Парменид: рождение метафизики

«Бог – неподвижен, конечен и имеет форму шара»

Парменид

Школа элеатов закрепляет представление о бестелесном начале и принципе формы, или идее (эйдосе). В ней усиливается размежевание учения о телесном бытии и учения о бытии вообще, происходит отделение физики от метафизики. Неслучайно Аристотель называет элеатов «противоестественниками» и «неподвижниками». Напомним, что физика – наука о движении тел. Платон и Аристотель обосновали мысль о том, что всё телесное – подвижно, а всё подвижное – телесно. Напротив, основной тезис элеатов гласит: множественное и движениепоистине не существуют Истинное бытие – Единое (немножественное) и неподвижное. Философия элеатов – это уже не учение о природе, не физика и не натурфилософия. Это – разработка учения о сверхчувственном, умопостигаемом бытии.

Ксенофан из Колофона, современник Пифагора (ок. 565-473 до н.э.) становится основоположником названной по имени южноитальянского г. Элея школы. Размышления элеатов о Едином начинаются с критики политеизма (многобожия) и мифологических представлений. Странствующий поэт и философ Ксенофан высмеивал антропоморфных, наделённых всеми человеческими страстями и пороками «богов» Гомера и Гесиода, говоря о существовании одного, единого Бога. Люди, говорил он, создают себе богов по своему образу и подобию. И если бы быки и лошади умели рисовать и говорить, то их боги были бы похожи на животных. Бог, однако, нисколько не схож ни с животными, ни с человеком – ни обликом, ни разумом. «Единое – вот что такое Бог». Бог – везде. «Богом наполнено всё». Он видит и слышит не глазами и ушами, а «всецело», непосредственно, но не имеет телесного облика, он – сознание, разум. Бог вечен и неизменен. «Всё есть одно», ничто не рождается и ничто не умирает, но вечно остаётся неизменным.

Мысли Ксенофана нашли дальнейшее развитие в учении Парменида (ок. 540-470 до н.э.) о Едином. Он оставил одно сочинение – философскую поэму «О природе», состоящую из Введения и двух частей. Первая часть – «О бытии согласно разуму»; вторая – «О бытии согласно мнению (чувствам)». Вторая часть содержит типичные натурфилософские взгляды, которые, однако, рассматриваются лишь в качестве «мнения». Суть же учения Парменида содержится в первой части сочинения. Истинное бытие, или Единое, познаётся одним лишь разумом и характеризуется следующими атрибутами: невозникшее, непреходящее, неподвижное, вечное, единое (одно), простое, (немножественное), совершенное. Приписывая Единому бытию данные атрибуты, Парменид сравнивает его, метафорически, с шаром (сфайрос), как идеальным объектом.

Существование небытия (пустоты) Парменид отрицает, поэтому его первый главный тезис гласит: «Бытие есть, а небытия нет». Таким образом, философ не принимает противоположностей и предлагает мыслить одно лишь бытие без всякого его отношения к небытию. Небытия нет, и оно немыслимо ( диалог Платона «Парменид»).

Из данного тезиса, который кажется совершенно тривиальным, Парменид, однако, разворачивает подлинную метафизику. Допустим, что бытие может изменяться. Но то, что изменяется, становится другим, а другое – это небытие. Но раз небытия нет, то бытие не может измениться. Далее – бытие не может двигаться, так какдвижение предполагает отличное от самого себя – небытие. То же касается и «внутреннего движения», так как части бытия могут разделиться лишь небытием. А если у бытия нет частей, то оно не есть что-то сложное – оно простое, неделимое. Поэтому никакой множественности поистине не существует. Но если в бытии нет ни движения, ни протяжения, ни длительности, то в нём нет ни «раньше», ни «позже» - одно вечное и простое есть.

Недоверие к чувственному восприятию Парменид доводит до принципиального противопоставления опыта и мышления, чувственного и рационального. В основе так понимаемого истинного бытия лежит АПОРИЯ всей элейской школы: «СУЩЕЕ МОЖЕТ ВОЗНИКНУТЬ ЛИБО ИЗ СУЩЕГО, ЛИБО ИЗ НЕСУЩЕГО, НО НИ ТО, НИ ДРУГОЕ НЕВОЗМОЖНО, ИБО В ПЕРВОМ СЛУЧАЕ СУЩЕЕ УЖЕ СУЩЕСТВУЕТ, А ВО ВТОРОМ – НЕЧТО НЕ МОЖЕТ ВОЗНИКНУТЬ ИЗ НИЧЕГО».

Поэтому мышление и бытие – одно и то же, совпадают, так как «мысль состоит из бытия, в котором её выраженье». Это и есть второй тезис Парменида. Только мышлению дано знать истинное бытие, следовательно, событие есть то, и только то, что мыслит разум. Здесь мы видим рождение европейского рационализма и традиции умозрительной, спекулятивной философии, которая склонна целиком отрицать значение чувственного восприятия, полагаться на чистый разум, без всякой опоры на опыт, т.е. a priori.

Вместе с тем, в учении Парменида впервые обнаруживается наличие собственной структуры самого мышления, его внутренняя логика, возможность логической дедукции. Тем самым, мышление предстало как реальность, как особая реальность, а мысли – как самостоятельные, истинные, объективные, а не просто как «мои мысли».

Необычность, странность учения о Едином Парменида вызвала многочисленные возражения и даже насмешки современников (как выразился Гомперц: «гомерический хохот»). Хохот утих, когда его ученик и приёмный сын Зенон из Элеи (ок. 480-430 до н.э.) взял на себя систематическую защиту «тезиса Парменида». Он первым заговорил об «апориях», т.е. затруднениях, тупиках, в которые мы попадаем, признавая реальность множества и движения (термин «апория» - от греч. «порос» и отрицания «а», буквально – бездорожье). В своих апориях Зенон показал, что противоречия появляются в мышлении необходимым образом, если мы принимаем видимость за истинное и пытаемся теоретически мыслить многое (дискретное) и подвижное, т.е. чувственно воспринимаемое в пространстве и времени. За это Аристотель назвал Зенона родоначальником диалектики, как искусства выявления истины путём обнаружения противоречий в мыслях противника. Но, если диалектикаГераклита – положительная, поскольку у него противоречия – источник движения, сущность мира, то диалектикаЗенона, наоборот, - отрицательная, т.к. для него возникновение противоречий – признак алогичности, истинное же бытие – непротиворечиво, как и истинное мышление.

Зенон подкрепил учение Парменида рядом апорий, аргументов, которые стали знаменитыми уже в древности и вызывают споры до сих пор. По некоторым источникам, их было Сорок, однако, сохранились только четыре аргумента против «множества» и четыре – «против движения». Мы рассмотрим лишь некоторые из них, имея в виду их общий метод доказательства, который получил впоследствии широкое распространение в математике. Это метод «доказательства от противного» (апогогическое доказательство).

Обратимся к апории множества. Зенон возражал тем, кто высмеивал тезис учителя о том, что «всё есть одно». Он утверждал, что противоположный тезис – «есть множество» приводит к не менее немыслимым выводам. Если есть множество, то есть и то, из чего оно состоит – некоторые элементы или единицы. Но каковы это единицы? Обычно говорят: «Вот, смотрите, в мире есть много вещей – камни, растения, животные, люди». Но если они составляют множество, то эти вещи есть «единицы»? Но разве эти вещи можно назвать «единицами»? Разве Сократ, к примеру, «единица»? Он не только Сократ, но ещё и грек, и философ, и курносый, и муж. Он не единица, а, напротив, сам представляет собой «множество». Нельзя быть одновременно и «единицей» и «множеством», следовательно, Сократ – вовсе не «единица». И то же можно сказать о любой другой вещи: все они вовсе не представляют собой «единицы». Но если нет единиц, то нет и множества. И то, что состоит из этих вещей, не есть множество, так как эти вещи не единицы. Если же сущее (бытие) либо едино, либо множественно, а множества нет, то сущее (бытие) едино (одно).

Вывод Зенона открыл вполне реальную проблему, одну из важнейших и труднейших в философии, логике и науке. Достаточно сказать, что кризис математики на рубеже Х1Х-ХХ веков также был связан с внутренним противоречием в понятии «множества» (парадокс Бертрана Рассела). Интуитивно ясное понятие множества оказывается весьма «коварным».

Теперь рассмотрим аргументы Зенона против движения. Апория «Дихотомия» («деление надвое») доказывает невозможность движения, исходя из понятия непрерывности (континуальности) движения, пространства и времени. Допустим, что тело )точка) движется вдоль конечной прямой. Прежде, чем оно пройдёт всю эту прямую, оно должно пройти её половину, затем – половину оставшейся половины и т.д. до бесконечности (так как непрерывное делимо до бесконечности). Любой оставшийся отрезок можно будет разделить пополам, причём обе его части будут отрезками - следовательно, деление отрезка невозможно завершить. Т.о., чтобы пройти конечный отрезок, надо пройти бесконечное число содержащихся в нём отрезков, что невозможно, т.к. бесконечное деление нельзя завершить. Другими словами, если даже движение началось, оно не может завершиться.

В апории «Стрела» Зенон ставит проблему, что такое само «движение»? Говорят, что тело движется, если в один момент времени оно находится в одном месте, а в другой момент – в другом месте. Но сказав это, мы помыслили два состояния покоя, а не движения. Получается, что в каждый момент времени летящая стрела занимает равное себе место в пространстве, т.е. она всё время покоится. Движение оказывается суммой состояний покоя, что невозможно, так как движение и покой – противоположности: тело либо движется, либо покоится.

Оказывается, по Зенону, движение невозможно мыслить без противоречия. И, во-вторых, апории Зенона явно находятся в противоречии с чувственной очевидностью.

Апории Зенона вскрыли затруднения, которые связаны с попытками построения теории пространства, времени и движения. Например, те трудности и противоречия, которые получили название диалектики непрерывности и дискретности, а также относительности движения, опередив научную мысль на 22 столетия, так как во всей античности и в средние века движение считалось абсолютным. Лишь Галилей ввёл в физику принцип относительности. Даже Ньютон признавал ещё абсолютное движение – относительно абсолютного пространства. Но все попытки найти «истинное движение» относительно системы отсчёта, покоящейся в абсолютном пространстве, оказались тщетными, что было одной из важнейших причин создания теории относительности А. Эйнштейна.

Аргументы Зенона дали мощный толчок развитию философии, логики, математики. Так, достаточно записать его «дихотомию» в математической форме, чтобы получить понятие бесконечного ряда и геометрической убывающей прогрессии. Особое значение они приобрели в математике тогда, когда стали решать задачи на определение площади и объёма, вошедшие позднее в круг проблем математического анализа и теории пределов. Апории заставили математиков задуматься над тем, что значит, что точка «находится на прямой», что такое «непрерывность», «бесконечность», «граница» или «конец» линии или плоскости. Заставили ввести различие между актуальной и потенциальной бесконечностью, которое и сейчас вызывает споры между логицистами, конструктивистами, интуиционистами и финицистами об основаниях математики.

В следующей лекции речь пойдёт о философии софистов и Сократа.

Парадокс

Ещё древних волновал вопрос, есть ли предел процессу дробления вещества?

Вывод получался такой: если конца делению (дроблению) нет, значит, мир непознаваем!

Если же мы доходим до последней «матрёшки» вещества, то мы исчерпываем познание всех свойств мира! Но ведь познание бесконечно!

Обыденный опыт говорит: разрезали яблоко на две половинки – каждая половинка в 2 раза меньше целого яблока.

В мире же микрочастиц закон сохранения массы не соблюдается! Масса целой частицы меньше суммы масс тех частиц, что получаются в результате реакции деления, ибо масса и энергия эквивалентны (А.Эйнштейн).