Объективные и субъективные предпосылки свобода

Начнем с анализа конкретной ситуации. Представьте себе приемную комиссию, например в медицинском институте, которая должна решить судьбу очередного абитуриента. «Почему Вы выб­рали именно медицинский институт?» – спрашивают его. Ответ таков: «У меня отец врач, и он с детства внушалмне, что я должен пойти по его стопам». Удовлетворитли такой ответ чле­нов комиссии? И вообще, ответил ли абитуриент на поставлен­ный вопрос? Ситуация может показаться достаточно тривиальной, но, как ни странно, именно ситуации такого типа позволяют по­нять роль и значение философии в жизни человека. Поэтому пос­мотрим на происходящее более внимательно.

Вопрос, который был задан абитуриенту, не совсем точно сформулирован и допускает поэтому не одно, а, по крайней ме­ре, два толкования: а) по какой причине, т. е. в силу каких объективных обстоятельств, Вы подали заявление в медицинский институт? б) на каких субъективных основаниях, исходя из ка­ких ценностных установок Вы выбираете именно данную профес­сию, а не другую? В первом случае речь идет о причинной обусловленности поступка, во втором – о его аксиологической обо­снованности. Влияние родителей нельзя считать фатальным обстоятельством, исключающим все другие возможности. Абитури­ент последовал совету отца, хотя в принципе мог поступить и иначе. Чем он при этом руководствовался? Скорей всего, членов комиссии интересовал именно этот вопрос. Иными словами, они обращались к абитуриенту как к человеку, совершающему созна­тельный выбор, т. е. как к свободному человеку.

Свободный поступок, как это видно из приведенного приме­ра, возможен только при наличии двух типов предпосылок. Пер­вое – это объективное наличие нескольких степеней свободы, второе – субъективные основания выбора. Человек должен уметь выбирать; объективные обстоятельства должны это разрешать. Энгельс писал, что свобода воли означает «не что иное, как способность принимать решения со знанием дела» [1, с. 116]. Термин «знание дела» как раз и фиксирует субъективные пред­посылки свободы. Они включают в себя, по крайней мере, две составляющие: во-первых, это знание обстоятельств или законо­мерностей, которые допускают тотили иной выбор, во-вторых, ценностные установки, без которых этот выбор невозможен как сознательная акция. Представьте себе автомобилиста на развил­ке дорог. Объективная ситуация такова, что он может повернуть и направо и налево, – может, ибо это позволяет дорога. Оче­видно, однако, что автомобилист должен знать, что он находит­ся на развилке, так как в противном случае он может ее прое­хать и не заметить. Он должен знать также, куда ведет каждая из дорог. Но и это не все, поскольку для выбора необходима еще четкая целевая установка: автомобилист должен отдавать себе отчет, куда именно он хочет попасть. А можно ли говорить о свободе, если человек блуждает без цели и если на развилке дорог он просто бросает жребий?

Наблюдая поведение человека со стороны, можно выделить бесконечное количество точек, в которых он якобы совершает выбор, мы исходим при этом из объективных особенностей ситу­ации: институтов много, а «выбран» один; имен много, а ребен­ка назвали именно Колей; гость пришел ровно без пятнадцати двенадцать, хотя договаривались, что он придет где-то около двенадцати. На самом деде мы выбираем гораздо реже, чем это может показаться при таком внешнем наблюдении. Во-первых, не все точки возможного выбора для нас существенны или не все представляются существенными. А если они не существенны, то мы их просто не замечаем и предоставляем, таким образом, вы­бор воле случая. Во-вторых, мы очень часто действуем в силу неосознанных, неотрефлектированных традиций, что полностью ис­ключает выбор как целенаправленный акт. Оба случая частично совпадают, ибо, действуя по традиции, т. е. так, как все,илитак, как люди, непосредственно нас окружающие,мы часто совер­шенно не замечаем, что существуют и другие возможности. В част­ности, наш абитуриент, скорей всего, вовсе и не выбирал себе профессию, ибо в силу условий жизни и воспитания все другие варианты были вычеркнуты из сферы его внимания.

Итак, свобода человека определяется наличием не только объ­ективных, но и субъективных предпосылок, она есть продукт раз­вития «разрешающей способности» его сознания, продукт развития средств и способов выбора. Выше к числу таких средств мы от­несли знания о мире. Это несомненно так, но надо иметь в виду, что сами эти знания в ходе их получения тоже предполагают вы­бор, предполагают различение и противопоставление знаний истин­ных и ложных, достоверных и недостоверных. На каких основани­ях мы выбираем одну теорию, а не другую, что может выступать в качестве критерия истины, какие соображения порождают нашу уверенность в том, что наука в конечном итоге вырабатывает знания, соответствующие объективной реальности? Ответ на эти и аналогичные вопросы предполагает формулировку гносеологичес­ких и методологических оснований человеческого познания.

Иными словами, научная картина мира не является исходной предпосылкой свободы. Исходные предпосылки следует искать в решении гносеологических и методологических проблем.