Законы, правила, нормы

Вышеописанное разграничение позволяет разработать самый адекватный понятийный аппарат для понимания и объяснения человеческого поведения (и таким образом, для познания человека). Чтобы понять поведение чисто физических тел, нужно рассматривать их как имеющие определенные свойства — массу, заряд, энергию и т.д., а чтобы объяснить их поведение, нужно знать физические законы, которым подчинены эти свойства (или в данном случае величины). Чтобы понять и объяснить различные явления, встречающиеся в жизни, также нужно посмотреть на них как на имеющие свои свойства (например, обмен веществ или способность к воспроизводству) и как на ведущие себя соответственно определенным биологическим законам развития этих свойств. Объяснение более сложного поведения живых существ, включая их стремление к достижению цели, требует обращения к специальным концепциям и к соответствующим естественным законам (преднамеренно пользуюсь этим более широким понятием для того, чтобы избежать редукционизма в трактовке всех этих законов) Согласно этой модели объяснения цель преследуется не как таковая, а достигается просто как детерминистски произведенный результат, соответствующий имеющим здесь место естественным законам. В противоположность этой ситуации, действие, ориентированное на ценность совершается не в соответствии с законами, а ради преднамеренной цели: это не мешает тому, чтобы такие действия производились согласно каким-либо правилам, но они очень отличаются от естественных законов, в чем нам предстоит скоро убедиться.

Давайте зададимся вопросом: как реализовать «совершенство» или как приблизить к реальности идеальную модель или то, что «должно быть», сложившиеся в чьем-то воображении в процессе специфически человеческой деятельности? В некоторых случаях возможно предложить «конкретные модели», нацеленные на осуществление» наибольшего приближения к идеалу, и наличие субъекта, способного воссоздать что-то подобное. Обычно формируются (и всегда одновременно с предложением таких моделей) определенные законы, следуя которым можно добиться хороших результатов. Однако в отличие от происходящего с естественными законами в этом случае законы выводятся из цели путем следующих рассуждении: «Если хочешь добиться цели, действуй так-то и так-то (т.е. придерживаясь определенных законов)». Такой «практический вывод» противоположен выводу, основанному на естественных законах, и провозглашает: «Поскольку исходные условия были таковы, конечный результат (цель) должен быть таков».

Это различие даже еще больше: естественные законы действуют сами по себе, а правила, которыми руководствуются в практике человеческой деятельности, должны использоваться интенционально, но в отдельных случаях ими можно пренебрегать. Можно сказать, что если природные явления, включая целенаправленное поведение, проистекают в соответствии с законами, то поведение, ориентированное ценностью, осуществляется соответственно репрезентации правил (и это вновь указывает на важность преднамеренности).

Ранее мы уже говорили о правилах, ссылаясь на которые сделали различение между «операциями» и «исполнениями». В данном специфическом контексте их можно назвать конструктивными. Правилами. Это название можно пояснить тем, что если человек хочет создать какой-то определенный предмет, то ему придется следовать этим правилам (например, нельзя разместить как угодно колеса и пружины и получить работающие часы). Это же относится к играм (например, нужно следовать определенным правилам при передвижении фигур по шахматной доске, если вы хотите играть в шахматы). В случае «исполнения» подчинение правилам менее жестко связано с предвидением результата, и в этих случаях допускается больше пластичности (например, правила грамматики и синтаксиса даются для того, чтобы говорить на том или ином языке «правильно», но обычно знания этих правил недостаточно для действительно хорошего владения данным языком. Это же можно сказать о правилах «техники» игры на фортепиано, которые менее однозначны, чем правила грамматики, и т.д. Говоря о конструктивных правилах, интересно отметить, что они выражают «должно быть» для деятельности, но диктуются способом бытия (или устройства) цели, на достижение которой направлена деятельность человека. В этом смысле они не выражают никакого долженствования, так как являются внутренне гипотетическими: «Если хочешь добиться цели, действуй так-то и так-то», но они не говорят: «Ты должен добиться цели». Однако давайте поясним, что этот дискурс еще не полон, так как в нем нет ссылки на «совершенство» и на «идеальные модели», о которых говорилось выше и которые переходят простые пределы реализации цели, так как они требуют, чтобы цель осуществлялась самым лучшим способом из всех возможных вариантов. Такой дополнительный штрих нацеливает на факт, что совершенство преследуется ради себя самого, а не ради гипотетического условия. Именно эта существенная деталь оправдывает применение понятия ценности также и в случаях, где выступают операции и исполнения.

Давайте вернемся к тому, что мы предложили назвать человеческой «деятельностью» в строгом смысле этого слова, т.е. к реально проявленным нравственным поступкам. Здесь нужно уже говорить не о правилах, а о нормах, желая подчеркнуть различие между ними, состоящее в следующем: «нормы» просто «предписывают», они не «конструктивны». Нормы не являются инструментом осуществления гипотетически поставленной цели, а рекомендуют такое-то поведение как считаемое безусловно хорошим, т.е. ценным в себе и для себя. Нетрудно здесь заметить кантовское разграничение между гипотетическим и категорическим императивами: нормы в данном случае принадлежат семье категорических императивов, а цели, от которых они «произведены», заслуживают названия ценностей в самом полном и самом специфическом смысле этого слова. В качестве вывода из всей нашей дискуссии можно сказать: объяснение чисто естественного поведения опирается на естественные законы: поведение человеческих существ можно объяснить на основе анализа правил и норм. Существование тех или иных норм зависит от признания ценностей. Однако поскольку ссылка на ценность также имеет место, хотя и в незначительной степени, в сфере человеческих операций и исполнений, то человеческие виды деятельности в общем виде объясняются в последних исследованиях на основании присутствия ценностей.

Не обязательно, но, наверное, имело бы смысл вновь подчеркнуть, что эти различия чисто аналитические, что они не противоречат тому, что каждое человеческое действие во всей своей сложности вовлекает в свою сферу несколько аспектов и многие из них связаны с физическими, биологическими и физиологическими условиями, а не с намерениями и ценностями. Каждый такой аспект можно правильно исследовать в рамках соответствующей ему научной дисциплины, оставляя вне поля зрения другие стороны. Это означает, что, с одной стороны, преднамеренность и ценности можно опустить при изучении человека, например, с точки зрения психологии, но, с другой стороны, можно (и даже нужно) сосредоточиться на преднамеренности и ценностях при исследовании специфически «человеческих» аспектов человеческого поведения.