Глава 10. философия xx века 1 страница

Неотомизм. Вера и разум. Онтология как «высшее» знание. Гносеология. Человек и культура. Фрейдизм. Структура психики. Я. Оно и Сверх-Я. Неофрейдизм. Нео­позитивизм. Логический позитивизм. Лингвистическая философия. Постпозитивизм. Экзистенциализм о задачах философии. Понятие экзистенции. Существо­вание и сущность. Личность и ее свобода. Тема абсурда. Франкфуртская школа. «Критическая» теория общества. «Негативная диалектика». Эволюция герменевтики. Философская герменевтика. Каноны интерпретации. Предпонимание, горизонты понимания. Структурализм. Методологические принципы. Структурность в феноменах культуры и жизни. Постмодернизм. Движение к постмодернизму: от постструктурализма, постпозитивизма, экзистенциализма и др. Комплекс установок постмодернизма.

В XX в. продолжаются философские концепции XIX в. — философия марксизма, позитивизма, иррационализм. В то же время многие философы критиковали «на­туралистическую» (признающую объективность материального мира) и «сциен­тистскую» (опирающуюся на научное познание) философские концепции. Уси­ливаются пессимистические настроения по поводу значимости философии как теории бытия и познания. Возрождается интерес к проблеме соотношения разума и веры, к религиозной философии. Говорится о необходимости создания гумани­стически ориентированной теории; становятся популярными антропологические построения.

В 20-30-е гг. на первый план вышли три направления: неотомизм, неопозити­визм и экзистенциализм. Они господствовали в философии в течение примерно трех десятилетий. С 60-х гг. наиболее влиятельными направлениями становятся социальная философия франкфуртской школы, структурализм, герменевтика. Практически все столетие во многих философских концепциях были ссылки на философско-психологические построения фрейдизма. С 70-80-х гг. развивается так называемый постмодернизм.

Неотомизм

Под неотомизмом понимается христианская философия, интерпретированная в духе философии Фомы (Томаса) Аквинского (1225-1274). В свое время Фома создал богословско-философскую систему, использующую аристотелизм для обоснова­ния и защиты католического вероучения.

Философия XVII-XVIII вв. отвергала средневековую схоластику. В борьбе с феодальной идеологией буржуазия опиралась на материализм и атеизм. На рубеже XX вв. ситуация изменилась. Усиливаются иррационалистические умона­строения, оппозиция сциентизму и материализму.

Первый Ватиканский собор (1869-1870) объявил философию Фомы Аквинского единственно истинной. В 1879 г. папа Лев XIII выступил с энцикликой «Aetemi Patris» («О восстановлении в католических школах христианской фило­софии в духе ангельского доктора святого Фомы Аквинского»). В энциклике ста­вилась задача противодействия «социальным беспорядкам, в свою очередь порожденным интеллектуальным беспорядком», направления народов «на путь веры и спасения».

В 1914 г. по распоряжению папы Пия X были опубликованы «24 томистских тезиса», извлеченных из философии Фомы в качестве норм и отправных принци­пов католицизма. В них были сформулированы основоположения католической философии по всем ее главным разделам: онтологии, космологии, антропологии, теодицеи. Руководствуясь этими тезисами, католические философы ведут препо­давание философии и осуществляют ее разработку.

В одном из католических учебников по философии утверждалось, что фило­софские учения последних трех столетий были в большинстве своем вздорными пустяками, что после Средневековья в философии наступил длительный период умственных заблуждений. И. Клейтген, И. Гайзер, М. Грабман, К. Беймекер при­зывали к реабилитации схоластики. Ж. Маритен писал: «Фома Аквинский не огра­ничен Средними веками, его провидение жизненно и способно разрешить наши современные проблемы, оно универсально и всеобъемлюще». «Я считаю томистскую философию живой и актуальной, обладающей к тому же тем большей силой для покорения новых областей, чем более тверды и органически едины ее принци­пы. Глядя на последовательность научных гипотез, некоторые умы удивляются тому, как можно сегодня вдохновляться метафизическими принципами, признан­ными Аристотелем и Фомой Аквинским и коренящимися в наиболее далеком ин­теллектуальном наследии рода человеческого. На это я отвечаю, что телефон и ра­дио не мешают человеку всегда иметь две руки, две ноги и два легких, влюбляться и искать счастья, подобно его далеким предкам; кроме того, истина не признает хронологического критерия, и искусство философа не совпадает с искусством ве­ликих модельеров».

Неотомисты рассматривают свою философию как синтез наиболее важного в учениях Аристотеля и Фомы, все они ставят задачу пропагандировать и утверж­дать «христианское философское убеждение». В настоящее время главными про­водниками философских идей неотомизма являются католические учебные заведе­ния и философские общества, которые существуют во многих странах. Издается обширная литература, выпускаются журналы, тексты проповедей.

Наиболее известные представители неотомизма — Жак Маритен (1882-1973) (профессор Католического института в Париже (1914), Принстонского (1941) и Колумбийского (1941) университетов; основные работы — «Наука и мудрость» (1935), «Интегральный гуманизм» (1936), «Искусство и схоластика» (1947), «Фи­лософ во граде» (1960); в 1919 г. Маритен организовал «Кружок по изучению то­мизма», просуществовавший до 1934 г., среди членов которого, в частности, был Н. А. Бердяев) и Этьен Жильсон (1884-1978) (профессор Сорбонны (1924), ис­торик средневековой философии; главные работы — «Томизм» (1921), «Филосо­фия Средневековья» (2 тома, 1922), «Бытие и сущность» (1948)).Известны также неотомисты А. Ж. Сертийанж, Р. Гарригу-Лагранж во Фран­ции, М. Грабман, А. Демиф, Ю. Бохеньски, К. Раннер, В. Бруггер, И. Лотц, М. Мюллер — в Германии, Д. Мерсье, А. Дондейн, Л. де Реймекер, Ф. ван Стенберг, Ж. Лардьер — в Бельгии, Ф. Ольджати, У. Падовани, К. Фебро — в Италии, Э. Корет, Г. Веттер — в Австрии, К. Войтыла, М. Кромлец — в Польше и т. д.

Вера и разум. Исходная идея неотомизма — принцип гармонического единства разума и веры. Жильсон образно говорил, что достижение гармонии между философией и верой — тайна томизма.

Неотомисты утверждают, что вера и разум не должны противоречить друг дру­гу; религиозная вера и рациональное познание при правильном использовании дополняют друг друга. Вера не должна препятствовать развитию разума, а разум не должен мешать вере и существованию религии. Мартен писал, что «сегодня разум должен бороться против иррационалистического обожествления диких и инстинктивных сил, которые угрожают разрушить цивилизацию. В этой борьбе лежащая на нем обязанность — обязанность интеграции». Это интеграция «с надрациональным миром благодати и божественной жизни». Разум и вера должны вме­сте выступить против иррационализма.

Вера как особое состояние духа имеет своим источником Божественное откро­вение. В Откровении даны истины о сверхъестественном, в Откровении человек проникает глубоко в сущность бытия. Через веру человек участвует в божествен­ном знании. Источник рационального знания — человеческий разум. При всем его несовершенстве нет оснований пренебрегать им. Ведь не зря же Бог внедрил свет разума в человеческое мышление. Но разум по своей природе конечен, ограничен, ему не все доступно, не всегда можно на него положиться. Как говорил Маритен, разум «останавливается» и «сохраняет молчание» перед такими вопросами, как вопросы о смысле жизни личности, о бессмертии души и т. п. Именно здесь возни­кает потребность в вере.

Неотомизм утверждает, что вера выше разума. Постоянно подчеркивается, что «верховные точки» познания ведут к Богу и здесь вера устраняет недостатки разу­ма, завершает его познавательную деятельность. Вера благотворно влияет на деятельность разума, только вера в состоянии спасти разум от заблуждений, от скеп­тицизма и релятивизма.

В неотомизме четко сформулировано соотношение теологии, с одной стороны, и философии и науки, с другой. Официальная догматическая формула, выражаю­щая концепцию взаимоотношения теологии и философии, гласит: «Философия — служанка богословия». Комментируя эту формулу, Бохеньский пишет: «Фидеизм ослабляет богословие, увольняя эту служанку; рационализм освобождает ее от крепостной зависимости. Одно непрактично, другое нетерпимо. Философия, какой ее признает неотомизм, есть и должна быть служанкой веры». Аналогичным образом Жильсон говорит: «Для того чтобы служанка служила, необходимо, чтобы она не была уничтожена». И добавляет в утешение: «Правда, конечно, что слу­жанка — не госпожа, но и она принадлежит к дому».

Неотомизм, по замыслу его представителей, должен соединить философию с теологией. Они обосновывали эту идею следующим образом. Если теология сходит с неба на землю (начинается со Священного писания), то философия за отправной пункт принимает земное, чтобы от него подняться к божественному и прийти в конечном счете к тем же выводам, что и теология. Путь философии прокладывается естественным разумом, восходящим к Богу через постижение сотво­ренных вещей; путь теологии освещает сверхъестественное Откровение, нисходя­щее к сотворенным существам. И философия, и теология разными средствами делают общее дело.

Хотя философия — служанка богословия, однако по отношению к другим от­раслям знания она играет иную роль. Ж. Маритен писал: «Философия есть наивысшее человеческое знание. Она есть мудрость. Другие отрасли знания подчине­ны ей в том смысле, что она их оценивает, руководит ими и что она защищает их принципы. Сама она свободна... и зависит от них лишь как от инструмента, кото­рым она пользуется».

Отношение теологии к науке в прошлом достаточно известно. В XX в. произо­шли заметные изменения. Так, например, церковью был отменен запрет на учение Галилея. Многие неотомисты проявляют интерес к современным научным про­блемам, характеризуют неотомизм как «открытую философию», говорят о том, что нужно сочетать старые истины с данными науки. Неотомисты стремятся к фи­лософскому истолкованию научных данных, хорошо понимая, что старое враж­дебное отношение к науке наносит вред религии. Э. Жильсон подчеркивал, что судьбы христианской философии зависят от того, будут ли в состоянии ее пред­ставители участвовать в научных дискуссиях в математике, физике, биологии и т. д. Но при этом проводится мысль о том, что научное познание не должно вступать в противоречия с религиозными догматами.

Напомним официальную формулу: «Философия — служанка богословия». Слу­жебная обязанность философии — доказать, что Бог есть. Каков Он — это дело не философии, а теологии. Но может ли философское размышление, опирающееся на опыт познания природы и человеческого существования, дать знание о сущест­вовании Бога?

Бог остается таинством. Мы постигаем его всегда только ис­ходя из конечно суше-го и в конечных поня­тиях; никогда в адекватном, а всегда в аналогическом по­знании. Э. Корет

Человек не может «непосредственно-духовно» созерцать Бога. Богопознание начинается с миропонимания и подвигается к подлинному богопознанию. Бек го­ворит, что это возможно, поскольку Бог пребывает в мире как его сокровенная ос­нова, что есть «отдаленное подобие» Бога в «зеркале» мира. «Бытийная конструкция» мира такова, что мир не может сам себя обосновывать. Мир основывается на чем-то другом, отличном от него. (Небезынтересно сравнить эту позицию с кон­цепцией «causa sui» Спинозы.)

К признанию Бога ведет и сам факт человеческого су­ществования. Человек существует, и неизбежно возника­ет вопрос о происхождении этого удивительного сущест­вования. Мы можем сказать, что вопрос о Боге сокрыт в самом человеке. Использование слова «Бог» — это один из возможных способов ответить на вопрос о человеке. В частности, наличие нравственного сознания у человека приводит нас к вопросу о происхождении этого сознания и соответственно к Богу как его источнику.

Итак, бытие Бога с точки зрения философии, разума, рационального познания доказывается на основании и по­средством познания сотворенных Им вещей. При этом обо всем, что относится к бытию Бога, мы в состоянии судить лишь по аналогии со знакомым нам в естест­венном мире. Понятно, что у нас нет адекватного познания Бога. Богопознание — познание по аналогии со знакомым нам бытием.

Вслед за Фомой неотомизм предлагает апостериорные доказательства бытия Бога: от фактов мира и человека мы идем к их основанию, причине, причем это ос­нование (Бог) в определенном смысле противоположно миру и человеку. Доказа­тельства эти идут от относительного к абсолютному, от конечного — к бесконеч­ному, ограниченного — к неограниченному, конкретного — к абстрактному.

Кроме пяти доказательств Фомы Маритен предложил еще одно. Маритен го­ворит, что экзистенциальный опыт человеческого мышления приводит к выводу о бессмертии нашей мысли и ее «предсуществовании» до времени в разуме Бога.

Онтология — «высшее знание», сущность философии. Неотомизм представляет собой такую философскую систему, в которой представлены все области фило­софского знания: онтология, гносеология, учение о человеке и обществе. На пер­вое место ставится онтология. Нередко сама философия определяется как «фило­софия бытия», учение о первых причинах и абсолютных началах.

Основной вопрос онтологии — что есть бытие (не тот или иной вид бытия, а бытие как таковое). Неотомисты различают «чистое бытие», бытие само по себе как таковое (esse) и существующее (ens), т. е. то, что обладает бытием, чему присуще бытие, что «есть».

«Esse», «чистое бытие» — это реально-нематериальное бытие, абсолютное бытие, тождественное с Богом. Это бытие — неизменная духовная субстанция, тож­дественная с Богом, отличная от материального мира. Бесконечное и абсолютно совершенное «чистое бытие» — это глубочайшая сущность всего существующего, оно заключает в себе единство мира. Чистое бытие противопоставляется неото­мистами многообразию сотворенных, конечных вещей, наделенных бытием, при­обретших бытие.

При анализе «ens» (сотворенных вещей) неотомисты различают сущность (essentia) и существование (existentia). Сущность — это некая возможность, основа­ние чего-то. Если в Боге едины его сущность и существование, то в сфере конкретных вещей сущность предшествует существованию. Сущность здесь — возможность, еще не обладающая существованием. Существование — это конкретное проявление сущности. Все сущности изначально содержатся в божественном разуме.

Формы создает Бог и связывает их с сотворенной Им же материей. Материя и форма образуют материальные существа. Материя осуществляет «принцип индивидуации», определяет каждый отдельный предмет как находящийся «здесь» и «теперь». «Материя, характеризуемая количеством, является принципом индивидуации, т. е. численного различия... вследствие которого одно единичное отлича­ется от другого при той же специфической природе» (Томистские тезисы, те­зис XI). Форма обусловливает определенность особенного, родового.

Неотомисты утверждают принцип творения мира Богом из ничего (креацио­низм). Они выступают принципиально против концепции совечности Бога и ма­терии. Папа Лев XIII писал: «Все вещи возникли из ничего в силу Божественного всемогущества, они существуют благодаря его разуму и движимы и направляемы Им каждая к предназначенной ей цели». Бог, создающий мир «из ничего», строит его сообразно с определенными сущностными образцами.

Что значит «быть»? Это значит быть сотворенным Богом, приобрести от Него бытие. Зависимость бытия мира от Бога — это и «сотворение», и «сохранение». Бог рассматривается не только как основа бытия мира, но и как основа его единст­ва. Таким образом, неотомизм представляет собой вариант объективного идеа­лизма.

Принцип божественного творения понимается неотомистами не как однократ­ный акт божественной воли, а как всеобщий, постоянно действующий принцип всякого возникновения, изменения, развития и уничтожения.

Неотомисты утверждают иерархическую упорядоченность сотворенного бы­тия: первоматерия, неорганическая природа, мир растений и животных, человек, царство «чистых духов» (ангелов). Человеческая душа непосредственно сотворе­на Богом. Человек — единственный носитель божественного духа в материальном мире. В момент рождения порожденное родителями тело и сотворенная Богом ду­ша образуют субстанциальное единство человека. Душа бессмертна.

Неотомисты принимают аристотелевскую концепцию четырех видов причин (материальная, формальная, действующая и целевая). Но в целом смысл детерми­нации они сводят к финализму. Последняя цель мира и человека — Бог: все вещи устремляются к Нему через свои действия. Финализм в понимании человека за­ключается в том, что деятельность человека должна быть «ориентирована на Бога».

Как правило, неотомисты утверждают не только творение, но и гибель мира. Но даже если допускается вечность мира, то утверждается вечная творческая дея­тельность Бога.

Способности души — познание и воля. Двум родам бытия соответствуют два рода познания. Область естественного, рационального познания — мир сотворенных вещей. Религиозные догматы сверхразумны. Они лежат вне сферы рационального познания; разум не имеет права касаться догм о богочеловеке, непорочном зача­тии, воскресении, троичности и т. д. Ограниченность рационального познания обусловлена конечностью и несовершенством разума, а также тем, что в человеке материальное, телесное затемняет и отягощает познание.

Над рациональным познанием возвышается откровение, интуиция. Здесь бо­жественная сущность уже непредставима в рациональных образах. «Томистская доктрина Божественной непознаваемости запрещает нам представлять Бога не только как некий предмет, но вообще каким бы то ни было образом» (Жильсон).

При характеристике «естественного» познания неотомисты исходят из формулы: «Истина есть соответствие между разумом и вещью». Познание — одна из способ­ностей нематериальной души. Если истина — соответствие познанного познавае­мому, то это предполагает подобие, однородность объекта и субъекта познания. Поэтому условием познания является наличие нематериального начала в объекте, неких духовных образов, форм («species»). В ходе познания происходит «перене­сение» этих форм из объекта в субъект.

Начальный этап познания — ощущения, чувственное познание, постижение единичного. За чувственным познанием следует абстрактно-логическая деятель­ность. Логическое познание осуществляется в понятиях, которые фиксируют «аб­страктную сущность» материальных вещей, извлекаемую из чувственных данных. В логическом познании создается возможность достижения «онтологической» ис­тины. В этой связи Маритен отмечает, что в гносеологическом плане человек идет от конкретных вещей к чистому бытию как их основе, тогда как в онтологическом плане конкретные вещи следуют за этим бытием. Если в онтологии Бог есть нача­ло, то в гносеологии Он является «результатом».

Вторая способность человеческой души — воля. Человеку дана свобода воли. Свобода воли является необходимым условием нравственной свободы, выбора поведения. При этом свобода должна быть ограничена долгом — стремлением к трансцендентному. Согласно «Догматической конституции» I Ватиканского со­бора, Бог предназначил человека к сверхъестественной цели, даровав ему свободу воли для выбора между посюсторонним и потусторонним благом. Надо жить «с гла­зами, устремленными в небеса» (Дондейн). Существование, оторванное от Бога, абсурдно.

Человек одновременно выступает как индивид и личность. Как индивид он принадлежит к определенному классу материальных объектов; как личность — отличается от всего другого, наделен бессмертной душой и свободной волей, сопричастен трансцендентному. Личность независима по отношению к миру, никто не может без позволения войти в ее внутренний мир. Даже Бог считается с автоно­мией человеческого волеизъявления, уважая свободный выбор.

В неотомизме личность не пассивна; Бог, создавая людей, не придает им окон­чательного вида, Он создает лишь «проект». В этом проекте заложен импульс ак­тивной, свободной деятельности, самоусовершенствования, Реализуя свои воз­можности, человек завершает дело божественного творения, создает и развивает себя сам, становится личностью.

Сама по себе свобода воли — величайшее благо, источник нравственности. Но это благо содержит в себе возможность злоупотребления им. Зло исходит из чело­веческой природы. Бог даровал человеку свободу воли, за это надо Его благода­рить. Но свобода может открыть разуму ложный путь. Мы сами виноваты, если не умеем должным образом пользоваться дарованным нам благом. В неотомизме делается упор на свободу воли каждого отдельного человека как источник сущест­вующего зла.

А какими должны быть отношения между людьми? Неотомисты призывают к установлению единства с другими на основе единства чувств, разума и любви. Согласно неотомизму, существуют три типа отношений личности и общества: индивидуализм, коллективизм и солидаризм. Отвергая индивидуализм и коллекти­визм как крайности, неотомизм пропагандирует так называемый солидаризм, объ­единяющий людей христианским принципом любви к ближнему. Отсюда вытекает призыв к социальному миру.

Работа христианина должна воспитывать массы в духе стремления к истине, справедливости, добра, любви. «Задача христианина в мире состоит в оспарива­нии у дьявола его владения, в отвоевывании его у него» (Маритен). Нужно напол­нить политические и экономические явления этическим содержанием.

В учении Фомы Аквинского не было раздела, посвященного философии куль­туры. К началу XX в. томисты пришли к выводу, что «вечная философия» должна быть модернизирована в «культуроцентрическом» духе. При этом нужно пока­зать непреходящее значение христианских ценностей в развитии культуры. Пат­риархи неотомизма Э. Жильсон и Ж. Маритен говорили, что возрождение «веч­ных» религиозно-нравственных ценностей должно дать надежное основание для стабилизации современной культуры, гармонизации ее сфер.

Технические средства и достижения материальной культуры, базирующиеся на науке, имеют двойственный характер: они и объединяют, и разъединяют мир. Подлинная цивилизация не может опираться на «материальный принцип», кото­рый является дезориентирующим началом. Только на основе «духовных факторов» можно осуществить единство мировой цивилизации, решить проблему человека.

Главная тема работ А. Барса, Ж. Лардьера, Ж.-Э. Никола, П. Туане и др. — судьба культуры и человека. Главной причиной кризиса цивилизации, считают они, является пренебрежение религией. Отсутствие веры приводит индивида к «этике отчаяния», к иррационализму. Утрачивая Бога, индивид вводит в заблуж­дение свою душу, не находит действительных путей к счастью и спасению. Мари­тен говорит, что в современном мире господствует «псевдоинтеллигентность», по­скольку на первом месте стоит материальный фактор.

Неотомисты убеждены в вине человека перед Всевышним. Отсюда следуют определенные социальные выводы. Неотомисты квалифицируют как вину перед Богом революционные действия, радикальные искания и в противоположность им культивируют сдержанность и смирение, послушание и покорность. Маритен решительно выступает против принципа равенства; оно возможно только «по ту сторону земного бытия». Перенесение равенства в земной мир было бы кощунст­венным нарушением той иерархии, которая установлена самим Богом.

Неотомисты говорят о «граде земном» и «граде небесном». Ж.-Э. Никола пи­шет, что «с завершением времени всеобщая история исчезает перед историей спа­сения, которая... продолжит свою жизнь за пределами времени и вечности». Ма­ритен пишет: «Не понимать, что история находится в движении к царству Божию, и не желать, чтобы это царство пришло, для нас означает одновременно предавать человека и Бога. Но предположение о том, что царство Божие наступит в истории, которая непреодолимо смешивает добро и зло, лишено всякого смысла. Подготов­ленное историческим развитием и последовательным брожением и истощением человеческого существа, завершающего себя в истории, оно придет в конце исто­рии, я хочу сказать, во время воскресения, которым оно завершится». В свете гло­бальной эсхатологической перспективы «земная» культура; процесс материаль­ной жизни и т. п. представляются как нечто «суетное».

Неотомисты критически оценивают современные философские школы. Они
видят их общую ошибку в прямом или косвенном отрицании «вековых истин» религии.

Важное значение для католической церкви и неотомизма имели решения II Ва­тиканского собора, который в 1962 г. созвал папа Иоанн XXIII, завершившего свою работу после 168 заседаний в 1965 г. Цель Собора заключалась в перестрой­ке деятельности католической церкви применительно к новым историческим усло­виям. В решениях Собора говорилось: «Верующие не могут не быть в тесном союзе со временем и современниками, их образ мысли и чувствования пронизан време­нем, слепок которого — культура». Христиане должны уметь гармонизировать данные новых наук, теорий и открытий с христианской моралью и мыслью.

Однако, хотя церковь и религиозная философия стараются учесть реалии со­временного мира, в целом неотомизм представляет собой консервативное направ­ление в философии.

Фрейдизм

Зигмунд Фрейд (1856-1939) как ученый начинал с работ в области физиологии и анатомии головного мозга. Приобрел известность благодаря работам о детском церебральном параличе и афазии. Затем он вместе с И. Брейером разрабатывает метод терапии неврозов («катарсический метод»). Далее Фрейд выдвигает гипотезу об исключительной роли сексуальности в этиологии неврозов, использует гипноз, заменяет его методом свободных ассоциаций толкований сновидений, разрабатывает учение о бессознательном. В 1902 г. в доме Фрейда собирался небольшой кружок единомышленников, затем образовалось Венское психоаналитиче­ское общество. Психоаналитическое движение распространяется в ряде стран. Первая половина XX в. характеризовалась всеобщим увлечением психоанализом. В 60-70-е гг. престиж его несколько падает. Но до настоящего времени идеи Фрей­да продолжают быть популярными во всем мире.

Фрейд развил не только оригинальную психологическую, но и философскую концепцию (хотя сам он неоднократно говорил, что его учение не философское, а научное). Взгляды Фрейда относятся не только к психологии, их ареал значи­тельно шире — это представления о структуре человеческой психики, движущих мотивах деятельности людей, нравственных основаниях личности, культурных и социальных факторах бытия человека. Все это дает основание считать Фрейда ав­тором своеобразного философского учения, которое иногда называют метапсихологической философией.

Фрейд в принципе исходит из реальности внешнего мира. «Загадки мира толь­ко медленно раскрываются перед нашим исследованием, наука в настоящее время еще не может ответить на множество вопросов. Но для нас научная работа являет­ся единственным путем, который может привести к пониманию реальности внеш­него мира» («Будущность одной иллюзии»). Фрейд скептически относится к ме­тафизике, к любым философским построениям, не опирающимся на науку.

В отличие от тех философов, которые ставят своей задачей изучение внешнего мира, Фрейд смещает акцент исследования на «малый» мир, на человека.

Принимая положение, что жизненное поведение личности объясняется взаи­модействием организации и «судьбы», «внутренних и внешних сил», Фрейд счи­тает необходимым осмыслить прежде всего внутренний мир человека, выявить те движущие силы, которые изнутри задают человеческое развитие. Этими движу­щими силами являются влечения человека.

Структура психики. Фрейд считает, что «влечения, а не внешние раздражения яв­ляются настоящим двигателем прогресса», что «раздражение влечения исходит не из внешнего мира, а изнутри организма». Существует бессознательная область че­ловеческой психики, в которой происходит особая жизнь, еще недостаточно изу­ченная и осмысленная, но реально значимая и отличающаяся от сферы сознания. И Фрейд стремится раскрыть характеристики бессознательного, выявить его про­цессы. Восприятие бессознательного требует особых процедур и навыков, особого умения истолковывать воспринимаемые явления.

При разработке психоанализа Фрейд основывался на двух идеях.

1. Все наиболее существенные психические процессы являются бессознательными. Нужно отметить, что идеи о бессознательном высказывались до Фрейда рядом философов, психологов, физиологов. Поэтому было бы неверно считать его первооткрывателем бессознательного. Но его заслуга — в оценке роли бессо­знательного в психике человека.

2. Первостепенную роль в жизнедеятельности человека играют сексуальные вле­чения. С психоаналитической трактовкой роли сексуальных влечений в жизни человека тесно связан постулат об извечно присущем ему «эдиповом комплек­се», согласно которому мальчик постоянно испытывает влечение к матери и видит в отце своего соперника. (Для девочек характерен «комплекс Электры», согласно которому девочка испытывает влечение к отцу и в матери видит со­перницу.)

Фрейд выдвинул оригинальную идею о структуре человеческой психики. «По нашему мнению, в душевном аппарате человека имеется две мыслеобразующие инстанции, из которых вторая обладает тем преимуществом, что ее продукты на­ходят доступ в сферу сознания открытым; деятельность же первой инстанции бессознательна и достигает сознания только через посредство второй. На границе обеих инстанций, на месте перехода от первой ко второй, находится цензура, кото­рая пропускает лишь угодное ей, а остальное задерживает».

Сексуальные влечения принимают участие в творчестве высших культурных, художест­венных и социальных ценностей человече­ского духа, внося в на­шу жизнь такие вкла­ды, которые следует достойным образом оценить. 3. Фрейд

Фрейд считает, что всякий душевный процесс существует сначала в бессозна­тельном и только потом может оказаться в сфере сознания. Переход в сознание вовсе не обязателен. Он сравнивает сферу бессознательного с большой передней, в которой находятся все душевные движения, а сознание — с примыкающим к ней салоном. На пороге между передней и салоном стоит «страж» («цензура»), «который тщательно разглядывает каждое душевное движение в отдельности» и решает во­прос о том, пропускать ли его из одной комнаты в другую или нет. Но даже это еще не означает, что оно тем самым становится сознательным. Душевное движение становит­ся сознательным только тогда, когда привлекает к себе внимание сознания, находящегося в конце салона. Таким образом, передняя комната — обитель бессознательного, салон — вместилище предсознательного и лишь в конце салона находится сознание. Таково одно из пространственных («топических») представлений Фрейда о бессо­знательном и сознании.