Iii. 4. взаимоотношение теории с фактами

Сформулированное выше понимание научного факта по-видимому позволяет избежать крайностей фактуализма и теоретизма при рассмотрении отношения "теория — факт".

Теория оказывает влияние на факты. Это влияние направлено, прежде всего, на лингвистический компонент факта — предложение Теория задает значение терминов и в значительной степени детерминирует смысл фактуальных предложений. На основе теоретических представлений создаются приборы и инструменты для исследования определенных аспектов действительности. В этом проявляется влияние теории на материально-практическую сторону факта. Навязывая субъекту определенную концептуальную сетку, способы абстрагирования и конструктивизации действительности, теория изменяет его чувственный опыт и заставляет воспринимать мир специфическим образом. Короче говоря, теория оказывает влияние на все компоненты факта. И в этом смысле факт зависит от теории или, если угодно, "теоретически нагружен".

Однако это лишь одна сторона дела. Влияние теории на факты отнюдь не столь радикально, как это представляется сторонникам теоретизма. Начать с того, что, хотя теория оказывает влияние на материально-практический компонент факта, в создании этого компонента участвуют, во-первых, другие теории, а во-вторых, практические и технические знания и навыки людей данной эпохи. Например, в материально-практический компонент факта, возникновение которого изложено в III. 2, включались колбы и реторты, создаваемые стекольной промышленностью, горны, жаровни и т. п., употреблявшиеся еще средневековыми ремесленниками и алхимиками; зажигательные стекла, приборы для взвешивания и множество других вещей, которые были включены в практическую деятельность людей XVIII в. и совершенствовались с ростом промышленного производства и под влиянием различных теорий того времени. Все эти вещи никак не были связаны с химическими теориями флогистона или кислорода. Они воплощали в себе представления других теорий и практические знания эпохи. Таким образом, материально-практический компонент факта хотя и испыты-

вает на себе влияние некоторой данной теории, но формируется также под воздействием других теорий ⁷ и материального производства.

Через посредство материально-практической стороны факта в его лингвистический компонент включаются понятия других теорий и той части обыденного языка, которая относится к производственной деятельности. Из этого следует, что лингвистический компонент факта включает в себя понятия трех видов: понятия данной теории, понятия других теорий и обыденного языка. Это приводит нас к идее существования в науке некоторого специфического фактуального языка. Фактуализм и теоретизм упрощает картину: фактуализм рассматривает лишь ту сторону этого языка, которая не зависит от данной теории, и объявляет, что эмпирический язык или язык наблюдения вообще не связан с теорией; теоретизм, напротив, выделяет ту сторону лингвистического компонента фактов, которая детерминируется данной теорией, и заключает, что каждая теория создает свой собственный язык наблюдения. В действительности же фактуальный язык представляет собой сложное явление, и его понятия формируются под влиянием и данной теории, и других теорий, и материально-практической деятельности и, наконец, чувственного опыта. Поэтому его нельзя отождествлять с эмпирическим языком фактуализма. В отличие от последнего фактуальный язык не имеет никакого отношения к распространенной дихотомии "эмпирического—теоретического". Термины и предложения фактуального языка отличаются только тем, что входят в лингвистический компонент фактов. Ясно, что фактуальный язык со временем изменяется благодаря изменению наших теорий и главным образом — благодаря изменению материально-производственной практики, влияющей на содержание понятий обыденного языка.

Если под теорией понимать совокупность предложений, то мы должны заключить, что сам по себе факт не может противоречить теории или подтверждать ее, ибо факт не является предложением. В непосредственные отношения с теорией мог бы вступить только лингвистический компонент факта. Однако в общем случае даже этого не происходит, так как предложение, являющееся лингвистическим компонентом факта, формулируется в фактуальном языке, а не в языке теории. Фактуальный же язык, как мы отметили выше, включает в себя термины не только данной теории, но также термины других теорий и обыденного языка. Даже термины данной теории, включенные в фактуальный язык, получают в нем дополнительное содержание от перцептивного и материально-практического компонентов факта и уже не могут считаться в строгом смысле терминами теории. Для того чтобы факт

⁷ Именно поэтому, как подчеркнул И. Лакатош, в случае столкновения теории с фактом речь идет, в сущности, о столкновении двух теории.

мог вступить в какие-либо отношения с теорией, его лингвистический компонент должен быть переформулирован в терминах теории. Тогда мы получим предложение, сформулированное на языке теории, и можем говорить о его логических отношениях к теории. Например, сам по себе факт выделения некоторого газа при нагревании окиси ртути ничего не говорит ни в пользу, ни против существования химических теорий. Формулировка лингвистического компонента этого факта на языке теории флогистона включала понятие "дефлогистированный воздух", на языке кислородной теории — понятие "кислорода".

Это показывает, что перевод факта на язык теории является весьма сложным и многосторонним процессом. Во-первых, термины других теорий и обыденного языка, входящие в фактуальный язык, заменяются терминами теории. Во-вторых, в терминах теории сохраняется лишь то содержание, которое детерминировано теорией, в получившемся предложении не остается никаких следов связи с перцептивным и материально-практическим компонентом факта. Это позволяет, наконец, интерпретировать получившееся предложение как говорящее о реальном положении дел безотносительно к средствам его получения. Теперь можно приписывать такому предложению истинностную характеристику. Весь этот процесс можно назвать процессом "теоретизации фактов". Говоря о фактах, эпистемологи обычно имеют в виду именно те предложения, которые возникли в результате процессов теоретизации. Им представляется, что такие предложение описывают объективно существующие положения дел и их истинность твердо обосновывается опытом и экспериментом. Однако "первичными" в некотором смысле оказываются вовсе не положения дел, а предложения! Действительность расчленяется на ситуации и положения дел, благодаря тому, что теория онтологизирует содержание своих терминов и предложений, полученных в результате теоретизации фактов. Она строит свой собственный мир из постулируемых ею сущностей и свойств. Однако тому, кто верит в теорию, представляется, что мир имеет такое членение сам по себе, независимо от теории, а теория лишь "открывает" структуру мира. При этом опять-таки забывают о материально-производственной практике, которая входит в факты и через их посредство налагает свой отпечаток на картину, создаваемую теорией.

Иллюзия непосредственного сопоставления предложений теории с реальностью объясняет, почему некоторые философы и эпистемологи питают такое почтение к предложениям, "описывающим" факты. Если в действительности имеется некоторое положение дел и предложение его непосредственно отображает, то как может это предложение оказаться ложным или измениться? Поэтому и в случае столкновения такого предложения с теорией именно последняя должна быть изменена или отброшена. Если же учесть сложный процесс возникновения фак-

тов и их последующей теоретизации, то становится ясно, что при столкновении теории с некоторыми предложениями, полученными в результате теоретизации фактов, вовсе не обязательно вносить изменения в теорию, можно прежде всего попытаться внести изменения в процесс теоретизации, изменить материально-практический компонент факта, проанализировать понятия других теорий и обыденного языка, входящих в фактуальный язык, и т. п. На что именно обратит внимание в такой ситуации ученый, чем он готов пожертвовать, что сохранить, зависит от его отношения к различным элементам научного знания, от его системы ценностей.

Осознание сложной структуры научного факта помогает нам найти выход из того тупика, в котором оказываются фактуализм и теоретизм при анализе развития знания. Что происходит с фактами при переходе от одной теории к другой?

Прежде всего, изменяются предложения, являющиеся теоретическими представителями фактов. Например, понятие "флогистон" вообще исчезает, вместо понятия "дефлогистированный воздух" появляется понятие "кислород", понятие "воздух" изменяет свое содержание и т. п. Вместе с новым языком возникает новая картина мира: одни сущности появляются, другие исчезают, простое становится сложным, возникают иные ситуации и положения дел Мир ученого существенно изменяется. Именно на это изменение в основном обращает внимание теоретизм, рассматривая особенности перехода от одной теории к другой. Если руководствоваться упрощенной картиной непосредственного соотнесения предложений теории с внешним миром, то действительно может показаться, что научные революции разрывают ткань развития науки и разрушают все мосты между старой и новой теориями.

Однако лингвистические компоненты научных фактов изменяются уже гораздо в меньшей степени — научная революция затрагивает лишь ту часть фактуального языка, которая была непосредственно связана со старой теорией. Большая часть понятия фактуального языка сохраняет свое прежнее содержание. И, наконец, перцептивный и материально-практический компоненты фактов первоначально вообще не испытывают никакого изменения, т. е. совокупность приборов, инструментов, навыков обращения с ними полностью сохраняется с приходом новой теории. Например, Лавуазье пользовался приборами, которые были в распоряжении сторонников теории флогистона. Лишь постепенно, после достаточно большого периода господства новой теории ее влияние начинает сказываться и в этой области: совершенствуются старые приборы, появляются новые, изменяется чувственное восприятие мира. В момент же победы новой теории и в течение некоторого времени после этого материально-практическая и перцептивная основы науки остаются неизменными. Это обстоятельство делает разви-

тие науки непрерывным. Теоретизм упускает из виду материально-практический компонент фактов науки, и это приводит его к ошибочному выводу о том, что развитие науки носит дискретный характер.

Развитие науки не только непрерывно, но и кумулятивно, причем кумулятивность проявляется в двух отношениях. Во-первых, каждая теория вносит свой вклад в развитие материально-практического компонента фактов и посредством этого стимулирует развитие техники и производственной практики. При смене теорий старая экспериментальная техника и практика сохраняются и наследуются новой теорией, которая стимулирует их дальнейшее развитие. Таким образом, в процессе развития науки происходит постоянное обогащение и совершенствование материально-практических компонентов науки и развивающейся под влиянием науки техники и производственной практики.

Прагматизм ограничивает прогресс науки только этой стороной, считая конечной целью научной теории создание новых технических приборов и устройств. Но это можно рассматривать и как следствие все более глубокого и полного познания мира. В материально-практических компонентах фактов науки, т. е. в приборах, инструментах, в системах практических действий и навыков, воплощаются истинные знания о действительности, полученные научными теориями, и, наследуя технику и практику предшествующих теорий, новая теория наследует также элементы истинного знания, полученные предшествующими теориями и воплощенные в технических устройствах и практических навыках. Таким образом, истинное знание, получившее материальное воплощение, сохраняется в научных революциях и передается последующим поколениям ученых.