Философия русского послеоктябрьского зарубежья. Н.А. Бердяев (1874-1948) (после 1922 года)
В 1924 г. перебирается в Париж и обосновывается в его пригороде - Кламаре, где создает «Философию свободного духа» (1927), «О назначении человека» (1931), «Я и мир объектов» (1934) и многие другие труды - всего его перу принадлежит более 500 книг и статей.
Основные идеи:
Жизнь человеческая расщеплена и раздавлена двумя трагедиями - трагедией Церкви и трагедией культуры. Трагедии эти порождены дуалистическим ущерблением, обеднением Церкви до дифференциального, иерократического ее понимания, всегда противополагающего Церковь миру. Мы, христиане, не должны любить «мира» и того, что от «мира», должны победить «мир». Но этот «мир», по определению святоотеческому, есть страсти, есть грех и зло, а не Божье творение, не космос. Церковь противоположна такому «миру», но не противоположна космосу, Божьему творению, положительной полноте бытия. Разрешение двух трагедий - в жизненном, а не теоретическом только осознании христианства как религии не одного лишь спасения, но и творчества, религии преображения мира, всеобщего Воскресения, любви к Богу и человеку, то есть в целостном вмещении христианской истины о Богочеловечестве, о Царстве Божием. И положительное разрешение находится по ту сторону старого противоположения гетерономии и автономии. Творчество не гетерономно и не автономно, оно вообще не «номно», оно богочеловечно, оно есть обнаружение избыточной любви человека к Богу, ответ человека на Божий зов, на Божье ожидание. Мы верим, что в христианстве заключены неисчерпаемые творческие силы. И обнаружение этих сил спасет мир от упадка и увядания. Вопрос в наше время идет не о борьбе церковного и внецерковного христианства, а о духовной борьбе внутри Церкви, внутреннее - церковных течений - течения исключительно охранительного и течения творческого. И монополия церковности не может принадлежать исключительно течениям охранительным, враждебным творчеству. От этого зависит будущее Церкви на земле, будущее мира и человечества. В Церкви есть вечное консервативное начало, должно незыблемо храниться святыня и предание. Но в Церкви должно быть и вечное творческое начало, начало преобразующее, обращенное ко Второму Пришествию Христову, к торжествующему Царству Божьему. В основе христианской веры лежит не только священство, но и пророчество. «И как, по данной нам благодати, имеем различные дарования, то имеешь ли пророчество, пророчествуй по мере веры» (К Римлянам. 12.6). Творчество, творческое обнаружение гения человека есть до времени секуляризованное пророчество, которому должно быть возвращено священное значение.
Русский народ, по своей вечной идее, не любит устройства этого земного града и устремлен к Граду Грядущему, к Новому Иерусалиму, но Новый Иерусалим не оторван от огромный русской земли, он с ней связан, и она в него войдет. Для Нового Иерусалима необходима коммюнотарность, братство людей, и для этого необходимо еще пережить эпоху Духа Святого, в которой будет новое откровение об обществе. В России это подготовлялось.
История имеет источник во внутренней духовной действительности, в том опыте человеческого духа, в котором человеческий дух уже является чем-то отдаленным и противополагаемым духу бедственному, а в котором он непосредственно с ним соприкасается, в котором раскрывается драма взаимоотношений между Богом и человеком.
Если история не есть лишь внешний феномен, если она имеет какой-то абсолютный смысл и связь с абсолютной жизнью, если в ней есть подлинно онтологическое, то это значит, что она должна зачинаться и совершаться в недрах Абсолютного, т. е. в тех недрах бытия, с которым соприкасается в своей последней глубине духовная жизнь и духовный опыт.
Цивилизация есть подмена целей жизни средствами жизни, орудиями жизни. Цели жизни, меркнут, закрываются. Сознание людей цивилизации направлено исключительно на средства жизни, на технику жизни. Цели жизни представляются иллюзорными, средства признаются реальными. Техника, организация, производственный процесс- реальны. Духовная культура не реальна. Культура есть лишь средство для техники жизни. Соотношение между целями и средствами жизни перемешивается и извращается.
«Я» может реализовать личность, стать личностью. Реализация личности всегда предполагает самоограничение, свободное подчинение сверхличному, творчество сверхличных ценностей, выход из себя в другого. «Я» может быть эгоцентрическим, самоутверждающимся, раздувающимся, неспособным выйти в других, эгоцентризм разрушает личность, он есть величайшее препятствие, на путях реализации личности. Не быть поглощенным собой, быть обраценным к «ты» и к «мы» есть основное условие существования личности.
Россия не может остаться только Востоком и не должна сделаться только Западом, миссия России быть Востоко – Западом, соединительницей двух миров. И Россия призвана с последней остротой поставить конечно проблему отношения религиозного сознания к творчеству и культуре.
В целостном акте хочет русская душа сохранить целостное тождество субъекта и объекта. На почве дифференцированной культуры Россия может быть лишь второстепенной, малокультурной и малоспособной к культуре страной, всякий творческий свой порыв привыкла русская душа соподчинять чему-то жизненно-существенному - то религиозной, то моральной, то общественной правде.
В России в силу религиозного ее характера, всегда устремленного к абсолютному и к вечному, человеческое начало не может раскрыться в форме гуманизма, т. е. безрелигиозно. И на Западе гуманизм исчерпал, изжил себя, пришел к кризису, из которого мучительно ищет западное человечество выхода. Повторять с запозданием западный гуманизм Россия не может. В России откровение человека может быть лишь религиозным откровением, лишь раскрытием внутреннего, а не внешнего человека, Христа внутри. Таков абсолютный дух России, в котором все должно идти от внутреннего, а не внешнего. Таково призвание славянства.
Социализм есть обратная сторона глубочайшей человеческой разобщенности, ужас от своей покинутости и предоставленности своей судьбе без всякой помощи, без всякого соединения с другими людьми, и побуждает к принудительному устроению общественной жизни и человеческой судьбы.
Двойственность человеческой природы так разительна, что с силой учат о человеке натуралисты и позитивисты и с не меньшей силой учат о нем супранатуралисты и мистики, факт бытия человека и факт его самосознания есть могучее, и единственное опровержение той кажущейся истины, что природный мир - единственный и окончательный. Человек по существу своему есть уже разрыв в природном мире, он не вмещается в нем.
Природа ангелов - статическая. Человек - динамичен. Человеком, а не ангелом стал Сын Божий, и человек призван к царственной и творческой роли в мире, к продолжению творения. Человек сотворен по образу и подобию Божьему; зверь - по образу и подобию ангельскому. Поэтому в мире есть динамически - творческая бого-человеческая иерархия и не творческая, статическая ангело- звериная иерархия. Возобладание в Церкви статики над динамикой, омертвление в ней творческого духа есть резульат возобладания в ее духовном строе иерархии ангело- звериной над иерархией бого-человеческой.