Экспериментальная наука Нового времени, отношение ее к античной науке и средневековой схоластике

Этот вопрос раскрывается в форме диалога. Разговор с читателем будут поддерживать Ignorant («не знающий»), Doctor (ученый) и Мыслители прошлого и современности, оставившие наиболее заметный след в философии. Разговор может идти на равных, ведь самым главным философом для человека является он сам.

Doctor: Наука всегда обосновывает свое знание, хотя по способу обоснования наука Нового времени отличается от науки предшествующих эпох.

Античная наука обосновывала знание связью «мысли с мыслью». Образцом знания выступала теорема – положение, устанавливаемое с помощью доказательства. Методом доказательства служила дедукция (лат. deductio – выведение)– логическое рассуждение, выводящее из общего положения его частные следствия. Так рассуждает геометр, доказывая теорему на основе аксиоматических положений и ранее доказанных теорем.

Средневековая наукаобосновывала знание связью мысли с авторитетом. В качестве таких авторитетов (источников непререкаемого знания) выступало Священное писание, а в медицине – труды Аристотеля, Гиппократа, Ибн-Сины. Образцом научного знания становится доктрина (лат. – учение), обоснованная авторитетом ее творца, «Учителя». Опыт, факты наблюдения если и признаются, то лишь в том случае, если они подтверждают принятую доктрину.

Галилео Галилей, представитель науки Нового времени, дает в своих «Диалогах» сатирически заостренный образ схоластики (средневекового типа учености, для которой характерно преклонение перед авторитетами и дедуктивный метод доказательства). Схоласт заходит в анатомический кабинет, и профессор анатомии подробно, с демонстрацией анатомических таблиц объясняет ему строение нервной системы человека. Схоласт внимательно слушает, но в итоге остается при своем мнении: «Вы так наглядно и убедительно показали, что все нервы сходятся в мозге, что если бы Учитель не говорил, что они сходятся в сердце, я бы согласился с вами».

Наука Нового времени обосновывает знание связью мысли с фактом. Образцом научности выступает позитивное (положительное) знание, т.е. знание, основанное на опыте.

Ignorant: Тем самым границы научности сужаются до эмпирического уровня познания?

Doctor. Вовсе нет. Мысль ученого может и должна выходить за рамки опыта, он должен устанавливать законы природы, выдвигая с этой целью теоретические гипотезы… Но обосновывать эти мысленные построения он должен связью мысли и фактов. Какую бы изящную гипотезу он ни выдвинул, она не превратится в научную теорию, пока не получит эмпирическое подтверждение. Какой бы авторитетной ни была научная теория, она будет в итоге отвергнута, если противоречит вновь открытым фактам. Экспериментальная наука Нового времени – это своего рода симбиоз теории и опыта.

Ignorant: И как же сосуществуют друг с другом стороны этого симбиоза?

Doctor: Не могу сказать, что очень мирно. Важно, что их внутренние противоречия становятся движущей силой развития науки.

1). Теория стремится к единству. В идеале она должна все известные факты в какой-либо области науки вывести из единого принципа.

Опыт же по своей природе многообразен. Поэтому он и структурирован иначе, чем теория.

Аристотель: Верно, я сравнил бы теорию с единоначалием, когда все войско подчиняется единому командованию, а опыт – с войском, которое беспорядочно бежит под натиском превосходящего противника, но затем начинает объединяться в отдельные, сначала разрозненные группы и организовывать совместную оборону.

Doctor: Спасибо за удачную метафору. Перейдем ко второму противоречию.

2). Теория стремится стать «закрытой» (самодостаточной), т.е. объяснить все возможные случаи, все факты в данной научной области.

Опыт же принципиально «открыт», он обогащается – а возможно, и опровергается - с каждым новым случаем. Здесь верна старая поговорка: «Опыт значим до тех, пока не встретится противоречащий ему случай».

Режим совместного функционирования теории и опыта был найден ценой компромисса, взаимного самоограничения: многообразие опыта ограничено требованием воспроизводимости, т.е. многократного воспроизведения его результатов, а самодоста-точность теории – требованием ее эмпирического (т.е. опытного) подтверждения.

Френсис Бэкон: Замечу,что Аристотелева логика пригодна скорее для изложения уже известного науке, чем для открытия нового. Методом открытия новых знаний может быть только индукция (inductio - наведение), т.е. логическое рассуждение от ряда единичных фактов к положениям, носящим более общий характер.

Свое учение о методе я назвал «Новый органон». Оно освещает путь от эксперимента к теории и далее от теории к новым экспериментам.

Doctor: Примером того, как методологические идеи Бэкона воплощались на практике в науке Нового времени, является рассуждение Клода Бернара, признанного отцом экспериментальной медицины.

Клод Бернар: Экспериментатор, чтобы быть достойным этого имени, должен быть одновременно и теоретиком, и практиком. Если он должен вполне обладать искусством устанавливать факты, составляющие материал науки, то он должен так же ясно отдавать себе отчёт в научных принципах, управляющих нашими рассуждениями при столь разнообразном опытном изучении явлений природы. Было бы невозможно разделить эти две вещи: голову и руки. Искусная рука без головы, ею управляющей, - слепое орудие; голова без руки, которая бы осуществляла задуманное, остается бессильной.

Ignorant: Согласны ли вы с утверждением Бэкона, что законы природы скрыты, и экспериментатор должен «подвергнуть природу пытке», чтобы она выдала свои тайны?

Клод Бернар: Говорили, что экспериментатор должен принуждать природу разоблачаться, раскрывать свои тайны. Да, без сомнения, экспериментатор принуждает природу разоблачаться, приступая к ней и предлагая ей вопросы во всех направлениях. Но он никогда не должен сам отвечать за неё или же не дослушивать её ответы, выбирая из опыта только ту часть результатов, которая подтверждает его гипотезу. В этом один из величайших подводных камней экспериментального метода.

Вполне учёный тот, который одновременно обладает и теорией, и практикой эксперимента:

1) он констатирует факт;

2) по поводу этого факта в его уме родится некоторая идея (гипотеза);

3) имея в виду эту идею, он рассуждает, планирует опыт, изобретает и осуществляет его материальные условия;

4) из этого опыта происходят новые явления, которые нужно наблюдать, и т. д.

Таким образом ум учёного всегда находится между двумя наблюдениями: одним, служащим точкой опоры для рассуждения, и другим, составляющим его заключение.

А.Н. Ящук. Философия