ДИСПОЗИТИВ СЕМИОТИЧЕСКИЙ — базовый термин концепции означивания Кристевой

ДИСПОЗИТИВ СЕМИОТИЧЕСКИЙ —базовый термин концепции означивания Кристевой, конституи­рующийся в единстве двух своих амбивалентных значе­ний: 1) в системе отсчета гено-текста — имплицитный генеративный порядок, порождающий, пронизываю­щий и тем самым объединяющий плюральную вариа­тивность соответствующих фено-текстов; 2) в системе отсчета фено-текста — интегральный гештальтно-семантический инвариант релятивного фено-текстового массива, обусловленный общностью генетического восхождения к определенному гено-тексту и конфигу­рацией креативного потенциала последнего. Таким об­разом, Д.С. реализует себя в качестве "транслингвисти­ческой организации, выявляемой в модификациях фе­но-текста" (Кристева). Если гено-текст выступает как процессуальный феномен, не блокированный дискрет­ностью отдельного коммуникативного акта (ни на уров­не жесткой однозначности информации, передаваемой в ходе этой коммуникации, ни на уровне жесткой цело­стности коммуницирующих субъектов — см. "Смерть субъекта"),то фено-текст, напротив, представляет со­бой структуру, актуализирующуюся в конкретной ком­муникативной процедуре и подразумевающую наличие как субъекта, так и адресата высказывания. Согласно Кристевой, "гено-текст выступает как основа, находя­щаяся на предъязыковом уровне; поверх него располо­жено то, что мы называем фено-текстом". Д.С. выступа­ет своего рода механизмом связи как гено-текста с соот­ветствующим ему фено-текстовым ареалом, так и меж­ду отдельными фено-текстами. С одной стороны, он проявляет себя как "свидетель гено-текста, как признак его настойчивого напоминания о себе в фено-тексте", являясь "единственным доказательством того пульсационного отказа, который вызывает порождение текс­та" (Кристева). С другой стороны (на фено-уровне), Д.С. реализуется в качестве интегрального транстексту­ального инварианта означивания, делающего возмож­ной интеграцию соответствующих фено-текстов в еди­ное стратегическое поле и дистанцирование последне­го от иных фено-текстуальных полей. В общем контек­сте постмодернистской философской парадигмы Д.С. может быть рассмотрен как типологический аналог та­ких семантически и функционально изоморфных ему

механизмов, как диспозитив комплекса "власти — зна­ния" Фуко, как механизмы соотношения ризомы и кон­кретной конфигурации ее плато, "тела без органов" и временных органов последнего, "хроноса" и "эонов" в модели исторического времени Делеза и т.п. Гено-текст в этом плане может быть поставлен в соответствие про­цессуальной ризоморфной среде, обладающей креатив­ным потенциалом, или децентрированному тексту, от­крытому для смыслопорождения: "то, что мы смогли назвать гено-текстом, охватывает все семиотические процессы (импульсы, их рас- и сосредоточенность), те разрывы, которые они образуют" (Кристева). Собствен­но, процедура означивания и интерпретируется Кристе­вой как "безграничное и никогда не замкнутое порож­дение, это безостановочное функционирование импуль­сов к, в и через язык; к, в и через обмен коммуникации".

— Означивание как остывающая в фено-текстах "прак­тика структурации и деструктурации" (Кристева) реа­лизует себя внутри определенного гештальтно-семантического поля, задаваемого Д.С. Несмотря на то, что означивание всегда стремится (в математическом смыс­ле этого слова) "к субъективному и социальному преде­лу", и лишь только при этом условии "является наслаж­дением и революцией" (Кристева), — тем не менее фе­но-текст объективно не является попыткой трансгрес­сии по отношению к очерченной Д.С. границе, — на­против, задавая семантический ареал фено-текстового массива, Д.С. может быть рассмотрен в качестве своего рода аттрактора означивания. Предложенное Кристевой в сугубо текстологическом контексте понятие "Д.С." подвергалось позднее различным внетекстологическим толкованиям: от понимания Д.С. в качестве механизма процессуальной самоидентификации субъекта (Т.Мой)

— до крайней феминистской трактовки Д.С. в контекс­те осмысления феномена беременности (Э.Джердайн).

М.А. Можейко

ДОКАЗАТЕЛЬСТВА БЫТИЯ БОГА — обоснова­ния истинности тезиса о существовании бытия Бога, практикуемые катафатической теологией.

ДОКАЗАТЕЛЬСТВА БЫТИЯ БОГА —обоснова­ния истинности тезиса о существовании бытия Бога, практикуемые катафатической теологией. К классичес­ким (базовым для апологетической теологии) Д.Б.Б. от­носятся: онтологическое (Бог как воплощение всех воз­можных совершенств немыслим в качестве легитимно­го бытия), телеологическое (целесообразность мира с необходимостью предполагает наличие целеполагающего субъекта) и космологическое (наличие мира тре­бует наличия своей причины). Философская критика религии конституирует себя именно как критический логико-философский анализ Д.Б.Б. Так, например, Д.Б.Б. были подвергнуты критике со стороны Канта в заключительной части изложения трансцендентальной диалектики ("Критика чистого разума"). Согласно Кан-

ту, в рамках предшествующей метафизики наряду с ра­циональной психологией и космологией определенное место занимала и т.н. рациональная теология, которая из понятия разума о Боге пыталась построить доказа­тельства его существования. Кант считает, что душа, мир как целое и Бог — это "вещи в себе", объекты умо­постигаемого мира, которые в принципе недоступны теоретическому познанию и какому-либо рациональ­ному доказательству, поэтому и науки о них не являют­ся действительными теоретическими науками, способ­ными дать достоверные знания о мыслимых здесь объ­ектах. Заключительный раздел трансцендентальной диалектики Канта — "Критика рациональной теоло­гии" — и посвящен анализу идеи о Боге, которая, по Канту, является только умопостигаемой идеей, которая хотя и положена разумом в основу всех вещей и их полного определения, не является чем-то объектив­ным, составляющим вещь. Понятие Бога может пред­ставляться поэтому только как идеал, измышленный самим чистым разумом, и не более. Как только мы пы­таемся придать ему вид реального объекта, он делает­ся предметом рациональной теологии, пытавшейся до­казать бытие Бога. Кантовская критика рациональной теологии и посвящена исследованию главных доказа­тельств этого бытия — онтологического, космологиче­ского и телеологического. Онтологическое доказатель­ство исходит из понятия о Боге как существе, которому присущи все совершенства, включая и реальность, т.е. бытие и существование. Кант считал, что вывод о су­ществовании не может вытекать из каких бы то ни бы­ло понятий самих по себе, а целиком принадлежит к единству опыта и нуждается в чувственно-эмпиричес­ком базисе. Космологическое доказательство Кант сво­дит к трем основным тезисам: 1) если нечто существу­ет, то должна существовать и безусловно необходимая сущность; 2) т.к. эмпирическими фактами является су­ществование меня и воспринимаемого мною мира, то необходимая сущность существует; 3) она может быть определена только понятием всереальнейшей сущнос­ти а, значит, высшая сущность существует необходимо. Кант показывает, что т.о. космологическое доказатель­ство фактически сводится к онтологическому. Телеоло­гическое доказательство, основанное на представле­нии о целесообразном устройстве мира, можно пред­ставить, по Канту, следующим образом: 1) в мире гос­подствует порядок, установленный в соответствии с определенной целью и величайшей мудростью; 2) по­рядок этот принадлежит вещам лишь случайным обра­зом, и природа вещей не могла бы сама по себе естест­венным образом согласовываться с определенными ко­нечными целями; 3) значит, существует высшая причи­на мира — мыслящее существо. Кант сводит это дока-

зательство к космологическому, т.к. здесь речь идет о случайности мира, а последнее рассматривается им как частный случай уже рассмотренного онтологического доказательства.

Т. Г. Румянцева

ДОКТОР (лат. — doctor) — почетный титул веду­щих теологов и философов средневековья: doctor angelicus (ангельский Д.) — Фома Аквинский

ДОКТОР(лат. — doctor) — почетный титул веду­щих теологов и философов средневековья: doctor angelicus (ангельский Д.) — Фома Аквинский; doctor invincibilis (непобедимый Д.) и doctor singularis (един­ственный Д.) — Уильям Оккам; doctor mirabilis (чудес­ный Д.) — Роджер Бэкон; doctor subtilis (тонкий Д.) — Иоанн Дунc Скот; doctor universalis (всеобъемлющий Д.) — Альберт Великий и Алан Лилльский; doctor fundatisimus (основательнейший доктор) — Эгидий Рим­ский; doctor ecstaticus (восторженный Д.) — Дионисий Картезианец; doctor solemnis (торжественный Д.) — Ге­нрих Гентский; doctor christianissimus (христианней­ший Д.) — Иоанн Жерсон; doctor seraphicus (серафиче­ский Д.) — Бонавентура и др. В рамках схоластики ти­тул Д. носил не столько квалификационный, сколько оценочный характер, что обусловило возможность си­туаций персонально-титулярного не-изоморфизма: сов­падение титулов (Альберт Великий и Аллан Лильский, например) или двойное титулование (как у Уильяма Оккама). Степень "Д. философии", присуждаемая в 19— 20 вв. многим непрофессиональным философам (гума­нитариям и естествоиспытателям) отражает, как прави­ло, общекультурный статус и значение предмета их ис­следования.

A.A. Грицанов, М.А. Можейко

ДОПОЛНИТЕЛЬНОСТЬ — понятие и регулятив­ный принцип, введенные в дисциплинарный оборот со­временной философии Деррида ("О грамматологии") и постулирующие идею одновременной возможности-не­возможности начала (всегда производного и вторично­го).

ДОПОЛНИТЕЛЬНОСТЬ —понятие и регулятив­ный принцип, введенные в дисциплинарный оборот со­временной философии Деррида ("О грамматологии") и постулирующие идею одновременной возможности-не­возможности начала (всегда производного и вторично­го). Будучи ориентирована на деконструктивное (см. Деконструкция)преодоление метафизических терми­нов "начало", "первопричина", "присутствие" — кон­цепция Д. полагает конституирование начала как тако­вого (читай: "присутствия" — А.Г.) неизбывно зависи­мым от процедуры всегда-пред-данного замещения его иным началом. Д. есть "пространство повторения-заме­щения отсутствия" (Деррида). Разрывая и задерживая присутствие, подвергая его отсрочке и разделению, Д., таким образом, выступает как операция различения (см. Differance),призванная в статусе "неразрешимос­ти" раскрыть характер различия между началом и его "дополнением". — По-видимому, главную роль в дан­ной схеме Деррида исполняет понятие "дополнение". В то же время обязательной установкой языковых игр

всей его философии выступает преодоление изначаль­ной самонеполноты внешне самодостаточных терми­нов, понятий и явлений. Принцип Д. предполагает, та­ким образом, насущную необходимость осуществления самого-по-себе-дополняющего составного репертуара определенного различения, адресованного "самодоста­точному" понятию "дополнение", восполняющему тем самым собственную неполноту. Д. являет собой в дан­ном контексте нечто, предпосланное дополнению (есте­ственно, не в строго бытийном плане): согласно Деррида, Д. "как структура" и есть "изначальное". То же, "что дополняется", по мысли Деррида, есть "ничто, посколь­ку как внешнее дополняется к некоторому полному присутствию". Являясь новаторской моделью парадигмальной эволюции философии Другого концепция Д. сопряжена с идеями "Differance" и следа (см. След); в то же время — в отличие от последних — Д. указывает не на необходимость отсылки к Другому, а на обяза­тельность его дополнения. По Деррида, "...описание этого дополнения обнаруживает в природе врожденный недостаток: природа должна быть завершена-дополне­на образованием, чтобы в действительности стать тем, что она есть: правильное образование необходимо для человеческой природы, чтобы она могла проявиться в своей истинности. Логика дополнительности, таким об­разом, хотя и рассматривает природу как первичное ус­ловие, как полноту, которая существует с самого нача­ла, но в то же время обнаруживает внутри природы врожденный недостаток или некое отсутствие, в ре­зультате чего образование... также становится сущест­венным условием того, что оно дополняет". В филосо­фии Деррида традиционно усматривают два взаимосвя­занных смысла понятия и принципа Д. как одного озна­чающего, существование которых обусловливается раз­личными ракурсами сопряженных истолкований при­роды мира. Д. трактуется: 1) как "нечто", что дополня­ется посредством "прибавки", "дополнения", "сложе­ния" пары принципов или понятий как самодостаточ­ных целых: "Д. кумулирует и аккумулирует присутст­вие" (Деррида); 2) как то, что "до-полняет", "доводит до полноты", "восполняет недостаток", "замещает мес­то": "... дополнение еще и замещает. Оно прибавляется только для того, чтобы произвести замену. Оно вторга­ется и проникает в чье-то место: если оно что-то и до­полняет, то это происходит как бы в пустоте. Являясь возмещающим и замещающим элементом, дополнение представляет собой заменитель, подчиненную инстан­цию, которая занимает место. Как заменитель, оно не просто добавляется к позитивности присутствия, оно не производит никакого облегчения, его место обозна­чено в структуре пустотой". Принцип Д. тем самым конституирует структурную характеристику дополне-

ния, согласно которой последнее есть нечто, существу­ющее вне системы, за пределами системы; эта система же, — для того чтобы быть замещенным дополнени­ем, — должна быть чем-то иным, отличным по сравне­нию с ним. Дополнение, по Деррида, не предшествует началу, а занимает место отсутствующего начала: а) ког­да будто бы "извне" некая полнота прибавляется к дру­гой полноте; б) когда осуществляется дополнение, за­мещение, занятие пустоты — место дополнения атри­бутивно отмечается в структуре самого начала. С точки зрения Деррида, настоятельно необходимо "признать, что некоторое дополнение существует в самом начале": начала — это всегда суть дополнения, возмещающие еще-более-начальное отсутствие полноты. "Начало" у Деррида неизбывно различено, инфицировано, артику­лировано и "почато". При этом собственно дополнение в качестве "дополнения начала", согласно Деррида, им­манентно неполно, не соразмерно поставленной задаче, ибо оно нечто теряет в процессе занятия места и возме­щения отсутствия. Природа дополнения, по мысли Дер­рида, амбивалентна: оно "избыточно" постольку, по­скольку компенсирует недостаток, изъян начала; оно при этом и само нуждается в определенном "возмеще­нии". По логике Деррида в рамках его понимания Д. как своеобразного /очень условно — А.Г./ "посредника" бессмысленно рассуждать о некой тождественности начала и дополнения: данному началу требуется неко­торое дополнение только в целях некоторого дополне­ния иного начала и т.д. Порождение ощущения "имен­но той вещи, чье появление она все время задержива­ет" (Деррида), и обусловлено бесконечной игрой бес­предельной цепочки дополнений-замещений.

A.A. Грицанов

ДОСОКРАТИКИ — древнегреческие философы раннего периода (6—5 вв. до н.э.), а также их преемни­ки в 4 в. до н.э., творившие вне русла аттической "со­кратической" и софистической традиций.

ДОСОКРАТИКИ — древнегреческие философы раннего периода (6—5 вв. до н.э.), а также их преемни­ки в 4 в. до н.э., творившие вне русла аттической "со­кратической" и софистической традиций. Тексты Д. впервые собрал в книге "Фрагменты досократиков" в 1903 немецкий филолог X. Дильс (1848—1922) (более 400 имен вкупе с фрагментами орфических и др. дофилософских теокосмогоний). Главный предмет размыш­лений Д. — космос — представлялся им состоящим из обычных чувственно постигаемых стихий — земли, во­ды, воздуха и т.д., взаимно переходящих друг в друга. Человек и сфера социального, как правило, не вычленя­ются Д. из общекосмической жизни. Индивид, общест­во, космос у Д. изоморфны и подчиняются действию одних закономерностей. Ведущие представители Д., как правило, не являлись философами — "профессио­налами" — Фалес, Анаксимандр, Анаксимен, Гераклит, Ксенофан, Пифагор, Парменид, Эмпедокл, Анаксагор,

Левкипп, Демокрит и др. Д. традиционно подразделя­ются на представителей "ионийской" (милетской) шко­лы с присущими ей эмпиризмом, сенсуализмом, акцен­том на чувственное восприятие материально-вещест­венного мира и "италийское" (пифагореизм и элеаты) направление, характеризующееся приоритетом рацио­нально-логических начал, интересом к числовой и структурной ипостаси вещей, исторически первыми постановками онтологических и гносеологических проблем.

A.A. Грицанов