены против них. Но если правила по умолчанию открыты и сведения о них общедоступны (как и должно быть), тогда это возражение отметается. Правила по умолчанию не должны быть скрыты от общественности (а это и не требуется). Следует избегать манипулирования и ничего не скрывать от людей. В автоматическом участии в программах накопления сбережений и страхования здоровья нет никакого скрытого смысла или манипулирования. (Вспомним, что, если активный выбор не обязателен, в силу неизбежно вступает какое-нибудь правило по умолчанию.) Правда и в том, что многие не обращают внимания на правила по умолчанию и их воздействие. Как мы говорили, поведение людей относительно правила по умолчанию не меняется, даже если они узнают, что это конкретное (не воображаемое) правило по умолчанию было установлено специально для них{177}.
ПРИМЕРЫ
Эти аргументы в защиту подходов, охраняющих выбор, в разных случаях будут иметь разную силу. Они содержат причины выбирать правила по умолчанию, а не предписания, но такие причины не обязательно будут главными. В некоторых обстоятельствах решающим фактором станет интерес к свободе выбора. В других случаях люди не слишком беспокоятся об этом, а потому ценность выбора как такового снижается. Я подчеркивал, что в условиях давления внешних факторов или проблемы коллективного действия правил по умолчанию может быть недостаточно, и, чтобы установить справедливый порядок или выполнить распределение чего-либо, необходимо прибегнуть к предписаниям. Рассмотрим три иллюстрирующих это утверждение примера. Они представлены в порядке возрастания сложности.
1. Допустим, в крупном университете все принтеры по умолчанию были настроены на печать на одной стороне листа в течение долгого времени, и теперь университет решает поменять эту настройку, чтобы печатать на обеих сторонах. После проведения тщательного исследования выяснилось, что как минимум 80% студентов, преподавателей и других сотрудников предпочли бы печатать на обеих сторонах листа по умолчанию на том основании, что это позволит им сэкономить бумагу. Взяв на вооружение эту информацию и будучи осведомленным о том, сколько экономических и природных ресурсов позволит сэкономить новое правило, университет меняет настройки по умолчанию.
А теперь представим себе, что кто-то из администрации университета, с энтузиазмом отнесшийся к идее печатать на обеих сторонах листа по умолчанию для большинства, спрашивает, должно ли это правило быть обязательным. Ответ на этот вопрос ясен и прост. Примерно пятая часть пользователей все-таки предпочла печатать на одной стороне листа по умолчанию — ведь мало кто поспорит с тем, что печать на одной стороне листа, как правило, удобнее — например, для работы с презентациями PowerPoint или конспектами лекций.
Эту ситуацию можно рассматривать под другим углом, если учитывать, что печать на одной стороне листа перекладывает значительные затраты на тех, кто ее не использует (например, стоимость бумаги на университет, а также растрата экологических ресурсов). А если так, нужно еще раз все обдумать. В некоторых случаях именно внешние факторы нарушают баланс. Но если удобство тех, кто использует принтер — единственная или основная переменная, то правило по умолчанию здесь явно предпочтительнее предписаний. С точки зрения пользователей, с введением предписания появились бы совершенно ненужные затраты, связанные с многообразием людей и их деятельности. Так что здесь мы видим ясный пример того, когда правило по умолчанию предпочтительнее предписания.
2. Мы много говорили об изучении последствий автоматического участия в программе накопления пенсионных сбережений. Как выяснилось, автоматическое включение в программу повышает количество участников (а следовательно, и суммы сбережений), при этом сохраняя свободу выбора людей. И на том спасибо. Проблема в том, что, если ставка взноса по умолчанию ниже, чем люди выбрали бы сами (скажем, 3%, как во многих программах с автоматическим включением), тогда в результате автоматического включения общая сумма сбережений в среднем снизится, потому что процентные ставки по умолчанию обычно принимаются надолго{178}. Такой исход заключает в себе большую иронию для тех, кто хотел бы с помощью правила по умолчанию улучшить благополучие людей после выхода на пенсию.
Однако нормальная реакцией на это будет отнюдь не отказ от правил по умолчанию в пользу предписания, а выбор более совершенного правила по умолчанию. Одна из таких возможностей — автоматическое повышение процентной ставки каждый год, пока не будет достигнут заранее определенный максимум{179}. В действительности этот подход за последние годы стал применяться все чаще. Автоматическое повышение становится все более популярным{180}. Другая возможность такова: повысить взнос по умолчанию. Никто, однако, не отрицает, что правила по умолчанию могут не оправдать ожиданий{181}. И если такое случается, то главная задача — исправить их так, чтобы они работали должным образом.
Но существует и более фундаментальное возражение, которое подвергает сомнению свободу выбора вообще — не из-за внешних факторов или проблемы коллективного выбора, а из-за поведенческих ошибок. Допустим, люди опрометчиво отказались от пенсионной программы по умолчанию — в том смысле, что их жизнь из-за этого только ухудшилась (по их собственному мнению). Возможно, эти люди в целом необоснованно подозрительно относятся к финансовой системе или к своему работодателю, поэтому предпочитают накапливать меньше сбережений или не делать этого вообще. Возможно, они страдают от острой формы предубежденности. Может быть, те, кто отказался от участия в программе, пострадают больше всех.
Эти вопросы носят эмпирический характер, но в таком случае, если говорить о благополучии, выигрывают предписания. Если должностные лица действительно знают из опыта, что поведенческие ошибки способны привести людей к губительным последствиям, хочется согласиться с тем, что правительство вправе сделать систему сбережений обязательной и запретить отказ от нее. В конце концов, большинство демократических государств используют ту или иную обязательную пенсионную программу, и, возможно, вместо того, чтобы позволять и поощрять добровольное выделение дополнительных средств на сбережения, нужно развить и улучшить уже существующую систему. На самом деле некоторые критики могут требовать проведения всеобъемлющей оценки благополучия властями, чтобы понять, какой размер вклада будет оптимальным, и попросить власти ввести законы на основании проведенного исследования.
Такой подход в принципе нельзя исключить, но есть серьезные причины его остерегаться. Оценивая рациональность выбора тех, кто отказался следовать правилу, государство может ошибиться (вспомним проблему знания). В отличие от правила по умолчанию предписания привлекут к участию в программе как тех людей, кто выиграет от этого, так и тех, кто серьезно пострадает. Очень важно, хотя это может быть затруднительно, понимать размеры первой и второй групп. Те, кто отказывается следовать правилам, возможно, и впрямь имеют для этого веские основания. Или, может быть, они не заботятся о своем будущем, потому что сильно нуждаются в деньгах прямо сейчас. Таким образом, они заключают вполне разумную в их положении сделку между своим будущим благополучием и настоящим положением.
Провести научную оценку благополучия, охватывающую все аспекты, мягко говоря, чрезвычайно сложно, особенно если учитывать многообразие населения и изменения, происходящие с течением времени. Каков должен быть искомый размер вклада для тех, кому двадцать пять, тридцать, сорок или шестьдесят? Как он должен меняться в зависимости от того, когда людям необходимо вносить оплату за обучение или ипотеку или помогать своим детям, не важно, юным или уже взрослым? Как он должен отличаться для тех, кто зарабатывает по-разному — $30,000, $60,000, $100,000 в год? И как будут влиять на ситуацию макроэкономические условия?
При любой попытке подобной оценки нужно признавать, что для разных людей и разного времени их жизни требуются разные подходы. Например, во время кризиса имеет смысл уменьшить сумму вклада, по крайней мере для относительно малообеспеченной части населения. Точно так же те, кто должен платить за свое обучение в колледже, вряд ли захотят много откладывать, потому что им это сейчас нелегко. И вообще все те, чьи повседневные расходы велики по разумным причинам (например, у них на содержании есть маленькие дети или студенты колледжа), не станут много откладывать. Данные факты подтверждают необходимость введения персонализированных, а не «универсальных» предписаний. Но разработать их весьма непросто, плюс это ведет к опасной форме социальной инженерии.
Более того, любая форма принуждения способна привести к материальным потерям как минимум для тех, кто дорожит своей независимостью (и, несомненно, будет расстроен, узнав, что теперь он ее лишен). Если свобода выбора ценна сама по себе или ведет к получению новых знаний, это еще одна причина избегать строгих предписаний.
Все эти моменты предостерегают нас от введения предписаний и запретов. Конечно, они могут и не быть решающими. Как я уже отметил, многие государства принуждают граждан накапливать сбережения с помощью какой-нибудь программы социального обеспечения, и с точки зрения законодательства все устроено безупречно. Наверное, следует расширить существующие программы, чтобы повысить суммы обязательных сбережений. Если бы можно было наглядно доказать, что те, кто отказывается от участия в программе, принимают абсолютно неправильные решения, это было бы сильным аргументом в защиту обязательных предписаний (или как минимум в защиту изменения этих правил так, чтобы снизить риск вреда). Но даже если так, частные программы пенсионных сбережений имеют огромное значение для вкладчиков, и вопрос в том, должна ли существующая добровольная система стать более принудительной. Факт многообразия населения и высокий риск ошибки, которую может совершить государство, говорят исключительно в пользу правил по умолчанию.
3. Большинство автомобилей загрязняют воздух, а использование бензина увеличивает зависимость государства от импорта нефти. С экономической точки зрения это нарушение рыночного механизма, и, кажется, что лучше всего было бы ввести корректирующий налог (а не просто правило по умолчанию). Он должен привести к тому, что водители начнут понимать последствия своих действий для общества. Законодатели, разбирающиеся в поведенческих мотивах, добавили бы, что в момент покупки автомобиля большинство не отдает себе отчета в том, какую цену имеет это решение. Даже если бы автолюбители решили в этом разобраться, не факт, что они бы поняли смысл этой цены, потому что не так-то легко перевести расход литров бензина в расчете на километры в экономические и экологические последствия. Очевидно, что лучшим подходом (охраняющим в то же время свободу выбора), стала бы простая наклейка о сокращении потребления топлива, благодаря которой люди были бы осведомлены о последствиях своих действий. На самом деле при президенте Бараке Обаме уже были выпущены наклейки соответствующего содержания{182}.
Здесь, однако, не мешало бы задаться вопросом, в каких случаях эта наклейка будет эффективна. Возможно, многие покупатели и не обратят на нее никакого внимания и не станут приобретать автомобили, которые сэкономят им деньги в будущем. Конечно, корректирующий налог мог бы помочь решить эту проблему, но если покупатели игнорируют последствия большого расхода топлива в момент покупки, то в борьбе с недальновидностью лучше всего было бы сочетать этот налог с какими-нибудь льготами для водителей экономичных автомобилей. Но если потребители не обращают никакого внимания на будущие последствия владения автомобилем (в момент покупки), тогда, возможно, применение разумных в данном случае экономических стандартов, касающихся расхода топлива (не самых предпочтительных с обычной экономической точки зрения), может стать самым обоснованным и оправданным выходом. Здесь вполне можно понять законодателей, которые предпочитают введение обязательного предписания (и, разумеется, предписания в отношении расхода топлива становятся обычным делом во многих странах).
В поддержку этого аргумента не лишним будет обратить внимание на два вида потребительской экономии, которые стали следствием стандартов топливной экономики и нисколько не обусловлены внешними факторами, такими как время и деньги. Фактически значительная часть количественной выгоды от новейших стандартов топливной экономики начисляется, конечно, не от усовершенствований в области экологии, а от средств, сэкономленных на автозаправочной станции. Время (в денежном эквиваленте) тоже играет важную роль. Говоря о самых современных и наиболее многообещающих стандартах, министерство транспорта США рассчитало, что чистая экономия потребительских сбережений составит 529 миллиардов долларов, сэкономленное время — $15 миллиардов, экономия энергоресурсов — $25 миллиардов, снижение выброса углекислого газа — $49 миллиардов, снижение уровня воздействия иных загрязнителей воздуха — около $14 миллиардов плюс чуть меньше миллиарда долларов будет сэкономлено за счет снижения числа несчастных случаев{183}. За пятнадцать лет предполагаемая выгода достигнет $633 миллиардов, что составит добрых 84% от экономии на АЗС и не менее 86% от прибыли, получаемых от этих сбережений с учетом сэкономленного времени.
Проблема в том, что с точки зрения обычной экономики вовсе не ясно, что законодатели вправе учитывать потребительскую выгоду в этом анализе, потому что это исключительно частные сбережения, и внешние факторы здесь не играют никакой роли. Решая, какую машину купить, потребители, конечно, могут принимать во внимание личную выгоду от приобретения экономичного автомобиля. Но если они решают не покупать такой автомобиль, так это, скорее всего, потому, что они не так ценят экономию топлива, как какие-то другие качества машины (безопасность, внешний вид, надежность и эксплуатационные характеристики). Какова же здесь рыночная неэффективность? Если настоящая проблема состоит в недостатке информации, то рецепт будет таким: предоставляйте такую информацию, которая будет понятна потребителям.
Однако в этом случае существует риск, что не подойдет ни один из подходов, направленных на защиту свободы выбора. Даже при наличии самых лучших в мире наклеек об экономии использования топлива потребители могут придавать недостаточное значение такой выгоде при покупке автомобиля. И не потому, что они делают рациональный вывод о том, что другие факторы важнее, а просто потому, что их внимание сосредоточено на других переменных{184}. Много ли покупателей действительно думает об экономии времени, принимая решение о покупке экономичного автомобиля?
Эти размышления вызывают множество эмпирических вопросов, ответов на которые пока не существует. Но если покупатели обращают недостаточно внимания на экономию денег и времени, то тщательно разработанное предписание по топливной экономике — а значит, жесткий патернализм без правил по умолчанию — можно считать оправданным, потому что результат в итоге будет тем же, будь потребители одновременно информированы и внимательны. Если плюсы предписания значительно превосходят его минусы и если потребители не несут никаких значительных материальных потерь (например, в виде снижения уровня безопасности и надежности, ухудшения внешнего вида и эксплуатационных характеристик), то предписания действительно служат тому, чтобы исправить рыночную неэффективность. Правительство США утверждает следующее:
Назовем здесь (и еще в нескольких случаях) нашу центральную загадку энергетическим парадоксом. Вкратце проблема заключается в том, что потребители не хотят приобретать товары, которые пошли бы на пользу их же экономическим интересам. Теоретически тому могут быть различные причины:
· потребители недальновидны и не понимают выгоды в долгосрочной перспективе:
· потребители не обладают достаточной информацией или не могут в полной мере оценить картину, даже если обладают такой информацией:
· потребителей отталкивают слишком высокие затраты на экономичную продукцию в текущий момент по сравнению с весьма слабо понимаемой экономией топлива в будущем, даже если предполагаемая величина экономии превышает затраты в настоящем (поведенческий феномен «боязнь потерь»);
· даже если потребители обладают достаточной информацией, выгода от использования экономичного автомобиля может казаться им не такой уж значительной во время его покупки, а недостаток привлекательности этой характеристики заставляет покупателей игнорировать ее вообще, несмотря на явную экономическую выгоду:
· в случае с топливной экономичности автомобиля, возможно, как следствие одного из изложенных выше факторов, покупатели имеют не такой уж большой выбор моделей экономичных автомобилей, при условии, что они уже определили для себя набор других характеристик, таких как класс автомобиля{185}.
Конечно, законодатели должны быть осторожны, принимая в расчет поведенческие мотивы при установлении предписаний и запретов. Недостаточно просто говорить о когнитивные искажениях — их необходимо продемонстрировать; может быть, большинство покупателей все-таки уделяет достаточно внимания экономичным автомобилям{186}. Не исключено, что все расчеты правительства относительно плюсов и минусов ошибочны (только подумайте о проблеме отсутствия знаний). Потребительские предпочтения в отношении автомобилей отличаются друг от друга. Значит, экономические стандарты по расходу топлива, даже не будучи просто правилами по умолчанию, должны быть гибкими в отношении интересов всех потребителей. Кроме того, они должны давать возможность свободного выбора. Использование усредненных данных для всего ассортимента предоставит пространство для свободного выбора, а оно, в свою очередь, позволит принять в расчет самые разные классы автомобилей.
С такими поправками аргументы в защиту стандартов экономии топлива, приведенные путем отсылки к нарушению рыночной эффективности, имеющему поведенческие причины, по крайней мере звучат более правдоподобно. В этом отношении «подталкивания» (в виде наклейки о повышенной экономии топлива) и предписания (в форме стандартов) могут идти рука об руку. С пониманием поведенческих наклонностей административно-управленческий подход, обеспечивая благополучие потребителей, может оказаться гораздо лучше, чем стандартное экономическое средство в виде корректирующих налогов. В данном случае вряд ли можно полагаться на правила по умолчанию или активный выбор.
МЕНЬШЕ РИСКА
Пример с экономией топлива очень важен, но не следует придавать ему чрезмерное значение. Конечно же, нельзя сказать, что в случаях, когда люди способны ошибиться, предписания всегда более предпочтительны, чем альтернативные варианты с сохранением выбора. Мы уже говорили о том, что такие альтернативы (главным образом активный выбор и правила по умолчанию) снижают высокую цену, которую приходится платить за навязывание определенного решения разным слоям населения. Кроме того, они снижают риск серьезной ошибки со стороны государства; устраняют затраты, связанные с отсутствием свободы выбора; защищают независимость, свободу воли и достоинство личности. В свете зачастую непредсказуемых и иногда болезненных результатов обязательных предписаний правила по умолчанию гораздо менее рискованны.
Нельзя отрицать, что предписания могут оказаться вполне оправданными с точки зрения социального благополучия. Но в свободном обществе гораздо важнее начинать и, как правило, заканчивать менее навязчивыми вариантами, сохраняющими свободу выбора. По крайней мере до тех пор, пока не происходит нарушения рыночного механизма.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ. СВОБОДА ПО УМОЛЧАНИЮ
Мы начали эту книгу с вопроса, который, как нам кажется, наиболее актуален именно сейчас, на современном этапе истории человечества. Что именно вы выбираете? И государственные, и частные организации могут получить ответ на этот вопрос в реальном времени. Вас могут спросить, что вы хотите выбрать — в области музыки, компьютеров, книг, мобильных телефонов, конфиденциальности, фильмов, программ пенсионных сбережений или страхования здоровья, газетных статей, — сегодня, завтра, через неделю, через год. В сущности, вы можете организовать всю свою жизнь, определив для нее нужные «параметры». И если вы сохраняете параметры в течение какого-то периода времени, то вас будут спрашивать, каждую неделю или каждый месяц, не хотели бы вы их изменить. Вы и сами вольны выбрать, как часто вас следует об этом спрашивать. Люди получили право выражать свободу воли не очень давно.
Проблема в том, что время и внимание — ограниченные ресурсы, и когда кто-то просит вас сделать выбор, это значит, что его вам навязывают. Подобное принуждение часто не нравится людям, и они выбирают не выбирать — или сделали бы это, если бы их об этом спросили. Но иногда они предпочли бы, чтобы их даже не спрашивали.
Для тех, кто выбирает не выбирать, есть хорошая новость: сейчас как никогда раньше архитекторы выбора и специалисты по социальному планированию могут разрабатывать безупречно подходящие всем правила по умолчанию, а в крайних случаях и для каждого индивидуально. На основе того, что знают о вас архитекторы выбора, они могут достаточно точно определить, чего вы хотите, — возможно, даже быстрее и точнее, чем вы способны сделать это сами. Они могут разработать для вас программу на день, на месяц или на год. Они делают это, опираясь на ваш выбор в прошлом или же используя другую информацию — ваш возраст, пол, место жительства, состояние здоровья. Архитекторы выбора могут избавить вас от необходимости выбирать и даже не задают никаких вопросов, поскольку ответы им уже известны.
Вспомним ресурс Pandora, который с помощью данных о ваших любимых исполнителях и песнях создает персонализированную радиостанцию. Алгоритм Pandora работает по следующему принципу: если человеку нравится песня А, то ему придутся по душе песни Б, В и Г, потому что они похожи на песню А. Можно легко представить работу этого алгоритма и в других сферах, в отношении огромного ассортимента товаров («пандоризация»?). В таком случае люди должны будут делать выбор лишь единожды (ну или несколько раз), а дальше все будет происходить автоматически и по умолчанию. В результате люди будут просто получать удовольствие от того, что видят, слышат и ощущают.
Безусловно, желание принимать самостоятельные решения присуще человеку от рождения. Во многих ситуациях люди стремятся практиковаться в совершении выбора. И настаивают на активном выборе отчасти потому, что доверяют себе больше, чем другим. А кроме того, они желают пользоваться своей независимостью и развивать навыки совершения выбора. Также люди часто хотят получать новые знания. Многие с подозрением относятся к правилам по умолчанию. Но замечают это люди или нет, правила по умолчанию существуют повсеместно, и прожить без них невозможно. Когда люди превозносят активный выбор, это часто делается на фоне установок по умолчанию, которые делают выбор более управляемым и осуществимым.
В англо-американской политической теории принято говорить о «разрешительном ограничении». Один пример — грамматические правила, другой — язык сам по себе. Бесполезно сетовать на грамматику и язык, которые позволяют нам общаться друг с другом, несмотря на то (а скорее даже потому), что они накладывают определенные ограничения. Конституция — тоже форма разрешительного ограничения. При наличии конституции людям не приходится решать, сколько им иметь президентов, должен ли существовать верховный суд и нужно ли проводить выборы.
В важных вопросах правила по умолчанию делают нас свободнее, хотя бы потому, что освобождают нас для других дел. Главный вопрос для государственных и частных организаций состоит в том, что произойдет, если человек не совершает никаких действий (а это как раз то, что люди делают чаще всего). Если правила по умолчанию продуманны, наше благополучие улучшается, ведь они созданы для нашей пользы. Они также поддерживают свободу, потому что дают нам время заниматься делами более срочными и важными. Без правил по умолчанию пользоваться своей свободой было бы намного сложнее.
Я уделил больше всего внимания выбору между тремя вариантами: общими (безличными) правилами по умолчанию, активным выбором и персонализированными правилами по умолчанию. Чтобы решить, что лучше, нужно оценить цену решения и цену ошибки в каждом случае. Этот принцип, уходящий корнями в стремление жить за счет государства, не сформирован до конца, однако охватывает большинство реалий. В продолжение данного довода приведу три основных положения.
Первое. Когда соответствующая группа людей не отличается разнообразием, когда люди не получают удовольствия от выбора и когда общее правило по умолчанию удовлетворяет тех, чьи предпочтения обоснованы соответствующей информацией, общее правило по умолчанию разумно предпочесть активному выбору или попытке это правило персонализировать. При таких обстоятельствах правило по умолчанию сработает хорошо, в том смысле, что оно будет способствовать повышению благополучия людей. Кроме того, активный выбор станет бременем, а не преимуществом, если вопрос нов и сложен. Это еще больше подкрепляет аргументы в защиту правил по умолчанию. Главное условие таково: если важно получение новых знаний и выражение свободы воли, то против правил по умолчанию существуют серьезные возражения.
Второе. Когда соответствующая группа относительно разнообразна, когда многие предпочитают активный выбор (например, потому что это доставляет им удовольствие), когда важно получение новых знаний и выражение свободы воли, когда нет доверия к государственным или частным организациям, когда отсутствует необходимая информация, позволяющая понять, какое правило по умолчанию будет оптимальным, преимущество будет на стороне активного выбора. Активный выбор желателен больше, чем общее правило по умолчанию в случае, если выполняется хотя бы одно из этих условий. При выполнении всех условий однозначно лучше предоставить людям активный выбор.
Третье. Когда соответствующая группа относительно разнообразна, когда активный выбор будет бременем, а не преимуществом, когда персонализированные правила по умолчанию отличаются высокой точностью, нужно обратить пристальное внимание именно на них. Персонализация будет огромным преимуществом в силу этнического разнообразия. Если выбор — нежелательное бремя, мало кому понадобится возможность активного выбора. Персонализированные правила по умолчанию имеют все шансы хотя бы отчасти решить проблемы, связанные с «универсальными» правилами по умолчанию (по крайней мере если архитекторы выбора компетентны и заслуживают доверия). Если архитекторы выбора надежны, лучше использовать персонализированные правила по умолчанию, хотя и тут может возникнуть бесспорный аргумент в защиту активного выбора, постоянно появляющийся тут и там — возможность получения новых знаний и выражение свободы воли.
Во многих сферах персонализированные правила по умолчанию — это примета будущего. По мере увеличения доступного объема данных об информированном выборе людей, уровень персонализации будет неизбежно повышаться. Все это проявляется уже сейчас. Несомненно, здесь есть определенный риск. Мы уже подчеркивали важность неприкосновенности частной жизни, получения новых знаний и саморазвития — и необходимость во многих случаях настаивать на активном выборе. Но есть причина и для оптимизма. Время — ценный товар, может быть, самый ценный из всех возможных, и если у нас в итоге будет больше времени, это означает, что у нас будет и больше свободы, и больше активного выбора. Иногда лучший выбор — это не делать никакого выбора. Персонализированные правила по умолчанию не только сделают нашу жизнь проще, дольше и здоровее, но и дадут нам большую свободу.
Благодарности
Я хочу выразить самую искреннюю благодарность ныне покойной Эдне Ульман-Маргалит за ее работу, проделанную над некоторыми тесно связанными с нашей темой проблемами, за соавторство в нескольких очерках, которые очень помогли мне при написании этой книги, и за все разговоры на эту тему. Эдна была великолепным философом. Она проявляла особенный интерес к вопросу о границах рациональности и выбора, а кроме того, была отличным другом и коллегой. Без нее эта книга никогда не была бы написана.
Выражаю особую благодарность Эрику Джонсону. Он проделал такую работу по данной теме и был так великодушен, что дал множество подробных комментариев на раннем этапе создания этой книги. Большое спасибо Ричарду Талеру, прекрасному другу и соавтору. Я многому у него научился — и все еще продолжаю учиться. Наша совместная работа и бесконечные разговоры сыграли очень важную роль при создании этой книги. Также спасибо Люсии Райш за сотрудничество, которое внесло большой вклад в исследование, за ее ценные советы и комментарии. Спасибо Рикардо Ребонато за его блестящую книгу «Свобода: Критика либерального патернализма» (2012), которая вдохновляла меня и помогла обосновать многие факты, приведенные в этом исследовании. Я также благодарю Ребонато за все обсуждения и его ценную критику.
Отдельной благодарности заслуживает мой редактор Алекс Флач — за ценные предложения и общее руководство. Благодаря ему книга стала намного лучше. Я благодарен ему за твердую руку и острый ум, позволяющий видеть самую суть вещей.
Я также хочу поблагодарить Джона Эльстера, Элизабет Именс, Крейга Фокса, Рассела Коробкина, Джейн Мэнсбридж, Йотам Маргалит, Марту Нуссбаум, Эрика Познера, Тали Шарот, Ларри Саммерз, Дэвида Танненбаума, Адриана Вермейля и Лауру Уиллис за бесценные дискуссии по теме и критику. Дэниел Кантер, Лиза Маррон, Эльза Савоурей и Мэри Шнур также оказали ценную помощь в проведении исследований и предложили свои конструктивные замечания. Также огромное спасибо моему агенту Саре Чалфант за помощь в работе.
Материалы, положенные в основу этой книги, стали основой еще и для трех лекций, которые я прочитал в Университетском колледже Лондона в октябре 2014 года. Я бесконечно благодарен аудитории за множество ценных предложений и действительно великолепный семинар. Я особенно благодарен директору института юриспруденции колледжа Джорджу Летсасу за его необычайную доброту и бесценную критику, благодаря которой книга стала гораздо лучше. Во время того стремительного путешествия я не только читал лекции, но и был удостоен чести посетить Лондонскую школу экономики и политики, Лондонское королевское общество в поддержку развития искусства, производства и торговли, а также Оксфордский университет. Отдельное спасибо Тали Шарот из Лондонской школы экономики и политики за гостеприимство, а также ценные мысли и предложения.
Кое-что из написанного в книге было представлено в лекции, посвященной ушедшей от нас Эдне Ульман-Маргалит, в Еврейском университете в Иерусалиме в мае 2014 года. Мне была оказана большая честь прочитать эту лекцию, и я очень благодарен Майе Бар-Хиллел за сердечный прием, а также всем Маргалит за доброту и отзывчивость.
Отдельные части этой книги были прочитаны в виде лекций во многих других местах, включая Кембриджский университет, школу бизнес