Эллинистическая ментальность

В отношении эллинизма требуется сделать серию существенных замечаний, без которых непо­нятно своеобразие этого периода и необходимость выделения его в от­дельный период.

Первое замечание состоит в том, что я считаю эллинистическую философию и вообще эллинистическую мысль кардинально отличной от периода «классической» полисной философии и мысли. Это философствование и эта мысль совершается в совершенно ином «плане имманенции», те концепты ,которыми она оперирует, хотя и взяты из прошлого периода философствования, приобретают иной смысл и значение, иначе «со­браны». Это отличие мно­гим понималось крайне своеобразно – как «упадок» классической философии. Но это не упа­док, это просто дру­гое философствование. Фи­лософствование, между прочим, крайне интенсивное, имеющее мощную традицию, а по времени, если сравнивать с классическим по­лисным периодом философствования, зна­чительно длительнее. Более того, эллинистическая эпоха – это и есть собственно фило­софская эпоха древней истории. В ней она стала определяющей дух ментальности эл­линистического общества, тогда как в полисный период она была еще во мно­гом делом и увлечением «продвинутой» аристократии и некоторых немно­гочисленных представи­телей иных страт общества. Философия того времени, особенно в лице стоической фи­лософии, стала исходной парадигмой образования, стала, как её некоторые по­чему-то презрительно называют, школьной философией, т.е. философией, которая была из­вестна всем, была основой общеобразовательной системы средиземноморских обществ.

Второе замечание касается относительно рассмотрения римского периода эллинистиче­ской мысли. Эта мысль и философия несколько иная мысль и философия по сравнению с периодом жизни элли­нистических обществ до римского владычества над средизем­номорским регионом. Это вообще иной период древней истории, с иной политической, хозяйственной и ментальной атмосферой. Этот момент, почему-то, не принимается в счет. Их философия – это философия римского права и философия агрикультуры. Дру­гую философию они принимали плохо, фило­софов вообще всегда были склонны высы­лать куда-нибудь подальше. Скандальная история вы­сылки «философского» посольства из Рима в 156\155 гг. до н.э. по инициативе Катона Старшего – история из­вестная. И далее, хотя «тлетворное» влияние греческой мудрости и стало проникать в Рим, в ментальности римлян кардинальных перемен не произошло. Вполне веро­ятно, что можно, в согласии с Августином сказать, что с Цицерона римская философия нача­лась и ею и закончилась…

Третье замечание касается относительно исходных принципов эллинистического мен­талитета, почему с его точки зрения не вызывала восторга платоническая и перипате­тическая философия, хотя, с другой стороны, она и не забывалась, была известна и рас­сматривалась. Почему так произошло. Тут надо разобраться с тем, как вообще понималась классическая философия в свое время, чем она была для современного эй общества, т.е. тогда когда она и не считалась классической. Не вызывала она того вос­торга по той причине, что, к примеру, Платон понимался прежде всего как идеолог ро­довой Реставрации, как создатель достаточно отвратительной концепции государствен­ного устройства. Его утверждение о примате мира «эйдосов» рассматривалось как плод его поэтического воображения. Феноменологическая ментальность эллинистиче­ских философов эту концепцию принять не могла, для нее она вы­глядела наивным «ре­ликтом».

Четвертое замечание касается того, что эллинистическая мысль была дифференциро­вана, кроме того, что получила повсеместное распространение философия, ею не было полностью охвачено сильно развитое ментальное поле эллинизма. В этом поле трудилась и мысль позитивная, кото­рая, как известно, традиционно скептично относилась к «метафизическим» размышлениям фи­лософов. Этот античный позити­визм был инициирован во многом перипатетической школой, которая уже в лице Тео­фраста и Стратона предпочитала рассмотрение реальных явлений при­роды разного рода метафизическим спекуляциям, заниматься которыми она оставила киникам, стои­кам, эпикурейцам и академикам. Основанные на этой позитивной идеологии крупнейшие исследовательские научные центры в Александрии, Пергаме, а также меньшие в других горо­дах занимались исследованиями в области математики, астрономии, биологии, медицины и фи­лологии. Достигли они в этом поразительных успехов, на этих исследованиях базируется вся новоевропейская ученость до сих пор. Мнение, что эта деятельность имела «маргинальны» ха­рактер не выдерживает критики. В такой же степени «маргинальной» может рассматриваться тогда и деятельность со­временной науки, ибо основная масса людей также мало озабочена про­блемами расширения Вселенной, проблемами обоснования математического знания и т.п. Факт, что эта деятельность велась и можно только удивляться в таком количестве ученых, в ор­ганизации крупных исследовательских центров во времена эллинизма. Если учитывать количество населения в Средиземноморье, то в процентном соотношении к этому населению ученых и этих центров - современная наука может только позавидо­вать эллинизму. Все эти мо­менты надо учитывать в оценке достижений эллинистиче­ского периода и его роли в европейской культуре.