Проблемы русской и советской философии в первой трети XX века, их значения в судьбе отечественной культуры
Новый этап в развитии российской философии начинается на рубеже XIX и XX веков. Преодолев через кантианство искус позитивизма и марксизма, наиболее мыслящая часть русской интеллигенции поворачивает к идеализму, первоначально этическому, а затем - и к религиозно-метафизическому. Это Струве, Сергей Булгаков, Бердяев, Франк и другие. Значительную роль в русском религиозном ренессансе начала XX века сыграли проблемы, поставленные антихристианством Ницше. Начинается особенно острое осмысление тем Достоевского, в чем инициирующую роль сыграло творчество Мережковского и Розанова. Ценность личности, личной судьбы была противопоставлена господствующей весь XIX век ценности социальности, что вовсе не означало отрешения от социально-философской проблематики. Усиливается профессионализация философии, в чем значительную роль сыграли философы, группирующиеся вокруг журнала "Логос". К 1920-м годам российская философия достигает стадии расцвета и начинает приобретать строго рефлексивные формы, фактически формируя все ведущие программы мировой философии XX века, не теряя при этом, в отличие от аналогичных или близких направлений западной мысли, глубин, феноменологии, герменевтической проработки христианства, опознаваемого в качестве адекватного фундамента гуманистического мировоззрения современности. Вполне обоснован в этой связи вывод, что российская философия стала побудительным фактором движения бурно модернизирующегося российского общества к реформации на православной почве, сорванной национальной катастрофой 1917 года. В результате внутри страны развитие свободной и оригинальной философии было грубо пресечено.
В эмиграции расцветает творчество многих русских мыслителей: Бердяева, Шестова, Ильина. Однако, не имея национальной почвы для своевременного адекватного отклика на высказываемые идеи, эмигрантская философия фактически завершает существование с уходом из жизни в 40-50-х годах основных ее представителей.
В качестве наиболее существенной черты российской философии обычно рассматривают ее принципиальный онтологизм, ибо, по мнению большинства русских мыслителей, в том числе и нерелигиозной, например, диаматовской ориентации, обычная характерная для западной философии субъект-объектная установка не проникает во внутреннюю реальность предмета. Цель же состоит в бытийственном, целостном вхождении познающего человека в существующее, чем достигается подлинное его познание. Истинное метафизическое бытие, а в конечном счете - бытие Бога изначально открыто человеку. Не стремление к Богу, а бытие в Боге составляет фундаментальную основу переживания мира. Философия оказывается не абстрагированным, обезличенным, отстраненным видом познания бытия, но, напротив, личностно укорененным, связанным со всем существом человека, драматическим сопереживанием реальности. Не случайно в российской философии с течением времени усиливается экзистенциальная трактовка бытия и познания, при которой прорыв в бытие через трагические экзистенциальные потрясения рассматривается в качестве средства преодоления объективирующей роли традиционного человеческого мышления и действия.
Закономерно, что, в противоположность рационалистической модели познания и кантовскому трансцендентализму, русская философия выдвигает на передний план концепцию мистического познания, нашедшего исключительно глубокое выражение в интуитивизме Николая Лосского и концепции непостижимого Франка. Основной принцип интуитивизма - это "все имманентно всему". Непостижимое, по Франку, не есть непознаваемое. О его существовании мы знаем до всякого познания. Соответственно, познание есть прежде всего самопознание индивида в форме "ведающего неведения".
Своего высшего выражения онтологизм в русской философии достигает в опирающейся на принципы инославия символической онтологии Лосева и Флоренского, фактически предварившей, но на более глубокой основе, лингвистический поворот философии XX века. В результате русская философия опирается на совершенно своеобразное понимание истины (как "естины" по Флоренскому) в качестве конкретно онтологического живого знания, трактуемого как добро, норма, должное быть. Иными словами, онтология оборачивается этикой, которая, в свою очередь, оказывается философией, историей и социальной философией. Результатом выступает профитический и эсхатологический характер русской философии, ее ориентация на обоснование пути и утверждения царства Божия на земле. Опасность этой идеи была осознана русскими мыслителями слишком поздно. Поэтому не случайно столь широкое распространение в русской культуре различного рода утопических проектов, как чисто религиозного, так и богоборческого плана (различные версии марксизма). Массовое и теоретическое сознание весьма редко ориентировалось на размеренность, порядок, законченность начатого дела и, в противоположность этому, провоцировало надежу на чудо, необычайный эксперимент, фантастический прожект.
Системообразующей чертой социально-философских ориентаций является, по Франку, изначально присущая русскому менталитету религиозная этика коллективного человечества, общинность, или "мы-философия". Идея единого, органичного целого, только внутри которого индивидуум может найти свое истинное я, и вообще решение всех проблем, доминирует в большинстве русских философских доктрин. Соответственно, другой фундаментальной чертой русской философии выступает глубокий и своеобразный органический, а не индивидуалистически ориентированный антропологизм. Отсюда столь напряженные размышления в русской философии о смысле жизни, ориентированном на спасение души, как условии спасения мира.
Билет 10.