Юридический язык и философия права»)

ГЛАВА «Конституция как аксиоматическая система»

(Оглезнев В.В. И Суровцев В.А. «Аналитическая философия,

юридический язык и философия права»)

В своей главе «Конституция как аксиоматическая система» авторы (Оглезнев В.В. и Суровцев В.А.) книги «Аналитическая философия, юридический язык и философия права» исследуют методы построения конституционных норм, как целостной аксиоматической системы, призванной обосновать верховенство и валидность конституционных актов как центральных в действующих правовых системах.

Методология анализа конституции как юридически формального документа, именующего высшее верховенство в системе правовых актов основывается на методологии предложенной теоретиками права, придерживающихся концепций аналитической философии и философии права. Авторы справедливо оговаривают, что сводить все к формальному анализу на основе логики невозможно, так как понятие и нормы права имеют наряду с формальной природой возникновения и развития, природу историческую и культурную, тем самым являются сложными смешанными понятиями, возникшими в процессе историко-правового развития общества.

Аксиоматический метод анализа конституции позволяет более четче взглянуть на конституционные акты как вершину правовой системы, одновременно как сосредоточенность основных правовых понятий выраженных в конституционных нормах. Конституция как аксиоматическая система тем самым получает функцию высшей точки в правом дискурсе всей правовой системы, помимо установления нормы права прямого действия.

В этом случае правые нормы сформулированные в конституциях выражаются в виде аксиоматических понятий, которые сформулированные особым образом, создают характеристики всей правовой системы в целом, и наоборот, когда правовая система в целом задает определенны правовые нормы изложенные в конституции.

Развитость, непротиворечивость правой системы в целом, ее охват нормами права отношений, применимость правовых норм в общественной практике взаимно соотносится с развитостью конституции как фундаментального правого акта прямого действия.

При применении формального метода важно не столько достоверность понятий при формировании и описании нормы права в конституциях, а их связность, непротиворечивость, внутреннее и формальное единство, единая техника изложения, общий язык изложения. Это придает конституции целостность, и задает единство всем правоотношениям от ее производной. Формирует единое поле интерпретации. (Авторы приводят различные научные системы геометрии, математики как феномена по отношению к друг другу, к пространству как предмету, внутреннему содержанию).

Представляя конституцию как согласованную, непротиворечивую аксиоматическую систему с возможностью расширения позволяет уточнить, какие правовые понятия, нормы, механизмы, субъекты, требуются для придания полноты действенности как реального юридического акта занимающего центральное место в правовой системе.

Представления конституции в качестве не только формальной аксиоматической системы высшего порядка, но как неформальной аксиоматической системы решает задачу конечности правовых определений. Требования предъявляемые к такого рода системам: полнота, компактность, консерватизм.

При этом как только мы переходим к анализу правовых норм конституции, их связанности, точности, всеобщности обязательно выходят на первый план критерии, по которым должна отвечать конституционная норма — действенность, реальность и иерархия.

Действительность конституции определяться не сколько ее юридической действительностью (правоприменительной практикой органов власти, судебной власти, гражданами) или порядком ее действия в пространстве, времени, сколько ее местом в аксиоматической системе права, ее верховенством по отношению к другим нормам права. Так как верховенство конституции порождает для субъектов неприменения ее действительность как высшего формального источника права.

Реальность, как критерий конституционной нормы (конституции), рассматривается не как применимость в правоприменительный конституционной практике, а как общее понятие, на которое должны опираться иные правовые понятия и нормы правовой системы. То есть «реальность», как критерий, выступает как формальный признак, который может быть не отражен в правоприменении, либо полностью отсутствовать или даже противоречить ему (применение конституционных прав человека и гражданина в авторитарном государстве и обществе).

Иерархичность как критерий конституционной нормы в аксиоматической системе определяется через согласованность конкретных правовых норм более общим нормам правам. В связи с тем, конституция имеет высшую юридическую силу по отношению к другим нормам права, с одной стороны все последующие нормы должны опираться на конституцию, что создает обратную связь при которой конституция связана с другими нормам. Также при правоприменительных спорах в судебных или государственных инстанциях, а также в отношениях граждан и юридических лиц конституционная норма выступает как право прямого действия и арбитр иных правоотношений. Конституционная иерархичность, где сам язык понятий, формирующий норму, имеет смешанную природу (понятия заимствуются из иных норм права, философии, экономики, филологии и т. д.) определяется источником права. С развитием международного права как общечеловеческого феномена в виде различных международных актов регулирующих правоотношения (Всеобщая декларация прав человека, принятая ООН) устанавливается новая иерархичность уже по отношению к конституции международных актов, а следовательно и все правовой системы в конкретном государстве. В некоторых случаях международные акты начинают иметь большую юридическую силу, чем нормы конституции в практике между различными международными субъектами (физ. и юр. лицами).

В заключении можно сказать, что рассмотрение конституции как аксиоматической системы помогает проанализировать соотношение основного закона с общественным отношениями. Формальный метод помогает выявить в чистом виде выраженность права (понятий, нормы, правовых идей) в конституции как правовом документе, его внутренностную согласованность, полноту, юридическую технику используемых понятий, язык.